на самую первую страницу Главная Карта сайта Археология Руси Древнерусский язык Мифология сказок

 


ИНТЕРНЕТ:

    Проектирование


КОНТАКТЫ:
послать SMS на сотовый,
через любую почтовую программу   
написать письмо 
визитка, доступная на всех просторах интернета, включая  WAP-протокол: 
http://wap.copi.ru/6667 Internet-визитка
®
рекомендуется в браузере включить JavaScript


РЕКЛАМА:

Свиток Меры Совести

отрывок из книги В. Новикова «Хранитель Прави. Внуки Божьи»


изм. от 30.01.2017 г ()

    Порт Александрийский поражал воображение, спокойно на всё взирал только Хранитель. Казалось, что люди и корабли здесь были собраны со всех концов земли. Маяк покорял воображение всех, а Араван улыбался, рассказывая Яру, что знавал человека, который основал этот город триста пятьдесят лет назад. Но когда Александр Македонский ушел в небытие, то его сподвижники рассорились и поделили державу, его полководец Птолемей захватил власть в Египте, и тут же Александрия стала его резиденцией. Город постепенно стал прославляться не только своими размерами и красотой, но он стал ещё величайшим центром наук и искусств. В своё время Деметрий Фалерский, философ, изгнанный из Афин, предложил Птолемею создать центр культуры и искусств в Александрии, да назвать его на греческий манер Мусейоном. Птолемей поставил цель собрать в нём все ценные рукописи, со всех концов земли, а также привлечь мудрецов, которые бы их хранили, переписывали и изучали. И 337 лет назад Мусейон был торжественно открыт.

    Благодаря Деметрию Фалерскому, который сам был человеком образованным, великолепным оратором, библиотека превратилась в центр искусства и мудрецов. Он был серьёзным знатоком древних авторов, но преимущественно античных текстов. Благодаря ему рядом воздвигли святилище бога Сераписа. Деметрий, уже находясь в Александрии, ослеп, а затем вновь стал видеть по воле Сераписа. А Птолемею II Филадельфу удалось купить всю библиотеку Аристотеля. Потомки Птолемеев продолжили эту работу, и через двести лет в Александрийской библиотеке насчитывалось уже около семисот тысяч книг.

    Книги тех времён были совершенно не похожи на современные. На полках из кедрового дерева (оно лучше других предохраняет рукописи от насекомых- вредителей) в специальных футлярах лежали пергамные и папирусные свитки, были отделы, где хранились шумерские, вавилонские и ассирийские таблички. При первом поверхностном осмотре, когда гости проникли вместе с финикийским купцом в самые доступные публичные залы, они были в смятении от огромного изобилия книг. К футлярам были прикреплены таблички с названием сочинений. Разнообразие и богатство рукописного собрания просто ошеломляли. И это учесть, что семьдесят семь лет назад библиотека чуть вся не погибла в огне, от пожара её спасали всем миром, но всё равно сокровища мудрости пострадали очень сильно.

    Хранителя нашли в тенистой аллее, там было много людей, мудрствующих меж собой, философы излагали свои учения, так повелось. Исследования велись индивидуально, но результаты их обсуждались коллективно. Особенно старательно выискивались и исправлялись противоречия в разных вариантах рукописей.

    Хранитель особо старался не вступать в споры, у него было желание без особых ситуаций выведать нахождение заветного свитка «Меры Совести». Но тут по мощеной дорожке приблизилась группа мудрствующих философов, их беседы имели разносторонний характер, но в основном велись о поэмах Гомера и племенах, выступающих в войне на стороне Трои. Двое эллинов отозвались об их очень тёмных и дурных нравах, что-де с них взять, письма не ведающих. И тут Араван вопросил их:

    - А хорошо ли вы помните выражение Геродота: «Так, у народов, живущих по сю сторону Понта, равно как и из отдельных тамошних людей, мы не знаем ни одного выдающегося по уму, кроме народа скифского и царя Анахарсиса». Ведь многие блестящие и остроумные высказывания Анахарсиса стали потом у вас ходячими афоризмами, вы сами включили его в число «семи мудрецов», то есть в семёрку самых мудрейших из известных вам людей. А каким знаменитым философом у вас стал скиф Бион родом из Поднепровья, попавший в Грецию в качестве раба, его гоже вы включили в число «семи мудрецов». Поистине легендарной личностью стал у вас гиперборейский жрец Абарис, у вас он прослыл величайшим магом и чародеем, остановив в Спарте распространение моровой болезни и излечивая её. Ему приписывалась власть над погодой и землятресениями. А когда он встретился с Пифагором? Сейчас вы цитируете Пифагора, а сами точно знаете, кого цитируете?.. А Геродота вы почитаете Отцом истории, но он писал о народах, из коих вышли такие мудрецы, сидя в эллинской Оливии, на берегу моря, потому что вглубь наших сокровенных земель чужеземцев никогда не пускали. И вы назвали эти Роды великие, письма не имеющие, а ведаете вы сами, откуда и когда вышли дорийские и ахейские народы, можете ли хоть кто прочесть письмена в свитках, которым пять, шесть и более тысяч лет. Если есть такие в этом собрании, то давайте вместе разберем, и вы многое поймёте!

    Впечатление у окружающих Аравана философов было шоковое, речь его в изобилье лилась такими колоритными оборотами, расцвечиваясь радугой древних величавых слов, коих никто из окружавших и не ведал. В некотором смущении они вопросили:

    - Уважаемый, твоя речь сама по себе уникальная, ты ведаешь её, как будто был очевидцем событий или знал людей этих великих лично.

    - Если вы имеете в виду сара Анахарсиса, Биона и волхва Абариса, то, верно вы заметили, я их знал лично, но в наших сокровенных землях они не были выдающимися, посвящение их было на две ступени из семи. А волхв Абарис не сумел пройти сакрального посвящения, и в святилище Родовом он выполнял второстепенные действа. С посвящёнными в глубинные, сакральные Веды никто из вас никогда не встречался.

    - Так поясни, уважаемый гиперборейский мудрец, сколько же тебе лет, ведь царь скифский Анахарсис жил почти сотни лет назад, как же ты его знал?

    - А вы мне ответьте, почему так короток век у людей, не ведающих жизненных сил? Пространство нашей Матери-Земли наполнено мудростью, которую надо, пропустив сквозь сердце и разум, обогатить своим талантом и духом. Продление жизни в законах Прави - работа с причиной недуга на уровне сознания. Попирание законов Прави (законов Сварога) приводит к потере духовных ориентиров и возникновению стойких привязанностей к преходящим явлениям, к вовлечённости в неуправляемую игру страстей и полному забвению своей истинной природы. Человек, не желающий поддерживать в себе внутреннюю гармонию, отрекается от Прави, от духовного водительства. В то же время без гармонии в Духе невозможно достичь гармонии в душе и теле, между Явью и Навью.

    Явь и Навь, душа и тело сами по себе не враждуют друг с другом, но, тем не менее, они уравновешиваются водительством Духа-Прави. Когда человек теряет руководство Духа, он утрачивает и гармонию. Тело и душа стремятся тянуть каждый в свою сторону. А в итоге человеком завладевают болезни.

    В ступоре стояли вроде бы мудрые люди, до встречи с Хранителем величаво декламировавшие Гомера, споря о каждой строке «Илиады». Их напыщенность и показная мудрость таяли, как снег под солнцем. Один из философов дрожащим голосом просипел:

    - Позвольте, почтенный, узнать, так неужели простой смертный человек может увеличить свой срок жизни, мы многие хорошо знакомы с учением Гиппократа, а он вёл свой род от бога врачевания Асклепия, вылечил тысячи людей, он собирал мудрость врачевания в Египте, Вавилоне и даже в Скифии.

    - И что же вы все нашу Расению, любый край Лебединию, называете Скифией, а в Лебединии он был четыреста десять зим назад, усвоил, что надо лечить не болезнь, а человека, потому что одно и тоже заболевание у разных людей проявляется по-разному. Как чужеземца его не посвящали в главные таинства, но я помню его любимое выражение: «Сгорая сам, свети другим». За свою преданность благому делу ему было открыто много секретов, но прожил он только девяносто лет. Если бы он был посвящённым, он бы в много раз больше принёс людям пользу, об этом я жалею, нужно лечить не последствия, а причину болезни. Для этого ведать надо, что вдоль духовной оси через тело проходят Силы, как в восходящем, так и в нисходящем направлениях. Нисходящий поток соответствует Небу, а Восходящий - Земле. Сила, входящая в Родник, должна быть равна Силе, входящей в ноги, через ступни. Равновесие даёт благо и здоровье. В силу неправедности у человека может закрыться поток либо Нисходящий, либо Восходящий, и начинаются недомогания и болезни. Совсем плохо, если закрываются оба потока Силы. Но не только ими ограничивается воздействие внешних Сил на человека. Горизонтально на нас действуют левый и правый «земные» потоки. Все эти потоки, проходя через тело, образуют горизонтальную и вертикальную спирали. Пересекаясь друг с другом, спиральные потоки создают узлы Силы, которые называются «стогнами», то есть перекрёстками. Всего их 181 стогна. Кроме того, в теле человека есть «струны жизни», они связывают стогны в единое целое. Ведая всё это в целом, человек легко преодолевает любые недуги, и жизнь его Явная течёт, как река.

    Тут из-за спин философов появился эллин с коварно-лисьим лицом.

    - Даётся нам, что всё это Эзоповы басни, кормишь умных людей своими выдумками.

    Араван остро прянул очами, подмечая мгновенно все низменные качества, зрачки сужались и расширялись, несколько мгновений - и Хранитель за это время прочёл всю книгу жизни этого горе-философа.

    - А ответь мне, человек, почему чёрное око весь мир видит в тёмном свете, а светлое - наоборот? А ты хоть раз пытался понять радугу?

    - Не морочь голову, словоблуд!

    Хранитель продолжал взглядом выворачивать коварного человека наизнанку.

    - На оскорбление я отавлю право не отвечать, но позволь мне удивиться по поводу, почему ты проматываешь все деньги своей матери, с которой ты, имея порочащую связь... И проматываешь на покупку молодых рабов-мальчиков, и имеешь связь порочную, разнузданную с ними каждую ночь, а утром, после животного совокупления, ты идёшь сюда, к достойным людям, декламируешь Гомера, читаешь Сократа, оскорбляешь гостей, и кем ты мнишь себя?..

    Животная злость исказила коварно-лисье лицо.

    - Призываю небеса и всех достопочтенных людей, да грянет гром и лопнет земля у меня под ногами, если есть хоть слово правды!!!

    Хранитель попросил отойти от нелюдя в сторону всех философов, оглянулся на Яра и молвил:

    - Яр, ты всё слышал, а теперь глянь, что такое Мера Совести в действии.

    Длани Хранителя после круговых движений приняли странное положение, ноги тоже вкрутились вовнутрь, но с такой силой, что по щиколотки оказались в земле, очи Аравана упёрлись в хитрые глазёнки недочеловека. И вдруг... Страшный треск разорвал безоблачное небо, и земля под ногами извращенца пошла трещинами, а между ног трещина расширялась до опасных размеров.

    Дикий, истошный визг взорвал размеренную мудрую тишину рощицы. Длани хранителя направлены на гортань и пах будущего изгоя.

    - Стой! Стой, где стоишь! Ты посмел призывать Небеса и Землю! Они тебе дают ответ, у тебя два выхода: или отныне ты лишаешься дара речи, либо... твой блуд с этого мгновения лишается мужской силы.

    Вид изгоя был настолько жалок, слюна беспрепятственно текла изо рта, но у своего же окружения он вызывал отвращение, а когда под ним расползлась вонючая лужица, все от него брезгливо отстранились.

    Воздух звенел и сёк мечом слов Хранителя:

    - Отныне ты лишаешься звания человека и переходишь в людины, мужское семя в тебе иссохло, не соответствуешь ты замыслу Отца Небесного. Да будет так! Оум!

    Толпа ахнула:

    - Что это было?

    - Это Мера Совести!

 

    Ночь. Египетский сверчок вновь завёл свою музыку. Звёзды в южном небе пульсировали ярко и заманчиво. Суета и последние шумы улеглись на гостевом дворе, наши странники тоже улеглись на тюфяки в отдельной комнате, масляный светильник слегка освещал простое убранство гостевой. Хотя их одолела усталость, но никто не смыкал век, мысли ворочались и жужжали, как пчёлы в улье. Кот Баюн свернулся калачиком в головах у Яра. Гордий что-то напевал себе под нос:

    - Эх, затосковал я, очи прикрою - образ Дары всегда предо мной, благодарю Вышнего, нет жены краше на всём белом свете. Сколь я видел здесь красавиц, и грациозны, и изящны, как серны, а очи как сквозь пустое видят. Души наши Макошь - пряха лунная связала нитями серебряными воедино, вот мы сейчас на другом конце земли, а я Дару чую везде с нами рядом.

    - Чу! Гордий, Яр, к нам кто-то идёт, чую, тайно пробирается.

    Гордий мгновенно напрягся, вслушиваясь, медленно потянулись мгновения, но ночная тишина не нарушалась ни единым шорохом, но Гордий и Яр ведали, что Араван никогда не ошибается.

    Но вот тонкий слух Гордия услышал едва различимые осторожные шаги, он быстрой тенью метнулся за дверь, напрягшись, как дикий зверь. Шаги замолкли перед дверью, время потянулось тягуче, и вот шорох гальки под ногой нарушил ожидание, дверь без скрипа приоткрылась, и фигура в светлом хитоне бесшумно проскользнула в проём. Неожиданный гость был мгновенно обездвижен, и его голова была зажата в железных тисках, ещё мгновение - и шейные позвонки хрустнут, но сквозь хрипы голос еле просипел:

    - Я друг, пришёл помочь вам...

    - Отпусти его, Гордий, чую, худого у него в мыслях нет.

    Гордий ослабил мёртвую хватку, и тело безвольно скользнуло на пол. Хранитель сбрызнул его водицей и нажал несколько точек, которые привели пришельца в нормальный вид. Когда взгляд стал осмысленным, он быстро заговорил

    - Искал вас, насилу нашёл, а ночью шёл, чтобы никто не проведал. Меня зовут Гекатием, родом я из Милета, занимаюсь переводом книг, с детства изучаю языки и наречия, бывал в вашей стороне, в Тавриде. Ну, о себе я потом расскажу, а ночью я вот почему пробирался: слушали днём тебя многие мудрые и не очень люди, для многих ты открылся, как кладезь вечных ценностей и тайной мудрости. Когда вы исчезли, так, что никто и не заметил, все только и говорили о тебе, Хранитель, а о том, что случилось с хитрым лжецом, слух разнёсся по всей Александрии. Но не у всех твоя мудрость и сила вызвали восторг. Ближе к вечеру вас искали, отряд римских воинов прибыл к Мусейону, я думаю, вам грозит опасность, вот поэтому я и пробрался предупредить вас. С римскими властями шутки плохи. И ещё я разузнал тайну: семьдесят семь лет назад часть библиотеки сожгли солдаты Юлия Цезаря, подавляя восстание местного населения против Рима. Но вот палестинские раввины утверждали, что не все сокровища Мусейона погибли. В те времена, когда шла борьба за трон между Клеопатрой и её братом Дионисом Птолемеем, якобы хранилище, в котором располагались книги, решили отремонтировать. Поэтому наиболее ценные свитки и рукописи передали на хранение одному из библиотекарей. Я встречался и долго разговаривал с писцом Феодосом из Александрийской библиотеки, и он подтвердил, что бесценные сокровища были спасены, и у меня есть свиток, где он описал подробную историю книгохранилища на греческом, латинском языках и на халдейском диалекте. В свитке содержится подсказка, где искать пропавшие рукописи. Я много работал над расшифровкой свитка, кое-что у меня получалось. По одной подсказке я понял, что часть манускриптов тайно была вывезена в далёкую Индию.

    - А встречались ли тебе, разумный Гекатий, свитки, писанные древними арийскими письменами, или, как вы их называете, гиперборейскими?

    - Да, видел я их, они намного древнее шумерской клинописи, но, сколько над ними не бился я и многие другие мудрые люди, тайну постичь не могли. Но есть предание о подземном лабиринте, указано, и местонахождение, где сложены драгоценные рукописи, встречался я с местными жителями, которые свято верят, что в таинственных подземных галереях обитают кто-то, не совсем люди, которые по хранящимся там свиткам изучают магическую премудрость...

    - А сможешь ли ты, разумный Гекатий, довести нас до этого подземного лабиринта, а уж как мы наладим отношения с таинственными обитателями, будем смотреть на месте, поверь, есть у меня способы общения и с духами, и с колдунами, и с магами.

    - Да уж, вчера я своими очами наблюдал, впечатляет! Да вот, боюсь, с утра римские легионеры искать вас начнут.

    - Ну, раз такое дело, то сейчас попьём духмяного Ван-чана - и в путь по тёмной ночке...

    Ночь. Южная тёплая ночь, месяц в небе водил с тучами игру, а наши странники с Гекатием Милетским, без труда обойдя все ночные дозоры, вышли за город. Гекатий вёл их уверенно, но к утру он сильно утомился. Путники присели передохнуть, а как только заря разлила по пустынной области розоватые проблески, Хранитель приказал Гекатию перед самым восходом Ра-Светила раздеться. И тут Гекатий испытал то действо приобщения к Высшей Силе, о коей никогда не догадывался. То блаженство и вливание Силы сакральной привело Гекатия в такой неописуемый восторг, что он, недавно еле передвигавший ноги, прыгал, носился по песку, утверждая, что готов с Хранителем обойти всю землю. Хранитель как всегда мудро улыбнулся. Путники вскоре продолжили путь, сухая каменистая почва постепенно перешла в испепеляющую, дышащую зноем пустыню. Из живности только маленькие, юркие ящерки перебегали по барханам, оставляя маленькие цепочки следов, которые, впрочем, тут же заметало песком. Яр интересовался, бывает ли здесь когда-нибудь зима со снегом. Гекатий из Милета усмехнулся, говоря, что здесь, в Египте, никто никогда снега и не видел, слыхали только, что есть такое чудо, а он со снегом знаком, когда много лет назад бывал в Тавриде, там слыхал, что в северной Гиперборее из снега и льда строят дома и живут в них. Так, разговаривая, и шли они, сказать, что путь был тяжёлый, значит, ничего не сказать.

    Так в тяжких лишениях прошло два дня пути, лишь к вечеру Гекатий молвил, что они пришли. Местечко было не из весёлых, несколько каменистых гряд торчали из песка, острые базальтовые скалы выглядели зловеще. Между скалами, в низинке было что-то вроде чахлого родничка. Гекатий конечно страдал больше всех, кинувшись к источнику, он судорожно утолял жажду, откатывался, но вновь и вновь подползал и наклонялся к скудной воде. Наши странники не спеша расположились к отдыху, заодно присматриваясь ко всему, готовясь к ночлегу. Хранитель подошёл к источнику, долго стоял, как бы вслушиваясь, чуя всем ведогоном потенциал скудной воды, затем, воздев длани, сотворил сакральные пасы руками, вопрошая к Купале и получив одному ему ведомый знак, достал небольшой серебряный трезубец и сильно ударил в каменистую землю в сторонке от малой воды. И о чудо! Средь расщелины ударила тугая струя прохладной живительной влаги. Яр и Гордий присоединились, воздав славу Купале. Гекатий, не зная, как выразить восхищение упал на колени. Но хранитель прянул на него строго очами.

    - Да что же такое, откуда в вас всё это раболепие, чуть что - сразу на колени, для духа Внуков Божьих чуждо это! Встань! Здесь ещё столько придётся потрудиться во славу Вышнего, вся работа ещё впереди, что же ты будешь каждый раз бухаться на колени?! С колен, поди, не видать Света Божьего, да и силы его не узреть...

    Чу! Яр, отключи сознание, войди весь в ведогон, почуй, с седых древних времён сюда доплывал Сварог и владел сознанием всех живущих здесь, почуй, до сих пор чуятся здесь стогны силы духа его.

    Хранитель расставил длани, завертелся Коловоротом, Яр присоединился к нему. Закончив, набравшись сакральных сил, Хранитель вопросил:

    - Ну что, узнаёшь места, Гекатий?

    - Когда я был здесь, всё с тех пор сильно изменилось, Сет наносит целые горы песка, вот где-то в той стороне виднелись несколько засыпанных фигур, я думаю, сфинксов, а сейчас здесь горы барханов, всё засыпано, я в отчаянии...

    - Отчаяние - враг человека, а горы песка не помеха, но вот что настораживает - силы здесь большие, под толщей песка, дальше под землёй они скрываются, не скажу, что силы эти добрые или злые, но они другие...

    За долгие века странствий встречал я нечто похожее в пределах вечерника Парфии, древние роды очень, их, считай, уже на Матушке-земле и нет вовсе. Мы их называли алтынцы, ваш Геродот их называл атлантами, писал он, что остров Атлантида после величайшей катастрофы погиб, ушёл в море. Но он не ведал, что Алтын-сторон было две: одна - на вечерник плыть, остров, что погиб, другая Алтын-сторона была на утренник, древние пращуры рода нашего, когда пришли со стороны полуношной, бегли от холодов великих, придя, завоевали Алтын-кром, а потом сошлись с алтынцами в дружбе великой. Многими премудростями они владели, роста были великого, почти в два раза выше нашего. Но ведаю я, из-за чего погиб остров Алтын. Мудрость и силу они имели великую, из глубин моря добывали траву - горький мёд и имели от него жизнь в Яви долгую, очень долгую. Но Вера их разбилась на религии разного извода, а силу Духа часто использовали не во благо, нарушая Кон, что выше Закона Вышнего, из-за расторжения в уме Вышний и погубил их, а земля Египет была под их властью, кое-какую премудрость они донесли до земли сей. Сварог здесь был уже позже, и власть имел над ними. Вот их мой ведогон и чует,так-то...

    Хранитель долго стоял задумчивый, потом произнёс:

    - Давайте искать убежище, оно должно быть прочным, глубоким, если не найдём, придётся копать самим.

    Все разошлись в разные стороны, обходя скалистые базальтовые уступы и низины. Вдруг совсем быстро раздался окрик Гордия:

    - Есть! Нашёл!

    Все собрались к месту, что обнаружил Гордий. Оно было по задумке Хранителя идеальным. С заутренника (востока) было полностью закрыто скалами. кои расположились полукругом, а в самом центре, под скалой был заброшенный пересохший колодец, сверху закиданный всяким хламом, оставшимся от прошлых путешественников. На удивление, под скалой нашли добротный ствол кипариса, высохший под зноем, он отзывался звоном.

    - Чую я, что неспроста мы нашли дорогое дерево, пригодится оно нам, ведомо мне.

    - Диду, а для чего мы готовим убежище, давай буду помогать, что ты задумал?

    - Да, Яр! Чадо ты моё, готовлю тебя себе на замену, перенимай всё умение, тебе служить родам Расы великой, с пути Стези Правой чтоб не сворачивали. Поэтому будь рядом, перенимай всё мудро. Сейчас обустроим колодец, защитим Новь-родник и будем службу с тобой нести.

    Наши путники обустроили себе убежище, охоронили родник, Хранитель предупредил, чтоб, как начнётся действо, Гордий и Гекатий сразу уходили к колодцу, не забыли кота Баюна, а Яр пока что был бы рядом.

    Араван взошёл на самый высокий бархан, быстро определил направление, его величественная фигура на фоне тёмного неба издали выглядела, как каменное изваяние с поднятыми руками, Яр стоял рядом.

    - Оум! Хайе Оум! Люблю и почитаю Силы Небесные, мир Прави, Отца моего небесного, Силы Небесные со Стрибога ветрами, громом и молниями Перуновыми, что развевают всяко лихо над челом моим и родами нашими и свивают его к Маре-Марене в змеиную утробу, там ему место, там ему житьё, там ему бытьё. А взамен прививают благо и силу от Вышнего, прививают удачу от Мати Небесной, от пряхи лунной, что посылает Макошь с дочерью Долей, пока Недоля спит из коша своего сокровенного. И ведаю я, Внуце Божий, Сварожич - Хранитель Прави для родов моих, что я единое целое с вами, вам служу и под вашей защитой состою, потому что суть мы едины. И славлю я это, славлю, славлю!!!

    Громогласный глас Аравана гремел с песчаной горы на всю округу, Яр вторил ему. Лёгкий, едва уловимый ветерок с заутренника не заставил себя ждать. Закрутился, песчаной позёмкой низовой ветерок, застрибожились верховые небесные волны, набирали они постепенно силу. Скоро настолько ветер закрепчал-загудел, подымая тучи песка, загремел Перун-громовник. Стена песка шла на вечерник (запад), мириады песчинок летели, и если что и оставалось живое в пустыне, то только те, кто успел спрятаться. Сквозь громыхание и гул ветра доносился лишь глас Хранителя - единого сущего со Стрибожьими ветрами, уже отослал он и Яра к пересохшему колодцу. Яр, в некотором затишье, которое создавало полукружье скал, встретил высунувшегося по плечи Гекатия, у того от страха округлились глаза, он что-то хотел спросить Яра, но заикался - речь расторглась в его устах. Яр заглянул в колодец, Гордий мирно спал, кот Баюн нервно подёргивал хвостом, поднял вверх лунные очи, радостно замяукал, увидев Яра. А ураган всё крепчал, уже плохо было видно величавую фигуру Хранителя, как вдруг с разных сторон обошли скалы огромные вихревые «хоботы», со страшным гулом всасывая в себя целые горы песка и извиваясь, верх их терялся в небесах. Гекатий, потеряв со страху сознание, упал вниз, чуть не придавив Баюна. Но Яр оставался наверху, вглядывался в сплошную стену песка, дожидался так любимого им древнего диду. Наконец, как из песчаной стены, возник Хранитель, вид у него был измождённый, но довольный:

    - Ну, чадушко, все, что мы могли, сделали, Стрибожьи ветра и Перуна силы до утра будут работать, они неутомимы, а нам всем вниз, закрываемся и спать - сил набираться, все трудности ещё впереди...

    Крышка колодца заскрипела, и струйки вездесущего песка потекли вниз. Гордий с превеликим трудом отодвинул крышку в сторону, яркий свет хлынул в темень шахты, на мгновение даже вызвав слезинки в очах. Но вот странники выбрались наверх, бодрые, восстановленные, хотя Хранитель сильно удивился, что проспали восход Ра-светила.

    - Да... сильно вчера притомились. Песочек, знамо дело, немного в диковинку показался, ужо простит нам Свет Божий, подустали вчерась-то...

    Ничего даже не напоминало о вчерашней страшной буре, бегали ящерки, за камень заскользила, извиваясь, песчаная змейка.

    Выйдя к источнику, удивились, старый чахлый источник безвозвратно стёр вездесущий песок, а вот новый бил из земли сильным истоком, достигающим до груди взрослого человека, мало того, чуть ниже, в ложбинке набиралось, сверкая искорками брызг, небольшое озерцо, и возле него щебетали, радуясь, несколько птах. Вдруг в вышине раздался шелест крыльев и два белых лебедя, невесть откуда взявшихся в такой пустыне, грациозно опустились в искрящееся озерцо. Все радостно вскинулись, а Яр воспрянул:

    - Матерь Сва песнь Славы нам речёт, лучше знака и не пожелать!

    Но главное чудо ждало их впереди, выйдя из ложбинки озёрной, все ахнули. Перед ними расстилалась мощёная белым камнем дорога, не просто дорога, а грандиозная аллея, а по обеим сторонам дорогу охраняли огромные лежащие сфинксы, Яр насчитал сто сорок одного льва с ликом человеческим. Даже Хранитель долго молча стоял поражённый, пока слова не слетели с губ:

    - Да. поработали Стрибожьи ветра и Силы Перуновы, всё смели, открыли под очи наши, что под песками многими было спрятано.

    Зрелище действительно поражало свое грандиозностью, Яр таращился во все очи, завороженный стоял и Гордий. Поразил всех кот Баюн, мяукнув, стремглав кинулся к огромным сфинксам, запрыгнув с хвоста, грациозно прошёл по спине и, оказавшись на голове, сел, призывно мяукая.

    - Ну, наш путь Прави! Пошли, - молвил Хранитель, но Гекатий со стоном опустился на песок, колени дрогнули, и он был полностью беспомощен.

    - Я боюсь, да и сил таких у меня нет, как у вас, я там погибну.

    Яр подошёл к нему, ободряюще положил длань на чело:

    - Мы тебе и так благодарны, что ты по зову сердца решил помогать нам, не бойся ничего, а ходить с нами и не надо, подожди нас здесь, возле источника.

    Странники вступили на мощёную дорогу, впереди, подняв хвост, шествовал кот Баюн. Сфинксы молчаливо взирали на них, что они думали, знала лишь вечность, но врагов в путниках они не чуяли точно.

    Сооружение, к которому привела их дорога, озадачивало. Хранитель не чуял живых сил, но что-то таинственное там находилось. Бронзовая дверь открылась, слегка скрипнув вездесущим песком, за ней была зала средних размеров и ступени ведущие вглубь.

    - Опасность не чую, - молвил Араван. Спутники уверенно стали спускаться вниз по ступеням, сухой, прохладный воздух нежно щекотал ноздри, эхо шагов раздавалось в глубине, перекликалось в сводах и вводило в обман, что внизу тоже кто-то ходит. Зрение у Хранителя в темноте было лучше, чем у кота, Яр, тоже перенимавший все его премудрости, видел ясно, ну а Гордий со всем своим воинским искусством немного уступал им. Подземные чертоги восхитили их своими размерами и таинственностью.

    - Здесь захоронения, но это не люди, тела были огромными, вон на постаментах лежат огромные домовины, гляжу, они из гранита, какие из чёрного, какие из красного, вон у каждого стоит стела, писано кто похоронен.

    Гордий ловко, словно кошка, забрался на постамент, на котором крышка была отодвинута:

    - Такую домовину и сто волов, пожалуй, не сдвинут, ой-ой! Араван так здесь скелет огромного быка!

    Хранитель посерьезнел:

    - Это Серапиум, здесь хоронили священных белых быков, культ белого быка Аписа - это отголоски правления здесь Сварога, как раньше в Аркаиме под Репейскими горами было святилище - храм Матери-Корове Земун, так и здесь. Яр, ты помнишь на языке-молвице «апи» - это земля, так и Апис-бык - воплощение сил земли-матушки, плодородие.

    Яр тем временем подошёл к стене каменной и, водя дланями, стал разбирать египетские иероглифы, ведическое сознание позволяло ему доступно понимать любые письмена. Особого интереса у Яра они не вызвали, здесь были все сведения о быках. Когда они родились, что случилось за время их жизни, когда они умерли, что стоило их погребение. Яр оставил стелу и стал рассматривать стены, на которых были великолепно раскрашенные рельефы, изображавшие жизнь древних египтян. На этих рельефах рассказывалось, какими орудиями труда пользовались, как добывали камень, делали вазы, каким оружием воевали, как и что готовили в пищу, как ткали полотно...

    Птицы, растения и животные изображены были, как живые. Тут раздался крик Гордия:

    - Да здесь полно золота, я думаю, каждый огромный гранит-саркофаг полон золота, сильно почитали они Аписа!

    Хранитель твёрдо молвил:

    - Ничего руками не трогай, здесь Сварога Сила приложена, хоть на другом конце земли, а везде следы Отца нашего Небесного находим. В таких случаях на золоте заклятье стоит, кто его возьмёт - меру жизни поменяет. Я могу, конечно, снять заклятье, но, Гордий, зачем оно нам? У нас на Свят-Ра-реке, в Урак-горе его во много раз больше лежит. Хоть оно и большую силу имеет от Ра-Светила, но у нас урок другой - найти свиток Меры Совести, а его здесь нет, я чую. Осмотрели, налюбовались, пора выбираться, искать другой вход.

    Дорога назад была недолгой, обошли подземный склеп Серапиум, нашли едва заметную дорожку и пошли по ней. Вокруг было нагромождение диких скал и тщательно обработанных гранитных и базальтовых плит и кубов, там и сям были раскиданы колонны редкой красоты. Но вот Араван встал, выставил длани и закрыл очи, время тянулось медленно, тягуче. Гордий тем временем подобрал неброскую глиняную табличку, с надписями, показал Яру, тот, хорошо освоив египетские иероглифы, прочёл надпись: «Вилы смерти пронзят того, кто нарушит наш покой». Яр озадачился, ожидая Аравана. А тот, как бы очнувшись, указал на незаметную расщелину в скале, подошёл и увидел глубокий тёмный лаз, который вёл в пещеру. Кот Баюн сунувшись, было в расщелину, стремглав вылетел оттуда, шерсть на нём стояла дыбом. Подошёл Яр, успокоил кота и протянул глиняную табличку. Хранитель глянул на неё, посуровел. Заглянул в расщелину, увидел, на входе висел амулет с надписью: «Я тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей нашего покоя. Я тот, кто стоит на страже нашего покоя». Хранитель отпрянул, выйдя, задумался:

    - Да, загадку нам загадали, ну да. Ничего, одолеем. Делайте за мной защиту-оберег.

    И Хранитель, раскинув руки, завертелся осолонь-коловорогом, заговаривая:

    - Да сохранится и приумножится Сила Божия от Духа Божьего, от семи сил его творящих на Сварожича - Внука Божьего Аравана, Хранителя Прави. На дела его праведные, Стезёю Прави идущего на возврат Меры Совести, на пути его дорога от Утренника, Полуденника, Вечерника и Полуночника. Да будет так! Оум! Хайе Оум!

    Яр с Гордием полностью повторили за Хранителем действо-оберег, Яр только добавил, что идёт Стезёю Прави с Силой рода своего, достав каждому из дорожных сум по ветке золотой омелы, а Хранитель осторожно достал яхонтовую чашу, освободил острым ножом её от глины, простёр над ней свои длани, сверил силу потоков своего Ведогона и мощь, исходящую от чаши, удовлетворённо кивнул. Хранитель, а за ним Яр и замыкающим Гордий с обнажённым клинком вошли в расщелину, взъерошенного кота оставили наверху. Араван наставлял:

    - Дух держите в равновесии, ни злости, ни страха чтобы в вас не было, уверенность в своих силах и доброжелательность, вот чем наполните и расширьте Ведогон, идём вниз спокойно и уверенно... Чу! Слышите тонкий, низкий звук? Решили страхи на нас наводить, ну эти омороки нам не страшны. Омела его обезвреживает, да и чары - родники наши подготовлены.

    Тем временем склизкие ступени уходили вниз, воздух становился прохладней и суше, а звук между тем усиливался. Спокойно Яр заметил:

    - Удивляются, пожалуй, что страху на нас нагнать не могут. Пожалуй, получат они абару!

    - Не надо! Яр, здесь мудрее надо, пустим по подземельям Оум.

    И полился вибрирующий, всепроникающий звук - имя Вышнего, славящее его и силу его имеющее...

    Наконец странники спустились и вошли в обширную залу-пещеру, она оказалась обширной и пустой, а звук, низкий и пронзительный, исчез, но из залы шли переходы всё дальше и дальше, и веяло от темноты неприязнью и молчаливой угрозой. Туннели и коридоры разветвлялись и превращались в настоящий лабиринт, но Араван шёл впереди спокойно и уверенно, проникая всё глубже и глубже. Обычные путники давно бы уже заплутали и в страхе пытались бы выбраться назад, но ведическое сознание давало такое преимущество, что и не снилось современным спелеологам с их самым совершенным оборудованием.

    Хранитель слегка напрягся и молвил:

    - Ведаю, забрались мы далеко, здесь уже обитают те, кто живёт здесь в глубине, сейчас начнутся иллюзии, ничего не бойтесь, это только мыслеформы, вреда от них не будет.

    И действительно, когда странники зашли в очередную залу, она оказалась аспидно-чёрной, отполированные камни выглядели, как чёрное стекло, на них везде были высечены надписи. И тут началось... Змеиное шипение постепенно ползло из разных закоулков, шорох движений огромных тел наполнил воздух, мягкое мурлыкание, переходящее в жуткий рёв хищных зверей, свистящий ветер, переходящий в ураган, дополнялся обвалом камней, звуком лопающихся скал.

    - Иллюзия, пустой обман.

    И тут Хранитель принял позицию, выставив длани вперёд, и через некоторое время сила настолько стала переполнять его, что камень под его ступнями пошёл трещинами, а от дланей начали пробегать искорки, которые стали наполняться мерцающим светом, стены стали потрескивать. Яр помогал Хранителю, насколько мог, пока вся эта вакханалия не перешла в жуткий вой, а затем в жалкий стон:

    - Хватит.

    Тишина... Полная тишина резала уши. Вдруг мягкий неземной свет осветил огромное пространство залы. Острые взгляды посвящённых успели уловить ускользающие расплывчатые тени, они исчезли в ближайших коридорах. Озарившиеся заблестевшие, как чёрный лёд, шлифованно-гранитные стены этого покоя странно мерцали. Любые непосвящённые люди в ужасе отступили бы: посреди залы стоял прямоугольный и тоже весь чёрный саркофаг. В нём лежала мумия в золотой броне, осыпанной драгоценными камнями, и с золотым чудным скипетром у бедра. На лбу же мумии красным огнём горел огромный яхонт, весь в письменах, непонятных ни единому непосвящённому...

    Таинственный, но спокойный голос зазвучал как бы из стен:

    - Зачем вы здесь, незваные гости, ваша сила велика, даже превышает нашу. Но если вы со злом да богатства расхитить, то отсюда вы уже никогда на Белый Свет не выйдете.

    Хранитель спокойно выслушал и мудро заметил:

    - Хозяева вы, мы здесь гости, по Закону, данному нам Сварогом, это союз святости, вы сами ведаете, что в нас нет зла и корысти, плесень тлетворная никогда не касалась наших душ, а ищем мы мудрость, потерянную нашими родами, свиток древний...

    - Мудрость стекалась сюда тысячелетиями, много папирусов у нас с мудростями древними, помним мы и Сварога - многомудр он, но в седые-древние времена сокрыл он от нас два смысла сакральных слов-образов. Это воля и совесть. Весь сокрытый смысл этих двух слов нам неведом, Сварог наложил на них печать, а люди употребляют только выхолощенный смысл. Язык этот и нам неведом. Остальные письмена нам все открыты. Есть у нас драгоценные книги, все папирусы Гермеса-Трисмегиста, это наше самое большое сокровище, но оно только наше...

    - Нет, никакие сокровища мудрости нам не нужны, вся эзотерическая мудрость посвящений, мистерии Гермеса-Трисмегиста и его могучий жезл-кадуций нам не нужны. Есть ли у вас простой свиток, непонятный вам, с печатью молчания, Сила Сварога на нём?

    Долгая, тягучая тишина повисла в ответ. Все странники слушали подземную тишину, Хранитель долго смотрел на камень, на чело мумии, выставил длани, ничего не почуял и сокрушённо покачал головой, показывая кивком на камень, зашептал Яру и Гордию, таинственный древний шепоток сливался под сводами залы. Посоветовавшись, Хранитель утвердительно кивнул, и рокот его доброго голоса опять зазвучал под сводами:

    - Слово беру опять перед вами, ведомо нам, что долгое время вы брали большую силу от камня алой крови, что на челе сверкает, но сверкает сейчас он пустой иллюзией, нет в нём той силы жизни того, из чьей крови этот камень вышел, он почти мёртв. А всё потому, что у вас кто-то использовал его на тёмные чары, во вред Белому Свету, а его хозяин был светлым, вот почти и загубили камень, а сами страдаете, так ведь? Вопрос задан!

    Потухший голос зашелестел в ответ:

    - Да, ясно видит дух ваш, чуете горе наше, ну да что с того... Но хватит у нас сил поразить любого, кто худое замыслит, подумает, что стали мы слабы. Да ещё мы видим, кто отправил в мир иной Александра из Македонии, а он был посвящён в храме Амона сыном его! Что скажешь?

    - По Александру ведаю я со старых времён и скажу, что не был он сыном Амона, а была сделка с жрецами его храма, что склонили головы перед его воинской силой и доблестью. Но пошёл он на поводу, по наущению священников из Иршалаима повёл истребление Веры арийской, уничтожил священную Авесту, хотел и Ригведу уничтожить, и Шамбалу извести, но силёнок не хватило. И стал он на путь изгоя. А когда стал задумывать поход, чтобы уничтожить места силы на Свят-Ра-реке нашей да Веды наши древние уничтожить, то и пришлось ему, по велению Сварога, меру жизни изменить; как он в Нави существует, вам и самим ведомо. А вы нас в Кривду вводите, что он сын Амона...

    А по вашему камню, что у нас речётся яхонтом, скажу, что ведомо нам, как восстановить жизнь-силу его, в нашей воле восстановить истинное сияние его.

    Многоголосие спора отозвалось многочисленным эхом под сводами лабиринта. Долго, как жужжание растревоженного улья, вились-переливались споры-разговоры. И вот наступила тишина и единый таинственный голос зазвучал, рассыпаясь магическими, завораживающими оттенками.

    - Правда на вашей стороне, всё ты верно речёшь, сильный чужеземец, нет вины на тебе, Сварожич. Реку я речь от всех: коли сможете камню жизнь вернуть и силу былую, то свиток древний с печатью Сварога ваш будет по праву.

    Радость отразилась на ликах людей Расы великой. Но чувство ответственности сразу легло на чело их. Стали совет они держать, кому что творить требуется. Гордию выпало идти за кипарисовым стволом, что остался лежать рядом с убежищем-колодцем. Требовались им угли с жаром сильным. Гордий направился к выходу, молвив:

    - Вы уж подождите, я бревно сюда тащить не буду, а порублю на месте, а угли до ума довести - песку здесь больше чем достаточно, к утру буду; зажгём горн, дело знатное творить будем.

    Шаги его растаяли в лабиринтах пещер, а Хранитель обратился к тонкому царству теней:

    Просьба к вам малая есть, кое-что нам надо, чтобы успешно вернуть кристалл к жизни.

    - Всё, что нужно, будет найдено и доставлено!

    - Нужно для благого дела кусок известняка, три, а лучше семь зеркал из металла, да пожалуй, остальное всё есть.

    Время пошло в ожидании, но шло оно в пользу, Хранитель готовил Яра всем премудростям расслабления, чтобы Сила собиралась-скапливалась. Древний шепоток витал в воздухе:

    - Жизнь вечна постольку, поскольку вечен Космос, и передаётся всегда сокровенными каналами через родники-чары на теле человека, протекает эта энергия-сила от первых дней до наших дней. Верно это для всего бесчисленного хода времени Космических периодов, что мы видим по Колёсам Сварога, как они несут время и крутятся, верно оно и для всей звёздной Вселенной. Вся Сила имеет волновую природу, пульсирует, дышит, взаимодействует через родники-чары с тобой, Яр, и наполняет тебя Звёздной Силой. Теперь включай все чары в оболочку спинного мозга - древа жизни, он преобразует звёздный поток.

    Яр на глазах весь преобразился, воздух вокруг него в форме яйца весь мелко вибрировал и увеличивался. Расширяющийся купол над головой имел нежно-фиалковый цвет, область третьего глаза - насыщенно-синий, горловая чара испускала голубое сияние, дальше, к сердечной переходила в зелёный, затем ниже - в жёлтый, оранжевый, и седьмая чара-родник испускала ярко- красное сияние.

    Яр расслабленным зрением видел такую радужную оболочку вокруг Аравана, но удивлённо заметил, что его Ведогон был больше и радуга более насыщена. Тем временем языки густого тумана вползли в пещерную залу и замерли у их ног. Через некоторое время густой туман стал отступать в коридоры, но Яр острым взором разглядел в тумане густые тени человеческих фигур, у одной он явно видел собачью голову... в голове ясно вспыхнуло египетское название

    - Анубис.

    У их ног лежал камень известняк и семь чудесным образом отполированных золотых зеркал. Хранитель величественным образом поднялся на чёрный постамент из обсидиана и осторожно снял с чела крупный кристалл яркой магической крови, со всей бережливостью установил его на известняке и стал расставлять хитроумным способом зеркала, Яр заметил, что зеркала, отражаясь друг от друга, фокусировали свет на кристалл. Расстановка зеркал была до боли знакомой:

    - Так эго же звёздная Большая Медведица!

    - Да, Яр, это наш звёздный дом. А теперь - самое главное, смотри, почувствуй жизнь, волновую пульсацию кристалла, настрой своё состояние, вибрацию волн, войди с камнем в резонанс, разжигай в нём искру небесную.

    Яр сел поудобнее, развернув длани, и через некоторое время он стал с камнем единым целым. В кристалле вскоре стали проявляться признаки жизни, в серёдке появилась алая точка, едва мерцающая, она то пропадала, то вновь появлялась. Наконец алый цветок распустился внутри, все увеличиваясь и пульсируя.

    Под сводами гулко отразились шаги, возвращался Гордий, шагал тяжело, неся на плече большой кожаный мешок, полный древесного угля. Тяжко ступая, Гордий донёс мешок, окинув всё действо взором, оценил ситуацию, высыпав угли, расположил вокруг известкового камня, прикинул углы-расстояния между золотыми зеркалами, стал раздувать пламя-горение. Мешок оказался почти готовым кузнечным мехом. И вскоре уголь кругом весь зардел, пошёл малиновыми разводами. Гордий энергично раздувал мехи, нагоняя жар, Хранитель строго выверил зерцала, отражающие силы сакрального пламени в семеричном размере. Затем присоединился к Яру, и пошли древние молитвы- заклинания, отражаясь-рассыпаясь под сводами.

    Таинственные тени-фигуры выползали-появлялись из темноты коридоров и внимательно наблюдали за священнодействиями таинственной триады. А от Яра и Аравана стали выходить, усиливаться парные вихревые, взаимно противоположные объёмные потоки, они закручивались в разное количество витков спирали. А живой кристалл крови менялся в цветах от фиолетового до почти звёздного сияния, память камня заработала, показывая в эфирных облачках выплывающие действа древнейших времён, от которых у нашей троицы дух захватывало. Лучи от семи зеркал посылали столько сакральной силы, что яхонт вспыхнул ярчайшей семилучёвой звездой. Яр, отдав последний посыл звёздной энергии, упал без чувств на каменный пол, Гордий сел измождённый и был мокрый, как из бани, лишь Араван, увидев, что тяжелейший труд принёс свой плод, да ещё какой, прикрыл очи, восстанавливал дыхание и силы. И всё-таки сон сморил всех троих, и был сон долгий и глубокий. Яру снилось, что его обступили тени, но они почти материализовались, всё было очень явно, все молитвы-заклинания запечатлевались в его челе, они торжественно плыли-переливались под сводами. Ему снилось, что его взяли, понесли на руках в купель, торжественно плыли слова-заклинания, посвящение длилось долго, Яр ведал, что перед ним открывается край завесы ТАЙНЫ ИЗИДЫ.

    Его спрашивали, что значит «иду с Силой Рода своего». Рассказывали заклинания и магические ритуалы. Эти ритуалы помогали освободить силу мёртвых. Вводили его в тайны древних воззрений, ведая, как из умирающего тела выходил энергетический сгусток в виде шара. Эти сгустки вместе с душами умерших образовывали двойников, обладавших огромной физической силой. Вот их и использовали при постройке пирамид и других гигантских сооружений. Как из двойников делали тайных воинов. Много тайн ему поведали, долго длилась Мистерия, существо с собачьей головой поливало ему голову из золотого сосуда. И тут все образы-тени расступились, и Яр увидел неземное женское воплощение, на челе её возвышался-светился полумесяц, а между его острыми концами находился мерцающий шар, в груди его ёкнуло - Изида! В её руках была длинная белая рубаха очень тонкого полотна. Его подняли, Изида одела на него белые одежды, Яр с удивлением ощупывал тончайшее полотно и не находил ни единого шва. Молвили ему, что одежда ему за силу его, что он остаётся в Воле своей, а сила их - дар ему в награду и в благодарность. Изида держала ещё один такой же хитон, но чуть больше, молвила она чарующим голосом, что это подарок для Странника, что встретили они в землях Иудейских. Просил его Анубис, чтобы не вмешивались в его Путь, что его Путь - это священная жертва и последняя нить, что связывает с Высшим народ иудейский. Что они и так открыли перед Странником много и Силу дали ему ту, что для посвящённых. Тут он увидел перед очами в вытянутых женских дланях древний как мир Свиток. Зазвучала музыка, какой он никогда не слышал, разум его ушёл в грёзы, и туманный сон окутал его.

    Долго ли, коротко ли длился сон уставших странников, но, наконец, настало пробуждение. Первым встал Араван, потягиваясь и разминая древние кости, за ним поднялись Гордий и Яр. Яр ошалело вертел головой, хотел рассказать о таинственном сне, но вдруг взгляды всех троих остановились на белом камне, на коем давеча они священнодействовали с кристаллом. Там лежал древний свиток, рядышком сложена была белая одежда. Яр моментально вскочил и увидел: на нём благородно сидел, ниспадая красивыми складками, хитон нежнотончайшего полотна, швов на нём никто не обнаружил...

    Свиток был древним и седым от времени, даже Хранитель в своей долгой жизни не видывал таких, на вид и ощупь он был как бы из серебристого металла, но гибкий, как пергамная кожа, концы свитка были прикреплены к затейливым палочкам из неизвестного чёрного металла. Араван бережно нёс его в дланях, кот Баюн, радостно мяукая, запрыгнул Яру на плечо, он лихорадочно блестел лунными очами, голодный, напуганный, наконец-то приобрёл вновь своих Другов, с плеча Яра теперь его не могла оторвать никакая сила. Но когда ступили на мощёную дорогу, всем показалось, что сфинксы загадочно улыбались.

    - Чу! - Воинский, острый взгляд Гордия заметил у скал, где было их временное убежище и у нового источника какое-то движение.

    - Я когда делал уголь, там остался Гекатий у костра, говорил, что будет нас дожидаться, - молвил Гордий. Но Араван нахмурился:

    - Там много людей, и от них идёт злоба и угроза... Это расхитители гробниц...

    Расенские странники уверенно прошли всю аллею сфинксов, чуя хищные взгляды, и, подойдя к новому источнику, увидели страшное действо: Гекатий, сильно испуганный, лежал связанным и прислонённым к большому камню. Вокруг него стояло трое изуверов с обнажёнными кривыми мечами. Видно, что они уже давно издевались над добрым переводчиком книг. Хранитель недобро усмехнулся:

    - Оставьте его, он ничего не знает, а вашим злым умыслам не суждено сбыться, самое лучшее вашим злым сердцам - убраться отсюда, иначе вас ждёт мрак...

    Злобный хохот раздался в ответ, один из разбойников свирепого вида, злобность которого дополняла чёрная повязка, закрывающая пустую глазницу, бешено вращая единственным оком, заорал:

    - Старый, ты нас пугать вздумал? Мы не только убьём вас, но и изжарим, а я лично обглодаю твои старые кости! Хотя малой лучше подойдёт для нашей трапезы. Вы в ловушке!

    Вокруг, восторженно вопя и хохоча, вылезло из укрытий десятка два таких же бестий. Самоуверенность и жестокая наглость были их оружием. Окружив странников, злобно насмехались:

    - Вот вы все и в ловушке! Быстро говорите, много ли сокровищ в подземельях? Что вы оттуда вытащили? Вытряхивайте сумы свои!

    Хранитель посуровел всем ликом, все сняли и положили сумы перед собой. Гордий смело шагнул вперёд, но Хранитель жестом остановил его.

    - Мрака вы не боитесь? Ну сейчас мы посмотрим, насколько есть смелости в ваших злобных сердцах.

    Но здесь уверенно выдвинулся вперёд Яр:

    - Дид, сейчас ты увидишь разделение человека по древнему способу, такеми, данному мне Анубисом.

    Яр вперил свои очи в одноглазого разбойника, и звенящий голос резал уши острым ножом:

    - Ты, тёмный, будешь первым, а вам будет уроком, Дыево семя.

    И Яр медленным магическим движением начертал-разделил на одноглазом крест Тау, заклинания выходили глухим утробным голосом. Одноглазый впал в ступор, его пасть, ещё недавно изрыгавшая проклятия, застыла, распахнувшись в немом вопле ужаса. А Яр, закончив разделение, перешёл на древний египетский заговор, движения стали напоминать сматывание клубка.

    Вооружённые люди не могли понять, что за страшное действо происходит с их вожаком. А с тем действительно творилось страшное, его как будто рвали на части. И гут разбойный люд обуял животный ужас: от их вожака, что дёргался в судорогах, стал отделяться второй такой же, но полупрозрачный, расплывчатый... А голос Яра гремел:

    - Ты, сущность людская! Хочешь в подземелье? Ты будешь работать там, таскать камни, а ты хочешь остаться здесь, но живым трупом?

    Одноглазый весь содрогался от страха, но эфирная сущность, в отличие от него, была переполнена неистовым бешенством, и эта ярость была направлена на своего физического двойника, хотя сущность двойника была призрачной, но сила была неимоверной, превосходя силу обычного человека в несколько раз. Двойник схватил одноглазого левой рукой за горло и, как пушинку, поднял на вытянутой руке, ближайший сотоварищ хотел поразить его мечом, но двойник, махнув рукой, легко перерубил меч, и тот разлетелся, как глиняный. Походя легко сокрушил близстоящих троих разбойников, те разлетелись со сломанными руками и вывихнутыми плечами, остальные было кинулись наутёк, но резкий окрик Яра остановил их, все встали как вкопанные. Двойник отбросил одноглазого, тот еле трепыхался, откашливался, а двойник стоял в ожидании приказа, а Яр продолжал звенеть:

    - Если вы останетесь нелюдями, то вас всех ждёт раздвоение! Двойники пойдут в пещеры каменоломни, а вы будете призраками обессиленными маяться по пустыням, пока двойники не вернутся и не настигнут вас, и это будет ваш конец! Быстро освободите бедного Гекатия!

    Гекатий был мгновенно освобождён, разбойники лепетали-извинялись перед ним. Но тут, раздвинув оторопелых разбойников, вперёд вышел огромный темнокожий воин, на его лике не было следов низменных страстей. Он был по-настоящему велик, на полторы головы выше Гордия и почти в два раза тяжелее, огромные мускулы бугрились-переливались на его тёмной коже, в руках он держал огромную палицу, голос его дрожал, но в нём была уверенность:

    - Я вольный воин своего племени и был обманом завлечён сюда за свою силу и доверчивость, и я всем сердцем не хочу такого конца, позвольте мне принять гибель в бою, а не таким поганым способом. Пусть хоть кто-нибудь попробует одолеть меня в честном бою, но это ещё никому не удавалось!

    И он вышел в середину, потрясая огромной палицей:

    - Выходите на бой честный, хоть из вашего поганого разбойного сброда, да и хоть из вас, люди силы неизвестной.

    Гордий глянул на Хранителя и Яра и молвил:

    - Он честен и имеет право на честный бой.

    Гордий мягко, пластично вышел в круг против темнокожего гиганта. И тут великан начал свою атаку, если бы не скорость уходов Гордия, темнокожий размозжил бы его в первые секунды. Великан был очень хорошим воином, но и он никогда не встречал таких противников, когда смертельный удар летел Гордию в голову, то он нырял под него, так что палица едва задевала волосы. И тут Гордий с визгом достал свой меч чёрную молнию, акинак засвистел, выделывая замысловатые петли, сливаясь в единый вихрь, никто и не успел заметить, как палица великана укоротилась на пол-локтя. Но упорства в бою не занимать, страха он не ведал, даже когда Гордий правой ногой, сделав круговой удар, отмёл палицу в сторону и, повернувшись коловоротом, впечатал левой ногой сокрушающий удар в подгрудную впадину. Этот удар смёл бы любого, но огромный воин лишь охнул, слегка согнувшись, и через мгновение кинулся с удвоенной силой на ловкого соперника. Мало того, что он огромный, мускулистый, но он был ещё и очень ловок и быстр, неудачные атаки не достигали цели, но они не обескураживали его, и он снова и снова с завидным упорством продолжал наносить удары укороченной палицей. И тут Гордий, лавируя от ударов, запнулся о камень и тут же получил короткий тычок палицей; он полетел оземь, гигант кинулся с полным замахом с намерением прикончить Гордия одним ударом. Но тут для темнокожего случилось совсем непредвиденное, Гордий, упав, крутнулся по песку волчком, правая нога, резко совершив полное коло, смела-подсекла чёрного гиганта, он рухнул, как глыба, и тут же чёрная молния коснулась гортани великана. Тонкая струйка алой крови потекла из-под острия меча.

    - Лежать! Ты честный воин, меру изменения жизни ты не заслужил, и взгляд у тебя честный, бросай этот сброд и веди жизнь правую.

    Гигант поднялся, он рос в жестоком мире и такого благородства никогда не видел, но, по сути, он был доверчив, как ребёнок.

    - Позвольте, если вы дарите мне жизнь, светлые люди, позвольте мне уйти с вами, провожу вас и вернусь к роду-племени своему.

    Хранитель стоял и мудро наблюдал за происходящим, наконец изрёк:

    - Вот что, разбойные люди, у вас дорога одна - вести праведную жизнь, творить добро, а если зло в вашем сердце проснётся и совершите действо злое, то раздвоение ждёт вас, а двойник вас рано или поздно уничтожит.

    Хранитель обратился к Яру:

    - Ну что, возможно нам перед Вышним вопросить вернуть разбойнику полный лик Человека?

    Яр повёл действо, рёк неизречённые слова для непосвящённых, и двойник медленно стал таять, входя в одну суть человеческого естества. В толпе разбойников страх и отчаяние сменилось надеждой и раскаянием. Одноглазый начал постепенно приходить в себя, облик его менялся на глазах. И это было преображение духа, он с превеликим раскаянием вышел вперёд, взяв слово:

    - Многое мы поняли, понимаем мы, что и вас встретили мы по Божьему провидению. Конечно, такого страха я никогда в жизни не испытывал, но дело не в страхе, я и все мы увидели Силу Божью, с которой никто не сравнится, и всей душой поняли, какой конец ждёт нас, если мы останемся со злом в сердце. Мы сейчас же будем держать совет, как мы будем строить свою жизнь, чем будем заниматься, скажите нам, как вас почитать, кому молиться?

    Ответствовал им Яр, звонкий голос его все улавливали с придыханием, боясь пропустить хоть слово.

    - Народ мы Расы великой со Свят-Ра-реки, почитаем Бога Единого и Множественного, речёмся мы Внуками Божьими, а вам для чистоты помыслов и для очищения души встречать каждое утро восход Ра-светила, мовь совершать, омывать тело, душу и помыслы каждый день. Славьте Всевышнего и главное - соблюдайте в.новой жизни три основы: добрые мысли, добрые слова и добрые дела. Мир вам...

    Напившись чистой воды с нового источника и взяв про запас, странники собрались в путь-дорогу. Гекатий всё стенал, сколько он натерпелся, но это ничто по сравнению с тем, что он увидел.

    Вперёд вышел темнокожий гигант, взгляд его был прямой и честный:

    - Меня в родном племени звали Нума, я плохо могу выразить то, что распирает мою грудь, я никогда не видел и не слышал о таких, как вы, поистине вы Род Внуков Божьих, да и воина такого, как Гордий, я не видел. Я вас молю-умоляю, возьмите меня хоть ненадолго с собой, хочу узнать ближе Веру и Истину от вас, и я понесу их родным племенам моим. Хочу, чтобы народ мой не знал рабства и жил в чистоте Веры, и был сильным и свободным, как вы...

    Хранитель кивнул одобрительно:

    - Айда с нами, благое дело - Свет по Земле нести.

    Ватага бывших разбойников прощалась с ними, у всех были просветлённые лица. И это было не от страха, раскаяние снизошло на них. Их праведное будущее не вызывало сомнения. А пустыня встретила странников почти ласково, Светило особо не палило, даже редкий в этих местах низовой ветерок мягко ласкал их разгорячённые тела. Новый спутник оказался на редкость доверчивым и наивным великаном. Он сбивчиво расспрашивал их о далёкой Родине, с детской радостью услышал, что в далёкой стране Лебединии никто никогда не знал рабства. Что живут люди трудом своим, славят Бога, в радости заботятся о чистоте духа своего. Разговоры текли-переливались простые, незатейливые. Нума рассказывал об укладе своего племени, о старинных преданиях, о лишениях, что пришли вместе с железной поступью римских легионеров, как римляне забирали в рабство непокорных, рассказывал, как, перебив с десяток легионеров, он убежал в пустыню, где и встретил лихих разбойных людей. Он долго ходил за Гордием, как огромный ребёнок, выпрашивал подержать чудо-молнию меч, потом просил показать, только помедленнее, хитроумные движения, пытался неуклюже повторять их усечённой палицей. Хранитель мудро улыбался, смотря на них, затем вопросил:

    - Нума! Ведь ты собрался нести своему народу зерно Веры, а зачем тебе это?

    Темнокожий Нума задумался, так что даже сел в горячий песок, мысли, как тяжёлые жернова, крутились в голове, и, наконец, изрёк:

    - Добро должно быть с кулаками, а Вера - с мечом. Без достойной защиты то зерно Света, что я несу племенам моим, растопчут грязными ногами. Если я подыму палицу в защиту Веры, я что буду неправ?

    Хранитель одобрительно улыбнулся:

    - Ты, Нума, изъяснился простым языком, но говоришь всё верно. Жизнь в Яви раболепная не признаётся Вышним. Жизнь по своей сути вечная, и если люди душой принимают рабство, то они и в следующем воплощении будут рабами. Это тлетворная, разъедающая душу плесень, её рабскую суть выжигают огнём, Вера даёт человеку Волю и Любовь, и живёт он в единении с природой, с Pa-светилом и родичами своими в Счастье. Но счастье надо защищать с мечом в длани. У нас, Нума, на Свят Pa-реке вокруг в степях столько вражьих костей истлело. Ведомо мне, что истлеет ещё больше, но мы Волю и Веру всегда готовы защищать с мечом, а Матерь Сва-Птица-Слава речёт нам, Внукам Божьим, Славу и крылами машет, в битву зовёт...

    Нума с восторгом слушал Хранителя, то сжимая свою обрубленную палицу, то начиная расспрашивать, как добраться до Свят-Ра-реки, где вода сходится с небесами, то начинал грезить своими родными племенами.

    Араван переглянулся с Яром, перемолвились, радуясь, что вот-де заново рождается человек, зародилась в нём искра Света и ведёт-несёт, его Путь - донести Свет до рода своего, до племени.

    - Нума! Погибнуть при защите Веры и Рода не страшно, у нас вои в бой идут ярятся, ярь - это особое состояние, вой призывает все силы рода пращуров своих, и даже в одном вое - сила всего его Рода, и над ними Сила Божья, Матерь Сва крылами бьёт, на битву Правую зовёт. И в тот час самый, когда к воям, геройски павшим в битве Правой, с небес слетает Перуница, неся рог, наполненный «живой водой вечной жизни», Матерь-Сва поёт им величественную Песнь Славы, поёт так, что боги смерти Мор, Мара и Яма отступают перед погибшими, и души их улетают прямо в Сваргу и обретают там вечную жизнь вместе с богами и пращурами.

    И не забывай, Нума, очищаться в ночь летнего солнцестояния, Праздник отмечайте ночью, в эту ночь от Живого огня зажигается священное кострище, через которое люди прыгают, очищаясь огнём, и омываются водой в реке или озере. Мы славим Купало, радуемся, выбираем суженых, ищем заветные травы на лугах и в лесах. Чтобы, молясь Богу, имели души чистыми и тело, чтобы жить с Праотцами своими, в Богах сливаясь в единую Правду.

    А Гекатий вникал во всё внимательно и записывал стилом в свитки. Так прошло два дня, странники совершали длинные переходы, издали два раза видели торговые караваны на верблюдах, на привалах Нума перенимал у Гордия воинское искусство, всё лучше и лучше отрабатывая приёмы Матери Сва, вертел палицей всё виртуознее. Затем, как губка, впитывал наставления Аравана. Пустыня постепенно оставалась позади, уже не донимали песчаные бури, кое- где появлялась скудная растительность. Как-то разглядели в песчаных местах спрятанные в длинных плетях круглые плоды, странникам так понравилась их ярко-красная мякоть, прекрасно утолявшая жажду, что Хранитель наказал Яру собирать семечки с этих плодов тёмно-зелёного цвета с продольными полосами, подумав, сказал:

    - Яр, мы будем выращивать такие кавуны на Pa-реке, радости и пользы с них много. Будут они расти в степях расенских, промеж ковылей, такие огромные полосатые ягоды на радость людям.

    Хранитель на привале хотел наконец достать драгоценный древний свиток, развернуть его, но почуял, что кто-то за ними доглядывает.

    - Гордий, кто-то злобный за нами досматривает, вон за тем барханом.

    Темнокожий Нума вскочил на ноги:

    - Быстрее меня никто не бегает, сейчас я сделаю петлю, зайду к ним сзади и поймаю кто-бы там не был.

    И Нума огромными прыжками, быстрый, как ветер понёсся, огибая гряду барханов. Из-за бархана стремглав выскочил соглядатай, все его узнали, это был коварный эллин из Александрии, его злобное лисье лицо, искажённое страхом, выражало высшую степень страха, он истошно вопил. Но навстречу приближающемуся Нуме встали два римских легионера, железные широкие мечи хищно сверкали в их мускулистых руках, воины они были решительные и смелые, но такого противника они встретили впервые. Буквально в несколько мгновений они были сокрушены могучим Нумой. И он тут же возобновил преследование злобного эллинского изгоя. А тот, убегая, верещал, как раненый заяц, уже оставалось не более тридцати шагов чтобы настичь его, но он скрылся от взора Нумы за очередной грядой. Когда огромный и быстрый Нума обогнул гряду, думая в последнем рывке догнать изгоя, он столкнулся почти нос к носу с римским отрядом, в коем было до полусотни одетых в железо воинов. Чувство самосохранения подсказывало, что надо спасаться бегством, но благородная душа природного воина рвалась в неравный бой, сакральные речи Хранителя вызывали бесстрашие. И ужасно огромный темнокожий воин Нума пошел на римлян, а коварный эллин, по-шакальи бегая вокруг римлян, распаляясь, кричал:

    - Убейте этого зверя! Но главный жрец там! Та-а-ам!

    Римские солдаты были всегда хорошими воинами, железная дисциплина была их коньком, но здесь страшный исполин шел на них, его голос гремел: «За волю, за Веру! Смерти нет! Слава Внукам Божьим!» И когда жуткие удары смяли первых легионеров, то хваленые римляне побежали в ужасе, животный страх обуял первые ряды, но дисциплина все же преобладала, и последующие ряды сплотились, выставив щиты, стали постепенно окружать темнокожего гиганта. Уже первая кровь выступила на руках и плечах Нумы. И, несмотря на его огромную силу и новые уловки боя, неминуемая гибель нависла над Нумой. Когда он, уже истекающий кровью, продолжал крушить железные доспехи и щиты ненавистных римлян, как сметающий вихрь, влетел Гордий, хоть он был и меньше Нумы, но качество его боя было многократно выше. Меч - черная молния разил с такой скоростью и яростью, резал железные доспехи и щиты, как масло, что общий дух римских легионеров стал испаряться. Да тут еще оголтелые солдаты увидели страшное зрелище: на каменистой гряде стояли юноша с горящими очами и старец, оба воздевшие руки, и перед ними в высоте образовывалось что-то жуткое для римлян, вихревые потоки клубились, подымая тучи песка. В то время как Гордий, наконец, рассек наискось визжавшего от страха хищного коварного эллина, который до последнего травил римских солдат, мощная стена песка, издающая леденящий душу вой, двинулась на римлян, их железная дисциплина испарилась.

    Римляне из войсковой единицы превратилась в обезумевшее стадо, они шарахнулись от воющей стены песка, но сзади, замкнув кольцо, возникло нечто. Даже Хранитель, не ожидавший подобного, слегка растерялся, а Яр ярился во всю мощь, и он ведал, кто вышел к нему на помощь. Полупризрачные высокие фигуры замкнули полукруг сплошным строем, среди них выделялся один, с головой шакала, по взмаху его руки перед ними стала сгущаться темнота.

    И вдруг... В этой темноте разверзся зев огромный, из него пахнуло могильным холодом... И вдруг этот зев, напоминающий раскрытую пасть великана, стал затягивать в зияющую бездну обезумевших от страха римлян. Зрелище было поистине страшное, воины упирались, истошно орали, но неведомая сила втягивала внутрь. А стена вихревого песка шквалом вгоняла их в распахнутый зев. Гордий тем временем подхватил израненного Нуму и беспрепятственно удалился из смертельного круга. Эти два великолепных бойца оставили на поле боя десяток изрубленных и смятых римских воинов. Теперь с каменистой гряды они наблюдали за страшной расправой над остальными легионерами. Гекатия они застали в ступоре, он был как окаменевший, не мог вымолвить ни слова.

    Вдруг раздалось громкое рокотание, страшный зев отрыгивал назад римлян, все они были живые, но какие-то вялые, обескровленные, еле-еле отползали, мало кто мог передвигаться на трясущихся ногах. А страшный зев продолжал свою жуткую работу, пока не поглотил последних нечестивых.

    Яр тем временем сложил длани на груди и воскликнул звенящим голосом:

    - Благодарю тебя, Изида, и тебя, Анубис! Иду Стезею Прави по Пути Правому во Славу Вышнего и во благо Рода своего и во сохранение свитка нашего древнего, Меры Совести. Оум! Хайе Оум!

    Одобрительный гул был ему ответом.

    Тут и Гекатий заговорил:

    - Так они забирали из римлян двойников, то, что показал Яр, но он вернул в одно целое, а это уму непостижимо, двойники становятся намного сильнее, это египетские боги, наверное, где-то их используют.

    Яр резонно заметил:

    - Какой мерой они мерили весь мир, такой и им теперь отмерено...

    Наши странники стали поспешно покидать это место, где оставалось жалкое зрелище. Здесь Гекатий мудро заметил, что всем не след появляться в Александрии, ведь отряд легионеров по-любому будут искать, да и все в Александрии знали, на поиски кого отправились римляне.

    Все согласились с этими доводами и решили повернуть чуть по вечернику, чтобы выйти в стороне от стольного града к побережью Срединного моря. Шли тяжело, израненного Нуму стало лихорадить, и путники очень обрадовались, увидев небольшой оазис. Впереди был отдых. Когда Хранитель и Яр положили огромного, истекающего кровью Нуму возле небольшого источника и занялись его лечением, Яр сразу остановил кровь. И пошло священнодейство, но ослабленный гигант все с гордостью вопрошал:

    - Я никогда не бился так, раньше я бился со злым сердцем, в этот раз как ты, Хранитель, учил, шел я Стезею Прави и крушил нечисть, чтобы пройти Путем Правым за Веру. А сколько сил дает осознание Воли. Хранитель, ты мне открыл очи, я вижу жизнь сейчас сердцем, вижу душой. Я счастлив, что встретил вас, провожу вас. Доберусь до родных племен, и буду учить их идти Стезею Прави, и буду сказы рассказывать о Внуках Божьих.

    Вскоре наступил вечер, а дальше ночное южное небо озарилось яркими звездами - суть другими мирами. И затягивали звезды небесные светом Вышним все раны на Нуме. А Хранитель наконец-то решил достать сокровенный древний свиток. И сели они с Яром рядом, углубясь в мудрость Божию. Лишь к утру очи поднял Араван от свитка древнего и молвил:

    - Эта Мера Совести перетянет весь Белый Свет на Стезю Прави. Но главное - Силу эту надо беречь от лихих людей, помощников Черного Идола, в злых руках это будет страшное оружие... Восход Ра-Светила встречали вместе, огромный Нума был совершенно здоров, даже рубцы от ранений все затянулись. Сколько в нем было искренней радости, когда его научили принимать Свет и Силу Ра-Свегила своими дланями. А Гекатий так и не понял смысла передачи Силы, но он все записывал. По холодку пустились в дальнейший путь и ближе к вечеру дошли до большого рыбацкого поселения, в бухте мирно покачивалось несколько торговых финикийских кораблей; военных трирем, как и гарнизона римского, в поселении не было. Гекатий все осматривал, ощупывал необычный хитон Яра, все удивлялся, что не видывал такой одежды без швов, стал допытываться у Яра, откуда взялась сия одежда. Яр весело заметил ему:

    - Гекатий, ты за эти дни и так поседел, хочешь еще и заикой остаться?

    Гекатий горько усмехнулся:

    - Да, чтобы осмыслить эти несколько дней, я чую, мне всей жизни не хватит, да и не поверит никто, уж лучше я молчать буду.

    Наступил миг расставанья, все заметили, что у огромного гиганта, страшного для любых врагов, Нумы, как у малого ребенка, текут ручьем слезы, слезы доброго человека.