За семью печатями

изм. от 24.04.2020 г ()

 О древнем заброшенном городе среди бескрайней сибирской тайги я узнал от одного своего знакомого. Молодой парень в разговоре упомянул, что в 40 километрах от посёлка лесозаготовителей на одной из северных рек Томской области стоят заросшие лесом какие-то высокие земляные валы. Местные селькупы, по его словам, считают, что их оставили древние легендарные квели. Примечательно, что валы находятся в восьми километрах от реки, на берегу таёжного ручья среди векового соснового бора. Известие, что останки стоят не на реке, меня насторожило. Обычно люди всегда предпочитали селиться по берегам рек. Реки же служили им своеобразными водными дорогами. Но по рассказу руины странных строений лежат от водной магистрали на значительном расстоянии.

 «Тут либо ручей, на котором находятся останки, когда-то в древности представлял собой полноводную реку, либо город был построен в те времена, когда сплошной тайги на севере ещё не было, – рассуждал я. – Значит, странным валам не менее 5-6 тысяч лет, а может и более. Их возвели тогда, когда по всему северу Сибири простиралась холодная мамонтовая степь, а таёжная зона располагалась где-то в Средней или в Центральной Азии».

 И мне поскорее захотелось увидеть то, о чём поведал знакомый.

 – Расскажи, как вы нашли всё то, что ты мне сейчас сообщил? – спросил я его.

 – Натолкнулись на валы лесники, когда тушили пожар, – посмотрел он на меня. – Интересно, что вокруг вся тайга выгорела, а на месте валов хоть бы что! Огонь всё это странное место обошёл. Там вообще разлита какая-то особая благодать, – улыбнувшись, продолжил он. – Наши местные пьянчужки это сразу поняли.

 – А почему пьянчужки? – искренне удивился я. – Да потому, что, по их словам, сколько в том месте не пей, никакого похмелья нет!

 – Как это? – не понял я.

 – А так, – засмеялся мой знакомый, – голова не болит, настроение хорошее. Здоровья через край!

 – Ну и ну! Вот так дела! – не переставал удивляться я.

 – Вот наши местные любители выпить и облюбовали это место, – продолжил рассказчик. – Привезли туда стол, скамейки. И как пикник или праздник, то на машины и туда!

 – Это за сорок-то километров? – не поверил я своим ушам.

 – Да, за сорок, ну и что? Зато отходняк какой! Можно упиться вусмерть

 – и ничего! Валы сохраняют здоровье. В нашем посёлке все это знают.

 «До чего же изобретателен наш народ, – подумал я. – Даже древние руины приспособили для благого дела».

 – Похоже, на твоих валах сконцентрирована какая-то особая энергия.

 – За валами, – пояснил рассказчик. – За валами. Там так, – начал он описывать руины. – Сначала идёт один вал. Он еле виден. К тому же на нём вырос лес. Он опоясывает огромную территорию. Внутри его сосняк и не выгорел, хотя вокруг сплошная гарь. За этим валом есть ещё валы. Они идут по окружности. Один, потом второй и третий. Внутри третьего вала когда-то, наверное, стоял храм или что-то в этом роде. По месту хорошо видно. Между валами есть проходы к центру.

 Я не верил своим ушам. Мой знакомый подробно описал обустройство древнего арийского ведического капища!

 – Самый лучший отходняк, конечно же, в центре, за третьим валом, – посмотрел я на рассказчика.

 – Откуда ты знаешь? – удивился мой товарищ. – Так оно и есть. Главное, добраться до центра за третий вал. Понятно, на «автопилоте»...

 – Значит, в том месте из-под земли бьёт мощный поток благой энергии – перебил я парня. – Ты сможешь показать мне это место?

 – Конечно! – посмотрел он на меня с удивлением. – Ты что, хочешь меня проверить? Могу доставить тебя туда на своей «Ниве» с ящиком водки...

 – Неужели я там и после ящика не «заверну ласты»? – усмехнулся я.

 – Будь уверен, не сгоришь. Наши в том месте даже от самопала не окочуриваются, – заверил меня рассказчик.

 После ухода парня я долго не мог успокоиться. Руины древних арийских городов по берегам сибирских рек я встречал. Встречал и следы капищ. Но вот чтобы старинный город был построен не на реке?

 А то место, где когда-то стоял его храм, превратилось в своеобразный вытрезвитель?! Это даже для меня, повидавшего многое, было слишком!

 Успокоившись, я раскрыл карту области и отыскал то место, о котором мне только что рассказал мой знакомый. Изучив её, я понял, что ручей, на котором стоят странные руины, полноводной рекой никогда не был. О чём это говорит? Да о том, что валы древнего города были возведены в эпоху, когда кругом была ещё степь и по ней вели к его стенам сухопутные дороги.

 «Надо как можно скорее изучить это место, – заключил я. – Не дай Бог областные масоны о нём прослышат. Они найдут как обосновать и выруб уцелевшего от пожара сосняка, и тотальное уничтожение древних руин».

 И тут я вспомнил о походе в тайгу во время своей нарымской ссылки Иосифа Виссарионовича Сталина. Мне о нём рассказали работники Нарымского музея. Тогда я не обратил на тот рассказ должного внимания, а надо было бы!

 «Куда же ездил Сталин? – начал я рыться в своей памяти. – Ах, да, на речку Пайдугину. Но древний орианский город стоит не на ней, а в бассейне соседней реки».

 Я снова взялся за изучение карты местности.

 «Вот оно что! – наконец-то дошло до меня. – С Пайдугиной к Тыму, как раз напротив руин ведёт старинная кочевая тропа. И Сталин вполне мог ею воспользоваться. Интересно, с кем он шатался, этот русский грузин, по таёжным дебрям? Надо это срочно выяснить. Если с человеком, хорошо знающим местную тайгу, то с Иосифом Виссарионовичем всё ясно. Тогда утверждение насчет того, что Сталин прошёл вторую инициацию в своей нарымской ссылке – не пустые слова. Наверняка, так оно и было. Значит, надо срочно съездить в Нарым и выяснить, кто был спутником Сталина в его походе по Пайдугиной».

 Один человек мне как-то сказал, что Coco Джугашвили водил по нехоженой тайге сын его хозяйки, где революционер был квартирован. Он, этот сын, слыл хорошим охотником и знатоком местности. Что якобы он показал молодому грузину развалины древнего арийского города.

 «Неужели Сталин побывал именно на тех валах, где в наше время кое-кто устроил своеобразный ресторан вкупе с вытрезвителем? – думал я. – О других заброшенных городах по соседству с Нарымом я не слышал. Надо срочно проверить всё услышанное. И если информатор прав, то всё становится на место: Сталин побывал именно на этом древнем городе и ни на каком другом!».

 Через неделю я был уже в Нарыме. Оказалось, что мне сказали то, что было на самом деле, Сталин действительно путешествовал по сибирской тайге с сыном хозяйки своей квартиры. Пропадал он в лесу целый месяц и после своего возвращения спешно сбежал из ссылки.

 Помог же ему в этом его сибирский друг, с кем Coco Джугашвили побывал на развалинах забытого арийского города. «Осталось за малым: найти это странное стоящее в стороне от водной магистрали древнее поселение. Найти обязательно», – рассуждал я.

 Там ждёт меня инициация – погружение в информационное поле предков, она мне необходима, и я это чувствовал.

 Но как добраться до развалин? В области замерла малая авиация. Перестали бороздить воды рек пассажирские пароходы. Некогда крупный речной порт Каргаска, который обслуживал посёлки на Васюгане, Оби и Тыму, больше не существовал. Оставалось одно: попытаться пройти от областного центра, где я организовал себе постоянную базу – Томска до нужного места на своём личном транспорте. Это по Томи, Оби и Тыму почти тысячу километров! Расстояние громадное. Благо, нужное плавсредство у меня под рукой было. Несколько лет назад, по совету одного своего знакомого я приобрёл отличную самоходку – такелажницу. Покупал я её с прицелом на далёкие северные экспедиции. Потому что понимал: без них в своих поисках истинного мне не обойтись. Сразу после покупки судна я сделал на нём необходимый ремонт. И теперь корабль стоял в полной готовности к дальнейшему походу. Надо было раздобыть пару тонн «левого» топлива и подыскать более-менее подходящих людей команды.

 Вопрос топлива решился сам собой. Как только на катерной стоянке узнали, что я собрался в дальнюю дорогу, так тут же стали предлагать полуценовую солярку. Не прошло и двух дней, как я полностью сделал заправку. Дело стало за командой.

 Энтузиастов отправиться на край света в поисках покрытых вековой тайгой курганов и мёртвых городов в эпоху разгула рыночных отношений, когда людей замкнуло на одних только деньгах, за короткий срок найти было проблематично. И я это осознавал. Поэтому и решил никого в свой план не посвящать. С одной стороны, чтобы не быть осмеянным невеждами, для которых Сибирь, как некогда для академика Миллера, до сих пор является землёй не исторической. С другой, чтобы никто в Томске не знал о подлинных целях экспедиции. Иначе местная ложа тут же воткнула бы «палки в колёса». Я представил поход на север как обычную поездку за белыми грибами, которых в сосновых беломошных борах Кети и Тыма в конце августа видимо-невидимо. Естественно, отправиться со мной сушить тымские боровики, чтобы потом выгодно их сбыть перекупщикам, нашлось немало охотников. Теперь из всей этой предлагающей себя толпы надо было отфильтровать более-менее пригодных.

 Тех, которые знают как себя вести на воде и хотя бы раз держали в руках штурвал катера. Первыми, кого я решил взять с собой в экспедицию, оказался бывший водолаз Томского речпорта Николай со странной фамилией Нукс. До водолазного профиля он три года отучился в медицинском и даже какое-то время работал в анатомке. И я посчитал, что этот человек в силу своей специальности должен быть более-менее дисциплинированным. К тому же он имел права на вождение, что было для меня, как для капитана, немаловажно.

 «Не одному же мне неделю, а то и более вести судно, – думал я, давая ему согласие. – Два водителя на корабле – это уже серьёзно! Найти бы ещё одного?»

 И такой водитель вскоре нашёлся. Это был студент-выпускник сельскохозяйственного техникума по специальности дизелистмеханик.

 Парня я знал несколько лет. Правда, знакомство было «шапочным». Он занимался в организованной мною секции воинского искусства.

 Занимался неплохо. Претензий к нему особых не было. Водить катер Женя, так звали парнишку, научился у своего дяди – сменного капитана речного толкача. Дядя, с его слов, брал своего племянника к себе на корабль две навигации. Одно настораживало: Женя дал согласие отправиться в поездку с одним условием: если я возьму на борт ещё и его друга Васю. Друга этого я никогда не видел, но со слов парня, Василий был вполне надёжен. И мне волей-неволей пришлось дать на него согласие. Правда, с одним условием, если Вася будет послушен просьбам капитана. Так постепенно собрался костяк команды.

 На всякий случай надо было найти ещё двух человек. Необязательно специалистов по вождению. Один должен стать во время экспедиции поваром, другой нечто вроде завхоза, с которого можно спросить за дрова и за порядок на судне. Последний нашёлся без проблем. Им оказался мой коллега по университету – историк Николай Новоградов. С последним членом команды было несколько сложнее. Ни один парень не хотел быть шеф-поваром. Как мы кандидатов не убеждали, что помогать готовить будет вся команда, всё равно никто не соглашался. И тут мне пришла в голову идея пригласить в экспедицию одну знакомую девушку из моих бывших студенток-заочниц. У Саши, так звали мою знакомую, два года назад, когда она ещё посещала мои лекции, была серьёзная травма позвоночника. Девушка с трудом передвигала ноги. Традиционная медицина ей помочь не смогла. И видя страдания девушки, я предложил ей свою помощь. Поставить на место сдвинувшиеся позвонки для меня было делом обычным. Процесс лечения позвоночника я когда-то усвоил от одного народного целителя и в успешном лечении сомнений у меня не было. Несколько дней Саша думала над моим предложением, потом всё-таки согласилась.

 Позвонки я поставил ей на место буквально сразу, не прошло и трёх дней, как девушка не только начала резво ходить, но и вовсю бегать.

 Боль в спине полностью исчезла. Она искренне недоумевала, почему не могли ей помочь маститые медики, а преподаватель психологии легко избавил её от болезни. Бесплатно и так быстро! С этого момента Саша стала относиться к своему преподавателю с нескрываемым уважением. Она не раз предлагала свои услуги по его нехитрому хозяйству. Иногда забегала к нему поздравить с праздником или с вопросами, касающимися поведения её знакомых. До девушки никак не доходило: она молодая, красивая блондинка, вокруг неё вертятся куча парней, а Георгий Алексеевич видит в ней просто хорошую знакомую, свою бывшую студентку и только. Зная отношение Саши к своей персоне, я решил привлечь девушку к своей затее посетить одну из рек на севере области. Как я и предполагал, Саша моё предложение не отклонила. Её обрадовало далёкое путешествие в неведомое, к тому же с тем человеком, к которому она неравнодушна. То, что предстояло возглавить камбуз, девушку не напрягало. Воспитана она была в простой семье, поэтому работать и готовить умела. После утряски с поваром я познакомил между собой членов команды, и на общем собрании было решено всем вместе найти деньги на продукты. В поездке нам предстояло быть не менее месяца. Поэтому еды надо взять с собой прилично. Со своей стороны я обязывался вложить деньги за Сашу и за двух молодых парней. Но «его величество случай» вскоре всё изменил.

 Мы только собрались взяться за погрузку катера, как мне позвонил из Москвы один мой старинный знакомый и сообщил, что в Томск Российским Гринписом направлен в командировку один человек. Ему надо посетить север Томской области. И если я ему в этом деле помогу, он раскошелится для всей нашей экспедиции на продукты. Этого человека мой знакомый лично не знал. Но когда я услышал его фамилию, то оторопел: к нам в Томск должен был приехать некий Путанский!

 «Ничего себе! – подумал я. – С какими фамилиями евреи только не живут!»

 То, что нам придётся иметь дело с евреем, до меня дошло сразу.

 – Послушай, – обратился я к своему знакомому по телефону. – Этот парень, скорее всего из богоизбранных?

 – Какая тебе разница? – услышал я в трубку. – Пусть хоть марсианин. Он без твоей помощи всё равно на север не попадёт. У вас ведь там всё парализовано: ни самолётов, ни судов. Поэтому тряхни его как грушу, всё равно он сэкономит на поездке с тобой кругленькую сумму. Ты ведь повезёшь его бесплатно?

 – А ты знаешь, что такое из еврея трясти деньги? – засмеялся я. – Проще из камня выдавить воду, чем из еврея копейку.

 – Не забывай, что он москвич, значит привык к комфорту и любит поесть. Скажешь ему, что будешь кормить его всю дорогу варёным гнилым овсом, да и то, только на ночь, чтобы крепче спалось, вот увидишь, он сам побежит по магазинам. Думаю, ты его уломаешь, – заверил меня знакомый.

 – Что ж, Путанский так Путанский! – вздохнул я. – Всё равно почти все мои деньги ушли на топливо. Команда же моя тоже нищая, поэтому и собралась на грибах заработать. Придётся трясти этого Путанского до изнеможения. Может, что из него и выпадет? А если одно дерьмо, что тогда? Тогда будет вместе с нами грызть плесневелые сухари и хлебать кашу «иго-го». Разносолов на самом деле у нас по дороге не будет. Пока не придём на Тым, где можно будет заняться рыбалкой.

 Через три дня, получив телеграмму с номером рейса вылета нашего нового попутчика, я поехал его встретить. Как я и предполагал, гринписовец оказался человеком колоритным, заметным, поэтому увидел я его сразу же. Он протянул мне руку и с удивлением в голосе спросил:

 – Как вы меня так сразу вычислили?

 Мне тут же захотелось напомнить ему известный еврейский анекдот. Когда в паспорте у еврея написано, что он русский, а его всё равно бьют. Когда его спросили почему? Он ответил, что не по паспорту дубасят, а по физиономии. Но из деликатности я промолчал, сославшись на свою интуицию. Звали Путанского Александром, имя располагало, и мы вскоре разговорились.

 – Меня отправили в командировку взять образцы грунта и воды, – прямо сказал он. – Я везу карту, на которой отмечены площади заражения...

 – Интересно какого? – поинтересовался я. – Кто умудрился заразить наши бескрайние просторы?

 – Падающие ступени советских ракет, – улыбнулся Путанский. – Даже со спутников видны места, где действуют токсины.

 – А можно взглянуть мне на вашу карту или это секрет? – поинтересовался я.

 – Никакого секрета нет, – посмотрел на меня с интересом гринписовец, – я охотно покажу её вам, когда приедем туда, куда вы меня везёте.

 – Едем ко мне домой, через пару дней переберёмся на катер, а потом вниз по Томи в Обь и по матушке Оби до реки Тым, – кратко познакомил я Александра с нашими планами.

 – Меня это вполне устраивает, – оживился гринписовец. – Ваш знакомый мне намекнул, что у вас к поездке всё готово, кроме запаса продуктов... Так вот, я располагаю нужной суммой. Не стесняйтесь, дайте мне список необходимого и кого-нибудь в помощники. Продукты я приобрету с удовольствием. Считаю это своей обязанностью.

 «Вот тебе и легендарная еврейская жадность! – подумал я про себя. – Парень как парень, с понятием».

 Мой дом, окружённый лесом, стоящий в стороне от города, удивил Александра.

 – Надо же, какая автономия! – сказал он. – И вода из колодца, и отопление печное, и даже на всякий случай своя электростанция?!

 – Это на всякий случай, – засмеялся я. – Если кому в голову взбредёт мою линию обрезать.

 – Неужели такое может случиться? – посмотрел на меня с интересом гринписовец.

 – Всё может быть! – пожал я плечами. – Поэтому и готовность у меня на все случаи жизни.

 Путанский с любопытством осмотрел мою усадьбу и, покачав головой, вошёл в дом.

 – Как я вижу, вы построили себе жильё не по плану, а там, где захотели? – спросил он меня.

 – Там, где мне понравилось, – согласился я.

 – Но ведь это непорядок?! – и в глазах гостя блеснула искра неприкрытого раздражения.

 – Согласен, с точки зрения наших идеологических законов, непорядок. Но мне это место понравилось, – посмотрел я на Путанского. – Понимаете – понравилось!

 – Но ведь это неправильно! Человек обязан быть законопослушным, – медленно отчеканивая каждое слово, проговорил гость, осматривая внутреннее помещение дома. Если все будут следовать вашему примеру, наступит анархия.

 – Анархия – мать порядка, – засмеялся я. – Это любимое выражение уважаемого мною Махно. Так что всё нормально.

 – Не нормально, – угрюмо пробурчал приезжий.

 С Путанским мне всё стало ясно. Передо мной был типичный биоробот. Человек, которому вбито в голову, что рабы-гои обязаны повиноваться закону, каким бы дурацким этот закон не был. Если же поведение гоя противоречит общепринятым установкам, то такой гой является уже преступником.

 – Послушайте, Александр, – обратился я к гринписовцу, – дом мой не нарушает плана застройки города. Он хоть и рядом, но стоит не в городской черте. Лес же, который растёт вокруг него, посажен мною.

 Не было бы дома, не было бы и этого леса. Весь этот парк я устроил. Что в этом плохого? До меня здесь была никому не нужная пустошь. А сейчас посмотри в окно, вон сколько молоденьких сосен.

 – И сосны тоже непорядок! – прогнусавил Путанский. – Вам не давали разрешения что-то здесь садить...

 – Ладно-ладно, я преступник, согласен. С государственной точки зрения я переступил закон. Пусть меня за это посадят, даже расстреляют! Вы мне собирались показать свою карту. Потому что как капитан судна, я должен знать, куда вас везти.

 – Неужели вы все эти книги прочли? – не слыша меня, показал гость на стеллажи с книгами. – Тут же их тысячи!

 – Многие прочёл, но не все, – буркнул я.

 «Выходит, если гой читает книги, то, по мнению этого закомплексованного еврея – тоже непорядок? – невольно подумал я. – Кто-то ведь вбил ему в голову, что мы, русские, обязательно должны быть убогими, примитивными. Ничего себе москвич! Он же настоящий зомби! Такое впечатление, что ему только что прочли лекцию о правах и обязанностях сибирских гоев и вбили в голову, что в Сибири живут почти обезьяны. И дом стоит не на месте, и деревьев вокруг него не должно расти, и библиотеки в доме не должно быть».

 А между тем гость, озираясь по сторонам, уселся в кресло и, взглянув на висящие на стенах медвежьи шкуры, сказал:

 – Целый браконьерский музей. Кругом рога, шкуры...

 – И мои картины, – вставил я. – Написаны они маслом с натуры.

 – Так вы ещё и художник? – посмотрел он на меня, выпучив глаза.

 – Ну и что в этом особенного? – спросил я. – Что, понять непорядок? В провинции не должно быть по-вашему мнению образованных и талантливых людей? – хотелось сказать – гоев. – Да нет, – процедил сквозь зубы гринписовец. – Но всё равно, то, что я вижу, меня удивляет.

 – Давайте-ка лучше приступим, пока греется чай, к изучению вашей карты, – напомнил я. – Капитан должен знать, куда везти пассажира.

 – Да-да, – засуетился гость, – я сейчас.

 Через минуту он достал из портфеля свою карту и разложил её перед собой. Взглянув на неё, я понял, что речь идёт не о ступенях ракет, а о чём-то совсем ином. На старинной карте гигантские территории Западной и Восточной Сибири были сплошь покрыты загадочными чёрными пятнами.

 – Мне надо добраться до такого вот пятна, – ткнул пальцем в карту Путанский. – Как видите, ближайшие из них находятся недалеко от поймы Оби. Мне бы сюда. На Тым с вами слишком далеко.

 «Будет тебе пятно! – усмехнулся я про себя. – Сделаю всё возможное, чтобы ты своей миссии не выполнил, дружище. Что-то вы там, в Гринписе, затеяли? Скорее не в Гринписе, а в ЦРУ. Гринпис, как нам известно, филиал вашей вездесущей разведки, господа «закордонские». Но и мы здесь лыком не шиты: хрен вам с редькой вместо того, о чём размечтались».

 Путанский не обманул. Вместе с Женей и Васей он со знанием дела приобрёл кучу продуктов, причём купил даже то, чего его не просили.

 Например, мешок сухофруктов и ящик тушенки.

 – Молодец! – недоумевал Нукс. – Говорят, что все москвичи «жилы», а этот совсем другой!

 – Просто любит поесть, – пришёл к выводу Новоградов. – Едет-то он бесплатно, почему бы ему и не стать щедрым?

 Меня щедрость Путанского несколько насторожила.

 «Не иначе, что-то наш «богоизбранный» задумал, – сделал я для себя вывод. – Но что? Надеюсь, в дороге выяснится. Придётся за этим парнем приглядеть».

 Через день после всех приготовлений, как я и намечал, мы были уже в дороге. Самоходка легко рассекала гладь Томи. Позади остались и Томск, и бывший почтовый городок Северск. Катер шёл вниз по реке навстречу неизвестности, и мы радовались, что наконец-то поездка началась. По берегам реки купалась в лучах тёплого летнего солнца вековая сибирская тайга. Ни мошки, ни комаров! Только ласковый пропитанный запахом леса ветер, и по пескам и иловым косам стаи мелких суетливых птичек. Несколько раз на вершинах сухих деревьев мы наблюдали сидящих в гордой царской позе орланов, любовались парящими над водой крачками и чайками. Я вёл катер, рядом со мною стоял Нукс и во все глаза рассматривал проплывающие мимо катера пейзажи.

 – Давно я здесь не бывал, – повернулся он ко мне. – Красота-то какая!

 – А что делает Новоградов? – спросил я его.

 – Сидит на кринолине вместе с Васей и Женей. Тоже любуется.

 Один Путанский в каюте. Его наша Томь не волнует. Что-то пишет в своём дневнике.

 – А Саша чем занята?

 – Там же, в каюте, что-то на газовой плите готовит.

 – Мы же договаривались ей помогать! Что, все разбежались? – покачал я головой. – Так дело не пойдёт. Давай, Коля, пошевели ребят, пусть девчонке помогут.

 – Ты бы им лучше сам сказал. Меня они не послушают. Давай-ка распорядись, а я пока поведу катер, – сказал Нукс.

 Передав штурвал Николаю, я окликнул ребят, попросил их помнить о своих обязанностях. К моему удивлению, Женя на меня огрызнулся. Сидя на скамейке, он одной рукой обнимал Васю, и было видно, что моя просьба ему не по вкусу.

 – Ты что его как невесту обнимаешь? – засмеялся я. – И не злись. Ещё налюбуетесь красотами, через три часа войдём в Обь. Там простор так простор! Давайте, помогите Саше.

 – А почему не Нукс и не Новоградов, а именно мы? – не сдавался Женя.

 – Потому что вы молодые и ещё нигде не работаете, давайте втягивайтесь!

 Парни нехотя спустились с кринолина и поплелись в каюту. Я смотрел им вслед и недоумевал.

 «Раньше подобной наглости я от него не видел. Неужели Васино влияние? Этот тихий застенчивый, прячущий свои глаза Вася, оказывается, не так прост? Интересно, что будет дальше?»

 С этими мыслями я вошёл в рубку и поймал на себе усмешливый взгляд Нукса.

 – Ну что, пошли? – спросил он меня.

 – Пошли-то пошли, но Женя что-то излишне раздражён... Не пойму, почему? Без Васи он был другим.

 – Поживём – увидим, у нас всё впереди. Пока ты вёл катер, он и меня послал.

 – Значит, с парнем что-то происходит.

 – Или уже произошло, – загадочно сказал Нукс.

 Я невольно прочёл мысли Нукса, и мне стало не по себе.

 – В то, о чем ты думаешь, что-то не хочется верить, – посмотрел я на бывшего водолаза.

 – Поживём – увидим, – пробурчал последний.

 Как я и предполагал, через три часа хода мы оказались в Оби. Ширь гигантской реки, бесконечный простор неба, прохладный свежий ветер над катящимися на север водами. Всё это действовало завораживающе. Большая часть команды, высыпав из каюты на палубу, никак не могла налюбоваться новым пейзажем. На своей койке невозмутимым остался один только гринписовец. Когда я к нему подошёл, он даже не удостоил меня взглядом.

 – Что-то вас напрягает? – спросил я его, садясь напротив. – Поднялись бы на палубу. Вы же, наверное, нашей Оби ещё не видели. Красота неописуемая! И вода, и небо – всё слилось! А берега еле видны!

 – Река себе и река, какая разница Волга или Обь? Для меня всё едино, – поднял он на меня глаза. – Над водой всегда ветер, мерзко, зябко. О каких красках вы говорите? Я глядел в окно. Серая вода, серое небо. Птицы противно кричат, летают над катером, гадят. Мне здесь уютнее...

 «Н-да! – поднялся я с кресла, качая головой. – Очевидно, у парня совсем другие взгляды. Плевать ему на краски ранней осени. Тем более нашей сибирской, так сказать, варварской провинциальной. Интересно, чем он занят, этот Путанский? Что-то сидит и подсчитывает.

 По его поведению видно, что все члены команды во главе с капитаном просто досадная необходимость. Он куда выше всех этих говорящих насекомых. И этот глупый капитан таких простых вещей никак понять не может. Ну и дурень же ты, мужлан неотёсанный!» – прочёл я по выражению лица гостя.

 Ещё раз взглянув на барскую позу Путанского, я поднялся на палубу. Налюбовавшись на виды Оби, команда разбрелась по своим делам.

 Нукс всё ещё вёл катер, рядом с ним в рубке находился Новоградов.

 «Николая должен был сменить Женя, – подумал я. – Где он, этот странный наш Женя? Наверное, опять восседает на кринолине в обнимку с Васей?»

 Но поднявшись на надстройку, я нашёл Женю одного. К моему удивлению парень, наклонившись над перилами, плакал.

 – Что с тобой? Ты почему распустил «крокодиловы слёзы»? – тряхнул я его за плечи.

 – На меня Вася обиделся, – прошептал парень. – Я, наверное, сейчас утоплюсь!

 – Ты, наверное, спятил! – посмотрел я ему в глаза. – И вообще, что между вами происходит? Рядом с Васей ты совсем другой. Что с тобою?

 – Вася на меня обиделся, – зашептал Женя. – Я не могу, не могу!

 И он опрометью бросился вниз на палубу.

 «Вот так штука! – почесал я затылок. – А где же наша «девица» Вася? Неужели уже утопился?»

 Васю я нашёл в гальёне. Тот сидел, нахохлившись, и на мои вопросы не отвечал.

 – Ты понимаешь, Вася, что из-за тебя Женя пропустил свою смену. Коля Нукс ведёт катер лишний час. Такого не должно быть. Давай иди, мирись с Женей, и отправляйтесь вдвоём, смените Нукса. Вася нехотя повиновался.

  «Это только начало, – подумал я. – Что же будет потом?».

  То, что на судне назревают какие-то интересные события, я уже не сомневался. Ночью мы решили не идти. За день все с непривычки устали, поэтому решено было отдохнуть. Поставив самоходку в удобной бухте, я спустился в общую каюту и поздравил всех с первой нашей ночью в походе.

  – Перед сном чай и можно на «боковую». Подъём в пять утра, – обратился я к команде. – Кто против?

  Против никто не высказался.

  – А тебе, Саша, – обратился я к девушке, – лучше лечь спать пораньше, потому что завтра работы у тебя будет поболее, чем сегодня. Всё, сухой паёк кончился, теперь придётся нам готовить. Согласно кивнув, девушка отправилась в капитанскую каюту, где я ей выделил место над своей кроватью. Оставшись наедине с собой, я вышел на берег и, примостившись недалеко от самоходки под старым сухим тополем, задумался. Поведение молодых парней говорило о многом.

  «Что делать?» – размышлял я.

  Интуиция подсказывала, что в моих силах многое изменить.

  «Положим, Женькины мозги на место я поставить смогу, но что делать с застенчивой «девочкой» Васей? Если у Васи генетика женщины, по моим наблюдениям это именно так, то надо ли вмешиваться!

  Да и Женькой заниматься, необходимо спросить разрешения».

  Отключив ум своего эго, я перешёл на волну глубинного. Никакого протеста относительно Жени не почувствовал.

  «Похоже, дали зелёный! – заключил я. – Надо на всякий случай проверить и рамкой».

  Я поднялся на самоходку, нашёл в машинном отделении кусок проволоки и, сделав из неё рамку, снова обратился к своему подсознательному. Рамка отклонилась на «добро».

  – После возвращения придётся тобою заняться, Женя, – сказал я себе. – Сейчас же нет ни места, ни времени. Да и «девочка» Василиса путается под ногами.,

  Ещё раз взглянув на звёздное августовское небо, я направился в свою каюту. Каково же было моё удивление, когда я услышал тихий шёпот Саши.

  – Ты почему так долго, капитан? Я тебя заждалась.

  – А что произошло? Почему ты не спишь? – задал я встречный вопрос, забираясь под одеяло.

  – Ничего, просто спать не хочется, – ответила со своего места девушка.

  – Завтра рано вставать, ты же не выспишься, – недовольно пробурчал я.

  – Понимаешь, мне холодно, что-то никак не могу согреться, – раздалось с её полки.

  «Час от часу не легче, – подумал я. – В той каюте оказалась братия голубых, вскоре там назреют события, от которых всем станет тошно.

  Здесь же, в капитанском кубрике, тоже началось. Похоже, моя бывшая студентка не промах. Сразу «берёт быка за рога».

  Вздохнув, я поднялся с кровати, нашёл под полкой ватное одеяло и, накрыв им Сашу, снова улёгся на своё место.

  – Спасибо, – по-змеиному прошипела девушка.

  – Спокойной ночи! Приятного сна! – пожелал я ей.

  «Что же, придётся придуриваться глупым непонимающим. Пока красавица, наконец, не выйдет из себя. А потом что? Попробую поставить её на место», – попытался я успокоиться. После разговора с Сашей я никак не мог уснуть.

  «Это только начало, – думал я. – Что будет потом? Похоже, девчонка настроена решительно. Как бы ей объяснить, что я не животное. Просто так из спортивного интереса на хорошеньких девчонок не бросаюсь.

  Может, убедить её, что я импотент? Вообще-то по отношению к подобным ей так оно и есть. Глупые, пустые красотки ничего кроме отвращения у меня никогда не вызывали. А, может, лучше стать Пигмалионом?

  Попробовать её «разбудить»... Но если у человека нет природного ума, буди не буди, умнее он не станет. Печально то, что глупые люди не могут любить. Природой им этого не дано. За любовь они принимают свои мимолётные увлечения. Здесь-то же самое, но Саша этого не понимает».

  С такими мыслями я кое-как уснул. Проснулся я от шума спрыгнувего с верхней полки человека. Открыв глаза, я остолбенел. В слабом свете предрассветных сумерек я увидел перед собой абсолютно голую Сашу.

  Девушка демонстративно делала лёгкую зарядку. Потом, не обращая внимания на меня, натянула на себя тёмные колготки, накинула на плечи какую-то рубашку и, сунув ноги в тапочки, направилась в большую каюту.

  «Началось! – поздравил я себя. – Решила хлестнуть по инстинктам. И не только меня. Она там практически с голой задницей гарцует сейчас по каюте. Интересно, зачем? Очевидно, хочет заставить меня ревновать. Старый испытанный приём многих дур».

  Я не торопясь отвязал катер, завёл двигатель и, отвалив от берега, повёл самоходку вниз по Оби. Через полчаса на палубе с кружкой горячего чая показалась Саша. Она зашла в рубку молча, поставила передо мной чай и, уставившись на меня глазами преданной собаки, спросила:

  – Может что не так, ты мне скажи, я пойму, я не глупая...

  «Лихо! – подумал я. – Очевидно, хочешь проверить, как на меня подействовало твоё поведение?»

  – Да нет, – улыбнулся я ей. – Всё нормально. Ты молодец, уже успела всех чаем напоить. Претензий к тебе нет.

  – Не всех, – зло скривилась Саша. – Женя с Васей ещё спят. На дисциплину им наплевать. Между прочим, правильно делают, я тоже пойду посплю.

  – А как же завтрак? – спросил я.

  – Когда все проснутся, тогда и о завтраке говорить будем.

  С этими словами раздосадованная Саша спустилась в каюту. Слова Саши меня озадачили, и я стал поджидать кого-нибудь из команды.

  Вскоре на палубу поднялись Нукс с Новоградовым. Нукс, не умываясь и не чистив зубы, сразу же направился ко мне в рубку. Вид у него был взъерошенный. Открыв дверь, он с порога пробасил:

  – Георгий, кого ты нам поселил?

  – А что случилось? – в свою очередь спросил я его.

  Мне казалось, что Николай начнёт распространяться в адрес Саши. На самом деле, с утра в одних колготках и в рубашке девушка выглядела архиэкзотично. Но Нукс о Саше не сказал ни слова.

  – Ты кого нам поселил? – повторил он свой вопрос. – Мы же из-за них всю ночь не спали! Похрапывал только Путанский. У него, наверное, железные нервы. А нам было не до сна. Не веришь, можешь спросить у Новоградова!

  – Ты толком мне объясни, – посмотрел я на Нукса. – Что там у вас произошло?

  – Сходи сам посмотри, а я пока поведу, – потянулся он к штурвалу.

  – Ты лучше расскажи, – отстранил я его.

  – Это надо видеть и слышать! – протянул по слогам Нукс. – Короче, с вечера, как только ты ушёл, парни поставили вместе свои топчаны и накрылись одним одеялом, – начал он рассказывать.

  – Ну и что из этого? – сделал я непонимающую мину.

  – Потом всю ночь эти топчаны скрипели! Ходили ходуном! Мы с Новоградовым и кашляли, и ругались – всё бесполезно! Чуть притихнут и опять.

  – Ну и что? Дело ведь молодое! – засмеялся я.

  – Что?! – взревел Нукс. – Ну, я бы ещё понял, если бы были парень с девкой, а тут два балбеса. Совсем осатанели, как коты трахались!

  – Это ты брось, – остановил я его. – Коты друг друга не трахают. Гомиками могут быть только люди.

  – Нелюди! – вытаращил на меня свои серые глаза водолаз. – Нелюди! Всю ночь развлекались, а теперь, как ни в чём не бывало, спят себе в обнимку. Сходи и сам полюбуйся!

  – Я тебе верю, Коля, – посмотрел я на Нукса. – Что делать, на нашем корабле волею случая оказался срез российского общества.

  – Что? – не понял меня Нукс.

  – Срез современного российского общества, – сказал я спокойно.

  – Вот ты кто? К какому классу относишься? И к рабочему, и к классу безработных... Так?

  – Допустим, – пробурчал Нукс.

  – Новоградов – типичный интеллигент.

  – А причём здесь мы с Новоградовым? – перебил меня Нукс.

  – Да ты выслушай меня, – оборвал я его. – Вы ни причём, и я не о вас, а обо всех кто на нашем судне. Новоградов представитель интеллигенции, так?

  – Так! – согласился бывший водолаз.

  – Себя же я причисляю к советским консерваторам – совкам.

  – Какой ты совок, ты вон собственник, у тебя самоходка...

  – И в советское время катера у людей были. Это не показатель, – перебил я Николая. – Мне хочется сказать другое, если у нас на катере волею Творца возник срез российского общества, то должен быть не только ты, я и Новоградов, но и другие его представители.

  – Гомики, лесбиянки, зоофилы, проститутки, – стал перечислять унылым голосом Нукс.

  – Совершенно верно, – кивнул я. – Зришь в корень! Семиты, антисемиты, глобалисты, антиглобалисты,

  – Китайцы, кавказцы, негры, – закивал головой Нукс.

  – Ты забыл наркоманов и алкоголиков, – напомнил я ему.

  – Забыл, – погрустнел Коля.

  – А зря, выпить, как я знаю, ты любишь.

  – Но я же не алкаш! – возмущённо проворчал Николай.

  – Ни один пьяница себя алкоголиком не считает, – засмеялся я. –

  Как видишь, всё у нас нормально. Я бы сказал, что даже везуха: нет лесбиянок, зоофилов, китайцев, кавказцев, негров. Так что надо радоваться! – заключил я.

  – Что ж, придётся радоваться, – вздохнул он, вставая. – Пойду, часок вздремну, скоро моя смена.

  – Ты подыми наших голубых. Иначе они сейчас выспятся и ночью опять...

  – Понял, – кивнул головой бывший водолаз.

  «Сумасшедший дом! – с грустью подумал я. – Ещё себя не показал Путанский и этот Нукс с Новоградовым. Не дай Бог бывшему водолазу попадёт в глотку пойло! Надо бы осмотреть его вещи, – подумал я про себя. – Если на катере начнётся пьянка, будет совсем худо.

  На следующее утро Саша попыталась устроить мне целый концерт. Возомнив себя стриптизёршей, девушка выполнила несколько танцеваль-ных движений, а потом перешла на комплекс из аэробики. Я лежал с закрытыми глазами и пытался изобразить из себя спящего. Но Саша хоть и была с придурью, но отлично понимала – шум, который она подняла, разбудит и мёртвого. Поэтому, не обращая на меня внимания, она старалась изо всех сил. Наконец, закончив экстравагантное выступление, девушка, натянув на себя колготки и набросив на голое тело рубашку, подалась готовить.

  «Слава Богу, – подумал я. – Теперь можно и мне вставать». Выйдя на палубу, я увидел Нукса и Новоградова. Набрав в ведро забортной воды, они умывались.

  – А где молодёжь? – спросил я.

  – Ты же сам сказал – дело молодое, – взглянул на меня Нукс. – Спят как сурки.

  – Вы что, не могли их разбудить?

  – Их, пожалуй, разбудишь, – усмехнулся Новоградов. – Давай попробуй, мы на тебя поглядим.

  Услышав, что парни никого не слушают, я спрыгнул в общую каюту и, подойдя к спящим ребятам, одним движением сбросил с них одеяло. То, что я увидел, вызвало у меня приступ отвращения. Оба парня были абсолютно нагие. Лежали они обнявшись, тесно прижавшись друг к другу! Ещё секунда и в мою сторону полетели руки и ноги Жени. От-бив удары, я поймал парня за руку и, взглянув в его искаженное злобой лицо, повернул кисть на излом.

  – Ой! – застонал мой бывший ученик. – Отпусти! Больно!

  В это время «девочка» Вася, съежившись в комочек, изо всех сил пыталась вжаться вглубь постели.

  – Знаете что? – окинул я взглядом подростков. – Если ещё раз уви-жу вас вместе голыми, пеняйте на себя! И ещё: в пять утра вы должны быть на ногах! Поняли? Иначе буду будить ведром забортной воды.

  С этими словами я отпустил кисть Жени и закрыл парней одеялом.

  – Надо же какой ты грозный! – услышал я голос Саши. – Ну и что ты парням сделаешь? Водой обольёшь? Ха-ха! Ты же ничего не мо-жешь! Нет такого закона, чтобы за личные отношения кого-то наказы-вать. Мы здесь все люди свободные. Своё дело все знают, так что не строй из себя начальника.

  Я взглянул на Сашу – девушка торжествовала!

  «Ты меня игнорируешь, не замечаешь, брезгуешь, так получай от других! – говорил весь её вид. – Ты из голубых сделал себе врагов. Прекрасно! Так знай же у тебя не два врага на катере, а три!»

  Ещё раз окинув глазами разгорячённую Сашу, я повернулся к Пу-тинскому. Тот молча наблюдал всю эту сцену. На его лице была холод-ная усмешка. Мне захотелось поскорее выбраться из каюты на палубу, но услышав голос Путанского, я остановился.

  – Зря вы, Георгий Алексеевич, так нервничаете. Всё жизненное! – усмехнулся он. – Но вы этого никогда не поймёте. Потому что вы, Георгий Алексеевич – романтик. Вам надо чтобы все плясали под вашу дудку. Этого не будет, Георгий Алексеевич, не будет. Жизнь несколько другая. Ну что вы право привязались к ребятам? Если вам что-то не дано понять, не обвиняйте в этом других. У ребят утончённые души. Они чувствуют окружающий мир намного глубже вас. Вы представляете собой, Георгий Алексеевич, вчераш-ний день. Понимаете, вчерашний. У таких как вы, нет будущего.

  – Интересно! – смерил я глазами гринписовца. – А у таких как они, – показал я на одевающихся парней, – и таких, как вот вы, будущее есть? В чём оно? В коллективном безумии и вырождении? Вася! – повернулся я к растерявшемуся подростку, – ты кого хочешь родить мальчика или девочку?

  От моего вопроса у Васи отпала нижняя челюсть.

  – Так кого? – настаивал я.

  – Никого, – пробурчал парень.

  – Вот видите, – повернулся я снова к Путанскому. – Вася никого рожать не хочет...

  – Точнее не может, – улыбнулся торжествующей улыбкой Путан-ский. – Вы задали глупый вопрос, капитан.

  – Как раз мой вопрос в точку, – засмеялся я. – Вы сами сказали, что парень никого родить не может. Если так, то объясните, о каком таком будущем вы говорите? О вырождении и смерти? О будущем, которое подобные вам пытаются навязать человечеству?

  От моих слов Путанский как рыба открыл рот.

  – Ну-ну! – подбадривал я его. – Ответьте мне на вопрос. Не може-те? Вам нечего сказать! С этими словами я перевёл взгляд на Сашу, та стояла, остолбенев, переводя свои большие глаза то на меня, то на Путанского, то на парней.

  – Давай Саша, займись завтраком, – привёл я её в чувство, – мне пора.

  И я поднялся из каюты на палубу. На душе было скверно. Не осатанели только Нукс и Новоградов. Но, как я знаю, последние любят выпить. Спиртного я у них не видел. Но если они его на катер всё-таки пронесли, будет ещё хуже.

  «Эта дура, – вспомнил я про Сашу, – своим вызывающим пове-дением может спровоцировать у пьяных сексуальную агрессию. Что тогда? Не выкидывать же мне Нукса с Новоградовым за борт?»

  И я решил внимательно осмотреть все закоулки катера. Начал я с трюма. Интуиция подсказывала, что водка на борту где-то спрятана, и скорее всего она в трюме. Не прошло и пяти минут, как я выкопал из-под коробок неизвестную мне канистру. Открыв её, я ахнул: в ней был чистейший спирт!

  «Десять литров спирта! Не много ли на двоих? – подумал я. – Вот так заначка! Таким количеством спиртного можно споить не двоих, а дюжину здоровенных мужиков. Придётся его перепрятать в другое ме-сто. Лучше забрать к себе в каюту, – решил я напоследок. – Вряд ли у них хватит наглости копаться в моих вещах».

  В конце дня, когда все ушли на ужин, я аккуратно перелил спирт в другую посудину и перенёс его себе в капитанскую каюту.

  «Конечно, будут нервничать, психовать, дёргаться, но это лучше, чем пьяное безумие, – думал я. – Ведь предупреждал же, чтобы спиртного на борту не было. На еду денег ни у Нукса, ни у Новоградова не оказалось. На спирт отыскались! А ещё Нукс считает себя не алкоголиком! Скоро получится так, что против меня восстанет вся команда. Интересно, кто этот бунт возглавит? Конечно же, Путанский, кто же ещё? Больше некому», – усмехнулся я про себя.

  Вместо вечернего чая я отправился на берег, катер стоял у края длинного песка. И размышляя над происходящим, я шёл по твёрдой песчаной косе вдоль Обского берега. На небе горели миллионы звёзд, было тепло и тихо. Рядом над головой промелькнула тень бесшумно летящей совы, через несколько минут где-то впереди раздалось её уханье.

  «Утром Саша в рубку с чаем ко мне уже не пришла, – вспомнил я. – Это первая ласточка. На днях, как только обнаружится пропажа спирта, явятся с «чёрной меткой». Но спирт я им всё равно не отдам. Как капитан имею полное право выбросить его за борт. Если будут на-стаивать, придётся так и сделать».

  Вдруг впереди я заметил уткнувшуюся в песок лодку. Рядом с ней на песке виднелся силуэт сидящего человека. Я подошёл ближе. И тут на меня залаяла взбесившаяся собачонка. Услышав её лай, отозвались привязанные рядом с самоходкой мои лайки.

  – Чапка, успокойся! – раздался низкий чуть хрипловатый голос сидящего. – Видишь, к нам гость. Надо радоваться, а не лаять.

  Собачонка услышав голос хозяина, замолчала. И тут я увидел, что на старенькой деревянной посудине нет мотора.

  «Интересно, откуда взялся здесь на пустынном берегу Оби этот странный человек? – удивился я. – Ведь до ближайшей деревни в этом месте не меньше ста километров. Понятно, что приплыл он сюда по течению и на вёслах».

  – Подходи, не стесняйся, – раздался голос человека. – Это ваша самоходка стала в начале песка?

  – Моя, – присел я рядом. – А почему вы без костра? – спросил я странного человека.

  – Только что пристал, вот поймаю рыбку, – показал он на свою удочку, – разведу костёр, а так что толку, огонь без еды не нужен.

  – А хлеб-то у вас есть? – спросил я рыбака.

  – Хлеб? – переспросил он, глядя на тёмную гладь Оби. – Мы, – погладил он жавшуюся к нему маленькую не то дворняжку, не то болонку, – почитай забыли его вкус. Последний раз его ели в Первомайке.

  – В Первомайке! – опешил я. – Так ведь это на Чулыме. Отсюда километров семьсот-восемьсот, а то и более!

  – Вот мы оттуда и плывём.

  – И куда путь держите? – невольно вырвалось у меня. Вглядевшись в сумерках в лицо человека, я понял, что передо мною старик.

  – А никуда. Плыву, куда глаза глядят, – вздохнул рыбак.

  – Как так? – удивился я.

  – А так, – погладил он снова свою собачку. – Вот её бездомную бедо-лагу по дороге встретил и теперь нас двое бездомных, никому не нужных.

  От слов старика мне стало не по себе.

  – Но тогда скажите, если не секрет, откуда путь держите?

  – Не секрет, из Ачинска, – обернулся ко мне путешественник.

  – Так ведь это за тридевять земель из Красноярского края!

  – Ну и что? Зато я свободен, парень. Понимаешь, я свободен! И у меня есть настоящий друг. Так Чапа? – положил он свою руку на голо-ву собачки.

  Видя моё недоумение, старик продолжил:

  – Всю жизнь я проработал в колхозе. На старости лет переехал в город. Два года мы со старухой жили как люди, хоть и пенсия у нас всего ничего. Но умерла моя бабушка. А её сын-пьяница продал нашу однокомнатную кавказцам. Продал, хотя по документам квартира и сейчас на мне. Чтобы остаться живым, я превратился в речного бомжа.

  Второй год странствую. Первую зиму пережил в Харске...

  – Так ведь Харск – мёртвая деревня? – перебил я рассказчика.

  – Когда я в ней зимовал, была живой. А собачку подобрал в Батури-но, её мальчишки топили, я отнял. Вот теперь мы вместе.

  «Вот так история? – подумал я. – Многое видел, но с речным бом-жем встретился впервые».

  – Вы надеетесь своей удочкой поймать рыбку? – спросил я старика.

  – Разве в темноте рыба клюнет?

  – Это у меня не удочка, – засмеялся речной бомж, – а мордушка. Она на леске. В неё рыбка мелкая заходит, нам хватает. Так, пёсик? – посмотрел рыбак на свою собачку.

  – Я скоро, надеюсь, вы отсюда никуда не денетесь, – повернул я в сторону катера.

  – До утра никуда, – вздохнул речной бомж.

  – Вот и хорошо! – и я бегом помчался к стоящей самоходке.

  Когда я вбежал по трапу на катер, на нём ещё не спали. В большой каюте горел огонь, и вся команда кроме меня была в сборе.

  – Где ты пропадаешь? – развязно обратился ко мне Нукс. – У нас тут к тебе вопрос, надо бы его обсудить?

  – Когда я вернусь, обсудим, – поняв, что на катере назревает бунт, отрезал я.

  Заскочив в трюм, я сложил в мешок несколько коробок галет, кинул на них пару булок чёрствого не заплесневелого хлеба, поставил сверху пачку сахара, четыре банки тушёнки. Спустившись в носовое, где хра-нились крупы, насыпал в другой мешок гречки. И захватив с собой пару сеток-частушек, побежал обратно к старику и собачке.

  – Я тоже речной бомж, как и вы, – запыхавшись, выпалил я. – Только путешествую по свету на самоходке. Но это уже деталь. Так что не стесняйтесь, всё это вам, – протянул я принесённые мешки. – Здесь еда, а это сетки, они вас с собачкой прокормят. Вы их умеете ставить? – спросил я старика.

  – Умею, – дрожащим голосом сказал последний. – Я даже не знаю как тебя благодарить. Наверное, ты и на самом деле бомж, если тебе ничего не жалко. Был бы богат, то был бы совсем другим человеком.

  – А я и богат. По сравнению с вами миллионер, – улыбнулся я, – но по своей природе не жадный.

  – Обычные бомжи – люди без собственности.

  – А я необычный бомж. Имею в Томске дом, но в плане постройки города его нет, имею самоходку, но она зарегистрирована как маломерное судно. Вроде бы я есть, а по документам меня нет. Знаете, где я прописан?

  В одной маленькой таёжной деревушке, в доме, который давно снесли.

  – Ничего себе! – повернулся ко мне старик. – Неужели такое бывает?

  – Я же перед вами стою, значит, бывает.

  – Скажи мне тогда, кто ты? – задал он мне вопрос.

  – Наверное, по своей природе законченный «контра».

  – Что? – не понял меня собеседник.

  – Контра! Сначала был против поздних коммунистов, с их курсом на реставрацию в России капитализма, сейчас против либеральных демократов.

  – Понял, – вздохнул собеседник. – А звать-то тебя как?

  – Юрием!

  – Хорошее имя, русское, – сказал речной бомж. – А меня Захаром.

  – А по батюшке? – спросил я.

  – Петровичем.

  – Ну, вот и познакомились.

  По-быстрому я помог старику организовать костёр. Когда увидел, что у речного бомжа нет даже палатки, решил подарить ему свою. Маленькая одноместная палатка вот уже несколько лет лежала у меня под кроватью.

  – Как же вы... Если вдруг дождь? – спросил я его.

  – Делаю шалаш, – сказал он уклончиво.

  – И так всю дорогу?

  – Да нет, месяц назад у меня отобрали мою палатку, и нож мой отняли и даже хотели топор «прихватизировать».

  – Кто? – изумился я.

  – Я расположился на песке рядом с дорогой, по этой дороге и при-катили на иномарках отдыхающие. Как я понял, парню с девицей понадобилась отдельная палатка. Меня вот и выселили... Сказали, что через неделю отдадут. Я же поскорее от них, да подальше. Настоящие нелюди!

  – Понятно! – вздохнул я. – Нарвались на хозяев жизни.

  И я снова отправился на катер. На этот раз в каюте все уже спали.

  – Не дождались! – отметил я про себя. – Значит, завтра злее будут.

  Я принёс старику свою палатку, добавил к ней нож и старый солдатский спальник.

  – Теперь я за вас более-менее буду спокоен.

  – Спасибо, спасибо! – взял меня за руку Петрович. – До самой смерти не забуду. И от космика моего спасибо! Теперь нам в палатке будет хорошо! Тепло и уютно! Может вас куда подвести? – спросил я на прощание старика. – Завтра утром мы уходим.

  – Нет! – наотрез отказался последний. – С борта катера я ничего не увижу.

  – Интересно, а что вы наблюдаете? – удивился я.

  – Изучаю, как люди в России живут, – пожимая мою руку, сказал старик.

  – Ну и как?

  – Плохо! Очень плохо живут! В городах и в деревнях мор! Правда на русской земле умерла, – вздохнул речной бомж. – Всем стали нуж-ны только деньги, одни лишь деньги и больше ничего кроме денег! Безумие, да и только! Мне кажется, что деньги имеют кроме всего про-чего что-то такое, – бомж перешёл на шепот, – что сводит людей с ума. Может они для этого и были созданы?

  – Вы Захар Петрович, не речной бомж, – посмотрел я в его умные глаза, а наш обской Диоген. Вы философ и философ настоящий. То, что вы поняли, недоступно миллионам. Что же, хотите увидеть Россию изнутри? С самого её низа? Теперь я понял ваше скитание. Оно далеко не бессмысленно.

  – Не бессмысленно, Юрий, – обнял меня на прощание философ. Зайдя в свою каюту, я обнаружил, что она пуста. Саши на верхней полке не было.

  «Ну и слава Богу, – подумал я. – Одной проблемой меньше. Интересно, кто её там, в общей каюте приютил? Неужели Новоградов? Как говорят: «в тихом омуте черти водятся». Он ведь тоже её бывший препод. Впрочем, всё хорошо. Не потребуется никаких объяснений».

  Утром без пятнадцати пять я был уже в общей каюте.

  – Доброе утро! – с порога приветствовал я команду. Какие у вас ко мне вопросы. Давайте за пятнадцать минут во всём разберёмся и в дорогу.

  – У нас вот какой вопрос, – вылезая из-под одеяла, проворчал Нукс.

  – Когда ты от нас отвяжешься? Когда на корабле наступит, наконец, демократия?

  Я оглядел проснувшихся. Женя с Васей лежали вдвоём на одном топчане. На втором отдыхала Саша. Она тоже проснулась и теперь глядела на меня колючими злыми глазами.

  – Ещё четверть часа можно спать, а он уже здесь! Вообще оборзел!

  – процедила она сквозь зубы.

  – Это хорошо, что пришёл, – отозвался Новоградов. – Сразу с утра все вопросы и решим.

  – На кораблях речного флота России действует не анархия, а стро-гий дисциплинированный устав. И ты, как бывший водолаз, должен это знать. И я от вас ничего, что противоречит этому уставу, не требую! – развернулся я снова к Нуксу.

  – Да брось ты, Георгий, чего в бутылку-то лезть? Какой устав? Хватит играть во всякие там уставы и законы. Мы же не дети! И потом, ты у нас не работодатель.

  – Но я хозяин корабля и единственный из всех здесь находящихся, имеющий права на его вождение.

  – Ну и что? – осклабился Нукс.

  – Поэтому он и разыгрывает на катере из себя босса? – прыснула ядом Саша. – Знали бы вы, как он вёл себя со мною в своей каюте?

  – Между прочим, за попытку изнасилования есть статья, – посмотрел на меня глазами голодного хищника Путанский. – Если Саша напишет на тебя заявление, то мы все подпишем.

  – Я подписывать не буду, – посмотрел на него Новоградов. – Потому что ничего такого не видел. И потом, Георгия Алексеевича, я знаю только с хорошей стороны.

  – С хорошей стороны! – пробурчал Нукс. – А куда подевался наш спирт?

  – Вот пусть он нам о нём скажет, – не сдавался Новоградов, – Но подписывать того, что я не видел, не стану.

  – Ну, тогда может мы, договоримся с ребятами? – посмотрел на одевающихся парней гринписовец.

  – Не будем мы ничего подписывать! – обозлился Женя. – Мало ли что она накарябает, – показал он на накинувшую халат Сашу. – Она вон голая по катеру носится, её что, Георгий Алексеевич заставляет это делать?

  – Ну, тогда я пас! – развёл руками Путанский. – Ещё вчера вы были недовольны, а как пришёл капитан – все взадпятки!

  – Вчера у нас не было разговора насчёт заявления, – прорычал Нукс.

  – То, что вы с ней, – показал он на Сашу, – придумали, нас не касается. Георгий всех достал своей дурацкой дисциплиной! Она и у меня вот здесь, – провёл водолаз ладонью по горлу. – Но ничего аморального мы от него не видели.

  – Выходит, девушка врёт? – не унимался гринписовец.

  – Врёт – не врёт, а Женя прав. У неё что, одеть нечего? Оказывает-ся, даже халат есть. Честно говоря, не знаю как у вас, но по утрам от её прелестей у меня с ног одеяло слазит, – сверкнул глазами Нукс. – Так что нечего Георгия винить. Тем более клеить ему попытку. Другой бы на его месте без всяких попыток! И был бы прав. Путанский с Сашей явно перегнули, дело начало принимать другой оборот.

  – Да не собиралась я ничего писать, – дёрнула своими плечиками девушка. – Просто хочу, чтобы команда поставила капитана на место.

  – Я собственно не пойму, что вы от меня хотите? – оглядел я недовольных. – В чём я не прав? В том, что придерживаюсь устава? В одно время ложиться и в одно время вставать? И не пить на марше спиртного? В чём криминал?

  – В том, что ты, Георгий, без спроса забрал наш спирт, – посмотрел на меня Нукс. – Нас с Новоградовым это оскорбило.

  – А меня оскорбило то, что вы втихаря принесли его на катер. Я просил вас, чтобы спиртного на борту не было.

  – Спирт я взял для того чтобы, в крайнем случае, обменять на топливо. Без пойла в дальнюю дорогу нельзя.

  – Правильно, – согласился я. – Только по уставу спиртное должно находиться в ведомстве капитана, а не где-то под коробками. Вы что, его хватились, чтобы поменять на топливо? Кстати, солярки нам хва-тит и туда, и обратно.

  – Опять ты со своим уставом! – огрызнулся Нукс.

  – Потому что капитан ответственный за всех, кто у него на борту. Если что – спросят с капитана, а не с тебя или с тебя, – показал я на Путанского.

  – Мы с вами на брудершафт не пили, – проскрипел гринписовец.

  – Вы настолько тупы, что не поняли, что я вам сделал комплимент. Ведь с Богом мы тоже говорим на «ты», – засмеялся я. – Ну что, инцидент окончен? Спирт ваш у меня. Как видите, всё по закону. Если появится бартер, сразу ко мне.

  – Так ты за борт его не вылил?! – радостно вспыхнули глаза Нукса.

  – Тогда всё нормально!

  – Иди, отвязывай катер, – посмотрел я на него. – Едем!

  Через час мы обогнали одинокую лодку Захара Петровича. Пройдя рядом с ней, я махнул путешественнику и философу.

  – Доброй тебе дороги, славный человек! – прошептал старик, держа на коленях свою собачку, помахал мне шапкой.

  «Куда ведёт тебя судьба? И насколько тебя хватит? Ты ведь далеко не молод. Хочешь понять, что происходит в нашем больном мире. Непременно поймёшь. И кое-кого ещё и «разбудишь». Сколько таких, как этот старик скитаются сейчас по России? – думал я. – Не все сломлены, не все согласны с нависшей над человечеством бедой. Вот она глубинная сила нашего народа. Вековая попытка понять происходящее и найти возможность противодействия. Отсюда и извечно русский вопрос: что делать? И действительно, что-то надо делать? Захар Петрович прав. Русский народ на самом деле постепенно начинает сходить с ума. Пример тому поведение команды катера. Людям ничего не надо, кроме денег и дешевых удовольствий. Ради лёгкого заработка «злыдней» они отправились на заготовку белого гриба. Чтобы потом всё заработанное потратить неизвестно на что. Их не интересует ни прошлое, ни будущее. Все живут одним днём. Биороботы, которым средствами СМИ вбито в голову, что надо думать только о настоящем. Жить здесь и сейчас. Как живут клопы, тараканы, мокрицы, пауки, крысы и другие примитивные твари. Хотя крысы, если покидают обречённые корабли, неплохо чувствуют и будущее. Получается, что современный обыватель стал хуже крысы. Понятно, что его таким сделали. Постепенно ненавязчиво вложили в сознание дегенеративное представление об окружающем, которое присуще членистоногим и насекомым. Как-то надо остановить этот процесс, иначе через пару десятков лет нормальных людей объявят вне закона и будут преследовать и спецслужбы и просто все, кому не лень. Потому что такие люди будут мешать, пу-таться под ногами. Как я на своём же катере: корабль мой, топливо моё, мои и кровати и одеяла, и работаю я больше всех, но «срез российского общества» недоволен. Его раздражает один мой вид. Команда требует демократии! Вынужденные попутчики хотят жить по привитым им с детства и юности извращённым законам. По их мнению, это и есть демократия. И другой демократии они не представляют».

  От грустных мыслей меня оторвал вошедший в рубку Путанский.

  – Я пришёл поставить точки над «и», – холодно сказал он.

  – Ну так ставьте, – всматриваясь вдаль реки, сказал я.

  – Вы как умный человек должны понимать, что, по сути, капита-ном не являетесь.

  – Это уже интересно?! – засмеялся я.

  – Для команды вы чуждый элемент. Одно плохо, что вы владелец судна. И высадить вас в каком-либо порту или как написано в ваших правилах плавания, просто на берегу, мы не имеем права. Чего доброго заявите, что у вас отняли корабль.

  Наглость и цинизм гринписовца шокировали! Мне захотелось тут же из рубки выбросить его за борт. Но сдержавшись, обернувшись к Путанскому, я сказал:

  – Надеюсь, вы шутите, господин Путанский, если это так, то скажу вам, что ваша шутка плоская и неинтересная.

  – Вы хотели сказать глупая? – улыбнулся гринписовец. – Но я не шучу, только сейчас на общем собрании экипаж меня попросил возглавить экспедицию. Так что вы для меня сейчас не капитан, а просто рулевой, ведущий свой личный катер.

  – Как говорится, на корабле восторжествовала демократия? – усмехнулся я.

  – Совершенно верно, – кивнул головой Путанский. – Все проголосовали против вас, при одном воздержавшемся...

  – Ну, и кто же тот, кто не проголосовал?

  – Ваш коллега по институту, его можно понять.

  – Значит Новоградов! А если я не соглашусь с решением вашего скороспелого и незаконного собрания? – спросил я еврея.

  – Почему незаконного? – возмутился последний. – Оно вполне законно!

  – Собрались вы без меня втихаря, не дали мне сказать ничего в свою защиту...

  – Но это детали! – дёрнул плечами гринписовец. – А то, что вы не согласны, никакого значения не имеет. К тому же, как вы знаете, я профинансировал экспедицию и имею полное право её возглавить.

  «Ах, вот оно что? Теперь понятно, почему из тебя любезный, не пришлось выколачивать на закупку продовольствия? – догадался я. – В тво-ей голове давно созрел план возглавить всё наше предприятие. И, опи-раясь на глупцов из команды, направить катер не туда, куда мы все едем, а туда, куда позарез надо тебе самому. Для тебя главное – твоя миссия. Окружающие – всего лишь средство. Ложь же с наглостью у таких как ты всегда была и остаётся традиционным оружием».

  – Видите ли, господин Путанский, – улыбнулся я в окаменевшее лицо гринписовца. – Вы не учли стоимость аренды судна.

  – Но мы разве договаривались об аренде? – огрызнулся москвич.

  – Официально нет, но в любом демократичном обществе, она предусмотрена законом, – отчеканил я. – К тому же, я не знал, сколько вы будете находиться на катере. Не беспокойтесь, я не возьму лишнего.

  Вы мне заплатите по счёту ровно столько, сколько обычно берут за такой корабль. Ни больше, ни меньше. Вы на корабле находитесь вот уже третьи сутки, так? И ещё: вы забыли, что топливо куплено только на мои деньги. Стоимость его в три раза больше всех ваших расходов.

  Я боюсь, что вы останетесь мне должны, господин Путанский, так что ваш вклад в экспедицию совсем мизерный.

  – А как же остальные пассажиры? Они что тоже будут вам платить аренду?

  – Они не будут, – ответил я на его вопрос. – Потому что в отличие от вас все они нищие. К тому же несут свою вахту. Не лежат на боку, как вы, а работают. Скоро меня сменит Нукс, потом придёт в рубку Женя. Поняли?

  Путанский молчал.

  – А теперь насчёт капитанства. У вас есть права на вождение катера?

  – Нет, – пробурчал еврей.

  – А у меня есть. Потому я и капитан. Какие бы вы бредни в каюте не придумывали, капитаном я всё равно остаюсь, потому что по закону имею на это полное право. Уяснили? А теперь, к вам вопрос, Алек-сандр, как вас там?

  – Хаимович, – пробурчал гринписовец.

  – Вы пришли в качестве капитана, чтобы забрать у меня «по закону» спирт? Так?

  – Так, – кивнул головой «зелёный».

  – Вы понимаете, что спирт я вам не отдам?

  – Понимаю! – сказал Путанский и закрыл за собой дверь.

  Вечером мы подошли к Каргаску. Поставив катер у пристани, я обратился к членам команды.

  – Вот что, господа, – оглядел я собравшихся. – Многие из вас недовольны капитаном, поэтому предлагаю собрать свои вещи, сесть на автобус и с ветерком отправиться в Томск. Рейсовый автобус отходит завтра в 9.00.

  – Да брось ты, Георгий, – пробурчал за всех Нукс. – Не надо принимать всерьёз глупые дорожные разногласия. Будем считать, что инцидент окончен. Никто никуда не поедет!

  – Тогда утром идём дальше, – посмотрел я на него. – Всё хорошо, что хорошо кончается.

  Через день мы подошли к Усть-Тыму, Отсюда наш путь должен был лечь на притоку Оби, таёжному мелководному Тыму. Подведя катер к яру, я позвал к себе Путанского.

  – Вот что, Александр Хаимович, здесь наши пути должны разойтись. Вам надо в одну сторону, нам в другую.

  – Но ведь я должен попасть туда, куда мне надо? – заупрямился гринписовец.

  – И попадёте. Только не на катере, а на лодке.

  – На какой ещё лодке? – удивился Путанский. Мы вместе изучали вашу карту, – сказал я растерявшемуся Хаимовичу. – Туда, куда вы хотите попасть катером не пройти. В те места можно добраться только на лодке. Есть два варианта: первый – оставить вас в Усть-Тыме, где вы найдёте себе проводника. И он вас привезёт на лодке, куда вы ему скажите. И второй вариант – ехать с нами до Молодёжного, там я сам вам найду провожатого. Оттуда вы на АН-2 легко доберётесь до районного центра. С Каргаска, как вы уже знаете, регулярно ходит автобус, выбирайте.

  На несколько секунд гринписовец задумался, потом сказал:

  – Делать нечего, еду с вами.

  «Хорошо!» – подумал я про себя. – В Молодёжном я тебе найду такого проводника, который сработает не хуже Ивана Сусанина. Тебе нужна земля и вода, будет тебе и то, и другое!

  – А сколько до Молодёжного? – спросил Путанский.

  – Сто восемьдесят километров, через пару дней будем там.

  – Идёт, – пробурчал москвич. После гигантской Оби, втиснуться в мелководную таёжную речушку было не так-то просто. Кое-как пройдя устье, то и дело, цепляя мели, мы медленно пошли вверх навстречу неведомому. Через пару часов самоходку обступила сплошная непролазная тайга. Катер шёл по руслу реки, на которой не было видно ни обстановки, ни перевалок. Теперь, чтобы не залететь на мель приходилось полагаться только на свою интуицию. Она меня не подводила.

  «Но как поведут катер Нукс и Женя? Им доверять штурвал нельзя, – думал я. – Лучше самоходку вести самому».

  – Где остановимся? – войдя в рубку, спросил меня Новоградов. – Я смотрю кругом одни кедрачи, сосняков почти не видать.

  – Это вдоль реки кедрач да ельник. На гривах здесь кругом сосняки. Можно конечно, тормознуться на Белом яру. Там сосняк, но, насколько мне известно, те места все заняты. Там нам грибы сушить не дадут. На Белый яр грибники приезжают даже из Новосиба.

  – Ну и какие у тебя соображения? – снова спросил меня Новоградов.

  – Дойти до Молодёжного. Там я имею неплохих друзей. Они нам подскажут, где остановиться. – Ну что же, до Молодёжного, так до Молодёжного! Я не против. Просто Нукс нервничает.

  – Это он от того, что давно не пил, – улыбнулся я. – Скажи ему, что через пару дней будем на месте. Белые ещё не пошли, так что пусть не переживает.

  Действительно, у Белого яра стояло с десяток лодок.

  – Видишь, – показал я на них Новоградову.

  Но тут в рубке появился взъерошенный Нукс.

  – Давай пристанем! – потребовал он с порога. – Ничего, что толпа мы их уговорим!

  – Каким образом? – спросил я его.

  – У нас же есть спирт. Долго ли их всех напоить? Я справлюсь! А потом «дело в шляпе»! Куда они денутся? Потеснятся!

  – И будем бегать за каждым грибом по три человека, – посмотрел я на Нукса. – Ты этого хочешь?

  – Давай-ка дойдём до Молодёжного, избавимся от Путанского и найдём место, где мы будем только одни.

  – Да, я забыл про Хаимовича, – сконфузился Нукс. – Навязалась же нам эта гнида! Опять, ты, Георгий, зачем его брал?

  – А что бы ты ел? Одни сухари, картошку и на воде кашу? – спросил я его. – Благодаря Путанскому мы не бедствуем: лопаем тушёнку, сгущёнку, майонез, яйца. И потом, он нам не помешает.

  – Ладно! – махнул рукой Нукс, соглашаясь. – Будь, по-твоему. Прошло ещё два часа ходу, и вдруг я увидел впереди по курсу катера размытый рекой древний курган! Точно такие курганы, мне когда-то приходилось встречать рядом с рекой в Тюменской области на Югане.

  «Надо обязательно его осмотреть», – подумал я.

  – Видите, – показал я Новоградову, – впереди по курсу курган! Остановимся и его изучим.

  – Да что вы, Георгий Алексеевич! – улыбнулся Новоградов. – Какой ещё курган? Откуда он здесь на севере в таёжной зоне? Да ещё такой большой?

  – Увидите своими глазами, – сказал я историку, подводя катер к берегу.

  – Что это ещё за остановка? – вышел из каюты Нукс.

  – Да вот, Георгий Алексеевич считает, что мы подошли к кургану, – отозвался Новоградов. – Хочет его осмотреть.

  – Чё попало! – огорчился Нукс. – У Георгия с головой, наверное, что-то не так!

  Через несколько секунд на палубе показались Женя с Васей, а за ними и Саша.

  – Пойдемте, осмотрим, что это за насыпь? – пригласил я парней. Те с удовольствием согласились. Через минуту к нам с Новоградовым и ребятами присоединился Нукс. Все вместе мы стали внимательно изучать насыпь. Я попытался измерить длину кургана, но меня опередил Новоградов.

  – Целых шестьдесят шагов! Здоровая грива, – почесал он затылок

  – А высота-то, какая?

  Когда мы поднялись на вершину насыпи, то увидели в её центре огромную яму. Надо же, здесь копано! – не поверил своим глазам Нукс.

  – Выходит, что это на самом деле курган! А там в яме что?

  Я спрыгнул в яму, и мои ноги опустились на брёвна сруба.

  – Здесь сруб, – поднял я голову. – Самый настоящий сруб! Мощный бревенчатый накат! До него ямокопатели дошли, дальше не смогли.

  – Неужели и вправду курган? – не переставал удивляться Новоградов. – Откуда он здесь? Да ещё такой огромный? Нет, этого не может быть!

  – Почему же? – засмеялся я. – Он ведь перед вами!

  – Нет, это не курган! – продолжал настаивать историк. – Курганы ставились степными цивилизациями, но не таёжными.

  – А как же тогда курганы на Скандинавии, или в лесной зоне Восточной Европы? – стал наступать я.

  – Но это не курган! Не курган и всё!

  – Но тогда что? – спросил я Новоградова.

  – Не знаю, но только не курган, сделал он заключение, решительно направляясь к самоходке.

  «Да, крепкий ты орешек! – посмотрел я ему в след. – Мощно же тебя запрограммировали. Видишь и не веришь своим собственным глазам. Ещё раз осмотрев насыпь, я вернулся на катер. Где-то неподалёку стоят ещё курганы, – размышлял я. – По одному древние их не ставили. Здесь, несомненно, некрополь. И город должен быть где-то рядом. Но где? В таких дебрях разве что увидишь? Если бы не река и курган бы никто не заметил. Значит на Тыму стоял не один город. Их было несколько. Об этом свидетельствует найденный нами артефакт. Интересно, кто его копал? Работы выполнено много. Что-то искали. Но нарвавшись на лиственничный накат, бросили. Очевидно, брёвна окаменели», – раздумывал я над увиденным.

  Вечером следующего дня мы подошли к Молодёжному. Оставив всех на самоходке, я направился искать своего знакомого – Назима Епарова. Этого парня я знал несколько лет и считал его человеком вполне надёжным, Ему я и решил поручить нашего гринписовца. На-зим встретил меня как всегда радушно. И когда я ему объяснил, что Пуганскому надо заморочить голову: привезти москвича не туда, куда ему хочется, а совсем в другую сторону, то мой друг даже обрадовался.

  – Хорошо, Георгий, я так и сделаю, – улыбнулся сибирский татарин своей лучистой улыбкой. – Давай его сюда, этого израильтянина, натовца и цереушника.

  – Он гринписовец, – поправил я.

  – Натовец и цереушник! – засмеялся Назим. – Слово «гринписо-вец» всё это и обозначает!

  – Может ты и прав, – видя упертость товарища, засмеялся я. – В общем, занимайся теперь им сам!

  – Ты не скажешь, зачем ему пробы воды и земли? – помрачнел Назим.

  – Не знаю, – пожал я плечами. – Может его хозяева хотят проверить уровень радиации, или уровень токсинов, а может их, интересуют наши редкоземельные металлы?

  – Вот им, а не металлы! – показал кукиш Назим. – Я его привезу к шайтану в гости!

  – Смотри, не кокни, – погрозил я пальцем. – Тогда вони не оберёшься.

  – Будет жить, – усмехнулся Назим. – Не беспокойся. Этого москвича его же собственные хозяева прихлопнут, когда разберутся, что он им привёз.

  – Так-то лучше! – и я перевёл разговор на другую тему. – Мне хочется побывать, Назим, на древних валах, где ваши пьяницы организовали себе вытрезвитель. Скажи, как туда попасть на катере с реки? – спросил я сибирского татарина.

  – Легче простого, – улыбнулся он загадочно. – С протоки Муз.

  – Муз? – удивился я названию.

  – Надо войти в протоку и добраться до её конца. Потом ты найдёшь огромный курган. Курган не на берегу. Он в двух километрах.

  Там целая пирамида. Ты её увидишь. От неё дорога к речке Налимовке. На берегу той речки и стоят храмы, вернее то, что от них осталось.

  – Так там не один храм?! – удивился я.

  – Их два! У одного стоят столы и скамейки, там наши и закладывают. Второй храм в километре от первого. Первый состоит из трёх валов, второй только из двух.

  «Вот так новость?! – подумал я. – Рядом с валами древнего города целых два капища! Скорее бы всё это увидеть!

  – Нам бы ещё найти место, где бы грибов собрать? – спросил я под конец.

  – Да там и займётесь ими! Когда белые пойдут, их вокруг протоки хоть косой коси! – засмеялся Назим. – Так что давай – дерзай! Только водки побольше захвати. И не сгоришь, и голова болеть не будет,

  – Перед тобой непьющий человек, – улыбнулся я, прощаясь с русским татарином.

  – Всё, уважаемый Александр Хаимович, вас ждёт в Молодёжном замечательный проводник, так что будем прощаться, – обратился я с ходу к Путанскому. – Он скоро приедет за вами на своём «Урале». Так что давайте, собирайтесь.

  – Спасибо вам, Георгий Алексеевич, за заботу! – криво улыбнулся гринписовец. – Я сейчас.

  Через десять минут Путанский был уже готов. Он холодно свысока попрощался со своими попутчиками и, подойдя ко мне, спросил:

  – А ваш счёт за аренду? Надеюсь, он не окажется запредельным?

  – Не окажется, – засмеялся я. – Потому что его не будет.

  – Как это? – растерялся москвич.

  – А так, я с вами тогда пошутил, а вы поверили.

  – Георгий Алексеевич, – протянул вдруг свою руку Путанский, – я тоже тогда пошутил с переизбранием капитана.

  – Охотно вам верю, – улыбнулся я.

  – Вы замечательный капитан! – пожал мне руку гринписовец. – Дай Бог вам здоровья и удачи!

  – И вам того же! – попрощался я с москвичом.

  – Баба с возу, кобыле легче! – подошёл ко мне после ухода Луганского Нукс. – Мрачноватый он какой-то.

  – Просто человек, которому вбито в голову, что такие как он люди особые. Что граждане других национальностей хуже животных – вот и всё. Отсюда у него и высокомерие, и цинизм. Мы все имели «счастье» наблюдать представителя оболваненного народа.

  – Хочешь сказать – избранного? – подошёл Новоградов.

  – По сути это одно и то же. Вот что господа, – повернулся я к подошедшим, – заводимся и идём в протоку Муз. Мне сказали, что в тех местах по беломошникам грибов немерено!

  Через несколько минут мы были уже в пути.

  «Сколько в России таких вот Путанских? – думал я. – Сотни и сот-ни тысяч! А в Европе и Америке ещё больше. И многие из них искрен-не верят, что все богатство Земли должны принадлежать им и только им. И всё потому, что так сказано в Святом Писании. Им и в голову не приходит, что они – «богоизбранные» изо всех сил стараются не столь-ко для себя, сколько для тех, кто для них эту богоизбранность выдумал. Кто умело вбил в их сознание миф о еврейской исключительности и о том, что всё на Земле должно принадлежать евреям – племени, заключившему союз с Яхве-Амоном».

  Я понимаю, что происходит в душе Путанского, поэтому особого зла на его выкидоны не было.

  «Самый настоящий биоробот, – рассуждал я про себя. – О таких, мне когда-то популярно и рассказывал дядя Ёша. Попробуй такого перевоспитать? Объяснить ему, что «гои» тоже люди, значит и их надо уважать. Горбатого могила исправит! – вспомнил я русскую поговорку. – Вот и получилось, что я тоже антисемит! Не хочу им быть, а никуда не денешься». От грустных мыслей меня оторвал вошедший в рубку Нукс.

  – Мы уже в протоке? – спросил он.

  – Скоро в неё войдём, – показал я на реку. – Она впереди. Через час мы уже подходили к концу протоки.

  «Где-то здесь должна быть лесовозная дорога, – вглядывался я в берег. – И большой курган».

  Но ни дороги, ни кургана с воды не было видно. Поставив в удобной гавани самоходку, мы занялись разбивкой лагеря: Нукс с Новоградовым вытащили на берег свою сушилку. Женя с Васей взялись за выкапывание в песке ямы под печь. А я решил поставить на глубине недалеко от лагеря сеть. Через пару часов все наши дела были закончены и, собравшись вечером в большой каюте, мы решили, что пока нет грибов, заготовить на сушилку дрова и исследовать досконально местность.

  Рано утром, захватив с собой своих собак, я отправился на поиски дороги. Не прошло и пятнадцати минут, как сосны расступились, и я увидел перед собой старую лесовозную дорогу.

  «Где-то рядом с ней должен быть заросший сосняком огромный курган», – припомнил я.

  Но сколько я, не искал, кургана так и не нашёл.

  «Надо было взять у Назима карту местности, – ругал я себя. – Чего доброго и города не найду, вот будет фокус!»

  Придя в лагерь, я высказал предложение оставить на заготовку сушняка ребят, а остальным отправиться по дороге для ознакомления с местностью. Тем более что начали появляться моховики и подосино-вики. Моё предложение было принято позитивно. Женя и Вася своей радости и не скрывали.

  – Мы справимся! – говорили они. – Напилим сушняка гору!

  – Да-да, напилите, – посмотрел я на двух ненормальных. – Я не сомневаюсь! У вас всё получится.

  После обеда Новоградов, Нукс, Саша и я все вместе отправились по лесовозной дороге к виднеющимся вдали высокоствольным соснякам. Дорога была плотной, хорошо прибитой дождями, поэтому шли по ней легко и скоро. Мы то и дело заходили в лес, смотрели, есть ли грибы. Грибов было ещё мало, но это нас не смущало. На жарёху мы скоро набрали, нам пока было достаточно. Не прошло и часа, как мы подошли к маленькой речушке.

  – Что это за ручей? – осмотрелась вокруг Саша. – В моих сапогах я через него не перейду.

  «Вот напасть, – подумал я. – Придётся эту красавицу переносить на себе. Вряд ли Новоградов за такое дело возьмётся, тем более Нукс».

  – Здесь есть переход! – раздался где-то в стороне голос Нукса. – Идите сюда!

  Через минуту мы оказались на той стороне речушки.

  – Наверняка, это Налимовка, – показал я на неё. – Значит, на горе, что впереди – гарь и большой бор.

  – Гарь! – погрустнел Нукс.

  – Это плохо. Но там же ещё и бор! – посмотрел вперёд Новоградов.

  – Его отсюда видно, надо бы его исследовать.

  – Тогда айда! – приободрился бывший водолаз.

  – Больше завалов нет.

  Я взглянул на Новоградова и понял, что мой коллега по универси-тету стоит на древнем оборонительном валу города! Вал был невысок, от силы метр, может полметра. Но он был хорошо виден!

  «Всё как мне и рассказывали! – отметил я про себя. – Периметр вала остановил продвижение огня! Но как он мог остановить стихию? Вал же еле виден! Значит дело не в вале, а в чём-то другом, – размышлял я, идя следом за Новоградовым. – Неужели древний город до сих пор сохраняет внутри своих валов какую-то силу. Получается, города давно нет, а его эгрегор жив. И эгрегор не слабый, если дух стихии огня с ним считается! – я взглянул на историка. – Поймёт Новоградов, куда он попал, или нет? Судя по его поведению, Новоградов ничего не увидел и ничего не понял».

  Он шёл по бору, глядя под ноги, ища первые подосиновики и маслята. «Ты же образованный и умный парень, – думал я про него, – а сле-пой! Всё почему? Да потому, что в твою голову вбито, что в Сибири никогда никакой цивилизации не было и не могло быть. Начал вклады-вать программу в сознание будущих поколений, что Сибирь земля не историческая, ещё Миллер. И вот теперь мы пожинаем плоды».

  – А я нашла белый! – отвлёк меня от невесёлых мыслей голос Саши.

  – Скоро их здесь будет уйма, – раздался голос Нукса.

  – И я нашёл белый! – отозвался Новоградов.

  – Смотри-ка, они в этом бору уже начались! Давайте разойдёмся пошире, – предложил Нукс. – А то идём толпой! Ведёрко белых нам бы не помешало.

  Вскоре я остался рядом с валом один.

  «Хорошо бы пройти по валу, – решил я. – Неужели древний город имеет солярное строение?»

  Вернувшись, я снова залез на насыпь и быстрым шагом пошёл по кромке бора.

  «Наверное, когда-то и Иосиф Виссарионович, так же как и я разгуливал по этому, оплывшему за века укреплению? – вспомнил я побывавшего здесь когда-то Сталина – Интересно, что он думал? Наверное, тоже, что и я. Наверняка, место, где когда-то жили уцелевшие аркты. Остяки таких огромных городов не строили».

  В этот момент я увидел рядом с валом целую семью белых.

  «Вот и хорошо, – обрадовался я, – и мой вклад в общее дело тоже будет».

  Я быстро срезал грибы и снова поднялся на вал. Но в это время где-то вдалеке раздался еле слышный голос Нукса. Николай, надрываясь, срочно звал меня к себе. Оставив своё занятие, я опрометью бросился на голос товарища. Когда я прибежал к Нуксу, то увидел то, о чём мне столько рассказывали: Нукс стоял, показывая на три возвышающихся перед ним земляных вала. За третьим валом виднелась довольно высокая насыпь. Рядом же с ним находился длинный сколоченный из досок стол, две скамейки и аккуратно сложенные в пирамиду пустые бутылки.

  – Вот оно, капище! – молнией пронеслось в сознании. – А это ме-сто, где пьянчужки справляют праздник живота, – оглядел я стол со скамейками.

  – Что это такое, Георгий? – растерянно смотрел то на меня, то на валы бывший водолаз. – Крепость не крепость? Какая-то хрень!

  – Не хрень, Коля! – пошёл я по проходам в центр валов. – Перед тобой древнее ведическое капище наших сибирских предков!

  – Ты что с ума сошёл?! Каких ещё наших? У меня предки не остяки, может хохлы, может белорусы, но не селькупы! – возмутился Нукс.

  В этом время к валам подошёл Новоградов.

  – Что это ещё за такое? – изумился историк.

  – Георгий говорит, что эта «хреиь» – капище наших предков! – по-вернулся к нему Нукс.

  – Наших предков? – засмеялся Новоградов. – Как они сюда попали?

  – Ты же знаешь, – обратился я к историку, – что подобных капищ остяки никогда не строили. В диаметре периметр, – показал я на внешний вал, – будет метров сто, а то и более. Всего лишь наполовину меньше знаменитого Аркаима. Ты слыхал, что-нибудь про Аркаим?

  – Мельком слышал, – сконфузился Нукс.

  – Всё равно то, о чём ты говоришь, не может быть! – разглядывая валы, сказал Новоградов. – Верно, напоминает Аркаим. Та же солярная система, но это не капище, а что-то другое!

  – Тогда объясните что?

  – Не знаю, – пожал плечами Новоградов. – Не знаю! И если честно, не хочу знать! – отрезал он решительно.

  – Как так? – растерялся я. – Ты же историк! – в волнении я перешёл на «ты».

  – А вот так, Георгий, – тоже перешёл на «ты» Новоградов. – Есть вещи, которые я не хочу знать! Они ломают всё моё представление о прошлом.

  – А как же поиск истины? – не унимался я. – Перед тобою факт, а ты его не видишь. Точнее, не хочешь видеть!

  – Да, не хочу! Потому что уверен, что это не капище, хоть и очень на него похоже... Может, «нечто» – остяцкая крепость или что-то в этом роде.

  – Крепость ставят на ярах или на холмах, – засмеялся я. – А здесь берег речки – низина! Ты что не видишь!

  – Не вижу, – огрызнулся Новоградов. – В упор не вижу!

  – Понятно! – вздохнул я. – Есть такое у людей – смотреть и не ви-деть. Ты и курган не увидел.

  – Мальчики, я тут кучу белых нашла! – появилась из-за вала ра-достная Саша.

  – Ты посмотри, что здесь! – попытался обратить внимание девуш-ки на капище Нукс. – Смотри, какие здесь валы! На них даже деревьев нет! Георгий Алексеевич говорит, что здесь когда-то было языческое капище наших предков.

  – Георгий Алексеевич выдумщик, а вы ему верите, – засмеялась Саша. – Я ничего особенного не вижу.

  – Не видишь? – посмотрел на девушку Новоградов. – Валы на самом деле здоровые. Разуй глаза! Просто это никакое не капище и не храм. Скорее «нечто» такое, чего мы не знаем. Остяки всё это сооруди-ли, а мы теперь головы ломаем.

  – Ага! – улыбнулся я про себя. – Наконец-то ты, господин историк, кое-что разглядел. Очевидно, из-за Саши тебе стало стыдно! Это уже хорошо. Скоро вместе с тобой и измерять их будем.

  – Ладно, хватит спорить! – пробасил Нукс. – Айда, дальше.

  Но не прошли мы и километра, как снова оказались у ещё одного капища.

  – Чёрт!– выругался Нукс. – Да тут их несколько. Но здесь площадь за валами чуть меньше и вала всего два, а не три.

  – Зато площадка в центре вон, какая большая, – заметил Новогра-дов. – Интересно, чем остяки здесь занимались?

  – Селькупы не были солнцепоклонниками, – напомнил я истори-ку. – Перед нами же места силы, обустроенные в солярной традиции. Первое капище представляет собой уменьшенную копию столицы ле-гендарной Атлантиды. Разве не так? То же самое и перед нами, только чуть скромнее.

  На мои слова Новоградов ничего не ответил. Он, молча, пошёл вглубь бора. Вот он представитель современной науки. И видит, и понимает, но боится признаться сам себе.

  Всю ночь я никак не мог сомкнуть глаз.

  «С Сашей всё ясно. Её интересует только личное, – размышлял я. – Недалёкая девушка – типичный представитель класса городских обывателей! Деньги, вещи, модные тряпки и удовольствия. Вот и вся она. Нукса явно пробило. Он где-то в глубине души поверил, что капища строили наши общие с ним сибирские предки. На обратном пути Николай на эту тему даже завёл спор с Новоградовым. И приводил вполне серьёзные аргументы. Но почему умница Новоградов в упор не видит то, что он как историк просто обязан видеть? Может потому и не видит, что за-нимается ортодоксальной историей. Как он сказал: «Есть вещи, которые я не хочу знать!» Конечно же, он всё прекрасно видит и понимает, но панически боится правды. Как когда-то, – припомнил я, – в Монголии Иван Ефремов. Знаменитый учёный откапывал там кости динозавров и случайно вскрыл гробницы людей белой расы. Что же он тогда сделал? Вместо того, чтобы заявить об открытии, приказал рабочим найденные экспедицией кости снова закопать. Есть сведения, что Ефремов предал земле даже скелеты гигантов. А здесь шутка ли: в сердце сибирской тайги мы натолкнулись на два ведических капища! Такую находку надо как-то объяснить. Но, с точки зрения современной науки, это сделать невозможно. Хорошо, историк не знает, что оба капища стоят рядом с вросшими в землю руинами древнего города! Тогда капища на деятельность селькупов уже не свалишь. Впрочем, возможно Новоградов всё понял. И теперь молит Бога, чтобы я не догадался о том, что мне давным-давно известно? Вот он наглядный пример отношения человека с академическим мировоззрением на истинное положение вещей. Что же делать с такими, как Новоградов? – думал я. – За свою короткую жизнь и в Западной, и в Восточной Сибири я повидал немало и мёртвых городов, и древних капищ. Они даже нанесены у меня на карту. Но если научные круги от всех этих артефактов шарахаются, как чёрт от ладана?! Может попробовать обратить внимание не учёных, а простых думающих людей? И с их поддержкой пробить брешь в обороне ортодоксов? – размышлял я. – Но тогда надо садиться за стол и написать всё, что мне посчастливилось за годы своих странствий увидеть. Много же придётся писать! Пути-то у меня были не малые! Но другого выхода пока нет. К тому же, необходимо рассказать людям, кто на самом деле правит миром. Показать в деталях механизм этого управления. Объяснить, почему академическая наука многие вещи боится назвать своими именами. По-нятно, что в одной-двух книгах всего этого не рассказать, – обдумывал я вставшую передо мной задачу. – Но делать что-то надо? Прав был Захар Петрович, «речной бомж», когда заметил, что наш народ медленно и верно стал сходить с ума. Мудрый Сталин обвинил в этом институт денег. Но я знаю и ещё одну технологию приведения человеческого сознания к пропасти. И о ней тоже надо поведать людям. Ещё на заре истории про-изошёл раскол единого целостного знания на две взаимно исключающие части: на знания эзотерические и академические. Эзотерическое знание досталось избранным. Академическое же – нашей ущербной земной науке. Отсюда и все беды человечества. Мир Земли от раздельности знания погружён в иллюзорную виртуальную реальность. На планете её искусственно создали силы неземные и негуманоидные. Но об этом знают всего лишь единицы. А надо, чтобы знали многие. Может тогда появится у людей надежда остановить дегенеративные процессы, про-исходящие в земном социуме? Но с чего начать? – вглядывался я во тьму ночи, – Понятно, что с книг. Но в моих книгах будет совершенно иной взгляд на вещи. Прежде всего, на наше забытое прошлое... С руинами города тоже загадка, – вспомнил я о находке. – От вала и фундаментов ничего не осталось, но капища как новые? Нукс правду заметил – на них даже деревьев нет! Как такое объяснить? Единственное объяснение может быть, если оба капища действовали после гибели города ещё несколько веков, а может и тысяч лет, – другого объяснения мне в голову не пришло. – Надо обязательно измерить и руины города, и оба «храма», – подумал я. – Сделать чертежи находки. И хорошо бы узнать у местных селькупов, что, по их мнению, это такое? – сделал я заключение. – Но надо всё это провести самому, без свидетелей. Ни Новоградов, ни Саша, ни занятые друг другом два наших «неприкасаемых», ни Нукс в таком деле мне не союзники. Для них это будет пустая трата времени. Лучше всего всеми этими делами мне заняться после грибного бума перед от-ъездом. Всё равно мне придётся отдать спирт его хозяевам. Пока они будут праздновать конец предприятия, я свои дела без лишних глаз и сделаю. Но для этого, чтобы поговорить с селькупами, надо как-то побывать в Напасе. Вопрос: как?» – размышлял я.

  За три дня мы расчистили довольно большую для наших дел площадку, заготовили массу сухих дров, осталось дело за грибами. Но они не заставили себя ждать. После двадцатого августа белых в сосняке стало уйма. Теперь у всех кроме меня, в голове были только боровики. И Нукс, и Саша, и Новоградов с ребятами таскали их полными корзинами. Не отставал и я. Но мои походы за грибами в основном были к руинам города. Поэтому мне приходилось раньше всех вставать и уходить на восемь с лишним километров. Благо в бору, который рос на валах, грибов хватало. Оттуда я каждый раз возвращался с полными корзинами. Однажды, в разгар наших работ, к лагерю на дюральке подъехал один мой знакомый из Напаса. Этого парня я знал по областному центру. Лет десять назад он переехал на Тым. И сейчас, узнав от Назима, где мы остановились, решил меня навестить. Звали нашего гостя Валера Панов. Понятно, что я обрадовался Валерию. Теперь было у кого спросить о городе и капищах.

  – Ты слышал что-нибудь от местных остяков о валах на Налимов-ке? – спроси я его после приветствия.

  – Я так и знал, что тебя всё это заинтересует, – засмеялся Панов. – Кое-что слышал.

  – И что же?

  – Да то, что ко всему, что там построено, остяки никакого отноше-ния не имеют. Это делали не их предки. Так они говорят.

  – Тогда кто?

  – Какие-то не то кволи, не то квели. И курганы этими квелями построены. Ты видел один на реке размытый?

  – Видел, – кивнул я. – Тут тоже стоит не то курган, не то пирамида, вон там, – показал Валерий в том направлении, куда я ещё не ходил.

  – Отсюда километра два, не больше. Местные говорят, что он старый, его кто-то ещё до квелей воздвиг. А вообще странных строений в на-ших краях хватает. Отсюда в десяти километрах рядом с Тымом стоит окружённая рвом платформа, плоская, как стол. Что это, никто не зна-ет. Построена она из песка, на ней мелкий сосняк.

  – А каковы её размеры? – спросил я волнуясь.

  – Никто её не мерил, – задумался Валера, – но на вид метров триста на триста, такой вот квадрат. Мы тут смеёмся, называем её древней взлётной площадкой для НЛО.

  – Вот так новость? – задумался я. – Валы мёртвых городов, руины храмов и капищ, всё это понятно, но с гигантскими платформами я в сибирской тайге ещё не встречался. Действительно, загадка.

  – Если хочешь, давай туда сгоняем, я тебе её покажу, – посмотрел на меня мой товарищ.

  Недолго думая, я прыгнул в его «Казанку» и через двадцать минут мы были уже на месте. Действительно, как рассказал Валера, так всё и было. Мы бродили по плоской заросшей сосновым лесом квадратной окружённой рвом песчаной платформе!

  – Чтобы такую площадку соорудить, техника нужна! – срезал несколько роскошных белых Панов. – Техника, и не какая-нибудь, а серьёзная!

  – По сути, это усечённая пирамида, – посмотрел я в ров. – Её высота – метров двадцать, а может и более!

  – Возможно, – согласился Валера. – Непонятно, зачем её построили?

  – Она ещё и фигурная, – показал я на делящий платформу пополам двухметровый уступ.

  – Фигурная, – согласился бывший томич. – Понять бы, с какой це-лью её построили? Если судить по уступу, который до сих пор цел, это случилось в историческое время.

  – Такую загадку, Валера, нам с тобой не разгадать, – посмотрел я на своего попутчика. – Древние знали что-то такое, о чём мы и не до-гадываемся.

  – Знаешь что, Георгий, я слышал от людей, не могу тебе сказать от кого, что в курганах спрятано золото...

  – Золото? – переспросил я. – Значит, местные втихаря занялись чёрной археологией?

  – Не так давно, – погрустнел Панов. – С перестроечного времени,когда людей бросили на произвол судьбы.

  – Ну и что оно собой представляет, это курганное золото?

  – Я слышал про брошки или заколки... – смутился Валера. – Сам не видел. Но говорят, что выполнены они в виде животных. Например оленей или слонов.

  – Слонов?! – открыл я рот. – Каких слонов?

  – Ну, вот слон, – стал объяснять бывший томич, – он как бы в цен-тре броши, бивни же его длинные закручены в кольцо. Получается, что заколка с ладонь.

  – Постой-постой! – остановил я его. – Это не слоны, слоны в Сибири не живут.

  – Но я слышал про слонов и про оленей! – продолжал настаивать Панов.

  – Вокруг фигурок оленей тоже рога закручены?

  – А как ты узнал? Да, закручены!

  – Узнал, потому что это один стиль. Вот что, Валера, – сказал я дрожащим от волнения голосом. – Это не слоны и не олени.

  – А что же это? – вытаращил на меня глаза мой товарищ.

  – Скорее всего, это мамонты и древние вымершие степные лани. Их в науке называют большерогими оленями.

  – Но ведь всё-таки олени!

  – Олени-олени, но совсем другие, какие сейчас не водятся.

  От волнения я сел на край платформы и сделал вид, что изучаю ров.

  – Ну и куда это броши-заколки делись? – посмотрел я на притих-шего Панова.

  – Золото уходит в город к стоматологам, – просто сказал он.

  – К стоматологам! – мои ладони сами собой сжались в кулаки. – Ты скажи тем, кто копает, что этим предметам нет цены! За них можно полу-чить в сто раз больше, если предметы не продавать, а предложить науке.

  – Один человек возил в Москву не то оленя, не то слона, а может быка.

  – И что же?

  – А то, что когда в музее узнали, откуда у него этот предмет, то тут же обвинили его в мошенничестве. Что, дескать, он хочет вести в заблуждение науку. Там решили, что заколку он взял из какого-то степного захоронения. На этом вся сделка и закончилась. Нет, предмет готовы были забрать, но задарма, якобы для исследования.

  – Узнаю ортодоксов! – прорычал я. – Были бы деньги, я бы сам покупал все эти предметы! Ты понимаешь, что находки из ваших курганов навсегда и для науки, и для общества потеряны? – посмотрел я в лицо Валере.

  – Понимаю, – кивнул он мне. – Но ничего с этим не поделать.

  – Мне бы узнать, где велись раскопки? – спросил я его.

  – Да разве они скажут? То ли на Косце, то ли Лымбели.

  «Слава Всевышнему! – подумал я. – Не в вершине Тыма, где, если память мне не изменяет, стоит целый курганный некрополь».

  – Ладно, спасибо за информацию, – поднялся я, – поедем назад, уже пора.

  Рассказанное Пановым меня шокировало. Налицо звериный стиль, почти то же самое, что и в тагарских курганах. Только звери другие.

  «Так вот откуда этот стиль переселился в степь? С севера из таёж-ной зоны! Взглянуть бы одним глазом на брошь с фигуркой мамонта?! – мечтал я. – Пока до нашей исторической науки дойдёт, что не Ев-ропа, а Север и Сибирь являются подлинной колыбелью белой расы, может быть уже поздно. Растащат чёрные археологи из захоронений и золото, и серебро, и бронзу. Всё, что можно продать. Одна надежда на крепость срубов внутри курганов. С размытым курганом они не спра-вились. Хорошо бы засыпать выкопанную яму.

  Через неделю белых грибов стало заметно меньше.

  – Нет дождей, поэтому осенняя волна уже отходит, – сокрушался Нукс.

  – Ничего, – подбадривал его Новоградов, – просто придётся нам немного побегать. Будем осваивать бора, в которых мы ещё не были. Например, сосняк, где стоят валы заброшенного городища.

  Я слушал, и не верил своим ушам: оказывается, уважаемый исто-рик понял, что оба капища построены не на пустом месте! Что рядом с ними когда-то было крупное поселение.

  «Молодчина, Новоградов! Очевидно, проговорился он не случайно. Дескать – знай наших! Да, всё увидел, но моё дело сторона, так надо. Что же делать? – пронеслось в голове. – Я ещё не закончил с обмерами и зарисовками».

  Мне очень не хотелось, чтобы о том, чем я занят, кто-то знал. И тутпришла в голову спасительная идея: отдать Нуксу и Новоградову спирт.

  «Возвращать его всё равно придётся, – рассуждал я. – Но не по дороге. Пусть выпьют его здесь, пока стоим. С пойлом им станет не до грибов. И я успею доделать всё, что наметил без свидетелей».

  Решение вернуть Новоградову с Нуксом спирт я принял вечером. Утром же пошёл первый затяжной осенний дождь. Понятно, что в та-кую погоду идти в лес за грибами никому не захотелось. Вся бригада сидела в кают-компании и слушала радио.

  – Ну что, ребята? – зашёл я к ним с пятилитровой бутылью спирта, – придётся кое-кому поднять настроение. Сегодня вы никуда не пой-дёте, так что милости прошу! Вот то, что я у вас обязан был забрать, когда мы были на марше, – с этими словами я поставил перед опешившими Нуксом и Новоградовым бутыль и направился к выходу.

  – Кому-то ты сегодня настроение поднимешь, а кому-то будет, хоть топись! – донёсся до меня голос Саши.

  – Тебя, Саша, я не выгонял из второй каюты, так что претензии к себе, а не ко мне, – обернулся я к девушке.

  Через полчаса из каюты на струи дождя поднялись вместе с Сашей и оба парня. По всему было видно, что Нукс с Новоградовым расслабляются по полной программе. Так что рядом с ними находиться стало сложно.

  – Давайте в рубку и в капитанскую, – пригласил я беженцев.

  – Зачем вы им спирт дали? – пробурчал Женя, входя в рубку. – Они же там с ума сходят!

  – Пусть лучше здесь, чем посреди Оби. Когда я отнял у них пойло, они и трезвые вели себя не лучше. Чуть «чёрную метку» мне не организовали, – усмехнулся я. – Тогда их подзуживал Путанский.

  – И я, – честно призналась Саша.

  – А зачем тебе это было надо? – спросил я её.

  – Я на вас обиделась, Георгий Алексеевич.

  – Интересно, за что?

  – За то, что вы не оправдали моих надежд.

  – Вот тебе раз! – засмеялся я. – Разве на такое обижаются?

  – А я обиделась.

  – Саша, но ведь я тебе ничего, кроме интересного путешествия, не обещал!

  – А я всё равно обиделась, – уставилась в окно девушка.

  – И плохо поступила, – вздохнул я.

  В это время оба парня, сбросив с себя плащи, занялись изучением лежащих на полках каюты журналов. Какую-то книгу стала листать и Саша.

  «Ну вот, кажется, все вполне довольны, – отметил я про себя. – Как только дождь станет стихать, можно будет мне и уйти».

  Через час дождь на самом деле почти прекратился. И накинув на себя плащ и взяв двустволку, направился к мёртвому городу. За мной увязались и две мои лайки. Час с лишним – я был уже на месте. Удивило то, что в бору было почти сухо.

  «Интересно, – думал я. – Кругом всё залито водой, а здесь как буд-то не упало ни одной капли? Ни огонь этот бор не берёт, ни вода? Ну что же, тем лучше. Капища я уже измерил и зарисовал. Осталось по-следнее – измерить периметр города».

  И я снова поднялся на еле видный заросший сосняком вал. Через пару часов и с этой работой было покончено. Я нанёс на ватман план. То, что мне удалось разглядеть, и, подойдя к первому капищу, стал собирать сушняк.

  «На этот раз мне никто не помешает, – думал я. – Останусь на ночь, надо попытаться войти в информационное поле города. Капище до сих пор действует – это ясно, иначе бы местные из него не сделали «вытрезвитель». В этом месте из-под земли бьёт мощный поток жизнетворящей благой силы. Он должен быть связан ещё с сильным информационным полем, – посмотрел я на капище. – Надо попробовать сегодня в него войти. Но без живого огня туда нельзя. Огонь и защита, и связь с силовыми полями. Наверняка, какая-то сила защищает эгрегор капища от бесцеремонного вторжения. Но разве моё вторжение будет хамским? Если предки не дадут «добро», придётся отступить».

  Не прошло и пятнадцати минут, как я собрал весь близлежащий сушняк и перенёс его в центр валов. «Часа на два-три хватит, – оценил я кучу собранного хвороста, – а там будь что будет! До утра как-нибудь доживу». Наконец, все мои приготовления были закончены. И я, подойдя к проходу у первого вала, остановил свой внутренний диалог. Никакого холода в солнечном сплетении не ощущалось.

  «Значит «зелёный свет»! – пришёл я в нормальное состояние. – И предки не против, и «хранитель» места силы дал разрешение. Это хорошо! Получается, что меня сразу узнали. Что ж, на закате разожгу свой костёр, совершу обряд входа в информационное поле. А сейчас хорошо бы немного отвлечься».

  И я не торопясь направился к мосту через Налимовку, а когда по-дошёл к краю бора, то оторопел! За валом в десяти-пятнадцати метрах шёл тот же осенний холодный дождь. Но в бору на территории мёртво-го города никакого дождя не было!

  «Ну и чудеса! – оглядел я странное место. – Почти ничего нет, всё разрушено, но эгрегор города до сих пор жив. Он не просто жив, но пытается ещё и взаимодействовать со мной? Иначе то, что видят мои глаза, не объяснить! Получается, что душа всех этих руин догадалась о моих намерениях и пошла мне навстречу? Причём она «прочла» меня не сегодня, и не вчера, а давно. Потому в бору всегда было уютно и сухо!» – не переставал удивляться я.

  Разобравшись, что происходит, я повернулся к бору и, поклонив-шись валам, сказал:

  – Благодарю тебя незримый хранитель древнего града и священ-ных мест силы! Благодарю, что правильно понял меня и ждёшь нашей встречи. Заранее благодарю. И хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя! Люблю за то, что ты есть. Что ты ещё жив!

  Я смотрел на руины и в глазах моих стояли слёзы, В ту минуту мне казалось, что где-то в глубине я слышу голос того, к кому обращаюсь. Голос добрый, зовущий и грустный. Я взглянул на небо. Оно заметно потемнело.

  «Ну вот и смеркается, значит, мне пора, – повернул я назад. – По-дошло время встречи».

  Когда я вернулся к капищу, наступили сумерки. В вечерней мгле де-ревья вокруг валов стали походить на бесформенные, уходящие в небо колонны. Было такое ощущение, что лес над валами сомкнул свои кроны, и я нахожусь в каком-то гигантском таинственном помещении.

  Когда разгорелся костёр, сумерки превратились в ночь. Всполохи огня освещали валы, стволы сосен, редкую траву и лежащих недалеко от меня собак.

  «Ну вот и всё, – оглядел я капище. – Теперь пора».

  То, что полевое сердце древнего святилища ждёт со мною общения, я не сомневался. Усевшись поудобнее, я полностью расслабил тело, потом отключил мысленный диалог и взялся за настройку своих пси-центров на частоту эгрегора храма. Через несколько секунд перед глазами поплыл оранжевый туман, затем красно-жёлтый цвет стал сменяться на бирюзо-вый и вдруг, яркая вспышка понесла меня совсем в иное время. Сначала в моё сознание вторглись незнакомые запахи. Такие, которые я никогда и ни-где не ощущал. Следом за запахами перед моим внутренним взором стали возникать картины. С высоты птичьего полёта я увидел огромную всхолмлённую равнину. По ней, отражаясь в ласковых лучах Солнца, текли незнакомые мне реки, сверкали своей зеркальной гладью озёра. Вдоль рек зеленели сосновые, кедровые и лиственничные леса. И тут я увидел город, а за ним на берегу довольно широкой речки два знакомых мне капища. Их можно было узнать только по очертаниям валов. На вид же они напоминали две маленькие крепости. Валы обоих храмов украшал высокий частокол, в него вели высокие красивые ворота, а в центре стояли рубленные бревёнчатые строения. Перед ритуальным помещением первого капища горел костёр. Рядом с ним находились какие-то люди, очевидно, жрецы. Потом перед моим внутренним взором пронёсся город. По его оборонительному валу стоял обыкновенный высокий заплот. Никаких башен не было. Вполне красивые ворота вели за городские стены со всех четырёх сторон. Город был совсем небольшой. Чуть больше километра в диаметре. В его центре виднелась круглая площадь. От неё лучами к валу расходились улицы. Дома города стояли рядом друг с другом. Они оказались средних размеров, рубленные с высокими крытыми деревянной щепой крышами. От моего внутреннего взора не ускользнула богатая резьба крылец и наличников окон. Удивляла архитектура коньков зданий. Вершины крыш оказались тоже резными, к тому же ажурными. Они возвышались над домами и представляли собой какие-то странные замысловатые ансамбли. Ещё секунда и моё сознание оказалось над улицей города. Оно летело над деревянным настилом к воротам города. Теперь рядом «со мной» мелькали фигуры прохожих. До этого, занимаясь архитектурой, моё сознание людей почти не замечало. Сейчас же оно с интересом стало их изучать. Я видел мужчин, юношей, молодых девушек и женщин. Все они являлись яркими представителями белой европеоидной расы. Красивые открытые лица, никаких признаков монголоидности. Я любовался людьми и не верил тому, что видел. Мужчины были одеты в длинные разноцветные вышитые рубахи. Они носили свободные штаны, а на ногах у них виднелись короткие, чуть выше щиколоток, кожаные наподобие носков сапожки. Но больше всего меня поразили волосы мужчин. Длинные русые, заплетенные в две тугие косы, которые свободно спадали на грудь поверх их рубах. Бороды же и усы древних сибиряков, по всей видимости, были подстрижены, потому что не казались длинными. Немало потряс моё сознание и вид женщин. Все они были одеты в длинные орнаментированные, схваченные вышитыми поясами платья. Как и мужчины в тёплую погоду они предпочитали быть без головных уборов. Волосы же у женщин казались ещё светлее, чем у мужчин.

  У многих женщин косы доходили до колен и были даже ниже.В зо-лотых волосах у женщин я заметил нитки речного жемчуга и украшенные драгоценными камнями бронзовые заколки. Но вот моё сознание оказалось за стенами города. Теперь я видел перед собой огороженные высоким забором огромные поля. На них росли какие-то злакии другие овощи. За полями же виднелись табуны коров, лошадей и каких-то ещё животных, непонятно, не то диких, не то домашних. Повинуясь моей воле, сознание пронеслось над полями и табунами бредущих на водопой животных. Я отчётливо видел крупных пепельного цвета коров, огромный табун лошадей, стадо каких-то серожёлтых коз, и ведущих на водопой всю эту живность всадников.

  Но вот картина снова стала сменяться. Сначала расплылись очертания леса, реки, потом потускнело небо, и опять возник знакомый мне бело-розовый фон. Через секунду новая вспышка света открыла перед моим внутренним взором новую картину. Теперь я видел суровую зиму. Тяжёлое свинцовое низкое небо. Вместо зелёных покрытыхколками леса равнин заснеженную вековую тайгу. Сквозь снег просматривались руины давным-давно покинутого людьми города: обрушенные крыши домов, кое-где торчащие брёвна заплота и молодойберёзняк на улицах. Но оба капища-храма были ещё целы. Под крышами их вился лёгкий дымок горящих печей. Заснеженный частокол на валах не изменился, он казался таким же ладным и высоким. Закрыты были только ворота капищ. Потом я увидел, как по улицам покинутого города бродили волки, и слышал, как на них из-за забора маленьких крепостей лаяли собаки. Но вот картина снова сменилась. На этот раз перед моим внутренним взором возник древний высокоствольный сосновый бор. Руин города уже не было видно. Но капища ещё стояли. Три ряда ветхих стен в первом из них прикрывали какую-то жизнь. Судя по вьющемуся дыму, там горел огонь. И вот, повинуясь не то моей воле, не то какой-то другой, моё сознание оказалось в помещении капища-храма. Сначала я увидел бревёнчатые стены, потом алтарь и перед ним горящий костёр. Дым от огня выходил в специальное отверстие в крыше, и в по-мещении его не было. У алтаря, глядя на огонь, застыли три человека. По виду все трое выглядели людьми преклонного возраста – седые бороды и головы. Одежда их состояла из лёгких украшенных орнаментом курток, плащей и знакомых уже мне сапог. Свои шапки они держали в руках. И тут я увидел четвёртого человека. Он стоял за алтарём и огонь его почти не освещал. Вот он вышел в центр помещения, и я его хорошо смог разглядеть. Это был человек выше среднего роста в белоснежной украшенной вышивками одежде и выглядел он намного старше своих товарищей. Волосы старика как снег белые и длинные были хорошо расчёсаны. Также выглядела и его борода. Вот он подошёл к стоящим у алтаря людям и стал по очереди их обнимать. Потом трое, отойдя к двери, низко ему поклонились и, взвалив на свои плечи тяжёлые котомки, направились к воротам храма. Когда я взглянул на их поклажу, то понял, люди уносили из капища толстые обёрнутые в ткань книги. Мой внутренний взор снова вернулся к алтарю. Теперь седоголовый жрец, подойдя к стене, раздвинул складки какой-то ткани. И я увидел резное изображение трёх высоких кумиров. На центральном из них, что был повыше, красовалась странная вырезанная из дерева и украшенная золотом солнечная корона. Короны других идолов выглядели несколько скромнее. Потом я увидел, как три человека с поклажей подошли к долблёной длиной быстроходной лодке. Сложили туда свой груз и, взявшись за вёсла, погнали лодку из протоки к Тыму.

  «Куда же они повернут? – следя за удаляющейся долблёнкой, думал я. – Вниз реки или вверх? Скорее всего, вверх к горным хранилищам плато Путорана».

  Лодка, как я и ожидал, повернула вверх по течению.

  «Мне показали последнего жреца храма. И вообще последнего человека этого города», – с этими мыслями я снова возвратился в реальность.

  Судя по костру, я пробыл в поле совсем недолго. Всего несколько минут, но мне показалось, что прошла целая вечность.

  «Познакомили с самым главным, и ничего лишнего, – думал я, вы-тирая со лба капельки пота. – Приоткрыли завесу и в самый ответственный момент снова вернули в реальность. Интересно, куда повезли книги эти трое? Туда же, куда в XVI веке поместили золотое изображение Лады? – вспомнил я про знаменитую Сорни Экву. – На плато Путорана? Или ещё дальше. Может в дельту Лены?»

  Когда-то я слышал от юкагирских сказителей, что где-то в низовьях Лены находится подземный город белых голубоглазых омоков. В бору было тихо. Слабо потрескивал костёр. Дым от него уходил вверх в тём-ную бездну неба. Я смотрел на огонь и анализировал увиденное. То, что здесь когда-то стоял город древних ариев сомнений не вызывало. Яркие представители белой европеоидной расы. По одежде скифы или сарма-ты. Удивило то, что здесь на Тыму, крае болот и сплошной северной тай-ги, когда-то зеленели поля, паслись лошади, коровы и козы.

  «Интересно, в какое время всё это было? – размышлял я. – На женщинах виднелись бронзовые заколки, значит сравнительно недавно. Три, может, четыре тысячи лет тому назад. Наука утверждает, что в это время на земле наступила эпоха металлов. Но наука может и ошибаться. Тогда городу ариев не три тысячи лет, а намного больше. Уже по тому, что я увидел, он был построен, когда сплошной тайги и болот на севере ещё не было. Может, как раз тайга и вытеснила белую расу ближе к югу.

  И потом на Уральских и Сибирских степях произошёл тот самый рас-кол единого народа, который впоследствии привёл к заселению белой расой Европы, Ирана и Индии. Но откуда пришли в эти суровые края предки индо-германо-славов? Конечно же, с северной своей прародины, о которой в своих замечательных книгах написал великий индийский учёный Б.Г. Тилак. А в 80-х годах XIX века американский исследователь Уильям Уоррен. По гимнам «Ригведы», как доказал Б.Г. Тилак, древние арии жили за 84,5 северной широты, где полярная ночь длилась 100 дней в году. С Крайнего Севера, с погибшего в волнах океана материка пред-ки белой расы переселились на лесостепные просторы древней Сибири, Восточной Европы и в бассейн реки Русь-Лены. Какая-то их часть, по данным археологии, перебралась и на север Американского континента, – припомнил я. – С севера Евразии, вытесненные на юг изменившимся климатом, они двинулись искать новую родину. Одни племена нашли её в Западной Европе, другие в Иране и Индии. Но какая-то часть навсегда осталась в евразийских степях и даже на севере. Это их эскимосы назвали тунитами, чукчи–онкилонами, юкагиры – омоками, эвенки – народом эндри. Всё так просто, но почему-то основная масса учёных-ортодоксов в упор не видит очевидного. Неужели так трудно сделать выводы? – думал я, наблюдая за подымающимися в чёрное ночное небо искрами – Мешает глупый навязанный придурками от науки европоцентризм. Какой-то идиот вбил себе в голову, что колыбелью белой расы может быть только Европа. Даже не Восточная, а, конечно же, Западная. Как раз на гра-нице с Россией. Когда политика начинает диктовать науке, какие она по тому или другому вопросу должна сделать выводы, рождаются наукообразные абракадабры. Вот и ломают себе головы современные дебилы европоцентристы, как впрессовать в границы крохотной Европы десятки племён кельтов, германцев, огромный племенной союз славян, предков романских народов, племена индов, иранцев и даже предков армян? Понятно, что такое дело, с точки зрения здравого смысла, немыслимо. Но политики держат западную историческую науку за горло. Попробуй только пикни. Вот и получается, что если собрать все вышеназванные народы в Европе, не только Западной, но ещё и в Восточной, то необходимое жизненное пространство одних племён перекрывает площадь жизнеобеспечения других. Получится что-то наподобие бочки с сель-дью. Но пусть будет идиотизм, лишь бы европейские нации считали себя по отношению к Азии, а значит к России, народами особенными. Духовно ограбленным западноевропейцам и в голову не приходит, что само слово Азия обозначает: «земля ассов». Ассами же называли себя наши ушедшие с северной прародины предки. Шесть с лишним тысячелетий именно просторы Азии являлись второй прародиной европеоидов. Ев-ропа была ими заселена только после того, как её климат стал пригоден для земледелия и скотоводства. Мировая историческая наука скрывает от испанцев, французов, немцев, итальянцев, западных и восточных славян, что до прихода в Европу европеоидов юг её был заселён племенами негроидов, в горных системах её обитали архантропы, а на севере материка ютились гибридные смешанные с архантропами картвелы. Правда в том, что часть этого палеоевропейского населения смешалась с русоволосыми и голубоглазыми пришельцами из Азии. Смешение не произошло только в Восточной Европе, где долгое время господствовали племена индо-германо-славов, общие предки четырёх ветвей потомков единого народа. Веды ариев рассказывают о войне с дикими дасью, войне тотальной и беспощадной. Потомки дасью в Европе уцелели только в горах Кавказа и Альпах. Вот почему среди славян, германцев и северных кельтов очень мало людей с хищными генами архантропов».

  Тут мои мысли прервал слабый всплеск воды. Какой-то большой зверь переходил Налимовку. Но, удивительное дело, мои собаки даже не встали со своих лёжек. Они только подняли головы и навострили уши. Но вот зверь перешёл речку и поднялся на берег. Теперь он шёл прямо к нашему костру.

  «Кто бы это мог быть? – думал я. – И почему он не боится огня. Вот будет штука, если вылезет какой-нибудь доисторический бык или что-то в этом роде?»

  Но тут свет от костра высветил подошедшего зверюгу. Это оказался старый огромный лось. Рогатый красавец спокойно без страха рассматривал всю нашу компанию. На него точно также спокойно взирали и мои зверовые лайки.

  «Ну и дела! – думал я. – Чего доброго перепрыгнет через валы и уля-жется здесь рядом помечтать о своём, о лосином, тут как раз есть место...» Но лось не подошёл к костру. Он внимательно осмотрел меня, собак и, повернувшись в сторону леса, неторопливо направился в бор.

  Когда его силуэт скрылся во мраке ночи, я невольно задумался.

  «Что происходит? Зверь не испугался. В нём не было ни тени страха. Он подошёл, удовлетворил своё любопытство и спокойно на-правился по своим делам. Ладно лось, может он на старость лет со-шёл с ума, но почему на гостя не среагировали мои лайки? В других условиях всё было бы иначе. Значит, ситуацией управляет нетленная сила капища. Интересно. Какому Богу был посвящен этот маленький храм? – стал гадать я. – Мне показали три кумира, на центральном красовалась высокая золотая корона. Кто же это был? – и тут меня осенило. – Конечно же, Бог Солнца! Корона – те же лучи света! Значит наш родной Дажбог – Бог жизни, тепла, согласия и мира! Так вот почему вокруг такое умиротворение! Никто никого не преследует, никто никого не боится. Я нахожусь не просто в силовом потоке капища, но ещё и в поле солнечного Бога. Одной из ипостасей родника Вселенной». От своей догадки мне стало не по себе.

  «Вот оказывается в чём дело! Вот она, «изюминка» инициации.

  Моё глубинное определило кумира как славянского Дажбога. Не Вишну индов, а именно Дажбога. Так что же получается? А то, что наши русские боги по отношению к богам индов первичны. Это от наших богов произошли и Брахма, и Вишну, и сам победитель Вритры Индра. Здесь, на этом месте, а значит и на всём евро-азиатском севере древние арии, как и предки славян, германцев и кельтов поклонялись общему единому пантеону, который в более поздние времена сохранился в основном у славян. Если это так, то преступно делить предков белой европеоидной расы на протоиндов, протогерманцев, протокельтов, протобалтов и т.д. Мы, их современные потомки, имели дело фактически с одним протонародом. Белокожим, голубоглазым, русоволосым, говорящим на одном языке, исповедующим одну религию. Вот что мне хотел поведать дух мёртвого города. Именно это было главным. Тогда почему здесь, у костра, в сердце древнего затерянного в глухой сибирской тай-ге арийского капища, рядом со мной не находится немец, ирландец или инд из Пенджаба? Это ведь несправедливо! Человек тем и отличается от животного, что знает своё прошлое. У нас же, у потомков великой древней расы, умело это прошлое отняли, заменили его выдуманным мифическим. Таким, чтобы братья по крови стали ненавидеть друг друга и вести между собой смертельные войны. Ради чего? Ради обо-гащения клана богоизбранных?»

  Как бы в подтверждение моей догадки о капище Дажбога из тем-ноты ночи выпорхнул огромный ужасный филин. Никого не боясь, он уселся в десяти метрах от догорающего костра, и, неуклюже топчась на месте, стал нас рассматривать.

  «Значит скоро рассвет, – отметил я про себя. – Ночью филины не летают».

  – Как у тебя дела, Филя? – посмотрел я на него.

  – Наверное, ты здесь главный? Мы скоро уйдём, не переживай.

  Услышав мои слова, птица насторожилась и прислушалась, но никуда не улетела. Через полчаса посветлело небо, стали одна за другой гаснуть звёзды.

  – Ну вот и всё, – обратился я к собакам, – нам пора! Ты тут, Филя, хозяйничай, – повернулся я к самой крупной из сов. – А мы пойдём.

  Кинув в костёр последнюю охапку хвороста, я направился к выходу.

  За сосняком всё так же нудно накрапывал мокрый дождь. Я шёл, закутавшись в свой походный плащ, и думал о пережитой ночи.

  «Интересно, что показали здесь Иосифу Виссарионовичу?» – размышлял я.

  В том, что Сталин посетил именно эти руины, сомнений у меня не вызывало.

  «Если ему показали то же, что и мне, то фактически этим грузина переделали в русского. Какие у меня ощущения после увиденного? – спрашивал я себя. – То, что я не гость, не чужой, а прямой потомок тех, кто здесь когда-то жил. В душе даже возникла обида за то, что проделали с немцами, балтами, потомками кельтов. Как будто там, на Западе, живут сироты... Нечто подобное, наверное, показали и Coco Джугашвили. Кто-кто, а он-то знал, кто в западном цивилизованном мире контролирует историческую науку. Потому с приходом к власти и взялся с пристрастием за богоизбранных. И не только за политиков, но и за деятелей науки. У Сталина был шанс прийти к высшей власти, а у меня? Я далёк от политики. Непонятно, зачем мне показали то, что я не смогу никому передать? – думал я, бредя по лесу. – А если и смогу, то кто мне поверит? В научных кругах большинство таких как Новоградов. У них как в известной песне: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!» И всё-таки не надо молчать, надо заставить себя сесть за стол и весь собранный материал изложить на бумаге. Кто-то всё равно заинтересуется тем, что происходит в социуме. Пусть их будет немного, но если удастся «разбудить» хотя бы десять человек, можно считать, что свою жизнь я живу не зря. Всё, жребий брошен! – сказал я сам себе. – Приеду в Томск – и за дело. Но разве в одну книгу можно втиснуть всё, что мне удалось за добрых двадцать лет дорог узнать и увидеть? Конечно же, нет. Книг получится не-сколько. Ну и что? Пусть будет столько, сколько будет. Несколько лет на-зад от одного из своих учителей я получил странное письмо. В нём было всего четыре слова: «Твоё время пришло, Гор». Тогда я не понял, что он хотел мне этим сказать. Точнее, не пожелал понять. Сейчас после послед-него моего посвящения смысл письма до меня дошёл. Информационная война требует своих воинов. Людей, способных доходчиво передавать информацию. И моё время действительно пришло. Молчать больше нет сил. Владеть знанием и не отдавать его людям, самое страшное из преступлений. Иначе, как сказал «речной бомж», скоро в России все сойдут с ума.

  И он прав, этот бездомный философ. Срез нынешнего российского обще-ства, который оказался у меня на корабле, его вывод только подтверждает. Но как умудриться дать людям информацию, чтобы заинтересовать и не шокировать? Чтобы не возникло у читателей чувства обречённости?»

  В голове один за другим возникали вопросы. С этими вопросами я и подошёл к катеру. На нём всё было по-прежнему: Нукс с Новоградовым пьянствовали, все остальные отсиживались в капитанской каюте. Сумасшедший дом, да и только, – отметил я про себя. – Вся Россия в него угодила. Что же, попробуем её вылечить. Если мне показали наше далёкое прошлое, значит, у нас есть ещё и будущее.

  Когда через две недели мы добрались до Томска, наступила поздняя осень. На деревьях пожелтел лист, и зарядили затяжные холодные дожди. Настроение у меня было подавленное. Нукс с Новоградовым всю дорогу не просыхали. Оставленную мною банку со спиртом, как я понял, назло мне передала им Саша. В добавок в Каргаске с катера сбежали наши нетрадиционники. Перед тем как уйти на автобус они весь вечер о чём-то шептались, собрали вещи и зубоскалили с пьяным водолазом и Новоградовым. Конечно же я понял их намерение, но останавливать ребят не стал. Всё равно толку от них было немного. Больше хлопот и переживаний. Теперь от Каргаска до Томска мне пришлось вести самоходку в одиночку. Да ещё и следить, чтобы шатающиеся по катеру Нукс с Новоградовым не улетели за борт. С Сашей отношения у меня были традиционно натянутые, но я был этому только рад: на-дутая и на весь свет обиженная, она избавила меня от необходимости ей что-то объяснять. Когда впереди по курсу на берегу реки показались громады Томского речпорта, я облегчённо вздохнул.

  «Наконец-то сумасшедший дом с моего катера переберётся в другое место! – ликовал я. – Эти двое пусть пьют ещё две недели, а то и несколько месяцев, только не у меня на глазах! А эта тупоголовая красотка? Какое счастье, что больше я её не увижу! За долгую дорогу у меня сложилось такое впечатление, что она освоила все женские пороки. Этот негативный груз её буквально раздавил. Последние дни девушка вела себя не просто вызывающе, она, где только могла, старалась сделать мне как можно больше. Началось с посуды. Стеклянную и керамическую девица тупо перебила. Железную, естественно, «легально» выкинула за борт! А потом пошло и поехало. Короче, последнюю неделю я старался ничего не есть. Пил только воду да и то свою, которая стояла у меня в каюте. Но вот всему этому сатанизму пришёл конец.

  «Мы наконец-то в Томске! Через несколько минут окажемся у нашего причала, – радовался я. – Слава богу всё обошлось! Никто не утонул и никто не сгорел от пойла! Но что делать потом? Народ на глазах превращается в животных. У русских отобран вектор цели. Национальная идея уничтожена. Куда идти? От неё не осталось и следа. Отсюда и идут все наши беды. Коренные народы России и прежде всего русский народ, лишены права распоряжаться своей землёй и своей судьбой. За нас всё решают кукловоды с Запада. Страна огра-блена , а её граждане обращены в рабство. На уровне сознания люди этого пока не понимают, но на уровне подсознательного всё иначе. Отсюда истекает бунт нашего эго и бешеная погоня за псевдоценно-стями. Как будто они могут что-то изменить. Правильно сказал Захар Петрович: «Россия сходит с ума. Живёт в холостую без цели и без желания жить...»

  Когда я подошёл к своему дому, было уже темно. Я затопил печь и, погасив свет, лёг на кровать.

  «Наконец-то можно спокойно подумать. То, что надо взяться за книгу, написать даже не одну, я знал твёрдо. Но имею ли я право раскрыть тайну доведического прошлого? Тайну погибшей древней цивилизации предков? Надо спросить у посвященных, – решил я, – у тех, кто прошёл такую же школу, что и я. Тогда у кого? Лучше всего у Сергея Борисыча Белых. Он живёт не так далеко в соседней области, и мы с ним часто встречаемся».

  Утром я позвонил в Новосибирск своему старому другу и отправился на катер для того, чтобы привести каюту, где царствовали пья-ницы, в порядок. В разгар работы, когда я домывал пол и выскабливал лестницу, до моего слуха донесся знакомый голос:

  – Эй, путешественник, где ты там, давай встречай!

  Выглянув в окно, я увидел, как по палубе к открытой двери идёт улыбающийся Сергей Борисыч.

  – Вот те раз! – удивился я. – Ты что, не мог дождаться утра?

  – Как видишь, не мог, – протянул свою крепкую руку гость. – Понял, что экспедиция тебя довела до кондиции.

  – Вот ты уже заговорил и стихами, – обнял я его.

  – Просто так получилось. Давай-ка я тебе помогу, и ты подробно мне расскажешь всё, что там у тебя произошло.

  – А как ты догадался, что я не дома, а на катере? – спросил я Сергея Борисыча.

  – Интуиция, брат, интуиция. Прямое считывание информации. За-чем спрашиваешь, если и сам владеешь точно такими же способно стями? Хочешь сказать, что ты не знал, что я вот-вот появлюсь? – посмотрел на меня гость берясь за швабру.

  – Знал, конечно, но всё равно не успел до твоего приезда.

  – Не беда, через десять минут самоходка будет блестеть. А потом за чашкой чая ты мне всё расскажешь.

  Через час Сергей Борисыч был в курсе всего того, что я видел и пережил.

  – Ну и компания у тебя собралась на катере?! – вздохнул он. – С Путанским всё ясно. Евреи чувствуют себя везде хозяевами. Но где ты нашёл этих мальчишек? Извращенцы желторотики! Такого я ещё не слышал. И стервочку твою жалко. Ты знаешь, сколько сейчас таких? Миллионы и миллионы! Закон нашего времени – женщины ломаются первыми. В советское время девчонки были более развитыми, чем парни. Сейчас всё наоборот. Куда не кинь – везде тупицы. Всё их образование – журналы и «ящик». Книг они не читают. И этим гордятся Верх мечтаний – выйти за богатого. И всю жизнь его обеспечивать. У нас в России культивируется такой вот особый вид проституции. Он подлее традиционного, потому что построен на лжи. Сначала красотка обзаводится «бойфрендом» – самцом для получения сексуальных удовольствий, потом, не торопясь, занимается охотой на богатого дур-ня. Ты разочаровал Сашу, «бойфренд» из тебя не получился, вот она и взбесилась.

  – Вот что мне скажи, – оборвал я Сергея Борисыча, – как прикажешь жить с тем, что вокруг творится?

  – В том мире, который мы наблюдаем, нормальному человеку жить невозможно, это так, – вздохнул гость.

  – Надо попытаться его изменить, – посмотрел я на него. – Но как?

  – Только информационно. Другого пути пока нет. Он может появиться позднее. Когда до людей дойдёт, что с ними делают. Куда их ведут.

  – Но как им это показать?

  – Можно посредством лекций, но лучше изложить на бумаге, – посмотрел на меня с улыбкой Сергей Борисыч. – Стать писателем для тебя не так сложно. У тебя мощное образное мышление. Так что дерзай.

  – Но имею ли я на это право? Имею в виду раскрыть тайну того, во что нас с тобой посвятили?

  – Думаю, что имеешь. Всё тайное должно когда-нибудь стать явным. Ты ведь знаешь – всему своё время. Раньше, лет двадцать назад, тебя бы не поняли. Сейчас поймут. И не надо в этом сомневаться. Но то, что ты должен написать, во всяком случае в первой своей книге, не должно быть заумным. Чересчур научным и для понимания обычного человека сложным. Попробуй, набросай несколько глав, я потом приеду и вместе посмотрим.

  – А что предлагаешь делать с руинами арийского города и валами капищ? – спросил я своего гостя.

  – Напиши всё как есть. Местные о нём знают, знают: тайны нет. Пора арийским народам возвратить их прошлое. Многих думающих людей это заинтересует. Кое-кого даже шокирует. Так что давай, как там тебе написал один наш общий друг и наставник: «Твоё время пришло, Гор».

продолжение >>>