За семью печатями

изм. от 28.04.2020 г ()

<< предыдущая

 Через пару часов хода тревога мало-помалу улеглась. Интуиция подсказывала, что никакой опасности вокруг нет, и что за мной никто не следит, успокоившись, я повесил своё оружие на плечо и пошёл ещё быстрее. Невольно мои мысли унеслись в далёкое прошлое.

  «Вот оно истинное плато Путорана и среднесибирского плоскогорья, - думал я, перешагивая через упавшие деревья и заросшие мхом валуны. - Здесь, под ногами, покрытые толщей песка и глины лежат руины древней поверженной цивилизации. Сколько им лет? И кто её построил? Уж, конечно, не бореалы. Судя по толщине лёсса, который покрыл всё, что от неё осталось, цивилизация погибла очень давно. Интересно, когда? Если учесть, что на севере осадков выпадает намного меньше, чем на юге, это произошло десятки тысяч лет тому назад. Неужели в те времена, когда на земле внезапно появились кроманьонцы? - от пришедшей в голову мысли я невольно остановился. - Что это? Неужели моё подсознание считывает информацию с лежащих под многометровым слоем глины и песка руин? А может, оно просто всё знает и отвечает на мои вопросы. Так или иначе, но теперь я был уверен, что цивилизация, на останки которой мне удалось случайно натолкнуться, погибла около 45-50 тысяч дет тому назад. Уж не с этих ли мест двинулись на юг, запад И восток уцелевшие представители Homo sapiens? Наверное, не только отсюда, но и с Кольского полуострова и, конечно же, с приполярного Урала. И там, и там руины погибшей цивилизации очень древние. Все они, бесспорно, одного и того же возраста. Прав был Кольский историк дядя Ёша Сол- ганик, когда утверждал, что один из основных центров Великой цивилизации ориан располагался не на севере Европы, а на Урале и в Сибири. В частности, на просторах плато Путорана, от него на юг до Байкала и ещё дальше, вплоть до Гоби и пустыни Такла-Макан. И тут я невольно вспомнил, что только одна из сотни китайских пирамид ориентирована своими гранями на современный северный полюс. Только одна. Все остальные пирамиды указывают на северный полюс в совсем другом месте. По расчётам он должен был находиться между Южной Гренландией и Исландией. Кстати, именно в ту точку сориентированы грани многих пирамид Мексики и Юкатана. Если я обнаружил разрушенную пирамиду, то надо было по компасу посмотреть градус отклонения её сторон! Что же я этого не сделал? Стал измерять длину сторон! Какая разница, сколько они метров? Главное совсем в другом. В их ориентировке относительно северного полюса! Что же мне не пришло в голову проверить, куда направлены стороны платформы? - ругал я себя. - Сглупил, так сглупил! Хоть назад возвращайся... Вот обрадуется бестия! На этот раз она своего шанса не упустит! - уселся я на поваленное бурей дерево. - Что же делать? Может, провести исследования на обратном пути? - пришла спасительная мысль. - Хорошо бы «охранник» сгинул. А если он там обитает постоянно? Со мною ведь матёрого уже не будет... Зато исчезнет листва и хвоя лиственниц, а потом снег есть снег, следы на нём эта зверюга всё равно оставит. Придётся то, что не сделал сейчас, довести до конца потом, - решил я, подымаясь со своего места. - Делать нечего, надо идти дальше, тем более до места назначения рукой подать! От силы два-три дня, и мои усилия должны увенчаться успехом. Что скажет насчёт увиденного мною старик Чердынцев? Кто-кто, а он наверняка должен знать, что здесь была за цивилизация, и как она погибла. Впрочем, последний аккорд гибели виден даже сейчас. Раскидать гигантские тёсаные глыбы и соорудить из них бесформенные груды могли только чудовищной силы взрывы. Десятки тысяч лет назад в этих местах бушевало море огня, - взглянул я с вершины холма на лежащее передо мной плоскогорье, - горела земля, горело небо! В пепел превратились даже камни! Чудовищной силы взрывы сносили до основания города, пирамиды, дворцы и храмы. Огненный смерч разрушения не раз вырывался за пределы земной атмосферы, и заслонял собой солнце!»

 Внутренним взором я видел весь этот ужас и в глубине сознания понимал, что там, где заходит солнце на гигантском континенте, посреди безбрежного океана, творится то же самое. Так же горят земля и небо, испаряются целые города. От подобного образа по телу пронеслась дрожь.

  «Что заставило великие цивилизации древности вести войну на уничтожение? Разве сейчас об этом узнаешь? Следы «битвы богов и титанов видны по всей Земле. Но больше всего воронок от стратегического и тактического ядерного оружия сосредоточено, по мнению независимых исследователей, на севере Евразии. Жаль, что на найденные мною руины не вышла поисковая группа военных учёных, - вспомнил я про экспедицию генерала Моисеева. Военные исследователи потратили на поиски следов древней термоядерной войны более десяти лет. Они нашли массу воронок, но на руины древней погибшей цивилизации так и не вышли», - с такими мыслями, не торопясь, я стал спускаться с вершины холма.

 Когда мне удалось выбраться на его северный склон, то откуда-то снизу, из лиственничного бора, до моего слуха долетел голос волка.

  «След человека, опасность!» - провыл матёрый.

  «След человека! - остановился я. - Откуда мог здесь взяться человек? В такой глуши! Вокруг сотни километров непролазный горной тайги и вдруг человек! Может такой же бродяга, как я? И тащится в том же направлении? - но через секунду от подобной догадки я отказался. - Только не это! Что-то другое заставило человека оказаться в этих безлюдных местах, выяснить бы, что? О его присутствии меня предупредили, но он ничего обо мне не знает. Что если посмотреть, кто это? - пришла мне смелая мысль.

 И внимательно осматриваясь, я зашёл под защиту леса. Через пару километров пути мне повезло отыскать кое-что: тень северного склона сохранила между деревьями слой снега, на котором я различил свежие следы кирзовых солдатских сапог. По виду незнакомец прошёл вдоль холма час тому назад, от силы два, но не ранее. Ещё раз внимательно изучив след, я пришёл к выводу, что неведомо куда идущий либо болен, либо смертельно голоден. Человек не ступал, он буквально тащил по земле свои ноги. Его сапоги буравили сырой снег, из-за этого лесной бродяга через каждые десять-двенадцать шагов останавливался и переводил дыхание.

  «Да ты не ходок! - прошел я метров сто. - Ещё немного и упадёшь. А поднимешься или нет, неизвестно. Что с тобою делать? - вышел я из лиственничника в заросли кедрового стланика. - Если тебе не помочь, завтрашнего утра ты уже не встретишь! Думаю, ты где-то рядом, - ещё раз посмотрел я на след незнакомца. - Скорость у тебя, как у черепахи. Хуже будет, если кончится снег, и мне придётся искать твои следы по камням и лесной подстилке».

 Я прибавил шагу и через полчаса подошёл к старой гари. Под ногами лежали поваленные стволы обгорелых и сгнивших деревьев, а между ними торчали раскидистые берёзы, молодые сосны и лиственницы. '

  «Ты что, спятил? - посмотрел я на направление следов незнакомца.- Ты, и по бору ступая, чуть не падаешь, а здесь гарь! Сплошной валежник! Ах, вот оно что! - прошёл я пару сотен шагов между брёвнами. - Ты пытаешься накормить себя брусникой. Потому и залез в гарь. Здесь этой ягоды на самом деле вдоволь».

 Я подошёл к месту, где незнакомец, сидя на корточках, рвал руками бруснику, и где он некоторое время, лёжа на бревне, отдыхал. Судя по следам, это произошло совсем недавно.

  «Через несколько минут я тебя догоню! - посмотрел я в ту сторону, куда пошёл неизвестный. - На одной бруснике ты долго не протянешь! Хоть бы грибы собирал! Они здесь кругом, вон шляпки торчат из-под снега... Так ты не таёжник! - пришёл я к внезапному выводу. - Был бы местным жителем, ты бы грибы ел, а не бруснику. Так что же ты здесь делаешь, интеллигент паршивый? Да ещё в кирзухе, которая у тебя давным-давно насквозь!»

 Новое открытие добавило сил, я быстрым шагом устремился вдогонку за ушедшим. Не прошло и десяти минут, как я почувствовал запах дыма.

  «Вот мы скоро и встретимся, - отметил я про себя. - Ты окончательно выдохся и хотя до заката ещё далеко, тебе пришла идея разбить здесь среди гари лагерь».

 Прячась за деревьями, я неслышно пошёл на запах дыма. Через пару минут перед моим взором возник горящий костёр и сидящий около него ссутулившийся человек. Незнакомец сидел ко мне лицом и вполне мог меня заметить. Поэтому медленно отступив за кусты, я сбросил с себя рюкзак и, взяв в руки «Сайгу» и бинокль, опять направился на старое место. Выбрав провал и опустившись на валежину, я поднял к глазам свой бинокль: передо мной, прислонившись спиной к наклонённому дереву, сидел бородатый немолодой человек. Телогрейка его была вся в дырах, на голове виднелась вязанная замусоленная шапчонка. Рядом с бродягой в колоде торчал топор. За его спиной виднелся тощий рюкзак, на котором поблёскивал ствол допотопной берданки. Но самым любопытным оказалось то, что глаза человека были закрыты.

  «Ну и ну! Вот так встреча! - удивился я увиденному. - Откуда ты такой взялся? Кто же оставляет ружьё за спиной, да ещё от себя на таком расстоянии? Шатун к костру не подойдёт, это так, здесь ты прав, а если на твоём пути встретится человек? Я вот повстречался... Что ж, придётся тебя немного поучить уму-разуму».

 И я осторожно стал обходить лагерь странного человека.

  «Я весь драный, но, по сравнению с тобой, мой наряд просто безупречен! - ещё раз приложил я к глазам бинокль. - Тебя что, рыси драли?»

 В этот момент незнакомец нехотя поднялся и стал подкла- дывать в костёр сухие поленья. Потом повернувшись к огню спиной, снял свои сапоги, развернул мокрые портянки и, оставшись босиком, то и другое развесил на стволах наклоненных деревьев.

  «Это хорошо, что шевелишься, значит, до смерти ещё далеко, - отступил я под защиту деревьев. - Скоро с тобой разберусь, дай только добраться до твоего рюкзака».

 Через несколько минут я был почти у цели. Ещё пара шагов и в моих руках окажется заветная берданка. Но тут странный человек повернулся в мою сторону. Став за ствол обгорелой лиственницы, я замер. Бородатый скользнул взглядом по моему укрытию и наклонился над своим рюкзаком. Мне было видно, как он достал из него чёрный, покрывшийся копотью чайник и такую же кружку. Когда он наклонился, чтобы набить чайник снегом, я сделал свои последние шаги и взял в руки берданку бродяги. К моему удивлению, человек занятый своими мыслями и делом, так ничего и не заметил. Он, не торопясь, набил чайник снегом, повесил его над огнём и только потом повернулся в мою сторону. Когда наши глаза встретились, странная личность открыла рот и чуть не свалилась в собственный же костёр. Кое-как усевшись на бревно, и поджав под себя голые ноги, «горная рвань», как я окрестил про себя бродягу, надтреснутым голосом произнес:

 - Вы меня сразу убьете или, может, сначала выслушаете?

 - Неужели я похож на бандита с большой дороги? - покосился я на сидящую передо мною рвань.

 - М...м... Вид у вас решительный, - пробурчал незнакомец. - Да вы можете положить берданку, она всё равно не заряжена...

 Я передёрнул затвор и, убедившись, что ни в патроннике, ни в магазине нет патронов, положил оружие на прежнее место.

 - Почему в ружье нет патронов? Вы не знаете законов тайги? Зверь к огню не подойдёт, но человек, точнее, нелюдь всегда может встретиться. Даже в таких глухих местах...

 Сев напротив, я ещё раз осмотрел бородатого. '

 - А вы, любезный, кто будете? - нараспев проговорил бродяга. - Человек или нелюдь?

 - Тот, на кого похож, - попробовал я улыбнуться.

 - Тогда, значит, мне «крышка», - опустил голову «горная рвань».

 - Неужели у меня такой свирепый вид? - искренне удивился я.

 - Очень! И в руках автомат!

 - Не автомат это, а гладкоствольный карабин. Ваше ружьё намного круче. У вас калибр тридцать второй, а у меня, - повесил я на сук свою «Сайгу», - мизер! Хорошо стреляет только пулями.

 - В оружии я ничего не понимаю. Не военный я и не охотник. Потому забываю, что ружьё должно быть заряженным.

 - Кто же вы тогда? - задал я, наконец, мучающий меня вопрос.

 - Учёный, геолог. Но не полевик, а лабораторная крыса. Первый раз в поле. И наверняка последний.

 - Что так?

 - Больше десяти дней ничего не ел, кроме ягоды, и уже есть не хочется... Долго так не протяну... Если вы меня пожалеете, мне всё равно конец!

 - Почему вы считаете, что я вас обязательно должен убить? Спросил я, вставая.

 - А разве не так?!

 - Конечно, нет!

 - Тогда скажите мне, как вы здесь оказались?

 - Пришёл с озера Эссей, здесь не так далеко, - соврал я.

 - Добрых пару сотен километров гор и тайги, - покосился на меня бородатый. - Да и потом, зачем вы сюда притопали?

 - Предположим, сбежал от долгов...

 - От долгов! - вытаращил на меня глаза незнакомец. - Там что, в Эссее якуты с ума посходили и банк открыли? Зачем вы мне лжёте? Говорите правду, что вас послали меня найти и убить.

 - Кто?! - удивился я.

 - Наши конкуренты.

 - Какие конкуренты? Вы что несёте? Никаких конкурентов я не знаю и знать не хочу. Да и вы меня мало интересуете. Просто увидел, что вам нужна помощь, вот вас и догнал!

 - Разве не по «жучку» меня вычислили?

 - По какому ещё «жучку»? - возмутился я. - Вы принимаете меня за другого, - с этими словами, не взяв с собой оружие, я направился к оставленному мною рюкзаку.

  «Если у бородатого с головой всё в порядке, он может воспользоваться и своей берданкой, - рассудил я, посмотрев на оторопевшего незнакомца. - И потом, в рюкзаке у меня лежит заряженный «УЗИ»...

 Но к моему удовольствию, «горная рвань» так и не сдвинулся со своего места.

  «Этот тип, похоже, не врёт», - решил я, доставая жареную оленину.

 - Вот видите, я вас сейчас кормить стану. Хотел бы убить, разве стал бы этим заниматься? - посмотрел я на него.

 - Логично, - кивнул бородач.

 - Но сначала я напою вас хорошим чаем, - повесил я над огнём свой чайник, - а потом буду кормить понемногу подогретой олениной.

 - Давайте сначала познакомимся, - опустил свои голые ноги с бревна успокоившийся бородач. - Меня звать Густавом Давидовичем Швамбергом.

 Услышав имя незнакомца, я чуть не схватился за сердце.

  «Опять богоизбранный! И где? Здесь, в сибирской глухомани! Там, где раз в столетие ступает нога человека! Вот народ так народ. Воистину от них нет спасения. Везде проникнут! Даже туда, куда русский не залезет!»

 Увидев, что я изменился в лице, Густав Давидович забеспокоился.

 - Вы, наверное, решили, что я еврей? - старик понял, в чём дело. - Так вот, я вам скажу: я чистокровный немец. Из немцев Поволжья. Это правда, поверьте! Разве вы не видите, что в моём облике ничего нет семитского.

  «Евреи давным-давно стали походить и на русских, и на немцев, и даже на китайцев. Генетика тут ни при чём. Всё дело в психике, в подчинении её эгрегору Яхве-Амона. Но если ты, дядя, доказываешь мне, что не еврей, что ж, придётся сделать вид, что я тебе поверил».

 - О каком облике вы говорите? - усмехнулся я. - У вас же на лице видны одни глаза, остальное всё борода.

 - Но ведь они у меня голубые, посмотрите, - настаивал Швамберг. - И потом, я свободно говорю по-немецки. И даже пою на родном языке песни.

 - Тогда что-нибудь спойте, - попросил я его.

 - Пожалуйста, с удовольствием! - первый раз за всё время улыбнулся Густав Давидович.

 И он коряво и фальшиво пропел пару куплетов из какой-то народной немецкой песни...

  «Вроде и на самом деле немец, но почему Давидович?» - спросил я себя.

 - Вы зря стараетесь, подал я своему новому знакомому кружку свежезаваренного чая. Я вовсе не антисемит, у меня среди евреев имеются отличные друзья. Просто удивился, что еврея так далеко занесло. Обычно евреи путешествовать не любят. Они предпочитают уют и комфорт.

 - Всякие есть, - вздохнул, попивая густо заваренный чай, Густав Давидович. - Но я не еврей, хотя по отчеству меня за еврея принимают часто.

 - Ладно об этом, - перевёл я разговор на другую тему. - Вот вы назвали мне себя, меня же звать Егором...

 - А больше мне ничего не надо. Ни отчества, ни фамилии. Надеюсь, имя вы себе тоже выдумали, - перебил меня бородач. - Я хочу, чтобы вы были спокойны и уверены, что вас никто...

 - 'Не видел и не выдаст, - закончил я за лесного бродягу.

 - Вот, вот! - кивнул он мне, принимаясь за подогретый шашлык. - Я всё понимаю, поэтому спрашивать ни о чём не буду.

 - Тогда, может, расскажете мне свою историю, если, конечно, это не секрет?

 - Никаких секретов нет, Егор Иксович, - от того, каким тоном произнёс он моё имя, я засмеялся.

 - Я доктор наук, учёный геолог. Всю свою жизнь специализировался по кимберлитовым трубкам. Но в основном моя работа была связана не с полем, а с лабораторией. Перед вами теоретик, а не практик. Но этот теоретик кое-что смог. В своё время я нанёс на карту рассчитанные с точностью до ста метров местонахождения трубок. Сколько их было, не имеет значения... Но тут грянула окаянная перестройка. И всё полетело прахом. Когда некоторые круги потребовали от меня координаты открытых мною кимберлитовых трубок, я заподозрил неладное. Оказалось, что не ошибся: за доморощенными предателями замаячила одна серьёзная иностранная компания. Точнее, целая корпорация. И тогда я уничтожил всё, что открыл. Уничтожил своими руками. Потом долгое время отнекивался, валил на случайность. В конец концов меня загнали в угол. И чтобы я не сомневался, отправили в составе маленькой экспедиции разобраться на месте.

 - Так вы были не один?! - рассказ бородача меня заинтриговал.

 - Отсюда на восток лежит долина Вилюя. С гор её хорошо видно, - продолжил свой рассказ Густав Давидович. - Так на берегу реки нас троих и высадили. Перед вами сидит начальник экспедиции, который потерял и людей, и приборы, словом всё, за что отвечал, - последние слова геологу дались с трудом.

 Он опустил голову и на его глазах выступили слёзы.

 - Ваша задача - придти в себя. Надо хорошо поесть, напиться чаю и поспать. Может, не так всё плохо, как кажется?

 - Хуже некуда, Иксович, хуже некуда. Два кандидата наук, которые меня сопровождали, не чета мне, они были опытными полевиками. Семён Юрьевич родился на Вилюе. Вырос в Мирном. Считай, что местный. Да и Владимир Павлович под стать ему: коренной тюменец, охотник и рыбак... Что с ними могло произойти, не знаю? Ушли в маршрут и с концом.

 - Давно?

 - Недели три назад.

 - А вы можете показать на карте, куда они направились.

 - Конечно, могу. Но какое это имеет значение?

 И геолог достал из-за пазухи аккуратно сложенную карту. Когда я взглянул на указанный квадрат, куда отправились люди, мне всё стало ясно.

 - Вы что, что-то знаете? - с надеждой в голосе посмотрел мне в глаза учёный.

 - А вы не пытались их искать?

 - Пытался, я три дня шёл их маршрутом, но так ничего и не увидел. Никаких следов. Люди исчезли.

  «Как сам-то ты не испарился? - подумал я. - Или тот, кто охраняет эти горы, посчитал, что ты и так не жилец? Умная тварь. Ничего не скажешь, разбирается в людях... »

 По карте, которую показал мне учёный, дорога, по которой ушли его друзья, лежала километрах в двадцати от найденной мною платформы. Это в здешних маршрутах совсем рядом.

 - Так вы мне скажете или нет? - снова подступил со своим вопросом геолог. - По вашему лицу видно, что вы что-то знаете...

 - Знать-то я знаю, - вздохнул я, - но как вам всё это объяснить? Есть вещи, которые не укладываются в моём сознании. И вы можете посчитать меня сумасшедшим. Можно вам задать вопрос? - налил я свежего чаю своему собеседнику.

 - Конечно! - испытующе посмотрел он на меня.

 - Когда вы шли по следам пропавших, вам ничего не показалось странным?

 - Знаете, было! - оживился геолог. - Ночью к моему лагерю кто-то подходил. Но я думал, что это любопытный медведь. И потом, - задумался он на секунду. - Мне показалось, что за мною кто-то внимательно следит. Но я не придал этому значения. Посчитал, что мне всё это кажется...

 - Вам не казалось. Всё так и было. И подходил к вашему биваку не медведь.

 - Кто же? - поднял на меня удивлённые глаза лесной бродяга.

 - Тот, кто забрал без следа ваших друзей, кто несколько раз пытался убить и меня.

 - Вас?! - открыл рот от удивления учёный. - Зачем ему это?

 - А зачем ему было лишать жизни ваших спутников? Непонятно, как вы-то уцелели?

 - Наверное, я ему понравился, но скажите, пожалуйста, кого вы имеете в виду?

 - В том-то и дело, что сам не знаю, с кем столкнулся. Следов эта зверюга не оставляет. Сила у неё неимоверная.

 И я подробно посвятил старого геолога в свою войну с невидимой силой. Не рассказал я ему только о своей дружбе с волками.

 - То, что вы мне поведали, не входит ни в какие рамки, всё это ненаучно!

 - Но факт! - отрезал я. - То, что здесь тысячи лет назад стояли города, храмы и дворцы неведомой нам великой цивилизации, доказать несложно. Достаточно пройти моим маршрутом. Местами руины выходят на дневную поверхность. Их видно. Не понятно только, что собой представляет обитающая здесь осатанелая бестия?

 - Именно её я и имел в виду, - вздохнул собеседник.

 - Насчет первого я с вами согласен. Вы когда-нибудь слышали о Долине смерти на Вилюе?

 - Конечно, - кивнул я.

 - Интересный вы человек! Всё-то вы знаете! - прищурился учёный. - Тогда вам известно, что недалеко от этих мест стоят десятки, а может, сотни вросших в землю так называемых котлов.. В некоторых из них местные жители находили высушенных человекоподобных существ...

 - Об этом я тоже слышал. Знаком я и с работами некоторых учёных. И о том, что люди там мрут, как мухи...

 - Тогда зачем вы туда идёте?

 - С чего вы взяли, что я держу путь в долину Вилюя.

 - А куда же ещё? Больше и идти-то некуда!

 - Я же сказал, что скрываюсь от долговой ямы. Точнее от кредиторов, у которых вы сами знаете, какие методы...

 - Такие люди, как вы, предпринимательством не занимаются, - посерьёзнел Густав Давидович. - Так что не надо о долгах. По складу ума вы учёный. Но не такой, как все. Что вас привело в эти богом забытые края, спрашивать больше не буду. Чувствую, что не имею права. Мне хочется вам поведать то, что не так давно пережил, когда отсиживался в укрытии, во время бури. Кстати, я забыл вас спросить, как вам удалось пережить непогоду? Ураган мне всё и испортил. Не будь его, мне бы продуктов хватило, - взялся за новую порцию шашлыков Густав Давидович. - Беда обрушилась на меня внезапно, когда я переносил свой лагерь к подножию вон той гряды,

 - геолог показал глазами направо . - Палатку поставить я успел, но плохо её укрепил, и порывом ветра её забросило на деревья. И тут пошёл дождь, вы ведь помните, что творилось?

 - Помню! - кивнул я.

 - От дождя я побежал вдоль каменной стены и нашёл нечто похожее на козырёк. Под него я перетащил свои вещи и кое-как развёл огонь. Но вскоре дождь сменился градом, а за ним пошёл снег. От порывов ветра козырёк перестал спасать. Надо было найти ещё какое-то укрытие. И я его нашёл. В сотне шагов от своего лагеря. Идя вдоль осыпи, я заметил на высоте в человеческий рост какой-то лаз, что-то вроде пещеры.

 Когда я прошёл в отверстие, то обнаружил, что попал в зал! Сухой, каменный зал. В нём было уютно и тепло. Ни ветра, ни снега. И тогда, работая на пределе сил, я перенёс через лаз все свои вещи и натаскал побольше сушняка. Была непроглядная ночь, но меня выручил фонарик. Благо рядом с каменной осыпью сушняка оказалось вдоволь.

 - Надо же, какое везение! - искренне удивился я.

 - Не просто везение, а целое... не знаю, как бы вам сказать, ведь я не археолог и не историк, - на секунду рассказчик замялся. - Короче, открытие! И оно вас обязательно заинтересует!

 - Что за открытие? - привстал я со своего места.

 - Видите, как я вас раззадорил! Вы наверняка историк и занимаетесь здесь самостоятельными изысканиями? Прав я или нет?

 - В некотором роде прав, - улыбнулся я ожившему после еды и чая геологу.

 - Но расскажу всё по порядку. В сухом уютном зале я разжег маленький костёр и около него стал сушиться. Теперь за свою жизнь я был вполне спокоен. Наскоро поев, я забрался в свой спальник и уснул, как убитый. Сколько так проспал, не помню. Проснулся от холода и голода. Когда я снова разжег костёр и согрелся, то решил разобраться, куда попал. Огонь от моего костра освещал стены зала, и я обратил внимание, что они гладкие и ровные. Когда же я осветил фонариком потолок, то понял, что нахожусь в вырубленной в базальтовом горном кряже галерее! Вот почему я поверил каждому вашему слову о погибшей в этих местах древней цивилизации... То, что я видел своими глазами, просто удивительно! Представьте рукотворный квершлаг, горизонтально он уходил вглубь горы, куда - неизвестно. У меня тут же встал вопрос, кто его строил и зачем?

 - Может, вы попали в бомбоубежище древних? - заволновался я.

 - Вполне возможно, но сейчас там кладбище.

 - Кладбище? - удивился я.

 - Самое настоящее! Огромное!

 - Расскажите, пожалуйста, для меня это очень, очень важно!

 - Признаться, я его не изучал, - опустил голову Густав Давидович. - Я ведь вам говорил, что к истории не имею никакого отношения. Просто обходя галерею, зашёл в зал, где полным-полно скелетов. Лежат они там все рядом, какие-то красные, на некоторых ещё видна истлевшая одежда. Рядом с ними луки, стрелы, кажется топоры и ножи...

 Последние слова геолога меня ошарашили.

 - И вы больше ничего не увидели?

 - Н ет! Я вообще от мертвецов держусь подальше. Признаться, после такого открытия, сколько длилась непогода, столько я и не спал. Всё казалось, что души мёртвых где-то рядом и недовольны моим присутствием...

 - Говорите, кости скелетов были красными?

 - Да, они чем-то покрыты. Местами краска облетела и виден естественный цвет. Это о чём-то говорит? - поднял на меня свои глаза геолог.

 - Если вы не ошиблись, то вам посчастливилось оказаться в тайном подземном захоронении бореалов, людей белой расы, наших с вами предков, - сказал я, вставая.

 - Вы куда?

 - Хочу увидеть всё своими глазами.

 - Но ведь уже поздно! Через час зайдет солнце. Надо подумать о ночлеге, - охладил мой порыв Густав Давидович. И потом от нас до того места больше двадцати километров.

 - Ладно, уговорили, - посмотрел я на небо. - На самом деле, глупо идти на ночь глядя. Давайте выберемся из гари и где-нибудь у ручья или болота разобьём лагерь?

 - С таким предложением я согласен, - нехотя поднялся геолог.

 Было видно, что силы к нему ещё не вернулись, но он с энтузиазмом принял моё предложение. Не прошло и часа, как мы вышли на чистое место, и я развернул свою палатку.

 - Как я понимаю, свой походный дом вы оставили.

 - Так и остался висеть на дереве.

 - Вот и хорошо. Я его вам и принесу. Вы сейчас куда направились?

 - К вертолётной площадке. Скоро туда должен прилететь «борт».

 - Через сколько дней?

 - Через пять!

 - А расстояние до площадки?

 - Километров тридцать, не больше. Это за тем отрогом, - показал учёный на север.

 - Вот и хорошо. Мне как раз в ту сторону! Я вам помогу и с палаткой, и с вашим грузом.

 - Да у меня нет никакого груза, кроме бесполезной берданки.

 - Почему бесполезной?

 - Потому что я стрелять не умею. Да и патроны все кончились.

 - Понятно, - кивнул я учёному.

 Вместе мы быстро натаскали сушняку и разожгли костёр. После обильного ужина и горячего чая я предложил Густаву Давидовичу лечь спать в мою палатку. Сам я решил ночевать у костра. Из головы никак не уходила преследующая людей тварь. Я уже не задумывался, что это такое, и на кого она похожа. Главным было то, что перед нами была реальность. Жестокая, беспощадная.

  «Завтра мне опять идти назад, - думал я, глядя на пламя, - прямо в её владения. Хотя пещера, где отсиживался геолог, находится в другом месте».

 Это в какой-то степени меня успокаивало. Прислушиваясь к звукам ночи, я снова погрузился в свои воспоминания.

 С трудом оторвавшись от воспоминаний, я посмотрел на небо. До рассвета было ещё далеко.

  «Интересно, - размышлял я. - Где бродит эта хитрая и коварная тварь? Интуиция подсказывала, что рядом с нашим костром её нет. Значит, притаилась где-то в стороне от бурелома. А может, и вообще оставила меня в покое? Но подобную версию моя душа почему-то не принимала. Враг не ушёл. Он только сменил тактику, и теперь у лесного беса не одна, а целых две жертвы. Геолога он не принял всерьёз, цо- тому что был уверен, что тот обречён. Но теперь всё изменилось. Люди встретились. И Нечто постарается их не упустить, не в его это правилах. Ход мыслей зверюги мне был более-менее понятен. Пока своего не добьётся, эта бестия не отступит. Снова подкинув дров в костёр, я решил немного вздремнуть перед походом в загадочную пещеру и, разбудив Густава Давидовича, забрался в палатку. Швамберг, взглянув на часы и поняв, что я не спал почти всю ночь, стал было извиняться, но я его оборвал и попросил непременно меня разбудить, если он услышит поблизости от нашего лагеря вой волка.

  «Плохо, что я не взял с собой одну из своих лаек. Но с ней сразу же привлёк бы к себе внимание... А так роль собаки неплохо выполняла стая. Сейчас же рядом со мной матёрый. У него и у осатаневшего лешего в настоящее время что-то вроде поединка. Один старается оторвать от слежки, другой не даёт ему этого сделать. Забавно получается: волк рискует своей жизнью ради человека».

 И опять мои воспоминания унесли меня в клан хранителей орианской ведийской традиции. На этот раз на праздник Коляды. В волшебной избушке белого волхва невысокий сухой старик рассказывал мне о происхождении домашних растений и животных. На словах и с помощью схем на бумаге он знакомил меня с законами древней генной инженерии, а когда я устал воспринимать, улыбнувшись, сказал:

 - Хочешь, я расскажу тебе, как была одомашнена собака?

 - Конечно, - оживился я.

 - Вот и хорошо, - поднялся старик со своего места.

 - Смотри! - и на приколотом к стене листе бумаги он тремя-четырьмя движениями изобразил схему, похожую на строение ДНК. - Это хромосома волка, юноша. Самого настоящего, лесного. А теперь будь внимателен. Вот эту часть генов из хромосомы убрали, - и старик крупно обвёл часть схемы. - И заменили генами кого?

 Я пожал плечами.

 - Генами человека...

 - Что?! - чуть не закричал я. - Неужели человека?! Ты хочешь сказать, что таким образом была создана домашняя собака?

 - Так оно и было, - улыбнулся старый ведун. - Именно поэтому собаки хорошо воспринимают человека и подчиняются ему. Только первые собаки по своему виду мало чем отличались от волков? И ростом и силой последним они почти не уступали. Но были значительно умнее своих серых родственников. П омнишь дикую собаку Иностранцева? Скелеты таких собак исследователь нашёл на Двине. Это недалеко отсюда. Так вот, дикими собаки никогда не были. Они с самого начала являлись друзьями человека. А теперь ответь мне на вопрос, почему волки из всех видов диких зверей по своей психологической организации стоят ближе всего к человеку? Почему именно они похищают человеческих детёнышей и воспитывают их, как своих детей?

 - Ты же сам мне дал подсказку, - посмотрел я на улыбающегося волхва. - Очевидно, часть домашних волков, или уже собак, уходила от человека в природу и смешивалась с волками. Благодаря такому смешению волки и заняли положение между дикой природой и человеком.

 - Что ж, в сообразительности тебе не откажешь. Сказал ты верно. Поэтому волк и живёт рядом с человеком. И обижается, как человек, и мстит по-человечески. И единственный из всего животного мира может стать человеку другом.

 Старый хранитель оказался прав. Матёрый был мне другом: надёжным, умным, верным. Он где-то рядом и не спит. Его слух, чутьё и интуиция напряжены. Зверь рискует своей жизнью. Но он не бросит и не предаст. Можно спать спокойно.

  «Спасибо тебе, Серый! - послал я мысленно благодарность матёрому. - Помни, что человек-волк стал тебе настоящим другом».

 Когда я проснулся, было уже совсем светло. Густав Давидович хлопотал у костра и дожидался, когда я соизволю вылезти из палатки.

 - Волка не слышали? - спросил я его, умываясь снегом.

 - Да нет, всё было тихо, - улыбнулся мне старый учёный. Вороны кружили, вот и всё. «Это хорошо! - подумал я про себя. - Значит, бестии рядом нет. Два человека - не один, похоже, немного побаивается».

 Наскоро позавтракав и уточнив маршрут, я стал собираться к таинственной пещере.

 - Вы, Густав Давидович, от костра ни на шаг! Дрова здесь под боком. Пейте чай, ешьте и набирайтесь сил. Я появлюсь через день, может два, принесу казённую палатку и провожу вас до вертолётной площадки. Договорились? - дал я учёному ценные указания.

 - Да-да! - закивал он мне. - Я отсюда никуда. Буду дожидаться вас здесь.

 - И ещё, - взял я в руки берданку геолога. - Давайте поищем к ней патроны. Может, завалялись у вас в вещах? Надо, чтобы она была у вас под рукой.

 - Да, конечно, - полез в свои вещи Швамберг. - Где-то их видел.

 Через минуту он достал из карманов своего рюкзака три патрона, два из которых оказались пулевыми.

 - Они нам в первую очередь и нужны, такими кого угодно можно на тот свет спровадить, - констатировал я, заряжая берданку и вручая её учёному. И заодно наказал, чтобы на звук он не палил. - Если стрелять, то наверняка и по убойному месту. Иначе можно остаться без головы.

 С такими словами я заменил в своём фонарике батарейки, взял с собой на пару дней провизии и, закинув на плечи изрядно похудевший рюкзак, направился в ту сторону, откуда пришёл геолог. Пока я не скрылся, Густав Давидович, не отрываясь, смотрел мне в след, и когда я поворачивался, непременно махал мне рукой.

  «Кто бы он ни был, еврей или немец, какая разница? - думал я про себя. - Всё равно славный человек: открытый, честный и смелый. Т олько совсем к лесу неприспособленный. Надо ему обязательно помочь. Похоже, эта встреча сделала нас друзьями...»

 Выйдя из бурелома, я снял «Сайгу» с предохранителя и весь превратился вслух.

  «Нечто здесь, где-то рядом, надо быть каждую секунду наготове».

 Прошёл час, потом второй, но моя интуиция продолжала упорно молчать. Стараясь не шуметь, я быстро двигался в западном направлении и не мог понять, куда подевался преследователь.

  «Неужели отстал? - спрашивал я сам себя. - Что-то здесь не так! Он где-то рядом, но каким-то образом сумел отключить возможность его чувствовать. Мог он это сделать только в одном случае, если перестал обо мне думать, - анализировал я ситуацию. Значит, «хозяин» двигается сейчас на автопилоте. Ничего не скажешь, ловко! Но что тогда управляет его автопилотом? Остаётся одна интуиция... Если так, то встреча с бестией неминуема, - от подобных мыслей между лопаток пробежал холодок. - Здесь кто кого, либо она, либо я. Всё равно в момент атаки моя интуиции включится, да и матёрый наверняка не выдаст. Не прошло и пятнадцати минут, как впереди раздался вой волка.

  «Вот оно! - метнулся я к толстому стволу лиственницы. - Одновременно холод тревоги пронзил солнечное сплетение.

 - Ну, где же ты? - весь превратившись вслух, я опустился на одно колено. - Хоть бы тебя увидеть!»

  «Не увидишь, не мечтай!» - раздался в голове уже знакомый голос.

  «Немного ли ты на себя берёшь? - огрызнулся я ментально.

 И в этот момент метров в сорока впереди меня что-то затрещало. Вскочив на ноги, я, что было сил, бросился бегом к тому месту.

  «Увидеть бы тебя, гадина! - задыхался я от обиды и ярости. - Как хочется воткнуть в тебя три-четыре добрые пули! Охотишься на людей, как на зайцев? Но я тебе не заяц! Глаза ты мне не отведёшь!»

 Как я ни торопился, треск убегал от меня на такой скорости, на какую я был не способен.

  «Носишься по тайге ты здорово! - остановился я, прислушиваясь. - Но не быстрее моего серого брата. Он тебе, что кость в горле! Пока нас двое, ничего у тебя не получится!»

 Постояв немного и успокоившись, я вернулся на свою тропу и, внимательно прислушиваясь к интуиции, двинулся по ней дальше. Теперь я знал твёрдо, матерый всё равно предупредить успеет, поэтому опасаться нечего. Зверюга опасна только ночью, но до ночи далеко. Солнце стояло ещё высоко, когда я подошёл к ручью, на берегу которого сравнительно недавно находился лагерь геологов. Мне удалось отыскать его без труда. Сориентировавшись на месте, я направился к каменной осыпи, где Густав Давидович обнаружил странную пещеру. Местность вокруг была открытой, поэтому засады я не опасался. Через пару часов интенсивной ходьбы я увидел впереди себя висящую на кустах палатку геологов и место, где учёный пытался организовать себе лагерь. Для того чтобы снять палатку с веток потребовалось не больше десяти минут. Брезент её просох, и поэтому она не показалась мне тяжёлой. Я свернул её рулоном, кинул на плечо и пошёл искать вход в пещеру.

  «Он где-то здесь, рядом, - всматривался я в выступы,ка- менной насыпи. По рассказу Густава Давидовича, под пещерой должен быть широкий гранитный козырек. Под ним геолог и пытался отсидеться в ненастье. Не прошло и часа, как я отыскал место, где горел костёр, и вход в пещеру, куда забрался от снежной бури учёный. Как и говорил Густав Давидович, вход в сердце горы находился на высоте двух метров. Под ним лежала огромная каменная глыба, на вид две тонны весом, очевидно, когда-то она запирала пещеру, но почему-то выпала и теперь служила своеобразным уступом, что-то вроде ступени, благодаря которой можно было легко дотянуться до входа.

  «Вот и хорошо, - подумал я. - Пока не стемнело, натаскаю дров и буду ночевать в гроте. В нём меня Нечто, как бы ни хотело, не достанет. Там я буду кумом королю!»

 Так как сушняка недалеко от пещеры было полно, то через час я набрал его столько, что могло хватить на неделю. Накидав дров в грот, я расстелил на его полу палатку и развёл долгожданный костёр. Когда свет от него осветил стены и потолок моего убежища, я остолбенел: они были вырублены руками человека! Ровные, гладкие стены и такие же потолок и пол. Пещера была не менее десяти метров шириной и четыре метра в высоту, а по горизонтали уходила куда-то в гору. Изнутри было хорошо видно, что её вход в незапамятные времена кто-то заложил огромными камнями-плитами. Одна из таких плит по неизвестной причине выпала, и благодаря этому учёный геолог нашёл вход в этот странный рукотворный грот.

  «Что же это могло быть? - размышлял я, касаясь руками стен квершлага. - Неужели древнее подземное бомбоубежище, жилище или вход в спрятанный в глубине горы тайный подземный храм? То, что пещера превратилась в подземное кладбище, ровным счётом ни о чем не говорит. Наверняка кладбище возникло позднее. Её вырубали не для захоронений, скорее, наоборот, для того, чтобы люди, уйдя глубоко под землю, выжили... Неужели я нахожусь в противолучевом и противоядерном убежище? - улёгся я на палатку, размышляя. - Похоже на то. Значит, руины, которые я обнаружил недалеко от этого места, не просто останки какого-то храма или пирамиды. Скорее всего, под землёй скрыты развалины целого города. А эта пещера - что-то вроде бомбоубежища. Если так, то глубоко под горами лежит подземный бункер. Интересно, что в конце этого туннеля? Может, там целый лабиринт, по сравнению с которым лабиринт царя Миноса на Крите - детская забава? Несмотря на то, что я прошёл больше тридцати километров, спать не хотелось. Я таращился на освещенные костром потолок и стены и с трудом верил, что всё это мне не снится. Вот ещё одно вещественное доказательство погибшей в этих местах цивилизации наших предков. Интересно, когда всё это произошло? Только не 13 тысяч лет тому назад. Раньше, намного раньше! Скорее всего, тогда, когда появились на континентах Земли гигантские ядерные воронки. Многие честные независимые учёные считают, что подобное произошло около 40 тысяч лет тому назад. Примерно в одно время с появлением на просторах планеты первых кроманьонцев. Если так, то что же получается? Что поздние ориане не стали восстанавливать разрушенное. Они не захотели возводить новых городов на месте погибших. Просто ушли навсегда с этих мест. Но куда? Может, на север, ближе к Таймыру, а может, и на юг? Кто-то ведь в Китае построил около сотни пирамид? Факт, что рядом с пирамидами стояли когда-то и города. Просто китайцы о них ничего не знают.

 А может, и скрывают их местоположение? Последнее более правдоподобно.

  «Плохо то, что у меня с собой нет запасных батарей, - подумал я, вспомнив про свои завтрашние исследования. - Сколько я смогу пройти по пещере? Всего ничего! Но, может, это и к лучшему, иначе можно уйти под землю и не вернуться... Надо заставить себя хоть немного поспать, иначе буду завтра как вареный», - вспомнил я, наконец, об отдыхе. - Но вдруг бестии вздумается залезть ко мне в пещеру? Пока я продеру глаза, будет уже поздно. Что же делать? Может, вход заложить лишним хворостом? Тогда зверюгу я услышу».

 Поднявшись со своего места, я взялся за укрепление своего ночлега. Через несколько минут работа была закончена и я, удовлетворённо осмотрев баррикаду, снова улёгся на расстеленную палатку.

  «Теперь можно и отдохнуть. А завтра будь что будет! На сколько фонарика хватит, столько и стану изучать подземелья. Интересно, что меня ждёт?» - с такими мыслями я незаметно для себя погрузился в полудрёму.

 Проснулся я как всегда затемно. Наскоро позавтракав и попив чаю, я стал готовиться к своим исследованиям. Прежде всего, я захватил с собой все, какие были, старые батарейки к фонарику, взял и запасные лампочки.

  «Жаль, что нет запасного фонаря, - думал я, снаряжаясь вглубь пещеры. - И не из чего сделать факел. Остаётся только верить и надеяться».

 Наконец приготовления мои были закончены и, взяв с собой верную «Сайгу», я направился в глубину искусственного грота.

  «Если бестия без меня заберётся в пещеру, я её всё равно увижу, - рассуждал я. - Глаза у неё даже при слабом свете заблестят. А там я не промахнусь. Лишь бы из-за угла не напала. Но будем надеяться, что углов впереди не будет».

 Пройдя метров двести, я почувствовал в своей душе что-то щемящее и непонятное.

  «Аура смерти, - отметил я про себя. - Значит, скоро кладбище. Но чье? Неужели местных аборигенов? Предков эвенков или тех, кто жил задолго до них? Скорее бы увидеть то, что так перепугало Густава Давидовича».

 И вот, наконец, свет фонаря осветил что-то лежащее на полу. Когда я подошёл ближе, то остолбенел: передо мной во всю ширину в вырубленном в скальном грунте зале пещеры лежали одетые в одежды полускелеты. Трупы людей до конца не истлели, они, скорее, высохли и превратились в нечто среднее между набором костей и мумией. Мертвецы лежали на левом боку в позе младенца, а рядом с ними покоилось их оружие. Это были великолепно выполненные, обёрнутые берестой, небольшие крутоизогнутые луки и полные колчаны оперённых длинных стрел. Я попытался вынуть одну из них, и она тут же рассыпалась на мелкие кусочки. Но с луком ничего такого не произошло. Я взял оружие в руки, оно всё ещё было добротным и казалось почти новым. Рядом с полумуми- ями-полускелетами в богато украшенных кожаных ножнах лежали бронзовые кинжалы и небольшие боевые топоры на длинных рукоятках. Я поднял одну из секир, и рукоять тут же стала рассыпаться.

  «Значит, луки сохранила береста, - отметил я про себя. - Не будь её, они бы тоже превратились в труху».

 И я стал внимательно изучать лица полумумий. Бородатые с высоким переносьем и большими глазницами - типичные европеоиды! Я невольно дотронулся до головы одной из них и понял, что она окрашена охрой. От такого открытия сжалось сердце.

  «Передо мной была традиция, которую наши предки пронесли через многие сотни тысяч лет. Значит, я вижу и изучаю подземное кладбище русов-бореалов, - окинул я взглядом лежащие рядами полумумии. - Но все они, очевидно, позднего времени. На что указывают бронзовые изделия».

 Став на колени, я стал внимательно изучать полуистлевшую одежду погребённых. Вся она была сшита из добротной кожи. Очевидно, замши, на которой виднелись костяные нашивки и аппликации из чёрных роговых пластинок. Особенно поразили меня шапки русов-бореалов. Они были остроконечные наподобие древнерусских шлемов, по краям которых виднелась богатая вязь из тонких полосок кожи. Когда-то эта кожа была другого цвета. Прошли тысячи лет, цвет потерялся, но осталась работа. Она и сейчас ещё потрясает воображение.

  «Похоже, внутри шапки-малахаи когда-то были оформлены мехом. Останки его ещё видны, - пришёл я к выводу. - Красивая была одежда! Ничего не скажешь!»

 Но больше всего удивила меня обувь. На ногах похороненных были надеты самые настоящие сапоги, только короткие и без каблуков. Что-то среднее между монгольскими ичигами и ботинками. У щиколоток эта удобная обувь была перехвачена ремнями, а голенище её украшала, как и шапки-малахаи, кожаная вязь. Изучив скелеты в начале зала, я по проходу между ними пошёл дальше. И тут поймал себя на мысли, что сколько хватало света моего фонаря, лежали люди. В одних и тех же позах. И у меня невольно возникло ощущение, что все они похоронены одновременно. Если так, то передо мной огромная братская могила! И я стал снова внимательно изучать погребённых. Вот один скелет, у него разрублен череп, у второго скелета рассечены позвонки шеи, у третьего перебита ключица. У четвёртого в позвоночнике застрял каменный наконечник стрелы. Везде виды увечья, приведшие к скорой смерти. Осмотрев ещё пару десятков скелетов, я стал раздумывать над тем, что увидел. Полумумии-полускелеты лежали в основном только с оружием, редко у какого стояла расписная глиняная посуда и ещё реже каменное кресало и что-то наподобие трута. О чём это говорит? Только об одном: что на самом деле я брожу внутри гигантской братской могилы. Всех этих воинов погребли одновременно, причём в спешке, потому у многих из них не видно рядом посуды с пищей. Значит, несколько тысяч лет назад, скорее всего, в так называемую андроповскую эпоху, в этих местах кипела грандиозная битва. И те, кто уцелел, отнесли своих убитых в подземный грот, вырубленный когда-то далёкими предками.

  «Интересно, с кем, с каким народом сражались эти воины? Вот бы узнать! Может, между собой? Что-то вроде гражданской битвы? Потому что в те далёкие времена у потомков бо- реалов серьёзных врагов ни в Сибири, ни на Китайской равнине, ни в Средней Азии не было».

 Обуреваемый такими мыслями я пошёл через кладбище воинов -вглубь гигантской пещеры. И тут я вспомнил предание эвенков о загадочном народе нгомэндри, который сравнительно недавно перед приходом на Ангару первых тунгусов, ушёл под землю.

  «Получается, что предания эвенков не беспочвенны. Белые бородатые нгомэндри на самом деле ушли под землю. Вот они, лежат рядами со своими луками, стрелами, топорами и копьями... Может, находки таких вот подземных кладбищ и породили у эвенков мысль, что белые богатыри живут где-то под землёй? А может, эвенкийские шаманы знают что-то ещё, чего я пока не знаю?»

 Но вот кладбище воинов закончилось, и свет моего фонарика выхватил из темноты такое, от чего у меня открылся от удивления рот. Впереди лежало точно такое же кладбище, но уже из перевязанных грубой истлевшей тканью настоящих мумий.

  «Вот оно что! - дошло до меня, наконец. - Подземелье не просто случайное кладбище. Оно на самом деле долгие тысячелетия служило усыпальницей древних бореалов!»

 И я стал изучать заключённые в ткань головы близлежащих мумий.

  «Похоже, один и тот же расовый тип, - рассуждал я про себя. - Умеренная длинноголовость, высокий лоб, большие глазные впадины и высокое переносье. На вид самые настоящие восточные скифы. Рост, как и у погребённых воинов, средний или выше среднего. Но откуда здесь мумии? С погибшими воинами всё ясно, их тела разлагались, пока в тканях хватало влаги, потом они стали сохнуть. Но тут перед глазами, насколько хватало света от фонарика, лежали самые настоящие, завёрнутые в ткани мумифицированные люди! Получается, что тысячу раз прав был гениальный Григорий Ефимович Грумм- Гржимайло, когда высказал мысль, что Китай был заселён пришедшими с севера людьми белой расы, у которых бытовала традиция мумифицировать своих умерших. Но тогда в конце XIX - начале XX века, многие антропологи и этнографы над учёным посмеивались. Так как никто никогда в Сибири мумий не находил. А не находил их почему? Потому что наши предки бореалы скрывали их в глубинах тайных пещер. Там, где найти их было практически невозможно. Мне повезло. Я нашёл то, что когда-то мечтал найти русский исследователь. Чтобы определить, сколько времени ушло на мои исследования, я взглянул на часы и ужаснулся. Прошло шесть часов! А мне показалось, что прошел от силы час, максимум два. Вот почему свет от фонаря заметно сел, и теперь надо поскорее выбираться назад, к своему лагерю. Благо, вход в подземную усьшальницу широкий и похож на прямую, ровную автостраду. Я ещё раз окинул взглядом лежащие передо мной мумии.

  «Сколько их здесь? Вот бы пойти и посмотреть, где их ряды кончаются? И что там за ними? Но нельзя, если фонарик потухнет, я отсюда уже не выберусь. Запасных старых батареек хватит ненадолго».

 И я быстрыми шагами направился к спасительному выходу.

  «Что же делать? - вертелось в голове. - Привести сюда наших академиков? А не сделают ли они то же самое, что устроили с захоронением людей древней белой расы в мраморных саркофагах, которые были подняты из слоев Палеозоя?»

 И я невольно вспомнил, как в 1969 году в селе Ржавчик Тю- сульского района Кемеровской области с глубины 70 метров из-под слоев угля рабочими разреза был поднят мраморный ящик, в котором они обнаружили лежащую в странной жидкости юную русоволосую красавицу. О находке сразу же сообщили в Москву. Но почему-то приехали не учёные, а работники спецслужб. Тут же начались раскопки. И когда был поднят на поверхность земли последний саркофаг, со всех, кто это видел и знал, взяли подписку о неразглашении. Позднее, очевидно, на всякий случай, все свидетели того события были аккуратно уничтожены.

  «Нет, с академиками придётся подождать. Пока не время,

 - сделал я для себя заключение. - Хорошо бы в будущем, если конечно мне удастся выжить, организовать собственную экспедицию. Как это в своё время сделал Тур Хейердал. Вот тогда, милые академики и масоны, вам придётся повертеться! Главное, чтобы не было никаких тайн. Иначе, прикрывшись спецслужбами, вы опять нагрянете и постараетесь всё здесь уничтожить и вынести. Известно куда! В хранилища своих хозяев иллюминатов».

 Рассуждая таким образом, я пересёк кладбище и отыскал вход в галерею. Всего пятнадцать минут быстрого шага, и свет моего тусклого фонарика осветил свёрнутую у потухшего костра палатку и одиноко лежащий рядом с ней рюкзак.

  «Но почему так темно? Неужели уже ночь?»

 И я бросился к выходу из пещеры. К моему ужасу его уже не было. Та гигантская каменная глыба, что лежала внизу, оказалась снова на своём месте.

  «Вот и всё! - остановился я перед торчащим на месте входа камнем. - Теперь дни мои сочтены. Прощайте, мечты и все, кто меня любит и помнит... »

 Я стоял, ошарашенный произошедшим, и не знал, что делать. Идти назад, вглубь горы, в поисках другого выхода - было безумием.

  «Да и есть ли он, этот выход? Попробовать вытолкнуть глыбу назад? Но я не кран и не трактор! Вот так влип, - думал я, глядя на гигантскую глыбу. - Как же этот леший, или кто он там, поднял такую скалу? В ней тонны две, а может, и больше! Неужели он владеет технологией антигравитации? Если так, тогда всё понятно, потому что на мышечном усилии, каким бы здоровым и сильным бес не был, такую глыбу не то, что поднять, сдвинуть-то невозможно! У него что, кости из титанового сплава? Вообще-то и деревья, и камни, которыми он в меня швырял, тоже имели вес, дай боже, но все они, по сравнению с этой глыбой, так - лёгкая забава! Вот что значит недооценить возможности противника! - ругал я себя. - Надо было к пещере идти вдвоём с Густавом Давидовичем. Он бы, конечно, согласился. Но мне стало жаль пожилого учёного. Не захотелось выглядеть в его глазах эгоистом. А теперь что делать? Воды у меня кот наплакал. Еды тоже, и скоро погаснет мой фонарик. Пока он ещё дышит, надо развести костёр и, успокоившись, обдумать своё положение».

 Через пять минут я уже сидел у маленького костерка и, поглядывая на каменную стену кладки, лихорадочно искал выход из создавшегося положения.

  «Что если расшатать какой-нибудь из верхних камней? На вид они не такие большие, как та, которой бестия перекрыла мне выход».

 И я тут же взялся за дело. Но два часа титанических усилий ничего не дали. Вся моя работа походила на попытку муравья сдвинуть кирпичную кладку. От напряжения заболели плечи, и стало ломить в пояснице.

  «Что же делать? - вертелось в голове. - Неужели конец? Остаётся одно, уйти на кладбище, лечь рядом с убитыми воинами и пустить себе в рот пулю. В конце концов, все они мои далёкие предки. Это единственный выход. Он намного лучше, чем метаться в панике по пещере и ждать смерти от жажды и голода. Осталась маленькая надежда на Густава Давидовича. Но придёт ли он на помощь? Вообще-то старик на вид порядочный, но жив ли он? Может, Нечто и с ним разделалось? И потом, если он и придёт, что могут два человека сделать с таким камнем? Тут надо кран вызывать».

 И я стал обдумывать, как бы из натасканного мною лиственничного сушняка изобрести нечто похожее на рычаг и с его помощью попытаться сдвинуть хотя бы одну из глыб. Но сколько я над рычагом не бился, всё казалось тщетным. Сухое, полугнилое дерево легко ломалось и вскоре мне пришлось оставить эту затею. Усевшись на свёрнутую палатку и глядя в огонь горящего костра, я решил обратиться к своему второму «я».

  «Может, оно мне что-то подскажет? Лучше всего это сделать через сновидение. Но как заставить себя уснуть? Значит, надо попробовать подавить в себе панику. И я, растянувшись на палатке, стал себя успокаивать. Если я творцу нужен, то погибнуть он мне не даст, но если я ему порядком надоел, и мой эволюционный путь окончен, то какие могут быть переживании? Грехов у меня немного, значит, наверняка новое воплощение мне светит. Туда и дорога! А лежать бок о бок с древними воинами это же честь! Далеко не каждый современный человек может похвастаться тем, что его положат в могилу рядом с телами великих героев... »

 От таких мыслей на душе стало немного спокойнее. Но тут в сознании стали появляться милые моему сердцу образы: сначала мелькнул образ Добрана Глебыча, потом я почему- то увидел грустное красивое лицо Даши, за ней из глубины сознания всплыли танцующие свой волшебный танец образы дочерей-красавиц старейшины. Светлада и Светлена, как живые, кружились передо мной, словно желая сказать мне что-то своим танцем.

  «Стоп! - оторвался я от видения. - Что-то есть в танце девушек и в их лицах тоже. Полубогини почем-то не улыбались, они смотрели на меня, как будто хотели что-то передать. Но говорили за них движения танца. Что они делали? Кружились! Девушки в танце, взявшись за руки, быстро кружились. Что же они... Точнее, моё сверхсознание пытается этим мне сказать?»

 И я бегом побежал к лежачей в нише каменной глыбе.

  «Если есть уступ, на котором она лежит, - осенило меня.

 - Тогда её можно попытаться вращать! И силы потребуется на это совсем немного. Если так, то я спасён!»

 И поднявшись на камни, я упёрся спиной в глыбу, а ногами в угол стены. От напряжения из глаз посыпались искры, но каменная плита поддалась! Она проползла на пару сантиметров!

  «Ура! - чуть не закричал я. - Если мне удастся повернуть камень хотя бы на 30%, то я смогу через образовавшуюся щель вылезти из грота! Всё, выход найден. Тогда за работу. В том, что мне удастся выбраться из западни, я уже не сомневался. У глыбы оказалась ось вращения. И я её использую! Ну что, голубчик Нечто, или кто ты там, мы ещё посоревнуемся, кто кого?! Ты, конечно, не дурак, но против тебя сыграла лишняя самонадеянность. Решил, что я такой же, как все. А у меня школа Добрана Глебыча. За плечами его знаменитая дыба, стальные цепи и прутья! Силы у меня, как у хорошей лошади. Так что посмотрим! Но прежде чем вращать в нише глыбу, надо хорошо поесть и немного отдохнуть, - решил я.

 Окончательно успокоившись, я развёл сильнее костёр и уселся за свой скромный ужин. Съев всё, что у меня осталось, я выпил чаю и улёгся немного отдохнуть.

  «Надо заставить себя поверить, что я в два раза сильнее, чем на самом деле. Перед такой работой это важно. Иначе будет трудно», - дал я себе установку на силу.

 Поработав со своей психикой минут десять, я подошёл к глыбе и представил её бутафорной, нереальной и лёгкой. Себя же увидел рядом с ней мощным монстром, способным её легко сдвинуть. Потом упёршись ногами в угол стены и лопатками в каменную пробку, я стал медленно распрямляться. На этот раз глыба двинулась намного легче. Она проползла сантиметров пять и мне, чтобы на неё опять надавить, пришлось поменять положение ног. Через десять минут такой работы я весь покрылся потом и стал задыхаться от напряжения. Но глыба прокрутилась сантиметров на пятнадцать, не меньше!

  «Надо немного передохнуть, - решил я, спускаясь к костру. - Хорошо было бы огонь погасить, столько дыма, что работать будет практически невозможно».

 Но погасить костёр было нечем. Поэтому следующую ходку к каменной пробке пришлось делать в дыму. На этот раз гранитная плита подалась сантиметров на десять.

  «Скорее бы увидеть свет! - мечтал я. - Надоела эта темнота!»

 Но до щели было ещё далеко. Через некоторое время костёр прогорел, и работать стало полегче. Дым не заполнял лёгкие и не заставлял то и дело откашливаться. Но с другой стороны на плечи и спину навалилась смертельная усталость. Болели мышцы ног, огнём горела трапециевидная мышца. Который раз я вспоминал тренировки Добрана Глебыча и говорил про себя помору «спасибо». Старейшина научил меня работать на пределе возможного, и я, следуя его наставлениям, укрепил свои связки и сухожилия так, что они, несмотря ни на что, такую нагрузку выдерживают. Не будь северной силовой школы, мне бы ничего не удалось. Я это отлично понимал. И молил предков, чтобы ничего с моим телом не случилось.

 Прошёл ещё один час работы, и я увидел, что между стеной и глыбой начала образовываться небольшая щель. Из неё дохнуло холодным осенним ветром, а через минуту я увидел и блеск звёзды. По самым скромным подсчётам я пытался выбраться из пещеры больше суток.

  «Ничего, - подбадривал я себя. - Ещё немного, и я смогу протиснуться, это уже не западня!»

 И действительно, не успело как следует рассвести, как до меня дошло, что я, наконец, свободен. Образовавшаяся щель вполне позволяла выбраться наружу, и я тут же этим воспользовался. Сначала выбросил из грота свой рюкзак и палатку, а потом ногами вперёд выскользнул из западни сам. Когда к великой своей радости я оказался снова на свободе, то понял, из какой беды мне удалось выбраться.

  «Всё, значит, умереть мне пока не суждено, - отметил я про себя. - Теперь срочно отдохнуть и назад к старому геологу. От усталости я еле передвигал ноги. Мышцы не просто болели, они горели огнём, и каждый шаг мне давался с трудом. Разведя наскоро костёр, я уселся на сушину и, упёршись спиной в ствол дерева, впал в полудрёму. Если я выбрался из пещеры, то никакой бес мне уже не страшен. К тому же интуиция подсказывала, что серьёзной опасности поблизости от меня нет.

  «Наверняка Нечто, уверенный в своей победе, занялся другими делами, и теперь можно его не опасаться. Главное - себя не обнаружить. Но без костра нельзя. По ночам стабильно стоит минусовая температура. Ничего, - успокаивал я себя.

 - Провожу геолога и вперёд! Злополучный хребет Сурин- глауэн уже позади, до нужных мне озёр осталось рукой подать. Только бы поскорее восстановиться! Но в рюкзаке у меня практически ничего не оставалось. В пещере подъел всё».

 Можно, конечно, заправить чай листьями брусники, но шевелиться не хотелось. В таком положении я просидел часов пять, не меньше. Наконец, боль в мышцах стала притупляться. Тренированный организм брал своё.

  «Где ты, дорогой моему сердцу Добран Глебыч? - вспоминал я помора. - Знал бы ты, как я тебе благодарен! Тысячу раз ты был прав , что воинское искусство - одно, а физическая сила - другое. Твоё золотое правило: «Без силы никуда!» Именно оно спасло мне жизнь. Это ты научил меня копить физическую силу, закалять тело статическими упражнениями. Не встреться ты на моём жизненном пути, мне бы сегодня пришел конец! Рассказать бы тебе, что я пережил этой ночью! Если выберусь живым, то обязательно расскажу, и как учителю поклонюсь тебе в ноги!»

 Моё сознание тем временем перенеслось к живущей в этих местах загадочной твари

  «Что это может быть? То, что это не реликтовый гоминид, я давно уже понял. Последние оставляют следы, этот нет. От него только шум. Да и то, когда бежит. А сила? Что-то невероятное! Кто же он, этот загадочный монстр? Хранитель руин некогда погибшей цивилизации? Инопланетянин или вовсе биоробот? Увидеть бы его! И почему эту бестию так боятся волки? Сплошные загадки. Как найти на них хоть какой-то вразумительный ответ? Может, о злобной твари что-то знает старик Чердынцев? Но у него самого с головой не в порядке. Может, от одиночества, а может от чего-то ещё? Это придётся мне выяснить. Скорее бы найти старика. Вот будет дело, если мои вычисления окажутся неточными. И мне придётся опять идти этими горами назад. Без должной одежды, в резиновых сапогах фактически зимой. От подобной мысли меня бросило в дрожь. Если такое произойдёт, лучше построить землянку и попробовать перекантоваться до весны. А весной что? Все эти горные речушки превратятся в бурные с ледяной водой потоки! Переправа через них трудна! Остаётся надеяться, что интуиция ведёт меня туда, куда надо. Ничего другого не остаётся».

 Оторвавшись от своих мыслей, я посмотрел на часы.

  «До заката осталось совсем немного. Надо бы натаскать побольше дров, - поднялся я на ноги. - Ночь, похоже, будет морозной», - поглядел я на чистое, без единого облачка небо.

 И тут мне опять пришла мысль о разрушенной платформе.

  «Что это было? Храм, гигантское здание или пирамида? Выяснить это можно, только проверив ориентацию основания платформы относительно северного полюса. Другого решения нет. Известно, что гигантские пирамиды Гизы своими сторонами север-юг смотрят строго на северный полюс. Таков закон всех земных пирамид. Если я обнаружил основание разрушенной пирамиды, то её стороны должны показывать на северный полюс. Пусть не на современный, но всё равно на полюс. Вот бы узнать, на сколько градусов отличалась позиция древнего северного полюса от его современного положения! Но как? Одному человеку с высокой точностью такую работу не проделать. А потому не стоит и браться. К тому же в тех местах обитает враг, который пострашнее тысячи шатунов. Лучше с ним не связываться».

 Обдумывая, как поступить с платформой, я натаскал приличную кучу сушняка и опять уселся на своё место.

  «Интересно, ждёт меня ещё Густав Давидович или нет? Наверное, ждёт, время у него пока что есть. Вот если он уйдёт и не оставит мне в лагере продуктов, то будет плохо. Тогда придётся снова охотиться или рыбачить. Иначе мне до скита Чердынцева не дотянуть».

 От мыслей, что подобное вполне может случиться, мне стало грустно. И я снова посмотрел на небо. Скорее бы ночь, а завтра с рассветом назад к лагерю. И ещё придётся тащить палатку геологов. Бросать нельзя, дал слово, значит, надо сдержать. И в этот момент моя интуиция подсказала, что в радиусе двухсот метров я не один.

  «Кто же это может быть? - снял я «Сайгу» с предохранителя. - Неужели опять «леший», а может медведь?»

 Но почему-то тревоги в душе не было. Я спокойно стал дожидаться, что будет дальше. Каково же было моё удивление, когда через несколько минут раздался треск и на берег ручья вышел Густав Давидович! Он шёл с рюкзаком и берданкой за плечами, и было видно, что торопится.

 - Слава Вотану! - улыбнулся он мне. - Вы живы-здоро- вы, а я грешным делом, думал, что произошла с вами беда! - перешёл он по камням речушку и, прислонив бердану к стволу дерева, протянул мне руку.

 - Беда и произошла, - обнял я старого геолога. - Самая настоящая, но всё уже позади. Я жив-здоров, только голоден, как волк.

 - Я так и знал, вы взяли с собой так мало продуктов, всё оставили в лагере, - стал спешно развязывать свой рюкзак Густав Давидович. - Рассказывайте, что у вас здесь случилось? Понимаете, ваш волк провыл у нашего лагеря весь день и всю ночь. И я понял, что с вами беда.

 - Почему вы решили, что он мой?

 - Ваш, ваш! Вы же сами меня просили, если волк завоет - вас сразу будить, - протянул мне мешок с жареной олениной геолог. - Я не так глуп и понимаю, что вы человек необыкновенный. Но и враг у вас достойный, точнее, у нас с вами. Вы же знаете, как он моих людей уничтожил? Всё чисто. Никаких следов! Вместе с рацией и всей амуницией. Признаться, я думал, что вас уже не увижу.

 - Однако пришли мне на помощь? Не верили, что я жив и пошли в пасть к чёрту!

 - Но ведь так обязан сделать каждый порядочный человек. Это долг человека перед человеком!

 - Вы, наверное, с другой планеты, - улыбнулся я геологу.

 - Нас сейчас приучили жить только для себя.

 - Но ведь и вы, поняв по следам, что я выбился из сил, поспешили мне на помощь. Разве не так?

 - Так-то так, - посмотрел я в чистые, бесхитростные глаза Густава Давидовича, - но подобных нам немного.

 - Но они есть! - оживился Швамберг. - Значит, мир ещё не перевернулся!

 - Перевернулся, дорогой Давидович, мир перевернулся. Мы с вами атавизм, не более.

 И я подробно рассказал геологу о своём открытии и о том, что произошло со мной позднее.

 - То, что вы увидели, потрясает! - обхватил руками голову взволнованный Швамберг. - Это же открытие века! Самое интересное, что всё здесь лежит на поверхности, но никто ничего не видит.

 - А кто в этих местах бывает, мой друг? Из историков и археологов никого. Вы думаете, просто так Сибирь объявлена мировой наукой неисторической территорией? Это неспроста. Здесь всё продумано до мелочей. Понимаете, Густав Давидович, если мы здесь случайно натолкнулись на руины, то, что тут могут увидеть профессионалы-археологи?

 - Только то, что им будет позволено, мой друг. Только это и ничего лишнего. Мне как геологу подобные дела в науке хорошо известны. Иногда мы, далёкие от политики и истории что-то находим и пытаемся обратить на это внимание наших академиков. И что же? Нам дают понять, чтобы мы не в свои дела не лезли. Вот и всё. И мой вам совет: обо всём, что нам с вами удалось здесь увидеть, на время надо забыть. Хорошо, если просто на всё это не обратят внимание. Будет хуже, если приедут и всё, что окажется им под силу, уничтожат. Может, эта зверюга, которая за всеми нами охотится, думает точно также. Тогда её можно понять.

 Логика старого человека была безупречной. А я собирался его уговаривать и просить о неразглашении.

 - Я рад, что вы думаете так, как обязан думать каждый русский патриот.

 - А вас не смущает, что я не русский? - улыбнулся Густав Давидович.

 - Нисколько, потому что оба мы принадлежим к расе, предки которой лежат в этой горе. У нас с вами пускай не деды, но наверняка прадеды общие, и они когда-то жили в этих местах. То были легендарные времена древней северной цивилизации. Потом великая Ориана погибла. Погибла в странной кровопролитной войне со своим западным противником. Отголоски той ужасной катастрофы и борьбы остались в памяти всех арийских народов. Это война богов с асурами в мифологии Индии. И битва богов с гигантами в теогонии у греков. У германских народов - гибель древнего Асгарда, а у славян - штурм полчищами чёрного змея великого Ирия. Везде, по сути, одно и то же.

 - Но кто же всё-таки победил? - спросил меня геолог. - Насколько мне известно, одержали верх боги.

 - Да, боги победили, - вздохнул я. - Но какой ценой! Зевс на Пифона истратил последнюю свою молнию. И уцелели из богов, если верить мифу, только трое: сам Зевс, Аполлон и Афина...

 - А Пифон кто такой? - спросил меня Густав Давидович.

 - Это последнее выползшее из пучин западного океана чудовище, порождение той враждебной человечеству силы, которая несколько раз намеревалась уничтожить на нашей планете всё живое.

 - А боги, по-вашему, являлись нашими общими предками?

 - Да, нашими общими предками, дорогой Густав Давидович, и мы с вами их прямые потомки. Только последнюю тысячу лет этих потомков умело стравливают друг с другом.

 - Что вы имеете в виду?

 - Постоянные войны между славянами и германцами. Сначала часть единой великой расы перевели в иную языковую и культурную плоскость. Это у них называется разводкой, а потом отделившихся натравили на восточных братьев.

 - Хотите сказать, что отделение происходило в римскую эпоху?

 - Да, именно в римскую. А вы, Густав Давидович, догадливы.

 - Не догадлив я, а над этим вопросом не раз задумывался. Потому что никогда не видел большой разницы между русским и немцем.

 - Но зато ее хорошо видел Ватикан. Мало того, что единую расу разделили языковым барьером, её разорвали ещё и барьером религиозным.

 - Да-да, это так, - согласился со мной Швамберг.

 - А потом запад натравили на восток. Сначала погибла ве- нетская Русь. Это произошло в XII веке. В XIII же твои собратья обосновались в Риге и оттуда попытались вместе со шведами, кстати, тоже онемеченными славянами, сокрушить Русь восточную. Вместе с тамплиерами и тевтонами юга. Это был один проект. Но он не прошёл. Трагедии помешала вовремя пришедшая на просторы восточной Европы Сибирская Русь. Как раз потомки тех, что лежат в этой вот горе. Но самая большая глупость произошла не в XIII веке, а в ХХ-ом, когда наш полоумный царь Николай II вздумал вступить в военный союз с Англией. В союз, который был направлен против Германии и Австрии. Против двух братских народов. Кайзер Вильгельм являлся ему двоюродным братом. Но это, как вы знаете, его не остановило.

 - И погубило!

 - И не только российскую империю, но и германскую, и австрийскую. И всё-таки в России империя возродилась. Сталинский СССР и являлся империей нового типа. И так называемое мировое правительство для уничтожения возродившейся Российской империи спешно реанимировало Третий Рейх. И поставило во главе человека с еврейской кровью - Гитлера.

 Представьте, Густав Давидович, если бы Гитлер оказался немного умнее и понял их замысел, что бы могло быть?

 - Честно говоря, на эту тему я не думал, - признался растерявшийся Швамберг.

 - Мог быть союз двух братских народов. И тогда англосаксам и в Европе, и в Америке пришёл бы конец! Не находите?

 - Вполне.

 - Именно к такому варианту склоняло руководство Германии дипломатия Сталина. Но у Советского вождя ничего не получилось. И в который раз оба братских народа утонули в своей же собственной крови.

 - Я что-то тебя не пойму, - почесал Швамберг затылок.

 - При чём здесь англосаксы? Почему им должен был придти конец?

 - Речь идёт не о людях, дорогой Густав Давидович, просто я так выразился. Дело в том, что в Британии и в США обосновался тайный орден иллюминатов. Ему подчинены все без исключения американские и европейские масонские ложи. Именно из иллюминатов состоит так называемое мировое правительство. Оно как раз и возродило Третий Рейх, вручило ему почти всю промышленность Европы, включая людские ресурсы, и натравило против Советского Союза.

 - Вы легко оперируете очень сложными вещами, мой друг. И сам не знаю почему, но я вам верю, - поднялся со своего места Швамберг. - И поэтому посмотрите, что я здесь нашёл.

 - Где?

 - Недалеко отсюда, когда переправлялся через речку Гала, один из притоков Вилюя.

 Покопавшись в своём рюкзаке, старый геолог вынул оттуда какой-то предмет, завёрнутый в грязную тряпочку. Когда он размотал тряпку и протянул его мне, то от увиденного я растерялся. Почти совсем стемнело. И то, что держал в руках геолог, освещалось бликами горящего костра, но всё равно мои глаза отказывались верить. Густав Давидович держал в руках кусок халцедоновой полупрозрачной плиты, на которой неизвестно чем и зачем был выдавлен, не вырезан, а именно выдавлен чёткий геометрический узор.

 - Что это?

 - Я и сам не знаю, - пожал плечами Швамберг. - Как можно было выдавить на плите халцедона эти связанные между собой треугольники? Похоже, когда это делалось, халцедон был не твёрже пластилина. Но это ещё не загадка. Загадка в другом.

 - В чём же?

 - А ты посмотри на скол.

 Я перевернул камень боком и увидел, что он весь состоит из тонких пластинок. Что-то вроде каменных листов. И листы эти были не толще бумажных.

 - А теперь взгляни через камень на огонь, - посмотрел мне в глаза учёный. Когда я поднёс кусок полупрозрачного халцедона к свету, то от увиденного опешил. Моё зрение различило на каждом листе халцедона различные геометрические фигуры.

 - Это не цельный камень, а пакет! - вертел я в руках странную находку.

 - Да, как видите, пакет.

 - Ума не приложу, что это такое?

 - Я тоже ничего не пойму, - подкинул в костёр пару сушин Густав Давидович. Ясно одно: перед нами носитель инфомации. Вы наверняка знаете информационные свойства кварцита. Халцедон из того же семейства, но молекулярные свойства - ещё не всё. На нём изображены особые знаки. Причём на каждом листочке разные. Вы имели возможность в этом убедиться.

 - И что же это, по-вашему?

 - Тут только моё предположение, но я пришёл к выводу, что мне посчастливилось найти кусок древнего разрушенного компьютерного жёсткого диска.

 - Что?! - вытаращил я глаза на геолога.

 - То, что слышали. Другого объяснения я не нашёл. Его просто нет. Возможно, в этих местах в эпоху древней, как вы говорите, Орианской цивилизации, стояли мощные астронавигационные компьютеры. Они хранили в своих жёстких дисках всю информацию о звёздных дорогах, - тут Густав Давидович на секунду замялся.

 - Наших предков, - продолжил я за него.

 - Пусть будет так, наших с вами общих предков.

 - Или нет, тех, кого древние мифы именуют богами, - продолжал я свою линию.

 - Да-да, богами. Я согласен. Так вот, по какой-то причине эти компьютеры были разрушены. От металла за тысячи лет ничего не осталось, но халцедон практически вечен. И теперь мы ломаем головы над тем, что записано на этом куске кварцита?

 - Ну и что вы будете с этим камнем делать? - спросил я Швамберга.

 - Это теперь ваша проблема, мой друг. Что хотите, то с ним и делайте.

 - Я-то тут причём?

 - Притом, что он теперь ваш. Я дарю его вам в знак нашей встречи и нашей дружбы.

 - Мне, право, неудобно! Ведь это ваша находка.

 - Ну и что? Чувствует моё сердце, вы ей сможете дать ход. Вам удастся сделать так, что об этом куске халцедона узнают и в России, и во всём мире. И никаких нет!

 Я ещё раз взглянул на странный пластинчатый халцедоновый пакет и растерянно поблагодарил геолога. А тот в это время с загадочным видом разворачивал ещё один свёрток.

 - Я вот что решил, - взглянул он на меня, прикрыв ладонью то, что высыпал на рюкзак из маленького мешочка. - Спутников моих больше нет, значит, никто меня не выдаст.

 - Не говорите загадками, - покосился я на геолога.

 - Дело в том, что мы нашли то, что искали. Целых две ким- берлитовые трубки! Всё как в моих расчётах!

 - Ну и что? - не понял я учёного.

 - А то, что хватит грабить Россию! Мы выполняли заказ частной компании, понимаете?

 - Смутно.

 - Всё элементарно: если я передам им то, что лежит у меня здесь, геолог показал глазами на то, что он прикрыл от меня ладонью, то в эти места понагонят техники, проведут дорогу и начнут разработки новых месторождений алмазов.

 И учёный показал мне то, что он прикрывал своей рукой. Перед моими глазами лежало больше десяти каких-то тёмных кристаллов правильной формы. А в самом центре кучки красовался крупный голубоватый алмаз!

 - Это пиропы, они всегда там, где встречаются алмазы.

 - Мне это известно, - остановил я объяснения геолога. - Моё образование, как и ваше...

 - Так вы ещё и геолог? - удивился Швамберг. - А я думал, что ваше образование другое... Тогда всё значительно упрощается. Смотрите, что я со всем этим сделаю!

 И собрав в ладонь кристаллы пиропов, Густав Давидович размахнувшись изо всей силы, насколько мог, швырнул их в рядом стоящие заросли карликовой берёзки.

 - Вот и всё, с вещественными доказательствами покончено! - потёр он ладонями. - А это, - взял он в руки крупный алмаз. - Вам от меня подарок! Вы найдёте ему применение лучше, чем я.

 От такого жеста я вскочил на ноги.

 - Не возьму, не имею права, он мне не нужен! - чуть не закричал я. - Он вам намного нужнее...

 - Мне? - удивился Густав Давидович. - Зачем он мне? Что я с ним буду делать? Мне вполне хватит моей пенсии и зарплаты, к тому же я одинок.

 - Да ведь он стоит дурные деньги!

 - Стоит, - кивнул головой геолог. - Если его продать.

 - Так продайте. В Москве покупатели вас сами найдут.

 - Найдут, - снова согласился со мной учёный. - Таких, как я, мафия всегда держит на примете.

 - Так в чём же дело?

 - Дело в том, что деньги мне не нужны. У меня с головой всё в порядке. С ума я пока ещё не сошёл. Всю жизнь прожил в рамках необходимого и достаточного. И к роскоши не стремился... И потом, если узнают, что я вывез отсюда алмаз, то непременно пошлют в эти места новую экспедицию. Заберите его себе, он теперь ваш!

 - Мой? Но мне он нужен так же, как и вам!

 - Берите, берите, не валяйте дурака. Вы ещё молодой, вам жить да жить. Да и на будущие ваши исследования деньги потребуются. Вы, как я вижу, из учёных и к тому же очень увлеченных.

 - Знаете, что? - посмотрел я в глаза геологу. - Для меня самое большое богатство - быть нужным создателю, всё остальное не ценю. Тем более то, что достаётся, как говорят в народе, на халяву. Поэтому, не обижайтесь на меня, если я сделаю с вашим подарком то, что вы только что проделали с пиропами.

 - Действуйте! - улыбнулся немец. - Я не против.

 И он протянул мне увесистый прозрачный кристалл. Я взял в руки камень и, размахнувшись, зашвырнул его туда, куда несколькими минутами раньше улетели пиропы.

 - В ернике никто их искать не станет, - уселся на своё место Густав Давидович. - Там хорошее место. Знаете, сколько вы сейчас, так сказать, по-царски вышвырнули?

 - Я не ценитель алмазов.

 - Если в долларах, то миллиона полтора, а то и два, не меньше!

 - Бог с ними, с миллионами, честь дороже, - засмеялся я. - Вы же сами знаете, в нашем арийском мире не всё покупается и не всё продаётся.

 - Я тоже так думаю! - согласился со мной Густав Давидович. - И считаю, что по этому поводу надо нам чуточку выпить!

 - Вы, оказывается, не трезвенник?

 - А вы встречали когда-нибудь непьющего геолога? Если вы тоже геолог, то должны знать, что подобные на свете - большая редкость. Да и то в основном они все язвенники.

 И с этими словами из бокового кармана своего рюкзака Густав Давидович вынул маленькую плоскую фляжку.

 - Осталось в ней, - тряхнул геолог ёмкость, - грамм двадцать-тридцать не больше. Но мы сейчас будем пить чай с коньяком!

 - Так это у вас коньяк?

 - Да, кончено, коньяк. Для здоровья. ; - А я-то грешным делом думал, что спирт.

 - Нет, только коньяк. И чтобы немного расслабиться нам его хватит. - Согласен, - засмеялся я. - По три капли на кружку чая пойдёт.

 - Почему так мало?

 - Больше мне не потребуется. Когда выпиваю, то у меня «крышу» сносит, - соврал я.

 - Опять придумали! Вы снова меня обманываете! Ну, ладно, не беда, я всё понимаю.

 - А почему вы не хотите уехать в Германию? - перевёл я разговор на другую тему. - Сейчас многие немцы покидают Россию и отправляются на историческую родину.

 - А кому я там нужен? - разливая в кружки свежезаварен- ный чай, вздохнул Швамберг. - Немчура я только с виду и по документам.

 - А мне насколько лет назад пришло в голову, что пора и в Германии, и в России создать общество духовного братства немцев и русских. Общественную организацию, которая бы базировалась на наших общих дохристианских корнях. Они, эти корни, разбросаны по всей Сибири и Уралу.

 - И в Причерноморье тоже. Я имею в виду бывшие владения готов, - напомнил мне Густав Давидович.

 - Да, и в Причерноморье, - кивнул я. - Хорошо было бы сделать так, чтобы эта организация охватила все слои, как немецкого, так и российского общества. Чтобы в ней собрались передовые учёные и из Германии, и из России.

 - И из Австрии, и из Бельгии, - добавил геолог.

 - Да, и из Австрии. И вместе с нашими русскими исследователями все бы они занялись восстановлением нашей общей германо-славянской истории. Такая работа сплотит обе ветви единой расы. И мировому правительству стравить в братоубийственной войне Россию и Германию будет очень сложно.

 - Наконец-то я вас понял, - улыбнулся Швамберг. - Вы и не мечтатель, и не идеалист. Вы человек, который стоит над обыденностью, и на вас не действуют никакие программы. Вы от них совершенно свободны. Везде и во всём мыслите самостоятельно. И масштабно. Наверное, вы один из высокопосвя- щенных.

 Я засмеялся.

 - Не говорите «нет», мне так намного легче!

 - Ну, хорошо, пусть будет по-вашему. Только помните, вы меня не видели и не встречали. Договорились?

 - Мне можно было это и не говорить. Я давно это понял. Только, пожалуйста, проводите меня до вертолёта. По графику он должен прилететь за нами через три дня.

 - Мы же с вами договорились, - успокоил я геолога. - На самом деле интересно получается. Двое друзей, немец и русский, сидят у костра в тех местах, где тысячи лет назад жили их общие предки и мечтают о духовном братстве двух ветвей единого целого. Фактически о восстановлении былой общности. Пускай не на политическом уровне, но какая разница!

 - Кто знает, кто знает, может случиться, что такой союз возникнет и на уровне правительств. Как, например, у нас с Белоруссией, где каждый белорус в России, что русский, и каждый русский в Белоруссии такой же свой.

 Представьте, если подобное когда-нибудь произойдёт. И два великих народа осознают себя единым целым, что тогда?

 - Наверняка мир в корне изменится. К такому союзу непременно примкнут и простые англосаксы.

 - И что дальше?

 - Начнётся возрождение культурно-психологической традиции Великой Орианы. Той самой, на руинах которой мы сейчас греемся у костра и мечтаем. Знаете что? Давайте перейдём на «ты»? - предложил я немцу.

 - Давно пора, - засмеялся Густав Давидович.

 - И ещё, неважно, услышит нас хранитель здешних руин или нет, но давайте что-нибудь споём лежащим в этой горе нашим предкам.

 И усевшись поудобнее, дуэтом мы стали распевать все песни, какие припомнили. Начали с русских народных, кончили революционными и военными.

 - А как насчёт песни на немецком? - спросил я Швамбер- га. - неужели ни одной не знаете?

 - Да я и языка-то немецкого не знаю, - признался русский немец.

 - Но ничего, думаю, предки нашим концертом довольны. А теперь спать! Первым дежурю я.

 - Спать, так спать, - согласился Швамберг. - Плохо, что в жилуху я возвращаюсь один, - внезапно погрустнел учёный. - Интересно, куда этот демон подевал свои жертвы?

 - Думаю, поисковая экспедиция следы пропавших обнаружит, - предположил я.

 - Если она состоится! - покачал головой Густав Давидович. - Не за горами зима, пока соберутся, начнутся снегопады. .. А как же вы? Вернее ты! Ты здесь останешься?!

 - Возможно, - улыбнулся я геологу. - Но за меня не беспокойся. Выживу! И мы обязательно ещё встретимся. ,

 - Да-да, конечно, встретимся! - кивнул он мне, укладываясь на палатку.

 К ак мы и договаривались с геологом, я проводил его до места, куда за ним должен был прилететь вертолёт. К ночи мы разбили свой последний общий лагерь. Всю дорогу, пока мы были вместе, враг наш себя ни разу не проявил. Будто его и не было вовсе. Может, ушел из этих мест, а может, затаился. Не слышал я и вой матёрого. Всё казалось мне странным. «Что-то без меня у бестии с волком произошло, - думал я.

 - Но что? Может, до демонюги, наконец, дошло, что я вовсе не враг, и он успокоился? Что бы там ни было, но «Нечто» исчез. Надолго ли? - думал я. - Или после того, как Швамберг улетит, «оно» снова объявится?»

 За геологом в условленное место прилетел вертолёт, и я с ним распрощался. Но всё оставалось по-прежнему. «Хозяин» как в воду канул.

 Проводив взглядом вертушку, я снова «лёг» на свой курс и прошёл за день больше двадцати километров. Когда у подножия одинокого утёса я разбивал свой лагерь, послышался вой матёрого.

  «Опасности нет, - сообщил волк. - Путь свободен».

  «Благодарю тебя! - провыл я ему. - Мне осталось немного, доберусь сам, давай догоняй своих. Твою дружбу никогда не забуду.

  «Я тоже», - отозвалось за маленьким таёжным озером.

 Было ясно, что матёрый меня оставил. На душе почему-то стало тоскливо.

  «Но ничего, - успокаивал я себя. - Погода стоит ясная, хоть и морозная, да и идти осталось всего ничего. Сознаниетначало отмечать знакомые места, те, которые я несколько раз наблюдал посредством включения своего сверхсознания. На душе стало заметно спокойнее.

  «Иду правильно, не ошибся, значит, скоро меня ждет встреча с полусумасшедшим. Радоваться мне или грустить? - размышлял я. - Интересно, что мою персону ждёт на озёрах? Что бы это ни было, а дойти надо».

 И, разведя костёр, я уселся на валун, как всегда погрузившись в свои воспоминания.

 Всю неделю Добран Глебыч не отходил от меня ни на шаг.

 - Ты представляешь у нас Сибирскую Русь, потомка чел- донов, поэтому опозориться на празднике я тебе не позволю! - несколько раз повторял он на наших тренировках. - Хорошо, если тебя никто из нашенских парней на кулачку не вызовет. Я слышал, что кое-кто у таких, как ты, хочет отбить охоту ездить к нам в гости. Всему виной, конечно же, «сороки». Ты появился, и они перестали носиться по гостям. Всё около тебя вертятся...

 - А откуда ты всё это узнал?

 - От сына, от кого же ещё? После того, как ты его немного поучил уму-разуму, парень вроде как изменился. На тебя зла не держит, думаю, что говорит правду. Ему, похоже, затея местных тоже не нравится. Тут вот какое дело: у нас есть парни под два метра ростом. Словом, ты меня понимаешь, большая разница в весе... Да и техника у многих неплохая.

 - А как они насчёт фехтования на палках? - спросил я.

 - Вот здесь, я думаю, ты им фору дать можешь. У нас на севере особой любви к саблям и мечам никогда не испытывали.

 - Ну, тогда в чём дело?! Если кто начнёт вести себя агрессивно, я его сам вызову, а там посмотрим! С четырёх лет фехтую. Старая казачья школа.

 - И всё-таки надо было с тобой немного повоевать и на палках, что-то я упустил, - расстроился мой учитель.

 - Не бери в голову, - успокоил я его. - Драка на дубинках у меня в крови. Реакцию мою ты знаешь.

 - Да, реакция неплохая, - засмеялся старейшина. - Но советую тебе, если дело дойдёт до серьёзного, брать в руки лопату, ты с ней просто непобедим!

 - Раз ты перешёл на шутки, значит, всё в порядке, - улыбнулся я ему. - Сибирской Руси не опозорю.

 Вечером, после всех дел, Добран Глебыч, зайдя в библиотеку, где я занимался работой с древнерусскими текстами, сказал:

 - Завтра пойдём к моему другу соседу. У него гость, и он хочет тебя видеть. А послезавтра тебе предстоит поездка на три дня.

 - Куда? - удивился я услышанному.

 - К лабиринту. Это у нас называется посвящение стихиям. Пасечник дать тебе его не мог. Почему, поймёшь скоро сам. Вот и послал он тебя к нам, собственно, ради этого. Вечером в хутор приехал тот, кто тебя хорошо знает. Но не горюй, с тобою поедут ещё трое. Все они наши, так что скучно не будет. К тому же, - на несколько секунд князь-старейшина замолчал, о чём-то задумавшись,, - сегодня ночью Иван Фёдорыч может привести Дашу. У девчонки серьёзный одержатель, а может, и не один. Наградила её всем этим богатством наша местная ведьма. Хотела ей помочь организовать сладкую жизнь. Только теперь не знаю, выдержит Даша принятие стихий или нет. Вся надежда на «Него» и на... тебя.

 - Я-то тут при чём? Никогда лабиринта в глаза не видел!

 - Не важно! Главное, что ты чист, и из всех, кто поедет, самый взрослый и сильный. Твоё дело - смотреть за Дашей. Если девчонка в центре лабиринта ослепнет, то поможешь «Ему» её вывести. Иначе может случиться беда.

 - Что? О чём ты?!

 - У дурёхи не выдержит сердце... Это всё, что я должен был тебе сегодня сказать, - с этими словами старейшина направился к выходу. - Сегодня нам ждать Ивана Фёдорыча, так что спать не будем, - обернулся он снова. - К тому же у Вали есть к тебе разговор, с ней наверняка придут и «сороки», так что скучать не придётся.

  «Вот оно, началось, - подумал я про себя. - Наконец-то увижу того, о ком столько слышал. Кто Он, этот человек? Саамские шаманы считают его белым русским шаманом, но ведун, конечно же, не шаман. Скорее всего, такой же хранитель древней орианской традиции, как и кондинский отшельник. Любопытно, что он обо мне давно знает. И наверняка всё, что со мной происходит в семье помора, делается с его подачи: та же поездка в деревню на встречу с Дашей и мои изнурительные тренировки... Конечно же, всё это касается и знаний, которые я здесь получаю. У меня всегда было ощущение, что со мной работают по определённому плану. Не просто раскрывают какие-то неизвестные мне аспекты жизни, а в основном изменяют моё сознание. И что самое интересное, не в плане новых штампов и стереотипов, а, наоборот, в плане полной свободы от любых навязанных временем и социумом схем и догм. Здесь, на русском севере, я окончательно превращаюсь в свободного человека».

 Вечером нас с Дашей собрали в дальнюю дорогу. На этот раз Горислав сам предложил мне свой «буран» и был рад, когда я по-дружески поблагодарил его за доверие.

 - Поедете на трёх снегоходах, - напутствовал меня Добран Глебыч. - Четыре дня назад к сураду, или по-научному лабиринту, уехали из соседнего хутора наши ребята. Их задачей является очистить его от снега. Думаю, они успели. Дашу повезёшь ты. Главное - девчонку не заморозь. Хоть она будет и в тулупе, но со здоровьем у неё не очень. Иногда оглядывайся. Первым поедет Белослав. Он и в кромешной тьме не ошибётся.

 - А мы что, в ночь?

 - Такова традиция, Ар. Раньше всегда на сурад по ночам ездили. Только на лошадях, чтобы меньше видели. Это сейчас нас забыли, но было время, когда за хуторскими внимательно присматривали.

 - Неужели кто-то из спецслужб?

 От моего вопроса старейшина поморщился.

 - КГБ-шники тут ни при чём, я имел в виду адептов разных обществ. Понимаешь, тайна лабиринтов давным-давно забыта. Не знают её и масоны. А между тем, сурады никакого отношения к религии не имеют. Это особое устройство для пробуждения в человеке определённых качеств сознания. Именно это масонов больше всего и интересует. Почему? Да потому, что они точно такие же левополушарные, как и все остальные. Хоть и строят из себя мистиков.

 Старейшина заговорил загадками. И видя, что я его не совсем понимаю, осёкся.

 - Вот что! - посмотрел он на меня. - Белослав тебе объяснит всё подробно. Для того он и позвал тебя к себе утром. Я тоже могу тебе многое поведать на эту тему, но у него лучше получится, - с этими словами помор пожелал мне хорошо выспаться и психологически подготовиться к завтрашней поездке.

 …Отбросив от себя грустные мысли, я стал собираться. В условленное время мы с закутанной в тулуп Дашей подъехали к дому, где нас уже поджидали два «Бурана». На одном восседал одетый по зимнему ведун, на другом три незнакомых мне парня из соседнего хутора. Приехавшие, увидев меня, заулыбались и стали протягивать мне для приветствия и знакомства руки. Было видно, что ребята встрече со мною рады, но присутствие на нарте Даши их немного смутило. Очевидно, знают девушку...

  «Хорошая слава далеко бежит, но плохая ещё дальше», - пришла в голову старинная пословица.

 - Ну что, по «коням»? - оглядел собравшуюся компанию дед Белослав. - Нам пора, уже смеркается.

 И заведя свой снегоход, он не спеша поехал в сторону леса. Вслед за ведуном потянулись и наши «бураны». Через час стало совсем темно. Свет фары то и дело вырывал то справа, то слева от бураницы вековые сосны и, казалось, дорога никогда не кончится. Я часто оглядывался назад на Дашу и притормаживал, но девушка давала понять, что с ней всё нормально и я, нажимая на газ, несся догонять уехавшие вперёд снегоходы. Удивительно, но с погодой нам везло. Ещё утром стоял мороз, но к вечеру потеплело, и пошёл редкий снег.. Но вот, наконец, шедший впереди снегоход выскочил на прогал и резко пошёл вниз.

  «Похоже впереди спуск на лёд реки, - пронеслось в голове, и я тут же вспомнил настрой, который мне подарил старейшина.

 Сбросив газ, я медленно скатил снегоход на лёд и увидел, что посреди Мезене меня поджидают обе мотонарты.

  «Значит, жрец всё продумал, - улыбнулся я себе. - С ним полыньи не опасны».

 И догнав уехавшие вперёд «Бураны», я постарался больше уже не отставать. Минут пятнадцать дорога шла по льду реки, и потом резко забрала вверх на яр. И вдруг передний снегоход, на котором ехал старик, остановился. И свет фары его «Бурана» осветил улыбающиеся лица незнакомых мне молодых людей.

 - Просим, дорогие гости, всех в натопленную избу, у нас всё готово! - раздался низкий бас самого высокого.

 Спрыгнув со снегохода, я подошёл к лежащей на нарте Даше. Девушку сильно укачало, но она не продрогла, и её улыбка говорила, что с ней всё благополучно. Через несколько минут всей компанией, во главе с встретившими нас парнями, мы подошли к небольшому утонувшему в снегу домику. Из его трубы шёл дым. Значит, топится печь, что было кстати, особенно тем из нас, кто вынужден был ехать в нартах. Зайдя в помещение, я увидел, что посреди него стоит большой сколоченный из толстых строганных досок стол, в углу печь, а вдоль стен расположены двуспальные не то топчаны, не то лавки.

 - Всё. Раздеваемся, греемся, пьём чай и на «боковую». Перед посвящением высшим силам необходимо хорошо выспаться, - оглядел собравшихся ведун, но сначала кое с кем надо познакомиться, - показал на меня старик Белослав. - Он наш гость, из Сибири. Как там живут потомки северного народа, можно у него спрашивать.

 Меня тут же окружили четверо здоровяков и стали по очереди протягивать руки-клешни. Бородатые лица молодых красивых парней доброжелательно улыбались.

  «А мне Добран Глебыч говорил другое, - вспомнил я тревоги помора. - Но может то только для виду. На самом деле всё совсем не так?»

 - Мы о тебе слышали, - пробасил старший из компании.

 - И знаем о твоей поездке в деревню, - подмигнул второй детина.

 - Знай наших! - подхватил третий. - Не бывать такому, чтобы людей совершенного племени обидели потомки находников!

 - Кого? - не понял я.

 - Потомки тех, которые притекли в наши края из Великого Новгорода и Старой Ладоги.

 Во время этого короткого разговора, я краем глаза взглянул на Дашеньку. Девушка сидела у печки, осунувшись и опустив голову. Стоящие на столе восковые самодельные свечи освещали её лицо, и было видно, что в глазах у неё застыли слёзы. Узнав имена своих новых товарищей, я позвал Дашу к столу и после кружек копорского чая, вся наша дружная ватага начала укладываться на ночь.

 - Утром в избушке станет прохладно, - пробасил старший из хозяев, по имени Всеволод. - Поэтому лучше укрыться одеялами и тулупами.

 Последовав совету Всеволода, я направился к своей нарте и во дворе лицом к лицу столкнулся с вышедшим раньше меня из избушки ведуном.

 - Как тебе наши парни? - остановил он меня.

 - По-моему, добрые и славные! И ещё красивые!

 - Это так! И к тебе относятся - сам видел!

 - А мне Добран Глебыч говорил обратное.

 - Чтобы ты набрал хорошую форму. Я ему велел тебя немного озадачить. Не столько ему, сколько мне хочется, чтобы ученик моего далекого друга выглядел на празднике достойно.

 - Так ты тоже знаком с пасечником?! - удивился я.

 - Знаком?! Здесь я всего лишь его жалкая тень.

 - Что-то до меня не доходит!

 - Мы с тобой, юноша, коллеги, а ты и не подозреваешь...

 - Не говори загадками! - покосился я на старика Бело- слава.

 - Никаких загадок нет. Просто я, как и ты, являюсь его учеником.

 - Что?! - чуть не закричал я. - Сколько же ему тогда лет?

 - Не спрашивай! Это глупый вопрос. Такие, как он, практически бессмертны... К состоянию бессмертия подхожу и я. Но запомни: знать одно, а владеть технологией - другое. Скоро и ты услышишь законы управления своим временем. Я обязательно передам тебе эти знания. Но освоишь ты их или нет, зависит от тебя.

 С этими словами старый ведун направился к избушке. А я остался стоять, остолбеневший от услышанного. Никак не мог взять в толк, как может высокопосвященный волхв так легко и просто рассказывать, казалось бы, такие сложные вещи?

  «Наверное, правду говорят, что чем больше человек знает, тем он проще и понятнее окружающим».

 Захватив с нарты тулуп, я снова вошёл в избушку. Парни, укрывшись кто чем, лежали на лавках. За столом, о чём-то думая, сидел один старый ведун. За его спиной на лавке-топчане, сунув что-то себе под голову, лежала Дашенька. Когда я вошёл, она поднялась и посмотрела мне в глаза.

 - На, накройся, - протянул я девушке шубу.

 - А ты как же?

 - Я буду печь поддерживать.

 - Никаких печей! - повернулся ко мне дед Белослав. - Рядом с Дашей есть место, ложись с девушкой, и накройтесь тулупом. -

 - А ты что, всю ночь спать не будешь?

 - Буду. Я могу дремать и сидя. Обо мне не беспокойся. А потом, у меня тоже есть место рядом с вами и одеяло есть, так что спокойной ночи!

 Когда я лёг рядом с Дашей, и мы накрылись одним тулупом, она тихо прошептала:

 - Ты не представляешь, как мне легко и спокойно рядом с тобой! Завидую я твоей будущей избраннице!

 А потом, помолчав, спросила:

 - Если я тебя найду, ты меня не выгонишь?

 - А если у меня будет семья?

 - Ну и что? Какая разница? Я стану частью твоей семьи...

 - Конечно, не выгоню! - успокоил я девушку. - Главное, чтобы в твоей жизни всё было так, как должно быть. И не иначе. Ты поняла, о чём я?

 - Поняла, - прошептала Дашенька.

 Утром нас всех поднял голос волхва.

 - Пора, засони! Просыпайтесь! На сборы даю вам час, не больше! Потом все вместе пойдём к сураду. Сегодня до вечера нам надобно сложить четыре костра и сразу после заката солнца их зажечь. Задача ясна?

 - Понятно! - отозвались поднявшиеся бородачи. - Пьём чай и за дело!

 Я видел каменную спираль во время своего путешествия по Кольскому полуострову. Тогда дядя Ёша кратко рассказал мне её сакральный солярный смысл и добавил, что все славянские и германские хороводы изображают собой такие вот закрученные слева направо спирали. Но настоящего лабиринта я ещё не видел. И теперь мне хотелось как можно скорее на него взглянуть. За сухими дровами отправились на двух снегоходах. Вскоре найденный сушняк мы напилили, погрузили на нарты и вот, наконец, перед моими глазами предстал очищенный от снега лабиринт. Диаметром он был не менее шестидесяти моих шагов. Весь выложенный серыми, гранитными, покрытыми лишайником валунами, он казался загадочным, и при виде его в душе у меня возникло чувство чего-то давно забытого и таинственного.

 - Теперь, ориентируясь по сторонам света вокруг сурада, нам надо сложить четыре костра, - подошёл ко мне хранитель. - Обычно всё делается по часовой стрелке. Значит, начнём с западного. Вот здесь вспыхнет огонь, олицетворяющий стихию земли-матушки, - показал он на место, где из-под тонкого слоя снега виднелись угольки прошлых костров. А вон там, где северная сторона, мы сложим сушняк для великой стихии огня. Он называется в народе Сварожичем. И тебе это известно. Справа, на востоке, будет гореть огонь, олицетворяющий воздушную стихию. А здесь, - показал старик Бе- лослав себе под ноги, - ты сейчас сложишь костёр для стихии воды.

 - Огонь и вдруг стихия воды?! - удивился я.

 - Ты разве не знаешь, что огонь лежит в основе всех земных стихий, в том числе и стихии воды? - стал объяснять ведун. - Без огня вода бы превратилась в иную стихию. В стихию льда. Хотя она является разновидностью стихии воды, но свойства у неё другие. А потом, смотри: по огненному кресту стихия воды расположена как раз напротив стихии огня. Так что всё здесь правильно. Понял?

 - Кажется, дошло, - улыбнулся я.

 - А теперь позови ребят, которые должны пройти вместе с тобой посвящение и не забудь Дашу, - распорядился волхв.

 Когда мы все подошли к старику, он стоял у нарты и чертил на снегу палочкой схему лабиринта.

 - Вот, - показал он на свой чертёж, - здесь сейчас будут сложены дрова для стихиальных огней. Где какой вы знаете, - оглядел старик собравшихся. - А вот здесь, - показал ведун палочкой на крест недалеко от входа в сурад, - каждый сложит себе костёр сам. Это место олицетворяет собой шишковидную железу вашего головного мозга. То, что сурад является упрощенной схемой высшей нервной системы человека, думаю, известно здесь всем. Почему каждый из вас должен зажечь свой костёр на том вот холмике? Потому что стихиалъный процесс активизации шишковидной железы - явление строго индивидуальное. Как проходит обряд? - и старый ведун внимательно оглядел всех собравшихся. - Моя обязанность - получить чистый огонь. Он добывается трением, а если день солнечный, можно воспользоваться увеличительным стеклом. Почему так? Потому что огонь огню рознь, у каждого огня свои свойства. Нам же здесь нужен огонь чистый, значит, звездный, но не химического происхождения. Только солнечный огонь обладает всеми нужными свойствами. Только он связан со стихиями и согревает нас изнутри. Здесь нет никакой мистики. Всего лишь один из законов психофизики той науки, которую наши предки хорошо знали. Этим чистым огнём я сам разожгу все четыре костра. И вызову сознание всех четырёх земных стихий. Вот моя задача. И она совсем не сложная. Для такого действа я использую закон равенств. О нём мы поговорим позднее. Кратко это выглядит так: вы знаете, что в каждом из нас действуют все четыре стихии. Так вот, сначала своим сознанием настраиваешься на одну из них, а потом обращаешься к её силе, точнее, к её сознанию. Чтобы сознание всех четырёх стихий стало частью нашего ритуала. Теперь очередь за вами. Каждый отдельно подходит к стихиальному огню и обращается своим сознанием к стихии. Начинается всё со стихии земли, слева направо. Потом следует стихия огня и так далее. Но главное в другом. После того, как ты представишь себя стихии, берёшь в руку из костра горящую лучину, можно две, и идёшь к следующему костру, и так по всему периметру су- рада. В руках у вас соберётся огонь всех четырёх стихий. И теперь задача каждого из вас пронести тот огонь по всем закоулкам лабиринта до креста. И на его холмике сложить маленьких костёр. Вы меня, я думаю, понимаете. Ваше внимание будет занято горящими лучиками, и сознание останется чистым... Это как раз тот настрой, который необходим для включения посредством стихий вашей шишковидной. Вы должны знать, что внутри эпифиза содержится вода. Как известно, она является лучшим аккумулятором информации. В ней и сконцентрируется сознание всех четырёх стихий. И автоматически включится пятая стихия, стихия вечности и бесконечности космоса. Всё по закону: если в одном центре собираются векторы сознания четырёх стихий, то они включают стихию последнюю - высшую. Вот и весь ритуал. Как видите, ничего в нём нет сложного и мистического. Всё осно- вано на знании определённых законов. Самое сложное - дождаться на кресте сурада, когда ваш костёр прогорит и погаснет. В то время надо созерцать окружающее и ни о чём не думать. А когда костёр погаснет, снова двинуться по сураду до выхода. Задача ясна? - по-военному закончил объяснения волхв Белослав.

 - Вроде бы да, - переглянулись между собой собравшиеся.

 - Тогда складывайте костры и марш в избушку! И ещё, никто из вас сегодня не ест. Разрешается только чай. Завтра можете объедаться, а сегодня ни-ни!

 Кивнув головой в знак согласия, мы принялись за дело. Вскоре костры были сложены, и мы всей гурьбой направились к избушке, у лабиринта остался один волхв. Он собирался добыть чистый огонь и просил, чтобы ему в этом деле не мешали.

 Слова ведуна открыли передо мной совершенно иной мир. Я осознавал, что прикоснулся к тайне из тайн. И что скоро моя психика станет в корне другой. Я буду понимать голос ветра, крики птиц, шёпот звёзд.

  «Но как мне жить с таким богатством среди меркантильных, днём и ночью добывающих себе бесценные деньги левополушарных, фактически, только с виду людей, а по сути, говорящих обезьян? Оказывается, потомки чуди белоглазой и пришельцы с Матки, или Филиподии, воздействуют на свою молодёжь не только посредством воспитания. Они успешно противостоят прессу системы, используя древние психотехники предков. Когда перед человеком открывается бездна знаний и способности, о которых написано только в сказках, он духовно перерождается. Такому человеку система, с её рублями, долларами, евро, властью и сомнительными удовольствиями, кажется просто смешной. Это для полуобезьяны деньги, власть и всё остальное имеют большое значение. Ради всего этого недочеловек и живёт. Но полноценных людей привлекают совсем другие ценности. Интересно, каким я стану после посвящения? - размышлял я. - Что мне дадут горизонты нового и неведомого? Не почувствую ли я себя инопланетянином, попавшим на планету сумасшедших? Будь что будет! В конце концов, меня примет клан этих удивительных людей. В этом я не сомневался. А старик Бе- лослав? Он почти такой же, как пасечник. И у него от меня тайн нет».

 С этими мыслями я подошёл к задумчиво сидящей Дашеньке. Совсем недавно я с ней познакомился, но девушка за это короткое время стала мне почти родной.

 - Что-то тебе не весело, Даша, - привлёк я её внимание.

 - Скажи, отчего ты такая грустная?

 - Я очень боюсь, Гор, - подняла она на меня свои огромные глаза. - Сама не знаю, чего. Но боюсь так, что хочется убежать и спрятаться в лесу... Ты за мной присмотри, вдруг обезумлю от страха и брошусь спасаться.

 Слова Даши меня насторожили. Получается, прав был старейшина, когда говорил, что тёмный эгрегор за девушку обязательно поборется.

 - А ты не бойся! - сказал я ей. - Я же с тобою рядом. И потом, вспомни наш общий сон. В нём ты убежала.

 - Я-то да, но ты тогда погиб!

 - Может, и нет, во сне я себя мёртвым не ощутил, - обнял я за плечи дрожащую девушку.

  «Что это за эгрегор такой? Почему его старейшина не назвал? Дашу на самом деле трясло. И она от ужаса готова вот- вот броситься из дома», - думал я, подыскивая слова, чтобы её успокоить.

 В это время в избушку вошёл ведун. Он нёс в руках какой-то странный продолговатый глиняный сосуд, из которого струйкой шёл дым. Ведун поставил его перед приоткрытой дверцей печи и, взглянув на меня с Дашей, сказал:

 - Всё в порядке. Огонь родился легко, значит, высшим силам наше посвящение по нраву. А это, - указал он на странный глиняный сосуд, - называется сварожкой. Видите, он похож на маленькую печь. Здесь поддувало, вот отверстие, а здесь труба. В сварожке чистый огонь дождётся вечера. Именно им и будут разжжены костры стихий.

 - А почему обязательно вечера, неужели нельзя провести посвящение днём? - спросил я.

 - Можно и даже нужно. Лучше всего на восходе солнца. Так раньше и делали наши предки. Но долгая жизнь в высоких широтах, жизнь в трудной полярной ночи изменила традиции. К тому же посвящение в темноте имеет некоторые преимущества. Во-первых, хорошо виден плазменный столб над человеком. Это приход силы стихий и, во-вторых, темнота активизирует силы разрушения. Проявление их тоже полезно. Чтобы посвященный видел и слышал, что собой представляют те, с кем многие из людей для достижения своего могущества ищут связей. Сейчас тёмный эгрегор себя тоже проявляет, - посмотрел ведун в испуганные глаза Даши, но напрасно старается. Днём его обуздать легче.

 - Ты, Даша, от Гора ни на шаг! Да и ко мне поближе. Договорились?

 Девушка кивнула, и испуг в её глазах мало-помалу прошёл.

 - И вот что, Гор, - позвал меня за собой во двор волхв Белослав. - Ты здесь один имеешь высшее шаманское посвящение, но своей силой не пользуешься. Пришлось всю эту нечисть от Даши мне отгонять. Тебе же достаточно вспомнить, кто ты есть, и дать команду своей силе закрыть девчонку.

 От слов волхва я оторопел.

  «Откуда он узнал о моём невольном посвящении духу Югана? Он не только знает, но ещё и упрекает меня, что я не пользуюсь своим потенциалом.

 - А я, признаться, и забыл о своём посвящении, - ответил я старику.

 - Забыл?! А зачем оно было тебе дано? Запомни, такие дела просто так никогда не делаются. Закрой девушку, чтобы её больше не трясло!

 - Ты можешь мне толком сказать, что происходит? Что это за сила, с которой Даша связалась?

 - Сила? Тут не сила, а силища! Одно из самых агрессивных ядер эгрегора Амона.

 - Что ты имеешь в воду?

 - Секту сатанистов. Прямое посвящение тоже.

 От слов волхва у меня подкосились ноги. Я ожидал всего, что угодно, но только не этого.

 - Неужели можно что-то сделать?

 - Надо спасти дурёху, и мы с тобой должны это совершить. День не «Его» время, но ночью будет трудно. Особенно ей. Как правило, эгрегор пытается уничтожить того, кто с ним рвёт. И он это обязательно предпримет. Но разве с такой силой способен нервничать дух реки?

 - Он выбрал тебя сам, и его сила всегда с тобой. И потом, плохо ты знаешь духов природы. Он в тысячу раз древнее своего соперника и потенциал у него огромен. Тебе твой друг, хантейский шаман, передал такую силу, которую он сам никогда не имел. Учись этой силой пользоваться. Всё, ступай к Даше и от неё ни на шаг. А я схожу к сураду, надо чтобы парни площадку от снега очистили.

 - Постой, - остановил я волхва. - А как же моё посвящение стихиям? Это не отразится на моих отношениях с духом Югана?

 - Дух Югана сам состоит из всех этих стихий. Не бери в голову. Всё наоборот хорошо.

 Старик ушёл, а я мысленно вызвал силу далёкой сибирской реки и снова вошёл в избушку.

 - Знаешь, мне сейчас совсем хорошо! - сообщила о своих ощущениях улыбающаяся Даша. - Как будто ничего и не было.

 - Вот и замечательно! - уселся я у стола. - Будем считать, что всё это тебе просто показалось.

 Через полчаса в избушку пришли все наши парни. Они уселись на лавки и повели беседу о будущей весне, о том, как пойдёт лов трески и семги в Белом море. Один из парней подбрасывал в сварожку кусочки сухого дерева и следил, чтобы дым из неё шёл прямо в печь. Но вот на пороге появился ведун и объявил, чтобы все посвящающиеся с этого момента ничего не пили и не ели. Наступало торжественное время ожидания, и когда за окном стало смеркаться, волхв Белослав дал команду собираться. Через десять минут всей гурьбой мы стали у лабиринта. Солнце зашло за горизонт, но небо ещё светилось, и на нём стали появляться первые звёзды.

 - Пришло моё время активизации сознания стихий, - подошёл ко мне ведун. - Точно так же когда-нибудь будешь общаться со стихиями и ты. Поэтому смотри, запоминай и постарайся понять мои действия.

 После таких слов старик взял свою глиняную маленькую печь и, доставая из неё угли, разжег все четыре костра. Когда костры разгорелись, он подошёл к первому из них, к тому, который олицетворял собою стихию земли и, протянув над огнём руки, спокойным голосом стал разговаривать с кем-то невидимым. Как будто этот неизвестный стоял перед ним рядом. Когда беседа с сознанием стихии земли закончилась, волхв направился к костру, олицетворяющему собой стихию огня. Простояв около него минут шесть-семь, волхв поспешил к костру третьему, потом к последнему, олицетворяющему собой стихию воды.

 - Всё, сознание стихий активизировано, - подошёл ведун к нам. - Теперь пора в сурад.

 - Ты пойдёшь первым, - ведун показал на крепкого сероглазого парня по имени Бронислав. - За ним приготовится

 Даша. Потом вы двое. Кто за кем, не важно, - посмотрел волхв на двух ребят с соседнего хутора. - Гор пойдёт последним.

 Бронислав, услышав команду ведуна, направился к первому костру. Несколько минут парень на словах, не стесняясь никого, общался со стихией земли. Начал он свой монолог с приветствия и закончил его увещеванием, что силу великой стихии он никогда не использует не по назначению или в своих корыстных личных интересах. Потом, взяв из костра две горящие лучины, перевязал их смоченной в масле веревкой, отчего получилось нечто похожее на факел, направился ко второму костру. Пообщавшись со стихией огня, Бронислав также спокойно со знанием дела подошёл к костру третьему и потом к четвёртому. Когда в руках его запылал приличный факел, молодой помор двинулся по тропе лабиринта. И в тот же миг угрюмо стоящий вокруг сурада сосновый лес ожил. Со всех сторон раздался волчий вой и одновременно с ним тявканье лисиц, заухали совы, послышались заунывные голоса волынок и стали слышны всхлипы и плачь каких-то загадочных существ. От всех этих звуков Дашенька задрожала, как осиновый лист. Выпученными от ужаса глазами она смотрела на меня и тихо шептала:

 - Он меня зовёт, я не в силах сопротивляться.

  «Что же ты? - обратился я мысленно к своему покровителю. - Ты ведь могучий и сильный дух древний, неужели уступишь тёмному? Мы должны с тобой спасти девушку. Помоги ей!»

 После моего обращения глаза Дашеньки закрылись и, обняв меня, она перестала трястись.

 - Вот видишь, а ты сомневался в силе духа Югана! - услышал я насмешливый голос ведуна. - Всё хорошо! Лучше смотрите, как Бронислав справляется со своей задачей.

 А между тем, молодой парень, не обращая никакого внимания на вопли из леса, спокойно подходил к кресту лабиринта. Вот он склонился над холмиком и положил на него свой факел. И пока маленький костёр догорал, Бронислав застыл над ним подобно каменному истукану. Когда на углях его костра исчезло пламя, мы все увидели, как над парнем засветился мощный столб плазмы.

 - Все пять стихий вместе, - констатировал явление ведун.

 - Дело сделано. Родился ещё один настоящий человек! Теперь ему осталось собрать в единое целое своё сознание. Он это сделает на выходе из сурада.

 Через пару минут парень вышел из лабиринта.

 - Видел бы ты, какое над тобой стояло пламя! - бросились к нему его товарищи. - Нам аж страшно стало.

 - Это когда видите посвящение впервой, - раздался бас Всеволода, - потом привыкните.

 - Всё, Даша, теперь твоё время, - подтолкнул девушку волхв. - Запомни, мы все рядом с тобой. Иди и ничего не бойся. Сделаешь, как наш герой, - показал старик на вернувшегося из лабиринта парня.

 Даша оторвалась от меня, посмотрела грустными глазами на улыбающегося ведуна и двинулась к первому костру. Подойдя к огню, отражающему стихию земли, девушка поздоровалась и потом стала быстро о чём-то говорить. Она произнесла слова полушёпотом и поэтому мы, стоящие поодаль, ничего не слышали. Но было видно, что Даша очень возбуждена.

 - Просит у стихии за свои прегрешения прощения, - вздохнул волхв. - В общем-то, правильно делает, хотя просить прощения надо не у стихий.

 Высказав наболевшее, Даша взяла из костра пару лучин, обернула их промасленной верёвкой и направилась к следующему костру. Так она благополучно прошла огонь всех четырёх земных стихий и с горящим факелом в руках приблизилась к входу в сурад. В этот момент опять со всех сторон раздался надрывный волчий вой, опять залаяли лисы и хором заухали совы. А к истошным надрывным звукам не то волынок, не то рожков, не то флейт добавились ещё и удары барабанов. От всей этой какофонии невольно начало сжиматься сердце. Даже смелые парни, почувствовав неладное, сбились в кучу, не понимая и не зная, что происходит.

 - Иди! - закричал волхв девушке. - Ты должна! И не бойся!

 Услышав ободряющий голос Белослава, Даша вошла в сурад, и нервно передвигая ногами, стала двигаться по его извилистой тропинке. Но не прошла девушка и до середины пути, как остановилась и стала опускаться на колени. - Я ничего не вижу! - закричала она. - Мне очень плохо.

 - Беги! - толкнул меня к лабиринту волхв. - Только беги тропою и не вздумай напрямик. Возьмёшь её за руку и доведёшь до креста. И закрой её, закрой данной тебе силой.

 Следуя приказу ведуна, я бросился догонять Дашу. Но не тут-то было! Моё тело упёрлось во что-то вязкое и невидимое.

 Я не бежал, а медленно, как в воде, шёл, еле переступая ногами. И с каждым шагом мне становилось всё труднее и труднее. Но вот я, наконец, увидел перед собой стоящую на коленях Дашу. Одной рукой девушка упиралась в землю, другой сжимала горящий факел.

 - Молодец, что огонь стихий не бросила! - сказал я ей. - Давай скорее руку и иди за мной!

 Схватив Дашу за руку и, ещё раз обратившись к силе Юга-наики, я потащил её дальше по лабиринту. Увлёкшись такой работой, я не слышал ни воя волков, ни скрипа волынок, ни ударов барабанов. Я волок за собой обессиленное тело Даши и молил Сварога поскорее оказаться у креста. А вот и крест!

 - Всё, Даша, ты на месте! Сложи сюда свои лучины и стой, пока они не прогорят. Думай только о том, что всё у тебя получилось, - говорил я ослепшей девушке. - Ещё немного, и всё кончится.

 Через несколько минут маленький костёр из лучин прогорел. И вместе с угасанием его пламени, к Даше вернулось зрение.

 - Я снова стала видеть! - шепнула она мне.

 - Но всё равно я тебя не оставлю, пойдём вместе.

 И взяв девушку за руку, я медленно вывел её из лабиринта. Когда мы подошли к ведуну, он радостно улыбался.

 - Вот и всё! Теперь проводите Дашу до избушки, ей надо хорошо выспаться, - обернулся он к своим парням-помощникам.

 Когда Даша с одним из них ушла, волхв внимательно посмотрел на меня и тихо сказал:

 - Не будь тебя, мне бы одному не справиться. Знал бы ты, что здесь было, когда вы с Дашей были в сураде, такое творилось!! Вот они видели! - посмотрел он на стоящих рядом с нами парней.

 - Что же? - поинтересовался я.

 - Эти твари полезли из преисподней гурьбой! Сначала мы думали, что это птицы летают, - отозвался один из готовящихся пройти посвящение. - Но потом увидели, что это совсем не птицы.

 - А что же?

 - Кто-то из очень сильных магов сделал проход между мирами, и из пятимерия вылезло такое, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать! - улыбнулся ведун. - Вот мне и пришлось в спешном порядке этот канал ликвидировать. Кто-то думал, что ты в одиночку с проблемой девушки не справишься. А ты сомневался в силе своего посвящения! Пока ты был с Дашей, мы здесь все наблюдали битву духа реки с легионами тёмных. Кончилось тем, что в лесу сейчас, как видишь, тишина. В это время сменивший Дашу парень с горящим факелом в руках подходил к выходу в сурад.

 - Так ты их всех отправил туда?

 - Откуда явились! - кивнул головой старый Белослав. - Только мне в этом благородном деле помог твой шаманский опыт.

 - Но у меня никакого такого опыта нет!

 - Как нет? А посвящение? Не столько я, сколько дух реки разогнал всю их свору. А кто его вызвал? Так что, все остальные посвящения, твоё в том числе, пройдут у нас теперь гладко, как по маслу. Видишь, какая кругом тишина?

 - Благодать!

 В этот момент молодой помор уже выходил из лабиринта.

 - А над Дашей тоже стоял плазменный столб? - спросил я волхва.

 - Над вами обоими, и ещё какой! Спроси их, - повернулся ведун к молодым поморам.

 - Да, да! - закивали парни головами.

 - Так что ты своё посвящение уже прошел!

 - Нет, я его пройду, как положено.

 - И правильно! Это я так, пошутил. Через десять минут твой выход, - успокоил меня белый волхв.

 Подождав, когда последний помор покинет сурад, я направился к горящим кострам стихий. Теперь мне уже было ясно, что происходит и, представившись стихиям, я направился к кресту лабиринта. Положив на холмик свой факел, я, как и положено, обратился к высшей стихии и поблагодарил её за союз со мной, человеком.

 - Ну и как? - спросил я ведуна после обряда посвящения.

 - Тебя интересует столб плазмы? Стоял над тобой не столб, а столбище! Тебе что, трудно было поднять голову? - засмеялся старик. - И потом, не об этом надо думать. Я об изменении сознания и о том, что с этого момента все твои образы начнут материализовываться. Следовательно, ты должен теперь следить не только за своими поступками, но и за своими мыслями. Ответственность ты взвалил на себя огромную. Не подкачай. Работа с глубинными слоями психики...

 Когда мы вошли с хранителем в избушку, Даша уже спала. Завернутая в тулуп, она лежала бледная, но спокойная, и на губах её застыла блаженная улыбка.

 - Спасли нашего ребёнка, - прошептал мне на ухо волхв.

 - Видишь, как ей хорошо. И парни молодцы, всё понимают. Как видишь, не шумят. И на самом деле, ребята, расположившись на лавках, молча думали о чём-то своём. Когда они увидели нас, то тихо поднялись и также молча стали накрывать на стол.

 - Девочку будить не будем, - шёпотом сказал мне ведун.

 - Для неё сейчас самое главное - сон. Да и остальные ребята после еды должны тоже отдыхать. День, а особенно ночь, были не из лёгких. А ты, - посмотрел старик на меня, - спать не ляжешь. Мне с тобой поговорить надобно.

 Я молча кивнул и сел у стола на лавку. Когда после ужина все ребята разлеглись на свои места, ведун тихо сказал:

 - Завтра их отправим по домам. Даша тоже уедет со всеми. Ей сейчас неделю отлёживаться надо. Девушка молодец! То, что она пережила, не всякий мужчина выдержит. Сейчас в ней произошел полный переворот психики. На этот раз в позитив. И её уже никакие силы не сломают. Я хочу, чтобы до праздника она побыла у вас, - старик сказал это так, как будто я являюсь членом семьи и могу этот вопрос решить без Добрана Глебыча. - Дело в том, что надо забрать её на праздник. Пусть девчушка увидит всю общину и поймёт, какая у неё огромная семья. Но я тебя оставил поговорить о другом. Мне сказали, что после зимнего солнцеворота ты намерен уехать? - прямо спросил меня ведун.

 - Стыдно стеснять людей, я и так загостился.

 - Ты это зря. Тебя давно считают своим, Добран вообще в тебе души не чает, да и жёны его тоже.

 - Я же против них дитя неразумное! Даже девушки, несмотря на все мои институты, знают в два раза больше моего.

 От таких слов белый волхв улыбнулся.

 - О чём ты говоришь?! Знание - дело наживное, ты знаешь не меньше их, просто школа у вас наоборот: не ты их учишь, а они тебя. И тому, о чём тебе пока неизвестно. Вот и всё. Кажется, что ты у них в учениках. Тут дело в другом! По шкале ценностей ты их человек: родной, близкий, понятный. И самое важное - надёжный. Насколько я знаю Добрана, старейшина ценит более всего надёжность. Поэтому не торопись с отъездом. Дело в том, что праздник есть праздник, он отнимет у меня всё время. Понимаешь, что мне будет не до тебя. Но после Коляды и Щедреца я свободен. Мне бы хотелось, чтобы ты прошёл ещё и рунное посвящение. Это тоже из области высших силовых полей. Рунная магия тебе обязательно понадобится. Она скорее действует, и она безотказна.

 - Ты что хочешь из меня сделать колдуна?

 - Каждый человек - колдун, только многие люди об этом и не догадываются. Мне хочется, чтобы ты владел техникой взаимодействия пространств. Видишь, это нам только кажется, что мы живём в трёхмерности, в мире, где вектор времени тоже имеет значения. На самом деле мерности взаимодействуют. Примером тому может служить факт сегодняшнего посвящения. Что мы там наблюдаем? Услышали вой волков, потом лай лисиц, заухали совы, даже завизжали волынки. О чём это говорит? О том, что некоторые сущности пятимерия из-за искривления пространства и невежества чёрных магов благополучно перебираются в чуждый им мир. И живут в нём, подчиняясь как своим, так и его законам. А потом вообще открылся портал и над вашими с Дашей головами вместо сов залетали навьи. Картина не для слабонервных, у парней ноги подкосились! А рунная магия позволяет управлять равновесием сил многомерности. Поэтому её тебе тоже надо знать.

 Потом, немного помолчав, волхв добавил:

 - Я не знаю, как тебе доступно объяснить, но попробую. Речь идёт о вещах, которые лежат на поверхности, но их современное человечество не хочет видеть. Начну издалека. Как тебе известно, за Марсом расположен гигантский Юпитер, за Юпитером Сатурн, потом Уран. Дело в том, что все эти газовые планеты больше излучают энергии, чем получают от Солнца. Это давно известно нашей земной науке. Но почему подобное происходит, никто толком не знает. Например, Юпитер отдаёт в наше, по сути, трёхмерие в четыре раза больше энергии, чем получает от светила. Что только на эту тему не говорят, некоторые учёные заявляют, что Юпитер якобы готовится стать звездой. Но тогда получается, что и Сатурн, и Уран тоже собрались вспыхнуть звёздами? Понятно, что такого быть не может. Тогда откуда берётся энергия? Чего только на этот счёт не придумывают наши физики. Но толкового объяснения как не было, так и нет. А ведь догадаться совсем не сложно. Достаточно вспомнить теорию вселенского эфира великого Максвелла. Но эту теорию в XX веке благополучно забыли. А зря. На самом деле эфир гип ер пространства существует. Только здесь не частицы или какие-то сверх короткие волны, а поля кручения, их ещё называют торсионными, которые посредством порталов, проходящих через газовые планеты-гиганты, проникают в наше трёхмерие. Но здесь у нас торсионные поля, несущие информацию, превращаются в энергию.

 - Получается, что дальше, за Марсом, расположены миры четырёхмерия и пятимерия, и в них плавают планеты типа Юпитера?

 - Не совсем так, юноша. Всё сложнее. И наши предки это хорошо знали. Они использовали пятимерное пространство для своих путешествий. Потому что там нет ни пространств, ни времени, ни массы. Можно перемещаться от звезды до звезды практически мгновенно. А теперь вернёмся к магии рун. Что она собой представляет? Руны - это своего рода материально-информационные ключи. Они созданы самой природой и переданы носителям высшего сознания для работы с многомерием реальности. Их силовые поля связывают все сферы гиперпространства в одно целое и позволяют сознанию человека выйти на тот или иной уровень мерности. Теперь ты понимаешь, как важно пройти рунное посвящение?

 - Но ведь о рунах много написано в книгах.

 - Всё это ерунда на постном масле! Ты будешь только тогда знать руны, когда они тебе сами о себе расскажут.

 - Интересно! Ты меня, прямо скажу, заинтриговал!

 - Вопрос в том, выдержит ли твоё здоровье? Рунное посвящение особое. Помнишь, как Одина подвесили вверх ногами на древе мира?

 - Вы меня тоже решили подвесить? От подобного подвешивания я чуть концы не отдал.

 - Это тебя, наверное, Добран на своей дыбе пристроил! - засмеялся волхв. - Нет, подвешивать тебя никто не станет. Но будет ещё хуже.

 - Тогда остаётся только живьём закопать меня в землю или бросить голого, без спичек, в зимнем лесу, - предположил я.

 - Ни то и ни другое. Но об этом потом, когда полностью разберусь с ресурсом твоего здоровья. А сейчас сделаем так. У меня в запасе есть три дня: один день уйдёт на дорогу, два других я посвящу тебе. Здесь, в избушке, у древнего орианско- го сурада, ты узнаешь, как работать со своим вторым, глубинным «я». Заодно и постигнешь тайну нашего относительного бессмертия.

 - Зачем это мне? - невольно вырвалось у меня.

 - Затем, чтобы ты совершил в этой жизни всё, что наметил. И чтобы тебе на это хватило времени. Твои высшие инкарнации - жреческие, и ты это чувствуешь. Поэтому твой путь предопределён. Иначе долго тебя в этом мире не задержат.

 - Да какой из меня жрец?! Не знаю и не понимаю элементарного!

 - Всё впереди, когда стукнет лет восемьдесят, тогда и станешь тем, кто ты есть. А сейчас учись! Времени более чем достаточно.

 С этими словами волхв показал мне на лавку. И пошёл на улицу умыться снегом перед сном.

 Наутро, когда вся наша компания уехала, он усадил меня напротив себя за стол и, взяв в руки карандаш, сказал:

 - Сейчас тебе нужны конкретные техники работы со своим сознанием. Его надо подкорректировать. Выйти на другие, более высшие уровни. Поэтому мы начнём с тобой с элементарного. С изучения психики человека.

 - Мне кое-что на эту тему пасечник рассказывал.

 - Не всё, я его школу знаю. Сам её проходил. Поэтому слушай. Первый уровень видимый, он лежит на поверхности, это наш ум или эго. Его мы вполне осознаём. Именно он ведёт нас по жизни в данной инкарнации. Банк опыта прошлых инкарнаций, или жизней, находится в глубинах нашей психики. Важно то, что Он имеет своего рода общий знаменатель. В виде собственного сознания. И не всегда оно согласно с сознанием нашего эго. Очень часто возникает противоборство, и тогда инкарнационное сознание становится врагом нашего «я». Но есть ещё два вида сознания. Одно известно в науке как подсознание. Что оно собой представляет? Это особый уровень нашей психики, который в основном отвечает за сохранение физического тела. Сознание подсознательного тесно связано с инкарнационным банком и часто с ним взаимодействует. В науке эти два вида сознания обычно смешивают в одно целое. Последний же вид сознания - высшая часть нашего психического, которая взаимодействует с многомерной сущностью. С той самой, которая пронизывает на всех уровнях гиперпространство и которая связана с информационными потоками. Но есть одна тонкость. Вот какая: почему наша многомерная сущность находится одновременно на всех уровнях? Потому что есть общий закон Мироздания, который гласит, что информация при переходе из одной мерности в другую теряет свои свойства и превращается в энергию. Человека же, как часть Создателя, интересует прежде всего информация. Именно по этой причине человеческая сущность и проходит через гипер пространство. Сверху донизу. На чём же базируется человеческое сверхсознание? На том психофизическом механизме, который на востоке известен под названием ахарат- ного столба. Давай вместе его вспомним: самое нижнее первое ядро, отвечающее за измерение, - ядро красного свечения. В Индии его называют муладхарой, а у нас ядром Перуна. Второе измерение курирует оранжевое ядро, или по-индийски свадхастану. У нас оно зовётся ядром Велеса. Третье измерение, где собственно и пребывают наши тела, курируется ма- нипурой, или центром Дажбога. Этот центр напрямую связан с Солнцем, и он такой же жёлтый. За четвертое измерение отвечает зелёный центр единства и связи всего многомерия. Потому он и называется центром Лады. От слова ладить. За пятое измерение ответственен горловой центр и частично эпифиз. Он голубой. За шестое, седьмое, восьмое и девятое измерения отвечает шишковидная железа или центр огня Сварожича. Он, как ты знаешь, синий.

 - Про восьмое и девятое измерения слышать мне не приходилось, - сказал я.

 - Восьмое представляет собой недифференцированный поток Сварога, а девятое - чистую информацию, фактически сознание самого Рода. Теперь ты понимаешь устройство человеческой многомерной сущности. Я думаю, тебе понятно, что каждое ядро связи или сознания находится, если можно так выразиться, в своём слое многомерия! А теперь давай немного отвлечёмся. Вспомним, что мы живём в мире левополушарных биороботов. Скажи мне, какими измерениями и какими ядрами сознания эти люди пользуются?

 - Ясно какими, - вздохнул я. - Тремя нижними. И осознают они только материальный план трёхмерия.

 - Ты сказал правильно! Такие люди не воспринимают вектор времени. Но нам пришлось отвлечься, хотя отвлеклись мы с тобой не зря. Теперь ты знаешь, как устроена многомерная человеческая сущность. И почему человек способен воспринимать идущую к нему информацию от высшего. Теперь давай поговорим об управлении своей психикой и контроле над здоровьем физического тела. Что у нас отвечает и за то, и за другое? Сознание нашего подсознательного, связанное с сознанием инкарнационного банка. Но инкарнационный банк нас пока не интересует. Значит, остается одно - подсознание. С ним и будем работать. Вопрос, как? Во всяком случае не так, как пишут в популярной литературе многие психологи. Чтобы подсознание подчинилось требованию человека и пошло ему навстречу, мало одних слов и пустых, не подкреплённых силой образов. Подсознание надо раскачать. Оно крайне инертно. Как же это сделать? Надо всего-навсего использовать для этого силу своего сознания. Того самого, которым человек пользуется в данной своей инкарнации. Что мы делаем? - посмотрел на меня ведун. - Берём своё сознательное и погружаем его в глубины подсознательного. И там, в слоях последнего, создаём наполненные силой образы. От наших слов и образов, да ещё внутри себя, подсознание человека отмахнуться не в состоянии. Оно очень скоро примет установку сознательного, и его маховик заработает.

 Вооружившись огрызком карандаша, волхв нарисовал сферу на неизвестно откуда взявшемся клочке бумаги, а потом показал стрелкой путь сознания в глубины человеческого подсознательного.

 - Легко нарисовать, - покачал я головой. - Но как такое сделать?

 - Главное понять механизм, а с входом как раз всё просто, - улыбнулся жрец. - Дело в том, что любой образ полёта к облакам или падения вниз, погружения на дно реки или моря, автоматически погружает наше «я» в область подсознания. Это очень простой приём, но мало кто в социуме о нём знает. Потому психика наших людей и совершенна, что они с детства умеют заставлять своё подсознание служить себе. Закрой глаза и представь, что ты поднимаешься на самолёте или дирижабле в небо. Но если не хочешь вверх, можешь опускаться вниз, куда-нибудь в шахту. Разницы нет. Потом надо задержаться и произнести своему подсознанию кодировку. Можно, конечно, словами, но лучше образами. Образы - его язык! Оно их скорее примет. Только запомни, подсознание не воспринимает юмора и не признаёт отрицаний, вроде «нет» или «не».

 - И что же можно потребовать от него? - спросил я.

 - Всё, что угодно. Подавить болезнь тела, изменить черты характера, чему-то быстро научиться. Тут всё зависит от того, что тебе надо. Но это самое простое, что ты должен вскоре освоить. Думаю, здесь тебе всё ясно и понятно. Так?

 - Кажется, да, - кивнул я.

 - Мне хочется научить тебя общению с животными, растениями и даже с неживыми предметами. Это твой ликбез, и ты должен его пройти. Но сначала немного теории. Как ты думаешь, что находится между электроном и протоном? Например, у того же атома водорода?

 - Пасечник мне говорил, что информация, - припомнил я.

 - Всё верно, информация. Так вот, есть закон психофизики. Чтобы не пронизывал информационный поток, во всем, я имею в виду всё неодушевлённое, возникают мыслеформы. Так что древнерусские и древнегерманские сказки рассказывают правду.

 - Ты о чём?

 - О том, что люди в древности спокойно общались с оружием, различными вещами, камнями, реками, небом, звёздами, короче, с чем угодно.

 - Неужели кое-кто и сейчас это может?

 - А ты спроси у дочерей Добрана, они тебе скажут. Это, кстати, легко! Было бы желание. Тем более после включения в сураде высших сфер сознания.

 - Выходит, что дело не столько в мозге, сколько в чакрах или ядрах сознания? - удивился я.

 - Наконец-то до тебя дошло, - улыбнулся жрец. Именно в них. А правая половина мозга - это всего лишь своеобразный компьютер, на который идёт информация из многомерности или гиперпространства. Но вернёмся к нашему вопросу. Мы выяснили, что каждый неодушевлённый предмет имеет свои мыслеформы. От чего они зависят? От частоты вибрации данного предмета. А теперь вспомним суть правила частот! Что говорит этот общий закон Мироздания? Что подобное воспринимается подобным. И никак иначе. Так?

 Я кивнул.

 - А теперь ты должен узнать свои собственные способности. Дело в том, что человек имеет настолько гибкое сознание, что способен изменять частоту сферы своего восприятия в зависимости от объекта, с которым намерен общаться. Но это делается не на ментальном плане, а на астральном. Эмоции тоже несут информацию, через них и идет общение. Главное - настроить частоту сферы своего восприятия на частоту нужного тебе предмета. А потом всё идёт автоматически. На чувственном плане начинается перенос информации. И теперь задача ментала - разобраться в астральном. Это уже не так сложно. Хотя и требует кое-каких навыков. Со зверями и птицами, да и с другими живыми созданиями общаться ещё проще. Просто надо знать одно правило: они слов человека не понимают, но легко считывают его эмоциональный настрой. Поэтому, чтобы зверь тебя понял, надо выйти на его частоту. Вот и всё. Для этого ты с ним говоришь словами, но не для него, а для себя, точнее, для своего же настроя на частоту психической вибрации того, с кем общаешься. Помнишь, Дерсу Узала разговаривал с тигром? Слов огромная кошка не поняла, но по состоянию эмоционального типа человека она установила, что люди ей не враги и ушла с тропы экспедиции. П онял меня?

 - В общих чертах.

 - Достаточно. Займешься практикой, и всё станет на место. А теперь давай немного отдохнём, посидим, попьём чаю...

 Ты теперь знаешь, что сознание можно превратить в инструмент для достижения тех качеств, которые тебе необходимы, - начал очередную лекцию белый волхв, когда мы закончили свою скоромную трапезу. - Собственно, час назад мы подробно разобрались с медитацией программирования своего подсознания. Ты должен знать, и это важно, что ценность медитации не в обнулении сознания, всего ментального и астрального, а в том, чтобы поднять сознание на более высокий уровень. Это наш северный путь и другого мы не признаём. Время должно тратиться по назначению, а не в пустую. А теперь перейдём к инкарнационному банку. Ты когда-нибудь задумывался, почему мы не помним прошлых своих инкарнаций?

 - Задумывался.

 - И что на этот счёт скажешь?

 - Уверен, что о прошлом лучше не знать.

 - Всё верно, лучше о нём не помнить. Но вот беда, мы о своём прошлом хотим того или нет, но всё равно помним. Только не на ментальном плане, а на астральном.

 - Интересно! - почесал я затылок.

 - Да, интересно! В ментальный план опыт прошлых наших инкарнаций переходит только при крайней необходимости и посредством сновидений. Видя в снах своё прошлое, мы получаем ответ, как поступить в настоящем. Именно так безболезненно для нашей психики и передаётся инкарнаци- онный опыт прошлого. Иначе нельзя. Тут от воспоминаний о событиях одной жизни порой можно сойти с ума, страшно представить, если в сознание ворвётся весь багаж инкарнаци- онной жизни! Это для психики человека настоящая катастрофа! Только дозировано и небольшими порциями, и только когда знание о прошлом человеку необходимы.

 - Скажи мне, - посмотрел я в глаза белого мага. - Зачем современные неоязычники, точнее, их волхвы, возвращают людей к их прошлым жизням?

 - Волхвы, говоришь? - улыбнулся сквозь бороду хранитель. - Чтобы стать волхвом первого уровня, надо к этому иметь определённые способности и учиться не менее трид- цати-сорока лет. А насчёт пробуждения памяти прошлых инкарнаций... Это всего лишь ловкий трюк, выкачивание из людей денег. Игра на эго тех, кому хочется припомнить, что в прошлом он был архикрупным воином или даже жрецом. Хочешь убедиться, что я прав, спроси всех этих эгоистичных недочеловеков об их прошлых жизнях и сам удивишься, что все они окажутся боярами, князьями и даже жрецами. И не найдёшь ни одного холопа или неприкасаемого. Как известно, спрос рождает предложение. А эгоистов и пустых людей у нас море. И им всем хочется почувствовать себя особенными. На этом всё и строится. Но давай вернёмся к теме. Сначала я познакомлю тебя с такими знаниями, которыми ты можешь легко поделиться с кем угодно. И тебя поймут. Это основы управления своим здоровьем, а значит, и долголетием. Многие вещи ты знаешь от того, кого называешь пасечником, и от Добрана Глебыча. Речь идёт о двух самых лучших лекарствах, которые вырабатываются организмом человека. Это гормон роста и тестостерон - мужской половой гормон. И тот, и другой гормоны в большом количестве вырабатывается во время роста организма. Но вот рост организма закончился, и гормональный фон сразу стал другим. И хотя иммунная система ещё справляется с болезнями, восстановление организма идёт очень медленно и нехотя. Почему? Из-за гормонального дефицита. К сорока годам у обычного мужчины тестостерона становится на 70% меньше, чем у двадцатилетнего мужчины, а у женщины его совсем не остается. У неё и эстрогена не остаётся. И это на фоне того, что гормон роста организмом вырабатывается только в экстренных случаях. Когда человек перенёс травму, и нужно восстановить утраченные ткани. Его синтез теперь зависит от генетического кода, но не от молодости и воли человека. Возникает вопрос, как заставить организм человека жить многие десятилетия в условиях постоянного синтеза обоих гормонов? Ответ тебе известен: надо заставить организм пребывать в ритме серьёзных физических нагрузок. По этой причине на Руси Великой, начиная с орианских и бо- реальских времён, были придуманы сотни всяческих игр. Все они представляли собой различного рода соревнования. Это и бег с мешком песка за плечами, и ползание с жерновом на спине, и игра в лошадку, когда один вёз другого, и различные виды борьбы... Много всего к этим играм, а по сути, соревнованиям, приходилось готовиться годами и даже десятилетиями. Базисом для такой подготовки была работа с отягощениями и та статика, которую ты проходишь в домашней школе физической подготовки Добрана. Заметь, все эти дыбы на тренажёре придумывались самим народом. И не как воинская подготовка, а как тренировка к играм на праздники, чтобы не опозориться и отстоять честь своей семьи, рода и племени. Думаешь, зачем старейшина тратит на тебя столько времени в плане общефизической подготовки и воинского искусства? Раз ты у него, значит, часть его семьи. Вот он и старается. Но я тебе показал внешнюю сторону процесса, внутренняя же состоит в другом. Постоянные тренировки заставляют организм человека вырабатывать оба нужных ему гормона. Поэтому, если к тебе обратятся больные, дескать, помоги. Запомни, что лучшее лекарство - это железные пилюли. Мощная физическая нагрузка на организм. Кстати, именно так лечил своих клиентов Гиппократ. Но чтобы управлять своим здоровьем, одних физических нагрузок и правильного питания мало. Дело в том, что в человеке вырабатывается гормон старения. И он делает своё дело. Остановить процесс энтропии можно только одним способом. Заставить свой организм вырабатывать этот гормон как можно меньше. А лучше совсем не вырабатывать. Как это сделать? Посредством волевого усилия и работы с образом. Вот мы и подошли к полевому медитативному процессу. Тут много способов образного воздействия. Лучший из них - представить пустой сосуд, на котором написано, что это гормон старения. Но сосуд необходимо отождествить со своим телом. Понятно, что здесь действует магия отождествления. Но дело не в сосуде, а в содержании. Поэтому акцент мыслеформы образа должен быть не на внешнем, а на внутреннем. Точно таким же образом можно наполнить себя соматостатином - гормоном роста и тестостероном. Но лучше, если мощная образная работа будет сопровождаться ещё и тренировками. Это наш северный путь. На юге и востоке всё иначе, потому они такие доходные, эти тибетские и индийские йоги. Поставь радом с ними нашего Добрана.

 - А что, ты считаешь старейшину йогом? - не поверил я услышанному.

 - И его жён, и детей, и тебя тоже.

 От такой информации я растерялся.

 - Разве не так? Мощная работа сухожилий и мускулатуры. Плюс воинское, где каждое движение ведётся ментально. И ещё работа с образами. Что это, если не йога? Налицо связь тела и духа.

 - Но я с образами пока не работаю.

 - Потому что ты начинающий йог. Если сравнить тебя и детей Добрана с теми, кто занимаются йогой в Индии, то все вы хатха-йоги. Думаю, что после нашей беседы ты превратишься в жнани-йога, а потом в йога высшего порядка. Но это потом, а пока слушай и запоминай. Многие современные физиологи пришли к выводу, что старение организма человека происходит по причине того, что гипоталамус нашего головного мозга перестаёт создавать условия для гармоничной работы эпифиза и гипофиза. Такой дисбаланс в работе желез внутренней секреции и ведёт к старению. Взять тот же эпифиз, или шишковидную железу. Она какое-то время выделает меланин - гормон молодости, но со временем количество его падает, и в организме начинает царствовать гормон старения. Отдельно гормоном молодости некоторые йоги тоже занимаются. Но он не принципиален, если в организме дочтаточно гормона роста и тестостерона. Но то, что я тебе рассказал о гормональных изменениях, всего лишь следствие более глубинных процессов. А они, как ты понимаешь, генетические. Именно генетика отвечает за биологические часы человека. По её команде и начинает беситься гипоталамус.

 - Неужели можно как-то повлиять на генетику? - спросил я.

 - А почему нет? - улыбнулся хранитель древнего знания.

 - Всё дело в желании и умении. На генетику можно воздействовать по-разному. Но самый действенный и самый простой способ - это работа с глубинными уровнями своей сущности. Не подсознания, а самой сущности, для которой тело является зондом в плотном материальном мире.

 - Но ведь сущность человека многомерна? - открыл я рот от удивления. - Разве можно воздействовать на неё из трёх- мерия?

 - А почему нет? Всё достижимо! Для человека нет ничего невозможного. Главное - уговорить свою сущность сохранить тело, убедить её, что оно ей необходимо.

 - А дальше что?

 - Дальше начнётся новое старение, но ты всегда можешь запустить обратный ход своих биологических часов. В этом весь механизм. И так до бесконечности. Главное здесь - нравственность и ответственность перед сущностью. Тело и его сознание являются её инструментом. И он должен соответствовать. П онял суть?

 - Только в общих чертах.

 - Ничего, когда начнёшь практиковать эти техники, многое поймёшь по ходу дела. А сейчас ты должен освоить медитацию работы со своей многомерностью, - хранитель взял в руки карандаш. - Смотри!

 На клочке бумаги он нарисовал окружность.

 - Перед тобой схема всего гиперпространства, - начал волхв свои объяснения. - Высший слой, лежащий сразу за границей окружности, - красный. Это измерение первое. Здесь царство Перуна. Конечно, это условно, но так проще разобраться в многомерности. Следующий слой уже оранжевый. Это второе измерение. Царство Белеса. Потом идёт слой желтый. Здесь мир нашего Солнца. Им управляет Дажбог. Ещё глубже - зелёный слой. Тут царство Лады-матушки. За ней голубая сфера Стребога, потом идёт синий океан Сваро- жича Самаргла. И последняя фиолетовая сфера самого Рода, информационный уровень Чернобога. В нём нет действующей силы, зато всё в потенциале. Это ты понимаешь?

 - Твоя схема мне ясна, в ней нет ничего сложного.

 - Кое-что есть! Я имею в виду её вершину, так сказать покрытие. Если представить сферу мячом, то на его поверхности надо изобразить тонкую золотую сетку. Она отображает наше сознание, то самое сознание, с которым мы уже работали, когда использовали его как инструмент воздействия на подсознание. С золотой сеткой разобрался?

 Я кивнул.

 - Тогда пошли дальше. Я начинаю объяснять тебе сам процесс работы, слушай внимательно: первое, что ты должен сделать, это избавиться от своего тела. Это уже не расслабление, как при обычной медитации, а переход тела в чистую информацию. Оно должно на время исчезнуть. Делается это так. Сначала представляешь, что тело в микромире превратилось в точку, потом точка стала невидимой молекулой. Дальше перешла на уровень атома, а затем превратилась в нечто еще более незримое, фактически, в информацию... Если ты работаешь со сферой, то это как раз её центр - царство обратной половины Рода, или, образно говоря, мир Чернобога. Но это только предварительный этап. Итак, тело перешло в информацию. Теперь настало время работы с сознанием. Мысленно собери всю его золотую сетку в маленький жёлтый золотой шарик. И проведи его через все сферы, начиная с красной и кончая фиолетовой. На границе фиолетового и ярко-белого останови. Именно от границ белого свечения, используя механизм своего эго, ты можешь войти в контакт с сознанием своей многомерной сущности, убедить её в том, что генетика твоего тела не соответствует реалиям и что тебе необходимо запустить биологические часы назад. Слова любые, но без «не» и без юмора. А лучше язык образов. Вот и весь принцип работы со своей сущностью. Скажу тебе сразу, сознание сущности ещё более инертно, чем у подсознания. Поэтому для его раскачки требуется время.

 - А как насчёт образов? - спросил я. - Не представляю, что можно изобразить.

 - Это как раз просто, - улыбнулся хранитель тайных знаний. - Представь время твоей жизни в виде линии от молодости к старости и пусти по ней точку отсчёта. А потом переведи эту линию назад. Получится что-то вроде синусоиды. И пусть точка отсчёта теперь движется в обратном направлении. Время идёт, а ты молодеешь. Всё понятно?

 - Как всегда, в общих чертах, - сказал я.

 - Не беда! Главное - знать принцип. Всё остальное приложится. Уже поздно. Нам надо успеть попить чаю и отдохнуть.

 С этими словами белый волхв поднялся на ноги.

 - А как же тело? Оно же у нас исчезло.

 - А, ты вот о чём? Не знаешь выхода? Он всегда один и тот же. Запомни: как с входом в подсознательное, так и с работой в высших сферах, сначала выводишь назад золотой шар, опять строишь сетку и потом вызываешь образ своего тела.

 После долгих объяснений старый волхв решил немного погулять и развеяться. На дворе смеркалось. Показались звёзды, и ударил лёгкий мороз. Старик отправился по своим делам к лабиринту, а я, улёгшись на лавку, задумался.

  «Из уст хранителя всё звучит просто и ясно. Но везде, о чём бы он ни говорил, требуется дисциплина ума. Умение предельно концентрироваться. Вот это главное для человека. А всё, что он поведал, всего лишь различные формы действия концентрации. Надо бы его спросить, как добиться от своего сознания такого уровня концентрирования, который необходим для всего, что он передал мне сегодня».

 С такими мыслями я незаметно для себя погрузился в глубокий сон.

 Мои глаза открылись только утром от шума в избушке. Приподнявшись, я увидел, что ведун, стоя на коленях, растапливает печь. Он пожелал мне доброго утра, посоветовав выйти на улицу и поприветствовать восходящее светило.

  «Та же самая традиция, - ответил я про себя. - Пасечник тоже здоровался с Солнцем. Но почему-то у потомков чуди напрямую со светилом общаются только жрецы и бояре, люди же первого сословия хоть его и любят, что видно из их поведения, но по утрам его не приветствуют. Значит, меня он считает человеком более-менее продвинутым».

 Я вышел во двор, поклонился Светилу и, умывшись снегом, вернулся на своё место.

 - Пока кипятится чай, мы можем кое о чём поговорить, - посмотрел на меня жрец.

 - У меня возник вопрос, - подошёл я к столу. - Всё, что ты мне вчера рассказывал, ясно и понятно. Но все эти технологии требуют максимальный концентрации. Прежде всего, она является основным инструментом действа.

 - Ты прав, так и есть. И умение концентрировать внимание является главной отличительной чертой второго сословия. Ведь те техники, о которых я тебе рассказал, очень простые. В то же время, без умения концентрироваться они невыполнимы. Что ты должен знать о концентрации? Начинается она с простого внимания. Ты рассматриваешь какой-либо предмет, изучаешь его со всех сторон и находишь в нём каждый раз что-то новое. Но вот ты его изучил, и интерес к нему у тебя пропал. Предмет стал тебе не нужен. И ты переключился на другое. Такой вид концентрации - временный и поверхностный. Обычные люди только им и пользуются. Им его вполне хватает. Ты, я думаю, должен знать, что во время созерцания мы передаем часть своей энергии...

 - Я это знаю.

 - Вот и хорошо. Но эта сила передаётся визуально. Она действует только через глаза. Нас же должно интересовать другое. Мысленное погружение в предмет изучения. Попытка понять его суть. И не столько ментально, сколько напрямую - интуитивно или чувственно. Такое отношение к изучаемому предмету можно назвать первым уровнем концентрации. Второй уровень концентрации, когда информационно чувственный план начинает анализировать логическое, т.е. включается в действие не только правое полушарие, но и левое. Последнее же всегда выступает как дополнение к работе интуитивного. Оно проводит чувственную информацию через лексику в форму, доступную нашему сознанию. Третий же вид концентрации принято называть сверхконцентрацией. Что он из себя представляет? Это когда человек, работая с предметом, воздействует на него не только посредством чувственного и ментального, но и через включение всей своей психической энергии. Фактически в такие секунды он сам для себя исчезает. Вся его сила передаётся предмету и удерживается в его границах. Заметь, я всё время говорю о гипотетическом предмете. Но если подобная концентрация будет осуществлена на образе, что получится? Особенно сейчас, когда твоё сознание связано с силой всех пяти стихий?

 - Думаю, что образ начнёт материализовываться...

 - Не начнёт, а сразу же материализуется. Пасечник что- нибудь материализовывал при тебе?

 - Да, он на моих глазах сотворил серебряную ложку и подарил её мне.

 - Береги эту ложку, как зеницу ока, тебе пока не понять, какой ты получил подарок, но когда-нибудь поймёшь. Это не ложка, мой друг, это талисман, но разобраться в нём ты должен сам. Теперь ты понимаешь, какое тебя ждёт могущество, если ты освоишь сверхконцентрацию? Страшно даже представить! Но, слава Роду, далеко не всем людям дано постичь дисциплину своего ума. От природы не дано это эгоистам, подлецам и дуракам. А у тебя, - посмотрел мне в глаза белый волхв, - может получиться. Поэтому и послал тебя к нам наш общий учитель.

 - Но с чего начать?

 - Начинать надо всегда с нравственности, друг мой.

 Я заметил, что жрец вот уже два раза подряд назвал меня своим другом.

  «Значит, он мне доверяет», - подумал я.

 - Да, доверяю! - засмеялся волхв. - Потому и раскрываю тебе знания, надо сказать, серьёзные. А начинать осваивать сверхконцентрацию надо с нравственности, потому что этот процесс в человеке контролируется его многомерной сущностью. Чем выше нравственность, тем больше способностей по усвоению техники сверхконцентрации. Одно с другим связано. Это своего рода закон. А насчёт самой технической стороны, я тебе уже поведал. В ней нет ничего сложного. Начни с удержания своего внимания в границах изучаемого предмета. П отом сам догадаешься, что делать дальше. Запомни, всё зависит от твоего потенциала любви. Чем он будет у тебя выше, тем глубже ты продвинешься в постижении техники сверхконцентрации. Откуда такая зависимость, объяснять не стану. Думаю, без меня догадаешься. Миром правит любовь. Что она собой представляет? Лад, связь, единство всего сущего! Вот и весь ответ.

 - Единство человека и образа, так?

 - Так-так! - засмеялся ведун. - Только мы с тобой забыли о принципе дыхания. У богов востока оно стоит на одном из первых мест.

 - Но ведь ты им владеешь?

 - У тебя глубокое брюшное дыхание, как и у всех наших.

 - Пока я не напрягаюсь, это так. Но мне хочется научить себя всегда, при любой нагрузке, дышать правильно, без сбоев.

 - Так ведь ты и это знаешь. Мы только вчера с тобой разбирали, как работать с глубинами подсознательного? Дай команду своему подсознанию следить за твоим дыханием. Пусть это будет теперь его заботой, а не твоей. Для себя оставь только самое важное в «пранояме», имею в виду полное дыхание, когда мысленно надо представить всё своё тело сплошными лёгкими. Но такое дыхание требуется не часто, так что, я думаю, ты с ним и сам справишься. Вот и весь ответ.

 - Получается, что я получил ключ буквально ко всему?

 - Фактически так! Если тебе удастся освоить всё, что от меня услышал, ты на самом деле станешь способен на любое. Но если ко всему тому добавить ещё и рунное посвящение, то получишь знание жреца, хотя и до потворника тебе ещё очень далеко... И всё равно, рунного посвящения тебе, я думаю, не миновать. Без него в Сибирь мы тебя не отпустим. А сейчас приготовься узнать вещи, которые обязан знать каждый человек любого из высших посвящений. То, что, к сожалению, не знают и не хотят знать наши политики.

 При этих словах белый волхв пододвинул лавку, на которой сидел, к столу и положил на него свои сильные сухие руки.

 Осмотрев местность, я решил идти к озеру по свежей гари. Свежий пал прошёл по склону холма, не задев крупных деревьев. Слегка обуглившись, они не накренились, не упали, а, с честью выдержав огненный смерч, остались стоять на своём месте. Выгорел только сушняк и частично подлесок, это заметно облегчало движение вниз. И я, обходя редкие валуны, быстро спустился к журчащей по камням мелкой таёжной речушке. Ещё пара километров вниз по ручью – а там и озеро, рядом с ним прячется скит странного старика.

  «Как он меня примет?» – думал я, прыгая с камня на камень.

 Дорога стала совсем плохой. Гладкие окатыши чередовались с острым скользким щебнем, по которому было трудно ступать, но не прошло и десяти минут, как щебень с галькой кончились, и впереди показалась звериная тропа. Она шла в нужном мне направлении, и я, мысленно поблагодарив Бога за хорошую дорогу, быстро пошёл между растущими вдоль ручья кедрами. Но не преодолел я и пятидесяти метров, как со стороны леса на тропу выскочил крупный заяц и, вместо того чтобы от меня бежать, сделал пару прыжков в моём направлении. Видя странное поведение косого, я невольно остановился. А заяц тем временем, оказавшись рядом со мной, уставился на меня и остервенело заколотил по земле передними лапками. Потом зверёк подпрыгнул, сделав в воздухе оборот на триста шестьдесят градусов, и опять принял угрожающую позу.

 – Ну и ну! – открыл я рот от удивления. – Ты что, брат, совсем того? Вздумал меня пугать? С каких это пор человек должен бояться зайца?

 Я присел на корточки и внимательно посмотрел на взъерошенного зверька.

 – Может, ты белены объелся? Или, чего доброго, заболел бешенством? – обратился я к зайцу. – Давай, убирайся с дороги! Ты здесь не хозяин.

 Но заяц не обратил на мои слова ни малейшего внимания. Он подпрыгнул и, развернувшись, попытался ударить меня в лицо задними лапами.

 – Ты, я вижу, на самом деле не в себе, – поднялся я во весь рост. – Давай проваливай, а то отхлещу тебя вот этой веткой! – показал я косому на отломанный мною берёзовый прут.

 На этот раз моё обращение подействовало. Заяц отскочил в сторону и, спрыгнув с тропы, показал всем своим видом, что дорога открыта. Я медленно прошёл мимо ушастого смельчака и, махнув ему на прощание, направился в сторону озера. Когда я оглянулся, зайца на месте уже не было.

  «Куда он пропал? – невольно мои мысли вертелись вокруг произошедшего. – Здесь зайцы чувствуют себя хозяевами леса, смотрят на человека без страха, как на некое странное существо. А что будет, если из за этих кедров навстречу мне выйдет косолапый?» – и я невольно сбросил с плеча заряженную пулями «Сайгу».

 Но на тропе никто не появился. За всю дорогу до впадения ручья в озеро через тропу перепорхнул один рябчик, да пара поползней, перелетая с дерева на дерево, несколько минут суетились впереди меня, оглашая лес своим писком. Наконец, впереди, сквозь деревья показалась гладь таёжного озера.

  «Всё таки дошёл, – улыбнулся я сам себе. – Точнее, дополз».

 Было ясно, что тропа вела на другую сторону ручья как раз туда, где находилась загадочная избушка с не менее загадочным дедушкой. Я перешёл ручей и, выйдя на чистое место, увидел крышу покосившегося строения.

  «Интересно, как меня примет её полусвихнувшийся хозяин? – мелькнуло в сознании. – Собственно, какой бы приём ни был, он всё равно для меня хорош. Потому что выгнать того, кто плёлся к нему сквозь тайгу и горы почти два месяца, человек вряд ли сможет. Во первых – не за что, и, во вторых, он же не зверь, а такой же, как и я, двуногий. К тому же мой визит не просто так. Я званый гость, значит, отношение ко мне должно быть вполне нормальным».

 Рассуждая таким образом, я смело направился к избушке. Когда я вышел на пригорок, передо мной открылась живописная картина. Домик оказался не один. Метрах в двадцати от него стояла, судя по всему, небольшая банька, а за ней маячил не то амбар, не то сарай. Второе строение смотрело на окружающий мир проёмами пустых окон, дверь в него была открыта, а рядом с ней лежала какая то собака. При моём появлении она поднялась и, вместо того чтобы залаять или побежать в мою сторону, преспокойно усевшись, с невозмутимым видом стала наблюдать за вышедшим из леса бродягой оборванцем.

  «Что за странный мир? – пронеслось в моей голове. – Зайцы агрессивные, на людей бросаются, а собаки наоборот – спокойнее некуда».

 Подойдя ближе, я заметил вторую собаку. Она лежала в тени между избой и баней и, подняв лобастую голову, тоже смотрела в мою сторону. С первого взгляда я понял, что передо мной два великолепных экземпляра местных эвенкийских лаек: серо голубой масти, с белыми масками и такими же чулками, они на фоне ветхой избы, баньки и сарая казались выходцами из ныне забытого человечеством мира. Наконец первая лайка встала и медленно пошла в мою сторону, за ней поднялась и вторая собака. Только тут я увидел, какого роста эти лаечки. Рост кобеля на глаз был около 70 см, его подруга была немного ниже, но тоже далеко не маленькая. Тут я невольно вспомнил собак, которые мне когда то достались от моего старого кондинского друга. Ни Халзана, ни Дамки давно не было в живых. Обе лайки погибли в огне неизвестно кем устроенного пожара. Страшная и нелепая смерть! От воспоминаний меня бросило в озноб. Та же самая порода, только собаки не чёрные, как мои, а серые. Неужели совпадение? Наверняка нет. Скорее это какая то закономерность. Хранители орианской традиции упорно продолжают культивировать древнейшую породу домашней собаки – лайку наших далёких предков. Между тем огромный серый кобель, навострив уши и закинув пушистый хвост на спину, подошёл ко мне вплотную. Он внимательно, без тени агрессии, посмотрел мне в глаза, потом обнюхал мои сапоги, грязные, пропахшие костром засаленные порты и, неожиданно зарычав, с видом крайнего пренебрежения отправился на своё место.

 – Видишь, даже собаку от тебя тошнит! – раздался за моей спиной скрипучий, как ржавые дверные навесы, голос. Повернувшись, я увидел перед собой хозяина хутора. – Рвань ты харальгонская, посмотри на кого похож! Худой, как щепа, – старик с крупным крючковатым носом и диковатыми выцветшими глазами, стоя за моей спиной, с нагловатым видом знатока меня разглядывал. – Ну ты и урод! Всяких я видел, но таких, как ты, доколе у меня ещё не было! Как только мать Земля тебя носит? От твоей образины за километр смердит! Прёт пропастиной, задохнуться можно. У тебя что – зарок не мыться? – смотрел он на меня, как на ядовитого паука.

 – Да нет, – пробормотал я. – Каждый день перед сном стараюсь купаться. Правда, не всегда получается, дорога есть дорога...

 – Он старается купаться! Вы слышали? – прорычал хозяин хутора, обращаясь к своим ощетинившимся псам. – Старается, но почему то прёт от него, как из могилы! Ну ты и фрукт! Давай ка назад к ручью и вымойся, как следует. Да рубище своё заодно постирай, да зашей дыру на своей тощей заднице. Или у тебя иголки нет?

 – Всё у меня есть, – поёжился я от такого, мягко сказать, не очень радушного приёма.

 – Иди на ручей и не вздумай своим дерьмом и вонью осквернять озеро! – напутствовал меня рассвирепевший дедушка. – Хорошо, что ручей течёт из озера. Будь иначе, я бы тебя отправил смывать с себя пропастину на водораздел, вёрст за десять отсюда.

 Ничего не сказав, как побитый, я отправился назад к ручью. Сбросив с себя одежду, я хорошо вымылся и, дрожа от холода, стал стирать свою потрёпанную одежду. Я понимал, что старик обвинил меня в том, чего не было, да и не могло быть. Но спорить с хозяином скита мне не хотелось. Поэтому после стирки, залатав дыры и поблагодарив природу за тёплый осенний денёк, я напялил на себя мокрую одежду и направился снова к избушке.

  «Зачем старик разыграл всю эту комедию? – недоумевал я. – Откуда у него столько неприязни и отчуждения? Он же меня сам позвал, и я, несмотря ни на что, до него добрался. Но вместо радостной встречи – чёрт те что! Настоящее унижение. Интересно, что за этим стоит?»

 Когда я опять подошёл к избе старого отшельника, его там уже не было. Я увидел его гребущим по озеру не то на лодке, не то на большом обласке. На берегу были и его собаки. Оба пса медленно разгуливали по прибрежным валунам, изредка подымая лобастые головы и посматривая в сторону хозяина. Я тоже направился к берегу и, усевшись на поваленную ветром лиственницу, стал наблюдать за происходящим. Вот дедушка перестал грести и, наклонившись, достал из сети крупную рыбину. Двумя руками он аккуратно перебросил её через борт лодки и, не отпуская хребтины сети, стал выпутывать другую.

  «Ничего себе, какие рыбы тут водятся! – подумал я. – Скорее всего, это сиг или крупный ленок».

 Между тем дедушка добрался до второй рыбищи. Он так же, вместе с сетью, перекинул её через борт лодки и занялся выпутыванием.

  «Интересная манера, – раздумывал я. – Обычно рыбаки Западной Сибири рыбу достают из сети сразу, а тут всё иначе. Наверное, старому так удобнее».

 Рыбак тем временем подплыл к другой сети и стал внимательно её разглядывать. Потом веслом он подтянул к себе хребтину и с крупной рыбиной перекинул её через борт лодки. Из середины сети дедушка вынул сразу двух рыбин, в конце – ещё одну. «Неплохой улов, – отметил я про себя. – Озеро рыбное. Рядом с таким жить можно».

 Наконец отшельник закончил проверку сетей и с довольным видом уверенно погрёб к берегу. Ловким движением он выдернул нос своего судёнышка на серый песок и, искоса поглядывая на меня, стал складывать улов в ветхий холщовый мешок. Из любопытства я подошёл к обласку и увидел, что на его дне лежат огромный сиг и не менее крупный голец.

 – Ты, наверное, жрать хочешь? – скривил свои тонкие потрескавшиеся губы Чердынцев. – Так вот, запомни, у нас тут заведено: «как потопаешь, так и полопаешь». Сегодня, так и быть, раз ты у меня гость, то хавчик получишь. Но с завтрашнего дня дармоедства не будет. Завтрак, обед и ужин – всё должно быть честно заработано. Понял?

 Я молча кивнул и потянулся за мешком.

 – У тебя есть свой, – показал дедушка на мою поклажу. – Рыбу я донесу и без тебя. Ишь, заторопился! За работу завтра, а сегодня у нас торжественное.

 Что Чердынцев имел в виду под словом «торжественное», спрашивать я не стал. То, что дед явно чудной, мне было ясно. До меня не доходило, зачем это, что он от своего гостя хочет? Закинув мешок за спину и посмотрев на меня сверху вниз, хозяин скита пробурчал:

 – Вони, вроде, нет, но вид у тебя всё равно мерзопакостный. В порядочные хаты таких не пущают. Поселить бы тебя в другом месте, да вот некуда, – и, тяжело вздохнув, старик зашагал к своему домику.

 Подобрав с земли свой рюкзак, я поплёлся за ним следом.

  «Ну и влип же ты, Георгий Алексеевич, – размышлял я. – Он что – хочет обратить меня в рабство? Ведь за кусок хлеба работали только рабы... – внутри меня начал зреть протест. – Что значит: «как потопаешь, так и полопаешь»? Я что, отказался помогать? – эта фраза меня задела за живое. Неужели я не в состоянии себя прокормить сам?»

 – Вот вот, молодец! – повернулся ко мне дедушка. – Ход твоих мыслей мне нравится. Почему бы тебе не кормиться самому?

  «Ну и дела! – оторопел я от неожиданности. – Дедуля запросто читает мои мысли. Надо быть с ним осторожней».

 – Да, да, будь со мною именно таким! Если тебя не научили, как блокировать от таких, как я, свои мыслеиспражнения... Что то ты совсем погрустнел, – повернулся он ко мне. – Что, не нравится? Скоро ты у меня будешь вот здесь, – показал старый мне свой кулак. – Будешь скулить, пищать, но я тебе спуску не дам.

 Взглянув на злорадную физиономию деда, я понял, что передо мной невменяемый, свихнувшийся от одиночества человек, который во всех людях видит только плохое. Хуже всего было то, что дедушка мог запросто оперировать на тонком плане. Передо мной был неадекватный маг, и Что у него на уме, одному Богу известно.

 – Ишь, напыжился! – проворчал хозяин скита. – Не нравится, что я тебя читаю как «пионерскую правду»? Если боишься, что я разберусь, кто ты такой, значит совесть у тебя, бродяга харальгонский, нечиста, – положил он на крыльцо дома свою ношу. – За один вид можно садить тебя лет на двадцать! Где ты приобрёл такую рожу? Посмотри на себя в зеркало! Лица отпетых уголовников по сравнению с твоим мурлом могут показаться просто ангельскими. И ты собираешься жить со мною под одной крышей?

 – Да ничего я не собираюсь! – лопнуло моё терпение. – Я пришёл сюда не жить у тебя и есть в три горла, а кое что понять...

 – Ах, понять?! – перебил меня дедушка. – Он, видите ли, хочет что то от меня узнать. Так? Наверное, хочешь разобраться в сути процесса материализации? Надеешься драгоценности из поля выуживать? Или сразу готовые банкноты? Подобных деятелей я не раз видел. Царство им небесное! – голос деда стал зловещим, а в глазах вспыхнули искры.

 – С чего ты взял, что меня интересует материальное? – возмутился я.

 – У тебя крысиное выражение морды, и глаза из стороны в сторону бегают, – осклабился дедуля.

 Видя, что разговор начинает принимать крутую форму, я остановился и посмотрел на небо.

  «Ночью погода должна быть хорошей, – отметил я про себя. – Не лучше ли мне, чем спорить с полоумным дедом и выслушивать его оскорбления, заночевать в своей палатке или у костра?»

 – Ты считаешь, что если тебе удалось скрыть от меня ход своих мыслей, то я не догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь? – повернул ко мне сатанинское лицо лесовичок, одной рукой открывая входную дверь своих апартаментов. – Давай, заходи, сегодня ты мой гость. Посмотришь, как я живу. Вид у тебя, конечно, паскудный, но я не гордый, как нибудь перетерплю.

 – Понимаешь, – возразил я дедуле, – тут дело не в тебе, а в доме. Я отвык спать под крышей. Боюсь, что всю ночь пролежу с открытыми глазами.

 – Ты что – сова? Если не будешь, как она, ухать, тогда всё в норме. Пойдём, поможешь мне уху сварить, сегодня как ни как у нас встреча, надо отметить. А на меня не обижайся: я давно свихнулся, сам понимаешь, живу один, людей вижу редко, вот разум и помутнел.

 Было видно, что дед явно лукавит. Видя, что невменяемый стал приходить в себя, я переступил порог его дома и увидел, что изнутри он чем то напоминает избушку Бабы яги. Во первых, домик оказался довольно просторным, и, что меня удивило, ухоженным. Бревенчатые стены гладко выскоблены, таким же оказался и выложенный из толстых лиственничных досок пол. Вдоль стен избушки красовались широкие скамейки, каждая из которых годилась для ночлега. Но более всего мне понравилась русская печь. Она была сложена не из кирпича, а из крупного песчаника. Камни были скреплены специальным раствором, который совершенно не трескался. Такую печь я видел впервые.

 – Что, нравится? – глянул Чердынцев на свою печь.

 Я кивнул.

 – То то! – поднял он указательный палец. – Наверняка таких печей ты ещё не видел.

 – Не видел, – согласился я.

 – Она и отапливает, и смраду ядовитого от неё нет. Камни я сам подобрал. Но хватит о печи, бери вот кастрюлю, – указал он на полку, – и таз и иди разделывать рыбу, а я пока схожу за сушняком. Будем есть настоящую томлёную уху. Такой ты тоже не ел!

 – Да нет, приходилось, – возразил я. – Сначала это случилось на Конде.

 – А потом в гостях у поморов, – закончил за меня старик. – Только рыба там была другая. Пойди, посмотри, что у нас в озере здесь ловится.

 Дед был вроде бы вполне нормальным и, успокоившись, я направился к лежащему на крыльце мешку. Открыв его, я увидел четырёх огромных сигов и трёх крупных гольцов.

  «Действительно, улов так улов! – подумал я. – Только куда нам столько рыбы?»

 Достав свой нож, я быстро выпотрошил рыбин, одну из них, по приказу старика, разрубил на куски и сложил в кастрюлю. Когда я закончил со своим делом, старик растопил печь и, залив рыбин водой со специями, стал дожидаться, когда она прогорит.

 – Куда нам целая кастрюля? – поинтересовался я.

 – Как куда? А мои собаки? Они что, святым духом жить должны? Всё, что мы не съедим, отдадим собачкам.

 – Про них я и забыл, – сконфузился я.

 – И не мудрено, – лицо старика стало опять злым. – На тебя посмотришь – сразу видно, что дурень! Ты зачем обезьянам из преисподней отдал свой топор? Без топора в тайге только идиот может остаться, они же его всё равно выбросят!

 От слов деда я открыл рот.

 – Что на меня выпучился? Ответь, зачем ты его отдал?

 – А как ты узнал, что я это сделал? – спросил я его.

 – С моё проживёшь, научишься и не такому, ты на вопрос не ответил.

 – Да мне этих австралопитеков стало жаль, – промямлил я.

 – Жаль! А о себе ты подумал? Для них твой топор, что для тебя циклотрон! Воистину: дураков не сеют, не пашут, они сами родятся. И потом, они вовсе не австралопитеки, а скорее бореалопитеки. Австралопитек – означает «южная обезьяна». Разве у нас здесь юг? На носу зима, а у тебя даже топора нет! На меня рассчитывал, так?

 – Получается, что так, – согласился я.

 – Так вот: топора у меня лишнего нет. У порога валяется сломанный, его можешь взять, он твой, но им нельзя работать.

 Я промолчал. Сказать было нечего, а дедушка, искоса посмотрев на меня, добавил:

 – Твоя дорога сюда – сплошные приключения. Ты же наследил. Неужели тебе это не понятно?

 – Изволь, но вины своей я не вижу, – тон старика стал меня опять раздражать. – В Красноярске на меня было совершено нападение. Кто такие – до сих пор не пойму. И за то, что случилось недалеко от Туры, я тоже не в ответе. Какой то маньяк устроил на меня охоту.

 – Не маньяк, а один из адептов тайного общества, и приехал он по твою душу издалека, не из Красноярска, – глаза старика смотрели куда то вдаль, и говорил он другим голосом. – Тех же, что тебе встретились рядом с Северным аэропортом, в столице Восточной Сибири, ты должен был понять.

 – Каким образом? – поинтересовался я.

 – Простым. Неужели до тебя не дошло, что оба они из Тибета?

 – Откуда?! – удивился я, старик говорил что то явно нереальное.

 – Из Китая, откуда же ещё! Адепты тёмного крыла секты Бон По.

 – Ничего не понимаю! – растерялся я.

 – И не поймёшь! Потому что дурак, – дедушка начал снова заводиться. – Был бы умнее, давно бы меня нашёл, а не гонялся бы, как идиот, за инопланетной тварью.

 – Инопланетной? – я смотрел на старика и думал: «Либо он сходит с ума, либо я».

 – Ты что, не мог догадаться, что земля матушка ничего подобного породить не может? – глаза Чердынцева вдруг стали чернее ночи. – Ты чудом остался жив. Понимаешь? – Чудом! Инопланетный биомех рассчитал всё верно, потому и ушёл своей дорогой, уверенный, что тебе «крышка». Как ты вывернулся, не знаю. Покровительствуют тебе высшие силы, правду говорят, что дуракам везёт.

 От того, что я услышал, мне стало страшно.

  «Ничего себе! Этот дедуля умудрился проследить весь мой путь. Интересно, каким образом? Ну и дела! – думал я. – Интересно, что он мне предложит? Похоже, я ему не нравлюсь, это хорошо видно из того, как он со мной разговаривает».

 – Вот ты сказал, что напавший на меня в Красноярском аэропорту человек из Тибета.

 – Это так, – кивнул несколько успокоившийся дедушка.

 – Но ты не сказал мне, зачем он это сделал.

 – Как зачем? Чтобы тебя убить.

 – За что? За какие такие грехи?

 От моих слов старик почему то несколько растерялся, потом, взяв себя в руки, отчеканил:

 – В Тибете считают таких, как ты, недоумков духовниками и стараются от подобных избавить остальное человечество.

 – Выходит, что делают богоугодное дело? – посмотрел я Чердынцеву в глаза.

 – Не совсем, – было видно, что дедушка стал нервничать. – Богоугодными такие дела называть нельзя. Но польза от них может быть.

 – Какая же? – поинтересовался я.

 – Чтобы таких, как ты, придурков было поменьше. Вас не сеют, не пашут, появляетесь на свет сами. Пользы никакой – одни хлопоты. Да ты на меня не обращай внимания, – спохватился Чердынцев. – У таких отшельников, как я, сам понимаешь, с головой не всегда так, как надо. Меня часто заносит. Думаешь, я этого не осознаю?

 Было видно, что старый настраивается на более менее спокойный тон. Посмотрев на него, я решил не торопиться с выводами. Может, не так всё плохо, как кажется? Между тем дедушка предложил осмотреть его маленькую библиотеку. Она у него располагалась с другой стороны избы, в небольшой комнатушке за печью. Мельком взглянув на книги, я понял, что у дедули неплохой вкус: на верхней полке стояли томики Тютчева, Некрасова, Лермонтова и Пушкина. Ниже, располагались тома классиков прозаиков. На последней полке виднелись славяно арийские Веды и стопка томиков знаменитой «Анастасии». Мельком осмотрев собрания книг старика, я про себя отметил: дедушка изучает литературу инглиингов и писанину Мегре. Что то в этом есть, вот бы узнать.

 – Как моё собрание? – услышал я за своей спиной. – Книг у меня немного, но они, как видишь, есть.

 – Мне нравится подбор поэзии, ни одного современного поэта. Сплошная классика, да и с прозой то же самое. Книги как на подбор. Только я не возьму в толк, зачем тебе русско арийские Веды? Это ж самая настоящая галиматья! Или я что то не так понимаю?

 – Они мне нужны не для информации, а для сканирования сознания современного обывателя.

 – Как это? – поинтересовался я.

 – Ты говоришь, что все эти книги, – Чердынцев показал на ряд чёрных томиков посреди нижней полки, – самая настоящая ложь. Я кивнул.

 – Это понятно таким, как ты, но, к сожалению, есть и другие люди. Их много, очень много, и они повелись! Вот в чём беда! Ты понимаешь, каков уровень сознания наших обывателей, если они верят тому, что в этих книгах написано?

 – Обычно люди верят в то, во что им нравится верить, – улыбнулся я.

 – Вот он, ответ на вопрос, зачем я прочёл эти книги.

 – Они для тебя являются индикатором сознания масс? Я это понял.

 – То же самое можно сказать и об «Анастасии», – показал старик на другую стопку книг. – Для меня писание Мегре является индикатором для ещё одного уровня сознания, которое намного примитивнее того, которое принимает славяно арийские Веды. Ты читал сборник этих сказок? – посмотрел на меня Чердынцев.

 – Несколько книг прочитал.

 – Ну и как?

 – Да так. Ничего криминального я в них не нашёл.

 – Не нашёл! – прорычал дедуля, и мне показалось, что из его глаз посыпались искры. – Не нашёл, говоришь! Ну, тогда ещё раз прочитай! – с этими словами дедуля метнулся к полке с книгами и, схватив злополучные томики, швырнул их мне в лицо. – Возьми и ещё раз прочти то, что здесь написано. Если не поймёшь, заставлю выучить наизусть.

 Оценив взглядом рассвирепевшего хозяина дома, я подобрал с пола разбросанные книги и попытался поставить их на полку. Но моя реакция вызвала у дедули новый приступ ярости.

 – Я же тебе сказал: забирай и проваливай! – закричал он истошным голосом. – Вон из моего дома! Иди в лес и разбирайся, что написано в этой макулатуре!

 С книгами под мышкой я вышел на крыльцо избушки и, поразмыслив с минуту, направился к заброшенному срубу в ста метрах от избы. Крыша на нём не сохранилась, но лиственничные стены внушали доверие, рядом с ними можно было смело ставить палатку. Обе дедовы собаки проводили меня до стен сруба и направились назад, к дому своего хозяина.

  «Спасибо за эскорт!» – мысленно проводил я лаек.

 Не спеша установив палатку, я взялся за свой скудный ужин.

  «Плакала моя уха! – думал я про чугунок в печуге. – Всё, что дедуля не осилит, наверняка скормит своим псам». В этом я не сомневался. Усилием воли заставив себя забыть про уху, я направился изучать сруб.

  «Со дня на день настанут холода, – рассуждал я. – Ударит мороз, и выпадет глубокий снег. Идти назад – самое настоящее безумие. Можно, конечно, продолжить дорогу на восток, к Мирному, но до холодов всё равно не успеть, значит, надо готовиться к зимовке. Понятно, что моя экипировка и палатка для такого подвига не годятся. Старик прав – без топора зимовье мне не построить. Остаётся либо вырыть землянку, либо восстановить этот сруб. Другого пути у меня нет. Но чтоб рыть землю, нужна лопата. А чтобы строить, необходим топор. Где его взять? Придётся забрать тот, который он мне отдал».

 Вспомнив, где валяются обломки топора, я направился к дедовскому скиту. Не успел я подойти к крыльцу, как на пороге нарисовался хозяин дома.

 – Что, без топора никак? – сощурил он свои выцветшие глазки. – Вот, забирай! – показал он на угол дома. – Видишь обух? Как ты его наладишь, меня не касается, бери. И чтоб духу твоего здесь не было! И не оскверняй своим смрадным дыханием моё подворье, – с этими словами дед хлопнул дверью.

 Подойдя к стене, я вытащил из земли лезвие старого топора. Половина обуха у него была отколота.

  «Как же тебя привязать к рукояти? – ломал я голову. – Ну и задача! Но делать нечего, надо радоваться и тому, что есть, – успокаивал я себя. – Какой никакой кусок стального лезвия у меня есть. Как нибудь прикручу его к деревяшке, наподобие каменного топора, глядишь – и послужит».

 Забравшись в палатку, я долго не мог уснуть.

  «Здорово же я влип, – глядел я на ветхий потолок истерзанной ветрами палатки. – Дедушка, похоже, невменяем, его не просто заносит, он неадекватен, но никто из тех, кто его курирует, об этом пока не знает. Иначе они бы не послали меня в его объятия. Но, с другой стороны, на врага он не похож. Мешать мне здесь жить он наверняка не будет. Надо бы завтра осмотреть сруб и, если он ещё дышит, хорошо бы успеть до холодов соорудить нечто, похожее на крышу, решить вопрос с окнами и дверью. Ну и, конечно, необходима хоть какая то печь. Скорее всего, за неё надо браться завтра же. Когда стукнет мороз, не добудешь ни камня, ни глины».

 С этими мыслями я погрузился в тревожный сон человека, который пока не осознал до конца всего с ним происходящего.

продолжение >>>