на самую первую страницу Главная Карта сайта Археология Руси Древнерусский язык Мифология сказок

 


ИНТЕРНЕТ:

    Проектирование


КОНТАКТЫ:
послать SMS на сотовый,
через любую почтовую программу   
написать письмо 
визитка, доступная на всех просторах интернета, включая  WAP-протокол: 
http://wap.copi.ru/6667 Internet-визитка
®
рекомендуется в браузере включить JavaScript


РЕКЛАМА:

За семью печатями

по материалам эзотерических знаний


изм. от 28.04.2020 г ()

<< предыдущая

ЧЕРДЫНЦЕВ

 Подходил к концу тяжёлый переломный двухтысячный. Человечество медленно и верно вступало в новое тысячелетие. На дворе стояла тёмная зимняя ночь первого дня солнцеворота. Начало времени надежд - праздника Великого Коляды... Я сидел в гордом одиночестве в зале своего дома и в который раз вглядывался на записке в буквы знакомого почерка: «Твоё время пришло, Гор».

  «Что хотел мне сказать этими словами старый? Какое время? И вообще, что я могу? Одинокий, фактически без средств к существованию, преданный «единомышленниками» и затравленный недоброжелателями? Что толку, что я что-то понимаю и многое знаю? Кому это надо? Окружающим не нужны знания, тем более о далёком и «мифическом» прошлом. Какой от них прок? Продать их нельзя, добыть с помощью них деньги - проблематично. В настоящий момент всем нужны одни они окаянные... Деньги и только деньги! Единственная реальная ценность нашего безумного времени... На какие только преступления не идут недолюдки ради их добычи. И с каждым днём таких вот уродов в обществе становится всё больше и больше... Я снова перечитал записку старого. Чёрным по белому: «Пришло твоё время»... Может, пора удавиться? Намёк на это? Каким образом можно противостоять хаосу в фазе его наивысшего разгула? Когда сознание масс сужено до восприятия одного материального. Но тогда зачем мне этот подарок? - и мои руки потянулись к тускло поблескивающему в пламени свечи лезвию колдына. - Чтобы не тратиться на верёвку и мыло? Для более романтичного ухода в преисподнюю?»

 Я снова взял в руки булатный меч ведуна и вдруг почувствовал, что от него исходит какая-то особая, неведомая мне сила. Первое, что я ощутил, так это спокойствие. То спокойствие и уверенность в себе, которых вот уже более года мне так недоставало. Казалось, что рукоять меча сама влилась в ладонь, а его лезвие голосом стали прошелестело:

 - Ты не один, Гор, моя сила теперь с тобою... Соберись, воин! Не так всё плохо, как тебе кажется... Помни, разгул тьмы всегда наступает перед рассветом...

 Тряхнув головой, чтобы сбросить наваждение, я положил меч волхва на прежнее место и, обратившись к оружию, сказал:

 -Ты избрал меня своим новым хозяином... Я это понял... Благодарю за доверие. И ещё, признателен тебе за то, что вернул мне уверенность. Ты прав, булатный, я теперь не один. Нас за праздничным столом двое: я - человек, ты - меч, но какое это имеет значение? Главное, что мы понимаем друг друга. Так давай вместе и будем встречать «идущего к нам» Коляду...

 С этими словами я зажёг ещё две свечи, пододвинул поближе графин с клюквенным напитком и посмотрел на часы. До начала солнцеворота осталось около десяти минут.

  «Интересно, где сейчас «знахарь»? - бродили мысли. - Неужели в Томске? Или где-то рядом в Новосибирске? Может, в Красноярске? А я хорош! Поверил в его смерть! Позор! Покойная бабушка сказала бы: «Стыд головушке!» И была бы права. Наверное, один только я в смерть старого и поверил! Сергей Борисович наверняка сделал всего лишь вид. Чтобы ведуна не искали ни правоохранители, ни те, кто за ним охотится. Лихо! Просто и надёжно...»

 -Это твоя сталь, направляемая рукой старого, располосовала тех троих, остатки которых нашли на развалинах его дома? - посмотрел я на лежащий передо мной обнажённый меч. - Ну и страшен же ты в гневе, «батенька»! Сколько же смертей на твоём счету?

 Меч скромно молчал. - Помалкиваешь? - продолжил я. - Тебе, наверное, стыдно? Совесть замучила? - Не замучила, - услышал я снова тихий шелест стали. - Мой булат всегда отправлял на тот свет врагов. На мне нет крови невинных. И в твоих руках, если потребуется, буду делать то же самое... - Всё, хватит! - положил я руку на эфес колдына. - Тебя послушать, так кругом одни только враги. С тобой с ума сойти можно! Ты, я вижу, хищный, а раз так, то твоё место под медвежьей шкурой.

 Я аккуратно протёр лезвие меча подсолнечным маслом, вложил оружие в ножны и, зайдя в спальню, повесил его под шкуру. На душе было не по себе. Когда-то, в начале наших занятий, старый волхв, рассказывая мне о взаимодействии силовых и информационных полей Мироздания, обратил моё внимание на то, что в любом материальном образовании (будь то микромир или макро, значения не имеет), если оно находится в информационном поле, непременно возникают мыслеформы. А так как информационная субстанция в природе самая тонкая и она пронизывает всю без исключения материю, следовательно, в любом материальном образовании, благодаря её воздействию, рождаются определённые мыслеформы. Это значит, что во всём своём многообразии, от микромира до макро, материя сознательна. И русы- бореалы, и славяне дохристианской Руси это хорошо знали. Вот почему в русских сказках, легендах и былинах герои запросто общаются с реками, облаками, ветром, Солнцем, горами и деревьями. Навязанная извне христианская традиция постепенно вытравливала из памяти народа знания о том, что сознание - свойство не только живой, но и неживой материи. И вот теперь, уловив своим интуитивным прорвавшиеся из подсознательного «рассуждения» клинка, я даже немного испугался.

  «Ничего себе! - думал я. - Если так дальше пойдёт, то «жёлтого» дома мне не миновать. Было ясно, что старый, прежде чем передать мне свою реликвию, убедил её служить новому хозяину верой и правдой... И меч не стал ждать от меня «приручения» - он тут же заявил о своих намерениях... За что и угодил подальше от праздничного стола, за лохматую шкуру хозяина леса». - Никого я не собираюсь убивать, - сказал я ему на прощание. - И не такая я знатная птица, чтобы кто-то стал за мной охотиться. - Всё ещё впереди! - донеслось из-за шкуры.

 Но я, не обратив внимания на «реплику», снова направился в зал и уселся на своё место. Сколько раз я ловил себя на том, что понимаю, о чём болтают на улице воробьи или те же сороки... Что хотят мне сказать собаки, кот Тимофей или воровки-мыши, но общения с неодушевлёнными предметами у меня до этого момента ещё не было.

  «Ну и Коляда двухтысячного! Наверное, схожу с ума? - спрашивал я себя. - Может, мне всё грезится? Да нет - порез на руке, записка на столе... Увидеть бы старика! Хотя бы на несколько секунд?! Уверенность в свои силы пришла. Пускай она вынырнула из сказки, главное, я её ощущаю... Но куда идти, что делать дальше? Ведун бы подсказал...»

 И я, поднявшись из-за стола, направился в спальню за своими «магическими» принадлежностями. Снимая со стены рамки и маятник, я вдруг опять услышал: - Нехорошо делаешь. Я как раз для того и пришёл к тебе, чтобы связать тебя со старым... А ты куда меня спровадил? На стену, под шкуру, подальше от себя. Да ещё и на праздник? - Мне не понравилась твоя свирепость, - покосился я на шкуру. - Да не свирепый я вовсе. Просто как могу, так и служу законам Прави. Разве я виноват, что меня таким сделали? - Ладно, прости, ты убедил, пойдём вместе искать твоего бывшего хозяина, - проворчал я, вытаскивая колдын из-под шкуры.

 На душе стало легко и спокойно.

  «Ну и что с того, что схожу с ума? Затеял я полемику с тесаком. Это, похоже, только начало... Потом пойдёт и поедет... Начну общение со столом, стульями, с забором... Чего доброго со своими носками... Представляю, что они выдадут относительно нежелания регулярно их стирать? Будет веселее некуда! Сплошные упрёки!»

 Невольно припомнились несколько анекдотов про психов. И я сам над собою расхохотался. Подойдя к столу, я положил меч на старое место и, создав торжественную обстановку, взял в руки рамки. - Ну что, приступим? - обратился я к подарку старого.

 Отбросив внутреннее напряжение и посторонние мысли, я спросил: - Уважаемое подсознание, ответь, пожалуйста, тот, кого мы ищем, находится в России?

 Рамки тут же сложились. Нет, не в России! Ответ был более чем понятен. - Тогда где? Может, в СНГ?

 Рамки стали разбегаться. - Юг или запад? - задал я новый вопрос.

 Получилось, что юг. И вдруг своим внутренним взором я увидел освещённую растущей Луной гигантскую горную страну. Покрытые снегом вершины уходили уступами в чёрное зимнее небо, и казалось, им не видно конца. Рамки теперь были не нужны - я каким-то непостижимым образом знал, что это за горы и в какой из туманных долин стоит жилище того, кого мне всегда недоставало. Я повесил ненужные рамки на гвоздь и снова сел за стол.

  «Так вот оно что? Неплохо, неплохо! Здесь в горах в VIII веке укрылись от нашествия арабов три племени огнепоклонников - согдий- цев. Сколько мусульмане их ни искали, так и не нашли... А с X же века стали возникать скиты ведических русов. Тех, кто уходил от христиан через земли Артании на юг к границам Индии... Какой из всего того, что я нашёл, можно сделать вывод? Адреса, данные мне старым на юге, я так и не посетил. Не получилось... А надо было бы. Но «всё хорошо, что хорошо кончается». Теперь я знаю, где искать тебя, седоголовый. Горы мне не помеха. На востоке Сибири тоже горы, и ещё какие! Но в своё время я их прошёл...» Размышляя, я поглядел на лежавший передо мной меч. Душа наполнилась радостью. Что-то во мне за эти годы всё же произошло. То, о чём я особо и не мечтал. Усилий-то никаких не прилагал! И тут я попробовал вызвать в своём сознании образ ведуна. Расслабившись и отключив внутренний диалог, я стал вспоминать черты лица «пасечника». И когда в глубине моего сознания возник полный его портрет, я увидел живые с неподдельным интересом разглядывающие меня глаза. В голове мелькнула мысль, что глаза старика я представлял совсем другими... Что же случилось? Образом старого я уже не управлял. Лицо ведуна вполне самостоятельно без моего влияния смотрело на меня из недр моей психики. Оно улыбалось. - С праздником тебя, Гор! - раздался как бы издалека его голос. - Видишь, вот мы и опять встретились... - И тебя с праздником! - мысленно ответил я. - И большое спасибо тебе за подарок! Право, я его не достоин! - Не был бы ты его достоин, я бы тебе его не подарил, - посерьёзнело лицо «знахаря». - Я рад, что тебе мой меч пришёлся по вкусу! Помню, как загорелись твои глаза, когда ты впервые его увидел... - Ответь мне, что это? Галлюцинация? Почему я тебя вижу и даже слышу? Я что совсем спятил? - прервал я своим вопросом седоголового. - Твоё сознание не успевает за ходом твоей эволюции, Гор, - спокойно сказал образ. - Поэтому тебе и кажется, что с головой у тебя не всё в порядке. Успокойся. То, что сейчас происходит, всего лишь телепатический мост. Я ждал, что ты сегодня обязательно попытаешься вызвать в своём сознании меня, и сам вышел на твои «позывные»... - Получается, что внутренний образ может быть, чем-то вроде «позывного»? - Не может, он и есть «позывной», - вновь улыбнулось лицо старого. - Вот только пользоваться телепатической связью в наше время могут далеко не многие. В основном, люди внутреннего круга... - А как же у меня... - открыл я рот. - А что у тебя? - остановил меня голос «знахаря». - Если со мной общаешься, значит, всё в порядке. Ты был готов к такому общению десять лет назад, только не знал об этом. Ты вообще много чего о себе не знаешь. - Чего же? - невольно вырвалось у меня. - То, что избраннику Юган-Ики - духа одной из сибирских рек, позволено очень многое. Гор...

 От слов волхва меня бросило в жар. В сознании всплыло одно из моих невольных посвящений... - Так что же мне делать? Неужели ты хочешь, чтобы я стал шаманом? - с дрожью в голосе посмотрел я в глаза «знахарю». - С чего ты взял? - усмехнулся образ. - Шаманы работают с мелочью. Духи рек выше их возможностей... - По-твоему, после того, что произошло на Югане, я получил потенциал похлеще, чем у иных хантейских и ненецких шаманов? - И до сих пор делаешь вид, что ничего в тебе не изменилось. Томская ложа знает о тебе больше, чем ты о себе. Ну, чем их свора тебе насолила? Лишила возможности преподавать? Подтолкнуло сознание тех, кому ты верил, к предательству? Два комариных укуса! У тебя же самого даже насморка нет! Хотя установка была на летал, Гор. На летал...

 Не зная, что сказать, я молча смотрел на образ старого. Глаза волхва были серьёзны.

  «Так вот оно что? - мелькнуло в голове. - Мне действительно грозила серьёзная опасность. Она и сейчас грозит... И ещё: хорошо это или плохо, но я находился и нахожусь под невидимым контролем... Ай да ведун! Для того чтобы вывести меня на связь, он и послал мне свою записку. Но меч-то зачем? Предмет силы?» - Меч сейчас нужен не мне, но тебе, тем более, духовно мы с тобою едины, - ответил на мой мысленный вопрос голос седоголового. - Даже тут ты читаешь мои мысли. Не можешь без этого, - укорил я его. - Не могу, Гор, потому что разговор у нас сегодня будет короткий. Свой участок связи прикрыть ты пока не можешь. Такое умение придёт позднее. Поэтому наш мост легко засечь. Для С.Т. ты тоже стал «ценностью» и немалой. Так что давай будем закругляться. - Но у меня столько к тебе вопросов! - взмолился я. - Со своими вопросами ты в состоянии разобраться и сам. Вспомни, кто ты есть, и не будь иждивенцем, - отрезал волхв. - Я тебя вызвал на связь вот по какой причине. Пришло время тебе встретиться с тем человеком, который когда-то на Курейке работал со Сталиным. - С Чердынцевым? - припомнил я. - Да, с тем, кого я назвал тогда Чердынцевым...

 Я не знал, что и сказать... - Он тебя ждёт. И ждёт давно... - И что я должен сделать? - посмотрел я на образ старого. - Найти этого человека. Найти самостоятельно, без подсказок. - Так как же я его буду искать, если не знаю где и кого? Совсем как у нас в сказках: иди туда, не зная куда, найди то, не зная что... - Да, именно так, - кивнул сединами образ. - Это второй уровень защиты... - Но мне хотя бы надо увидеть, кого я должен найти? - обратился я к «знахарю». - Мысленный образ ты сейчас увидишь, я тебе его дам. Смотри и запоминай.

 И тут внутренним взором вместо ведуна я увидел сухое бородатое лицо с глубоко посаженными глазами... - Всё, сеанс окончен, - раздался голос ведуна. - Думаю, ты запомнил... - Можно один вопрос? - попросил я. - Один-единственный! - Давай, - улыбнулся глазами образ. - То, что Чердынцев мне позарез нужен, и ежу понятно. Но я-то ему зачем? Он что, без меня обойтись не может? Хранитель недр Пу- торана, волхв высшего посвящения! - С него начнётся второй круг погружения твоего сознания в традицию Ора. Ты ведь этого сам хочешь... - Хочу - не хочу, но всё так сложилось, что другого для меня пути нет, - развёл я руками. - Нет, - согласился образ. - Таков твой рок... - И сколько второе посвящение будет длиться? Тоже лет двадцать, а то и более? - Это уже второй вопрос, Юра, - засмеялось видение. - Но я тебе отвечу: во втором круге ты встретишься всего с тремя посвящёнными. От «Чердынцева» ты получишь образ второго, потом таким же способом найдёшь и третьего... - Скажи мне, - чуть не закричал я, - неужели есть ещё и третий круг погружения в традицию? - Есть, Гор, есть, но тебе никого искать больше не придётся. В третьем круге ты встретишься всего с одним человеком. И он, когда будет нужно, найдёт тебя сам. Всё, теперь прощай, до новой связи! И меня не ищи, всё равно не найдёшь. - А я уже нашёл, - вырвалось у меня. - Вот как?! - удивился образ. - Ну и ну! Рад, что в тебе не ошибся. Ты всегда приятно меня удивлял.

 С этими словами лицо волхва стало растворяться. Со своей стороны я попытался его удержать, но мои усилия оказались тщетными... Связь прервалась. Осознавая случившееся, я несколько минут пребывал в своём бессознательном. Потом, придя в себя, взглянул на часы - было пятнадцать минут первого.

 Прошло не менее трёх лет, прежде чем мне удалось нанести на карту тот квадрат, где можно было смело искать Чердынцева. Старик оказался очень серьёзным. На телепатический вызов он не шёл. Дескать, тебя учили, с тобой работали. Вот и крутись, как знаешь! Внутренним взором я видел вытянутое озеро, зажатое между двумя поросшими лиственным лесом хребтами. Озеро немаленькое, слегка подёрнутое лёгким туманом. По берегу его виднелось несколько деревянных лодок, а на краю каменной осыпи стояла сгорбленная старая изба. На этом видение прерывалось. Сколько я не пытался увидеть нечто большее, все мои усилия были напрасны. Перед внутренним взором вставала одна и та же картина.

  «Где это озеро? - терялся я в догадках. - Ясно, что в Восточной Сибири! Об этом красноречиво говорят и холмы, и лиственничный лес. Но таких озёр, на гигантской территории от Енисея до Охотского моря, должно быть, тысячи!»

 Несколько раз я пытался выйти на загадочное озеро методом исключения. Работал с рамками и маятником. Но путь моему подсознанию преграждал какой-то запрет. Какая-то сила удерживала глубинное, внутреннее от контакта с моим сознанием.

  «Что за чертовщина?! - думал я. - Железный непробиваемый блок! Несомненно, этот Чердынцев, или как его там, отлично знает, кто его ищет. Судя по тому, как я толкусь на одном месте, эзотерические возможности у него гигантские. Надо же, умудрился парализовать моё подсознание ещё до того, как я к нему обратился! Что же делать? - размышлял я над сложившейся ситуацией. - Ясно одно, что в таком сложном деле я смогу помочь себе только сам. И если не справлюсь, то на этом мой путь к знанию древних будет закончен».

 От такой мысли меня бросало в жар. И я упорно искал выход. Наконец, мне пришла в голову идея снять код со своего инкарнационного глубинного с помощью стихии огня. Очищение я решил провести в дни весеннего равноденствия, в период, когда Солнце-Ярило набирает полную силу. Для этого я сложил во дворе дома довольно большой костёр. И, дождавшись, когда он прогорел, раскидал дышащие жаром угли по кругу. Потом войдя в изменённое состояние сознания, и обратившись к огню, как к партнёру и помощнику, я ступил голыми ногами в огненный круг. Пройдя по раскаленным углям несколько метров, я вышел на тротуар и взял в руки рамки. Но рамки и маятник мне не понадобились. Моему внутреннему взору открылась подробная карта Восточной Сибири, где красной огненной точкой светилось то место, которое я так долго искал.

  «Ну, вот и всё! - поздравил я себя. - Дело сделано! Осталось туда добраться!»

 Как я и предполагал, бывший куратор Курейки никуда с плато Путорана не исчезал. Он просто переехал на другое место. Поселившись у озера в пустынном труднодоступном месте, Чердынцев остался тем, кем он всегда был, - смотрителем севера, хранителем священных мест древних арктов. Только найти его стало намного сложнее.

 - Теперь я знаю, где тебя искать! - обратился я мысленно к нему. - Так что, жди в гости.

 - Ты примитивный балбес! - донеслось до меня из глубины бессознательного. - Придурок! Чтобы снять мою установку, додумался привлечь силу стихии!

 - Ну и характер же у тебя! - покачал я головой. - Наверное, там, в горах ты скоро совсем озвереешь!

 - Если до сих пор не озверел, значит, не озверею, - проскрипел тот же сварливый и неприятный голос. - Жду тебя в сентябре. И без хвостов. Разговор окончен.

 - Почему в сентябре? - недоумевал я. - Там же у тебя, уважаемый, в августе холод собачий! Пока до озера доберусь, со здоровьем расстанусь! Там же двести километров сплошной тайги!

 - Кретинам здоровье не надобно! - донеслось до меня еле слышным эхом.

  «Ну и ну! - почесал я затылок. - Похоже этот Чердынцев, мужичонка серьёзный. А может, он спятил? С кем не бывает? Но делать нечего: «назвался груздем - полезай в кузов». Придётся готовиться в дорогу. Хотя бы для того, чтобы понять, что у него с головой, - успокаивал я себя. - Этот грубиян на Курейке четыре года общался со Сталиным. Уже потому Чердынцева надо непременно увидеть! Кто-кто, а он должен знать своего бывшего ученика. Мнение его имеет огромную важность. Если, конечно, он ещё в себе».

 В середине августа я выехал в Красноярск. Ни чемоданов, ни большой поклажи у меня с собой не было. Весь мой скарб состоял из наполненного продуктами рюкзака, спального мешка, ножа, трёх десятков патронов и маленькой удобной «Сайги» четыреста десятого калибра. Чтобы не так бросаться в глаза, я сбрил бороду и надел тёмные старомодные очки. Добравшись до Красноярска на автобусе, я тут же поймал такси и через несколько минут оказался в Северном аэропорту. Когда-то из «Северного» я не раз летал в Байкит, Туру, Туру- ханск и Норильск. Здесь всё мне было знакомо. Поэтому, ни к кому не обращаясь, с видом человека бывалого, вразвалочку и не торопясь, я направился к кассам.

  «Только бы меня никто здесь не узнал!» - думал я в тот момент. Бывшие попутчики, с которыми когда-то в этих стенах мне приходилось сутками дожидаться лётной погоды, сейчас были мне ни к чему. - Что я им скажу? Что продолжаю жить в Байкитском районе? Они, конечно, поймут, что это не так. Добрый десяток лет меня в «Северном» никто не видел. Сказать, что еду в гости к друзьям? Могут спросить, куда и напроситься в попутчики».

 Мне не хотелось врать. И вообще, было такое желание, чтобы меня и не узнали, и не увидели. К моему удивлению в окружной центр билеты в кассе были.

 - Вам один на Туру? - переспросила меня кассирша.

 - Один, - кивнул я.

 - Плохо, - вздохнула девушка. - Пассажиров совсем нет. Рейс могут отменить.

 - Что ж, буду ждать, когда рейс всё-таки состоится, - улыбнулся я ей. - У меня нет выбора.

 - В крайнем случае, у нас тут есть гостиница...

 - Было время, мне приходилось жить в вашей гостинице неделями, - посмотрел я на кассиршу, забирая свой билет. - Так что не привыкать.

  «Хуже всего, если рейс отменят! - заволновался я. - Торчать несколько дней в гостинице сейчас для меня самое последнее дело. Волей-неволей попадёшься кому-нибудь на глаза. А это плохо».

 С тревожными мыслями я вышел на улицу и, зайдя в сквер, сел на лавочку. До объявления посадки оставалось целых шесть часов! Мне надо было как-то убить время. Наученный прошлым опытом эксплуатации воздушных северных дорог, я всегда клал в свой рюкзак пару нужных мне книг. С одной стороны, за чтением быстро летело время, с другой - была возможность спокойно, неторопливо и с удовольствием почитать. Но не успел я раскрыть книгу, как почувствовал в районе солнечного сплетения «ветер» тревоги. Отложив книгу, я огляделся. Вокруг того места, где я сидел, на расстоянии десяти метров не было ни души. Сунув книгу в рюкзак, я поднялся, но вдруг какая-то внутренняя сила меня резко развернула, и я оказался лицом к лицу с одетым в джинсы и камуфляжную куртку человеком. Лица неожиданного гостя я не разглядел, увидел только его глаза. Они излучали взгляд, полный ненависти и решимости. Доля секунды и обладатель злобных глаз оказался совсем рядом, а в руках его мелькнули две длинные спицы. Не встань и не повернись я вовремя, удара спицей в затылок мне бы не миновать. Теперь ситуация для нападающего несколько осложнилась. Я его видел и ждал нападения. Сделав несколько виртуозных, быстрых обманных движений, человек в камуфляжной куртке разразился серией практически невидимых ударов.

  «Если попадёт, мне конец», - пронеслось где-то в сознании.

 То, что передо мной был мастер воинского искусства, я понял по первым же его движениям. Уйти от такого шквала уца- ров было сложно. Особенную трудность представляло удержание противника на дистанции. Буквально улетев с линии атаки, я, наконец, сумел разглядеть лицо незнакомца. Передо мной был человек другой расы.

  «Так ты, оказывается, китаец или кто-то в этом роде? - оценивая взглядом своего противника, удивился я. - Непонятно, откуда у тебя ко мне такая ненависть? Может, с кем-то перепутал?»

 Сотую долю секунды кореец или монгол исподлобья вглядывался в меня, потом его тело мгновенно превратилось в крутящийся волчок. Удары рук и ног бешеным шквалом снова понеслись в мою сторону. Когда-то на занятиях воинским искусством мой наставник много раз повторял:

 - Мы не пользуемся догматическими стойками, Гор, мы быстро двигаемся. Именно от скорости нашего движения зависит победа. Чем ты быстрее передвигаешься, тем ты сильнее. Помни это.

 И хранитель гонял меня палкой, а иногда и кнутом до полного изнеможения. Заставляя уходить с линии атаки на немыслимых скоростях. И вот сейчас эта школа мне пригодилась. Не будь её, через секунду-две мне бы пришёл конец. Наконец, уловив начало новой атаки, я сделал «вход».

  «Только бы тебя коснуться! - думал я в то мгновенье. - Провалишься - тебе конец».

 И нападающий провалился. Провалился на тысячную долю секунды. Но этого было достаточно, чтобы моя левая рука, обойдя по кругу, обрушилась на его висок. Тем временем, правая, захватив руку клином ладони, ударила по кончику носа. Теперь можно было нанести сколько угодно ударов. Но я, отскочив в сторону, огляделся. Холодок в солнечном сплетении подсказывал, что противник не один, с ним еще кто-то есть. И я не ошибся. Из-за куста сирени на площадку перед скамейкой выпрыгнул ещё один представитель жёлтой расы. На вид он был старше первого, коренастый, крепкий, в такой же камуфляжной куртке, но без спиц или другого оружия. Мельком взглянув на меня, причём в его взгляде я не уловил никакой злобы, а напротив, уважительное удивление, он наклонился над лежащим на асфальте соплеменником и, поставив его на ноги, повёл к стоящей в ста шагах от нас иномарке. Вся эта сцена пронеслась секунд за двадцать, не больше. Поэтому, немногочисленные прохожие почти ничего и не увидели. Ещё раз, взглянув на удаляющихся странных монголов или китайцев, я поднял оставленную ими на асфальте острую спицу.

  «Надо бы взять на память, - решил я. - На память о чём? Что не погиб, чудом остался жив? Кому-то я наступил на больную мозоль, но кому? Да ещё здесь, в Красноярске? То, что нападение случилось не просто так, мне было понятно. Но что я сделал иностранцам?»

 Что эти двое не из России, а откуда-то с востока, я чувствовал, что называется, шкурой.

  «Ну и дела», - размышлял я над случившимся.

 Чтобы сделать из меня неплохого воина, старый кондинский ведун потратил два года. Потом я много лет занимался самостоятельно. И, видно, всё это было не напрасно.

  «Но что за стиль был у нападающего? Я никогда ничего подобного не видел. Он проиграл только потому, что не понял принципа моего оружия. Будь на моём месте восточник, вряд ли он бы выжил».

 Накинув на плечи рюкзак и, взяв другие свои вещи, я направился в здание аэропорта.

  «На людях, скорее всего, снова не посмеют напасть, - рассуждал я. - Хорошо бы встретить кого-нибудь из старых знакомых, - подумал я прямо противоположное недавним мыслям. - Как-нибудь отговорюсь. Скажу, что еду по делам. На самом деле, ведь так оно и есть».

 Но среди ожидающих свои рейсы пассажиров никого из старых знакомых не нашлось. Годы сделали своё дело: кто-то состарился, кто-то, как и я, с севера уехал. Все шесть часов я отсидел в одиночестве у стены, прикрывшись книгой. Интуиция подсказывала, что сегодня рейс на Туру обязательно будет и, что самое главное, за мной никто не следит. И она меня не обманула. В этот же день я оказался на берегах Нижней Тунгуски. В посёлке решил не светиться. Выйдя из самолёта и намеренно отстав от попутчиков, я свернул в сторону леса. И через несколько минут оказался под защитой молодых пушистых лиственниц.

  «Наконец-то в своей стихии, - засмеялся я про себя. - Скорее надеть бы на ноги сапоги-скороходы, на пояс - охотничий нож, в руки - заряженную «Сайгу», и вперёд! Уже вечер, надо найти место для своего первого ночлега. Лучше где-нибудь у ручья или на берегу самой Тунгуски».

 Через час между камней у небольшого ручья, в сотне метров от реки вспыхнул первый походный костёр.

  «Сколько лет я не был в этих местах, а как будто бы и не уезжал. Эвенкия - прекрасный край! Горные бурные реки, лиственничные и сосновые леса, добрый, умный и талантливый народ. Когда-то я полюбил эту землю. И вот теперь я снова здесь и, похоже, до самой зимы, а может и до весны, как повезёт. Но теперь важно, чтобы обо мне никто здесь не знал. Так надо. Что ж, придётся оставаться инкогнито, - посмеялся я над перспективой отверженного бродяги. - Главное, чтобы не встретиться в тайге с людьми. Маршрут знаю, с дороги не собьюсь», - размышлял я о том, что ждёт меня в будущем.

 Спустя некоторое время мои мысли снова перенеслись к тому, что я пережил в Северном аэропорту Красноярска. Нападение странных людей не укладывалось ни в какую логику.

  «Что это были за люди? Откуда они? Как эти китайцы или корейцы меня вычислили? Кто за ними стоит? Интуиция подсказывала, что тут дело не в «богоизбранных». В ком-то другом. Значит, на Земле существует ещё одна неизвестная мне сила. Сила, которая предпочитает убивать не техникой, а банально руками».

 Раздумывая над этим вопросом, я достал из рюкзака оброненную нападающими спицу и стал внимательно её изучать.

  «Стальная, кованая со складной ручкой. В умелых руках страшное оружие! Хорошо, я увидел эти шпильки и удержал дистанцию... Спасибо тебе дедушка, что ты начал меня тренировать с двух лет! Спасибо и тебе, ведун, что на тренировках сгонял с меня по десять потов! Не будь вас, мне бы сегодня не жить. Вы как будто знали, что такое может случиться»,

 - поклонился я мысленно своим наставникам по воинскому искусству.

 Радовало одно, что кроме масонов, иллюминатов и хаба- да, теперь мне известна на Земле ещё одна страшная сила. На этот раз не западная, а восточная. Сколько раз мне твердил мудрый еврей-отступник Солганик дядя Ёша, что Запад и Восток между собой связаны. И эта связь существует тысячи лет! И на Западе, и на Востоке тайные общества делают одно и то же дело. Служат одной сатанинской идее.

  «Судя по тому, что я пережил, ты был абсолютно прав, незабвенный дядя Ёша! Вот и настал тот момент, когда мне пришлось с этой силой столкнуться. А кто она такая, можно выяснить только у Чердынцева. Он наверняка должен знать, - сделал я для себя заключение. - Следовательно, надо как можно скорее найти этого грубияна. Зачем-то он меня к себе позвал. Значит, моё образование далеко не окончено. Возможно, основной его этап ещё и не начинался, - почесал я себе затылок. - Прав был кондинский отшельник, когда утверждал, что накопление знаний - процесс бесконечный. Что он продолжается у нормального человека в течение всего его воплощения. Но если заниматься только получением знаний и ничего больше не делать, человечество погибнет! Оно будет развитым, очень умным, способным многое понять, но беззубым, не умеющим себя защитить. Значит, надо торопиться действовать. Для этого необходимо знать и понимать самое главное. Но судя по произошедшему, курс ликбеза я ещё не окончил. Не я нужен Чердынцеву, а он мне. И нужен он мне позарез! - заключил я, укладываясь на расстеленный спальник. - Плохо, что со мной нет собаки. Дорога дальняя, без четвероногого друга человеку в тайге всегда неуютно. Что ж, придётся поставить на страже своё подсознание. Оно может предупредить о приближении опасности. Плохо то, что оно не укажет, на каком расстоянии враг, кто он и в каком составе явился. Но это уже несущественно», - подумал я, засыпая.

 Холодный северный ветер успел избавить тайгу от гнуса. Ни комаров, ни мошки в лесу не было. Поэтому я спокойно проспал почти до рассвета. Открыл я глаза от нестерпимого холода. Костёр мой давно погас, но вновь разводить огонь я не стал. Наскоро позавтракав, я накинул на плечи рюкзак, и, взяв в руки заряженную пулями «Сайгу», двинулся по намеченному маршруту. Судя по карте, мне надо было пройти около двухсот километров. В действительности же при движении по таёжным тропинкам расстояние могло удвоиться. Чтобы такого не произошло, важно было делать как можно меньше обходных манёвров. Но идти по горной тайге напрямик дело не из лёгких. На моём пути попадались бесконечные каменные осыпи, затяжные спуски и долгие изнурительные подъёмы. И всё это приходилось преодолевать. Кроме того, надо было идти между стволами сосен, по зарослям пихтового и кедрового стланика, по березнякам и бесконечным лиственничным борам. Но самым тяжёлым препятствием на пути становились так называемые харальгоны. На местном наречии - заросшие карликовой берёзкой длинные и, как назло, довольно широкие пади. Чтобы прорваться через харалъгон требуются и сноровка, и немалое время. Сплошную берёзовую поросль, где двигаться практически невозможно , стараются обходить и сохатые, и олени. Зарослей карликовой берёзки не боятся одни росомахи. Обладая недюжинной силой, они умудряются проламываться через неё подобно таранам. Мне же приходилось бороться с этой бедой часами, прорубаясь сквозь заросли охотничьим ножом, а иногда даже топором. Как правило, пройдя падь, заросшую карликовой берёзкой, я так выматывался, что буквально валился с ног. Добравшись, наконец, до лиственничного или соснового бора я сбрасывал с себя рюкзак и, чтобы поскорее остыть и обсохнуть, ложился на землю. В такие минуты сердце колотилось как бешенное. Казалось, что оно способно заглушить звуки окружающей природы. К концу второго дня пути, преодолев очередной ха- ральгон, я лежал, положив голову на каменную плиту, и смотрел на синее безоблачное осеннее небо. Надо моей головой по лиственничному сухостою бегал поползень. Он с нескрываемым любопытством меня разглядывал. По его поведению было видно, что птица человека видит впервые, и она сгорает от любопытства. Через пару секунд бойкая, смелая птица приблизилась ко мне совсем близко. Ещё немного, и она оказалась на рюкзаке, и занялась изучением моей куртки.

 - Вижу, ты совсем расхрабрился! - обратился я к бегающему ко мне поползню. - А вдруг я окажусь твоим врагом?

 - Ты не враг, - пискнула птичка, отлетев на пару метров.

 - Что же ты меня тогда боишься?

 - Так, на всякий случай, - перелетел на соседнее дерево поползень.

 - И правильно делаешь, - улыбнулся я ему. - Подобные мне тебе не враги, но есть другие люди, их надо бояться, они могут оказаться и врагами.

 - Он знает наш язык! Знает язык птиц! - удивлённо запищал поползень.

 Но тут его писк заглушил отдалённый волчий вой. Подняв голову, я прислушался. Матёрый волк оповещал стаю о том, что по тайге напрямик идёт вооруженный человек. И его надо бояться. Вся эта информация была упакована в интонацию одного непрерывного звука.

  «Вот и хорошо, - подумал я про себя. - Со мной в этом походе нет собаки. Но её роль могут сыграть волки».

 Поднявшись на ноги и набрав воздуха в лёгкие, я по-волчьи завыл.

  «Не бойтесь, - обратился я к матёрому на его языке. - Не враг я, а такой же, как вы, только человек... »

 Я ждал ответ, но его сразу не последовало. Очевидно, волки растерялись. Человек, свободно общающийся на их языке! Такое поведение, естественно, зверей шокировало. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я услышал новый вой. На этот раз он прозвучал ближе.

  «Почему ты, человек, называешь себя волком?» - спросил меня матёрый.

  «Потому, - ответил я ему, - что живу, как и вы, не по законам человеческой стаи, а по законам окружающего нас мира».

 Волк не ответил. Я поднял свой рюкзак, взял в руки «Сайгу» и не торопясь пошёл по лиственничному бору. Теперь дорога моя лежала к берегу Туры.

  «Тура! - думал я, - опять арийское название. Переводится как «солнечная река». А если читать наоборот, то выходит распространённое в Армении имя Арут. И там, и там чёткие бореальские рамки».

 Через пару часов я вышел на впадающий в реку ручей и, идя вдоль него, вскоре оказался на берегу Туры. Здесь я решил сделать привал на ночь. Место было удобное. Рядом плескалась вода. С севера мой будущий бивак прикрывали огромные камни, а вокруг валялось множество сушняка. Сбросив рюкзак, я быстро натаскал дров и, на всякий случай, поставив над спальником брезентовый тент, занялся рыбной ловлей. В рюкзаке у меня хранился портативный разборный спиннинг. Собрать его - дело нескольких минут. Всего через полчаса под ногами у меня валялась дюжина крупных ленков. Когда я взялся за разведение костра, со стороны леса опять раздался волчий вой.

 - Если тебе нужна помощь, странный человек-волк, мы готовы тебе помочь, - пробасил матёрый.

 - Я, как и вы, опасаюсь двуногих из человеческой стаи, - ответил я ему на его языке. - Если появятся на моей тропе люди, предупредите, а после того как я уйду, заберите мою добычу.

 Волки мне не ответили, но я знал, их молчание означает согласие.

  «Теперь можно спать спокойно, - улыбнулся я про себя.

 - Эти лохматые парни не подведут. Они проводят меня до самых озёр. Из всех пойманных рыбин, мне не осилить и двух,

 - посмотрел я на свой улов. - Остальными пусть позавтракают мои новые друзья».

 Я быстро поджарил на углях свой ужин и после крепкого чая забрался в спальник. Наконец, я спал не настороженно, а полностью расслабившись, точно так же, как дома. Поднял меня свет утренней зари. Выбравшись из спальника, я разобрал свой бивак. Сложил вещи и, отойдя с полсотни метров от своего ночлега, обернулся. Недалеко от того места, где я недавно спал, стоял огромный матёрый волк. Он спокойно, без страха изучал человека. В это же время рядом с ним три переярка, опустив головы, обнюхивали оставленных мною рыбин. На секунду наши глаза встретились.

 - Удачи тебе, странник леса! - кивнул я ему.

 Волк, в свою очередь, тоже наклонил лобастую голову.

  «Вот и познакомились! - сказал я себе, подымаясь от реки в гору. - И действительно, среди дикой природы ближе, чем волк, у человека никого нет. Волк - единственный зверь, который способен понять нас, людей, и, наверное, благодаря этому он и выжил».

 Наконец, привязавшись к местности, я достал карту и по ней рассчитал пройденное расстояние. Оказывается, за три дня я преодолел совсем немного - всего-навсего пятьдесят километров, а это меньше трети пути. Осознание этого подействовало удручающе.

  «Горы есть горы, - успокаивал я себя. - По ним не разбежишься».

 Но берегом реки идти мне не хотелось. По Туре, или поместному Туру, хоть и редко, но проносились лодки. Значит, рядом с ней можно натолкнуться на людей. Мне же хотелось добраться до скита Чердынцева незамеченным. По этой причине я снова двинулся напрямик, хотя прямой путь по заросшим тайгой горам оказывался в два раза длиннее, чем путь по берегу. В дороге незаметно пролетел ещё один день. На этот раз свой бивак я разбил не на реке, а на берегу небольшого горного ручейка. Я достал консервы и тут вспомнил про своих новых друзей - волков.

  «Наверняка, они где-то рядом. К тому же я своей просьбой мог нарушить их планы, - размышлял я. - Может, сбегать на реку, натаскать ленков и хариусов? Тут, должно быть, не так далеко, километра три, не больше».

 Взглянув на небо и прикинув, хватит ли у меня времени, я отправился на реку. До Туры оказалось ближе, чем я думал. Спустившись по ручью, я вскоре вышел на её берег.

  «Фактически, весь день я шёл параллельно реке, - отметил я про себя. - Но не слышал ни одного мотора. Значит, эти места людьми почти не посещаются, - такое открытие меня порадовало. - Теперь можно особо и не прятаться, местных рыбаков в этих местах почти нет. Тем более, что сейчас ещё не сезон».

 Но не успел я собрать свой спиннинг, как ниже по реке услышал еле различимый гул лодочного мотора.

  «Несёт же кого-то нелёгкая, - подумал я про себя. - Почти сто километров от посёлка, а всё равно катаются».

 Но, к моей радости, мотор вскоре заглох, и я о нём забыл. В этом месте река буквально кишела рыбой, за пятнадцать минут я натаскал кучу мясистых ленков и поймал даже одного небольшого тайменя! Рыбалка удалась на славу. Пора было возвращаться в лагерь. И тут я вспомнил о том самом моторе. Что-то в его звуке мне показалось «не таким». Проанализировав ситуацию, я понял, что его звук меня встревожил.

  «Либо в одиночестве я совсем одичал, либо подсознание что-то хочет мне сказать. Что ж, время покажет, - сделал я философское заключение. - Волки конечно друзья, но как говорят: « на бога надейся, а сам не плошай».

 Я развёл костёр, снова установил тент и задумался. Еда в рот не шла. Внутреннее чутьё меня никогда не обманывало. Появившийся холодок в области солнечного сплетения говорил об опасности. Без сомнения она связана с гулом лодочного мотора, теперь я знал это твёрдо.

  «Но кто мог меня отследить? - думал я. - Неужели всё началось с Красноярска? Может мною заинтересовалась ФСБ? Рядом с Турой расположен большой, предназначенный для посадки военных самолётов, аэродром. И я, как новый человек, привлёк к себе внимание? Нет, тут дело не в аэродроме, - отогнал я нелепую мысль. - Что-то другое. Государственной конторы здесь быть не может. Похоже, меня пытаются отследить, и отследить аккуратно, только не учли моей интуиции. Но как им удалось выйти на след и вычислить мой маршрут? Ведь я шёл, не разбирая дороги, и по таким крепям?! Одни харальгоны чего стоят! Может, в моей амуниции спрятан «жучок»?»

 Внутренним взором я осмотрел всю свою одежду, но ничего подозрительного не нашёл.

  «Значит, не обошлось без охотника-следопыта, - сделал я заключение. - Может и без собаки не обошлось, только не охотничьей, а служебной. Если так, то получается, что те, кто идут за мной по следу, связаны с милицией? Но зачем моя персона нужна местной охранке? Я же не преступник. И как им удалось убедить начальника устроить за мной погоню? Это не просто слежка, здесь, явно, погоня, и мотор - тому подтверждение. Уловив направление моего маршрута, они прибегли к технике. Каким-то образом убедились, что я иду тем же путём, а теперь сокращают расстояние на лодке. Ладно, утро вечера мудренее, - отбросил я грустные мысли. - Они ещё далеко.

 Сейчас ночь, по тайге к моему биваку не пробраться, а завтра я что-нибудь придумаю».

 Немного успокоившись, я вскипятил чай, поел и, дождавшись, когда погаснет костёр, забрался в свой спальник.

  «Надо пораньше встать и в темноте добраться по ручью до Туры, а потом, держа на слуху реку, уйти по воде, как можно дальше, - обдумывал я план на завтра. - Эти ребята ушлые, они найдут мой след, но на это уйдёт время. Плохо то, что они поймут, что я догадался о преследовании. И поэтому станут ещё осторожнее», - подумал я, засыпая.

 Проснулся я от унылого волчьего воя. Вой раздался совсем рядом от моего убежища. И я понял, что надо торопиться. Вскочив на ноги, я взглянул на часы. Было около двух ночи. Проспал я всего три часа.

 - По твоему следу идут два человека и большая собака, торопись человек-волк! - раздался бас матёрого.

 - Спасибо!» - отозвался я тихим воем.

 Бросив в рюкзак две рыбины, я накинул его на плечи и взял в руки «Сайгу».

 - Я оставил вам рыбу, братья, - подал я голос в темноту леса. - Она для вас, а не для наших врагов.

 - Мне не голодны, - провыл матёрый. - Но рыбу собаке не оставим.

  «Вот и хорошо, - подумал я про себя. - Пусть побегают за мной по тайге голодными. Это полезно! До чего же молодцы, серые братья! Вовремя они меня разбудили! Значит, преследователи направились к моему биваку ночью. А я считал, что на такое они не пойдут. Значит, догадка верна: по моим следам идёт охотник-следопыт. Дело крайне усложнилось. Но ничего. Сегодня им мой след не найти! Но что делать дальше? Они ведь не отстанут, - размышлял я, шагая по руслу маленькой речушки. - Не вести же их к озёрам. Может, как раз это им и надо? Понять, куда я направился. Знать бы, кто они? Наверняка, из красноярской масонской ложи, или из местного её филиала... Тогда я имею дело с непримиримыми врагами. Может, их всех перестрелять? Или устроить охоту на собаку и на местного проводника? Но ни собаку, ни, тем более, человека мне убивать не хотелось. Понятно, что проводнику внушили, что он преследует преступника. Вот он и старается, а собака - вообще подневольное животное. Что же делать?» - думал я над создавшимся положением.

 Через четверть часа я оказался в тугих струях Туру.

  «Куда теперь, вниз или вверх? Если идти вверх, значит, ещё раз подтвердить своё намерение добраться до озёр. Рано или поздно они найдут мой след, и это будет катастрофой. Значит, надо спуститься вниз, - сделал я заключение. - Хорошо бы найти их лодку и посмотреть, что это за люди. Но днём на реке я, как на ладони. Вывод один - надо добраться до лодки, пока темно. Благо, у меня есть время».

 И я медленно и осторожно пошёл по воде туда, где должна была находиться лодка преследователей. Прошло не менее трёх часов, прежде чем в предутреннем мареве я заметил силуэт вытащенной на берег «Казанки». На лодке стоял обычный «Нептун». В носу её лежали какие-то вещи, а на берегу рядом с ней у каменной плиты стояли два больших рюкзака. Из одного выглядывали какие-то свёртки.

  «Очевидно, продукты, - подумал я. - Похоже, собирались основательно».

 Интуиция подсказывала, что хозяева ещё далеко, и я решил сделать в укромном месте засаду. Но тут мне пришла в голову идея: снять с мотора свечи и забрать из ящика с инструментами запасные. Через две минуты дело было сделано.

  «Пусть теперь попробуют без свечей? По течению вниз они доплывут с ветерком! Но вверх по реке дорога им заказана!» - радовался я своей хитрости.

 Разглядев в сорока-пятидесяти шагах от лодки пару удобных валунов, я снова спустился в воду и, дойдя до них, устроил свой пункт наблюдения. Уже светало. Мне были хорошо видны и река, и усыпанный камнями, поросший мелкой лиственницей берег.

  «Терпение и труд всё перетрут», - вспомнил я любимую поговорку отца.

 В данный момент от меня требовалось одно терпение. Прошло не менее двух часов, прежде чем я почувствовал, что на берегу, недалеко от меня, появились непрошенные гости. Они стояли в кустах и внимательно изучали берег.

  «Поняли, что я их обнаружил, опытные», - оценил я поведение противников.

 Спустя десять минут из прибрежных кустов к тому месту, где стояли рюкзаки, наперевес с двустволкой вышел один из преследователей. Я внимательно его рассмотрел. Это был человек лет пятидесяти, по виду эвенок. Одет он был в обычную походную куртку и резиновые сапоги.

  «Этот - не враг, просто обманутый человек, - сделал я вывод. - Скорее всего, он и есть следопыт. Не будь его, никакого преследования бы и не было. Опасен только тот, второй, который в кустах. Стоит и наблюдает! А проводника своего подставил, - обдумывал я положение своих противников. - И собака со вторым. Ничего, скоро и он покажется, просто надо подождать».

 Я не ошибся, минут через пять показался на берегу и второй. Это был худой, долговязый, одетый в камуфляжную форму человек. На груди у него висел бинокль, а в руках он сжимал израильский пистолет-пулемёт «Узи».

  «Но где же собака? Без неё по следу, да ещё ночью идти невозможно». Тут я услышал визг привязанной на берегу собаки.

  «Они тут все в сборе, - усмехнулся я про себя. - Узнать бы, что им от меня надо?»

 Наверняка, оба преследователя чувствовали, что я за ними наблюдаю. Во всяком случае, вели они себя насторожено, то и дело, озираясь по сторонам и сжимая в руках оружие. Наконец, охотник-промысловик заметил, что с мотора исчезли свечи. Он жестом подозвал к себе долговязого и что-то тихим голосом стал ему говорить. И вдруг на берегу, среди кустов, в том месте, где осталась собака, раздались злобный лай и звуки яростной схватки. Проводник выстрелил из ружья в воздух, опрометью бросился на берег, за ним с такой же скоростью последовал и долговязый. Через пару секунд всё стихло. Потом среди кустов и камней загремели дробные звуки выстрелов «Узи». Когда они смолкли, раздался трёхэтажный мат долговязого. Потом он, обращаясь ко мне, закричал, что я всё равно труп. Что мне в жилуху всё равно не выйти, и что он со мной обязательно разберётся:

 - Ты слышишь меня, вшивый ариец, я из тебя решето сделаю! Всё равно ты попадёшься мне на глаза!

  «Что же у них там происходит? - недоумевал я. - Получается, что с этими парнями была не одна собака, а минимум две, ведь сама с собою затеять драку она не могла. Но откуда у долговязого ко мне такая злоба? И почему он назвал меня арийцем? - ломал я голову. - Получается, что он меня знает. Интересно, откуда? Какая сорока принесла на хвосте этому тощему и свирепому вести о том, кто я такой? Неужели, гад в камуфляже - агент ФСБ? Конторы, которая занята отслеживанием людей, работающих в области изучения нашей национальной истории и культуры? Нет, тут не ФСБ замешана. Такого отдела в охранке быть не может. Здесь другая разведка, не российская. Тогда какая?» - терялся я в догадках.

 В это время оба моих врага подошли к берегу, но к лодке они не приблизились. И тот, и другой затаились в кустах за камнями и тоже стали изучать местность.

  «Интересно, кто кого пересидит? - думал я. - Похоже, ребята тёртые, ждать они умеют. А что, если их спровоцировать на действие? Любопытно, как они себя поведут?» - пришла мне в голову авантюрная идея.

 Понимая, что преследователи где-то рядом, и они ждут от меня первого хода, я, осмотревшись, куда можно скрыться от пуль, громко крикнул:

 - Эй, на «галёрке»? Что вам от меня надо?

 Но не успел я закончить свой монолог, как в двадцати шагах от меня из кустов вырос долговязый и по валуну, за которым я только что лежал, высекая искры, застучал град пуль.

  «Ничего себе ответ! - мелькнуло в сознании. - Ладно, я вовремя успел ретироваться... »

 Выпустив по месту, откуда раздался мой голос, длинную очередь, доходяга в камуфляже снова оказался под защитой леса.

  «Он, оказывается, профессионал! - сделал я для себя вывод. - Замешкайся я на полсекунды, и - всё!» - от такой мысли по спине пробежал холодок. - Что же делать? Надо срочно уходить, иначе можно оказаться под перекрестным огнём. Наверняка, второй убийца делает сейчас обходной маневр».

 С этими мыслями я быстро откатился за камень и, пригнувшись, неслышно заскользил между зарослей. Пройдя пару десятков метров, я остановился и прислушался. По-прежнему, всё вокруг было тихо. Но тут до моего слуха долетели обрывки человеческой речи. Разговор, явно, шёл на повышенных тонах.

  «Что у них там происходит? - невольно подумал я. - Похоже, мои преследователи затеяли ссору! С чего это они? Может, обсуждают план, как лучше меня укокошить? - Но тут раздались два ружейных выстрела. - Ну и дела! Кто-то кого- то ухлопал. Скорее всего, промысловик доходягу. С чего бы это? Не поделили что-то? В таких случаях лучший советчик - время. Надо слушать и наблюдать. Главное, не быть обнаруженным. Если проводник убил долговязого, для меня ничего не изменилось. Я, по-прежнему, имею дело с серьёзным противником».

 И я снова, крадучись и не создавая шума, направился к берегу. Спрятавшись за крупный валун, я стал наблюдать за лодкой. Примерно в течение часа всё было тихо. Потом кусты неслышно раздвинулись и совсем рядом в десяти метрах от меня, подняв кверху руки, появился безоружный человек. Это был знакомый уже мне проводник. Оглядываясь по сторонам, он срывающимся голосом закричал:

 - Человек-волк, не стреляй, я тебе не враг. Тот, кто в тебя стрелял, убит. Верни мне свечи, и я уеду в посёлок. Ты слышишь, меня?! Он сказал, что ты преступник и представился агентом ФСБ. Он обманщик и плохой человек. Арест в его планы не входил. Сначала он бы убил тебя, потом и меня, я это понял. Ты слышишь меня, человек-волк?!

  «Держи карман шире, - подумал я, рассматривая из своего убежища проводника-охотника. - Так я тебе и поверил. Не успею я открыть рот, как получу очередь из «Узи».

 - Я знаю, ты мне не веришь! - снова закричал проводник.

 - Давай так, я на виду здесь у реки сяду, а ты сходи и сам убедись.

 И он, опустив руки, уселся на рядом лежащий с ним валун.

  «Что ж, предложение неплохое, - подумал я. - Но то, что он сказал, может, тоже оказаться ловушкой. Поэтому, торопиться я не буду. Лучше подожду. Отойду в лес и затаюсь. А он пусть сидит, отдыхает», - посмотрел я на сутулую спину сидящего у воды проводника.

 Оказавшись среди лиственничной поросли, я лег плашмя и, приложив ухо к земле, стал прислушиваться. Сначала мне мешало биение моего сердца. Но вот, оно, наконец, успокоилось, и я стал различать звуки. Однако сколько я не слушал, человеческих шагов так и не услышал. Всё было тихо.

  «Значит, как и я, затаился, и ждёт, когда я себя обнаружу. Не дождёшься!» - усмехнулся я.

 И тут мне пришло в голову включить своё внутреннее зрение. Другими словами ту самую интуицию, которая столько раз меня выручала. Прислонившись к лиственнице, я снял с себя напряжение и, достигнув полного расслабления, стал внутренним взором изучать вокруг себя местность. Очень скоро я наткнулся на сидящего у воды охотника но, кроме него, ни одной живой души в радиусе двухсот метров вокруг меня не было.

  «Неужели проводник сказал правду, и это не розыгрыш? - невольно пришло мне в голову. - Но где тогда свирепые псы? Этот абориген, что, заодно и собак пристрелил? Одним выстрелом сразу двух? Что-то тут не так. Неужели путь на самом деле открыт? И охотник не соврал».

 Поднявшись со своего места и приложив к плечу готовую к стрельбе «Сайгу», я бесшумно двинулся к тому месту, откуда только что раздались два выстрела. Пройдя около сотни метров, я остановился и снова внутренним взором просканировал местность. Ни одной живой души! Так же всё тихо и спокойно. Постояв немного и прислушавшись, я снова двинулся вперёд. Пройдя ещё немного и перебравшись через валежину, я увидел привязанную к её корням крупную овчарку. Голова собаки лежала в крови, язык был высунут, а на шее зияла глубокая рваная рана!

  «Кто её так?» - стал осматривать я следы вокруг мертвого животного.

 Налицо виднелись последствия недавней борьбы. И тут я рассмотрел у валежины, где почти не было травы, крупный след волка.

  «Так вот оно что?! Теперь мне всё стало ясно. Получается, охотник сказал правду!»

 И в моём сознании запечатлелась картина произошедшего. Развязка началась в тот момент, когда матёрый напал на привязанную к валежнику овчарку. Через несколько секунд всё было кончено. Звуки этой драки я и услышал. Но мне и в голову не пришло, что волк может так близко подойти к людям.

  «Вот что значит стать человеком-волком, другом этому четвероногому лесному зверю, - невольно подумал я. - Это не дружба современных торгашей, где каждый сам за себя. Волчья дружба куда выше! Услышав шум драки, проводник всё понял. Чтобы спасти собаку, он и выстрелил в воздух. Но люди не успели. Надо отдать должное проводнику: догадавшись о моей дружбе с волками, он понял, с кем имеет дело, потому и обратился ко мне, назвав меня «человек-волк». Очевидно, по этой причине он и заспорил с долговязым. Стал доказывать ему, что я не могу быть преступником. Так как, обычно, волки плохих людей чувствуют. Но этим он его только обозлил. Наверняка, охотника насторожила и озадачила попытка длинного меня ухлопать. Он понял, что перед ним не агент спецслужб, а обычный наёмный убийца. Это-то и содвинуло проводника на решение его прикончить. Может, долговязый стал ему угрожать, и сам подтолкнул его к такому решению. Так или иначе, но произошло то, что произошло».

 Через минуту я увидел и труп длинного в камуфляже. Он лежал на боку, правая рука его сжимала израильский автомат. Тут же, рядом с ним, стояла и тулка промысловика. Я взял ружьё охотника и, выйдя на реку, подошёл к сидящему на камне человеку.

 - Забери - это твоё! - протянул я ему его оружие.

 Но местный житель не пошевелился. Он всё так же сидел на камне, только его живые глаза меня пристально изучали. Я поставил рядом с ним его оружие, положил на каменную плиту вынутые из мотора свечи и, посмотрев на него, сказал:

 - Ты, я вижу, на войне никогда не был?

 - Не был, - качнул головой сидящий.

 - Ну вот, теперь побывал. Тот, кого ты уложил, - враг. Но он всего лишь исполнитель. Добраться бы до тех, кто его послал! - сказал я.

 - Но ведь он тоже человек, - вздохнул сидящий.

 - Какой же он человек, если принял сторону врагов нашей Родины! Поверь, я не преступник. Моя вина лишь в том, что всю жизнь занимаюсь возрождением нашего утраченного культурного наследия.

 - Да, я и так вижу, что ты - нормальный парень, можешь мне ничего и не рассказывать. Был бы ты подонком, то перестрелял бы нас ещё в лодке, - посмотрел он на мою «Сайгу».

 - Тебя бы не тронул, - улыбнулся я. - А ему бы пулю всадил. Он этого заслуживает. Но ты проделал мою работу. За это спасибо!

 - Всё-таки я убил человека, - вздохнул, подымаясь со своего места бывший враг, ставший волею судьбы другом.

 - Никак ты не можешь понять, не человек это был, ты остановил своими пулями демоническую личность и этим спас сам себя, убей он меня, он бы и тебя ухлопал.

 - Это я понимаю, - протянул мне свою крепкую руку охотник.

 Мы познакомились. И когда промысловик, наконец, немного успокоился, я его спросил:

 - Как получилось, что ты стал ему помогать?

 - Он показал мне удостоверение ФСБ и потребовал, чтобы я его сопровождал. Эти места, - качнул головой мой собеседник, - мне знакомы. Так и получилось.

 - А собака откуда?

 - Он прилетел с ней из Красноярска, она не его. Но его, подонка, слушалась.

 - Несчастный пёс! - искренне пожалел я собаку, Красивый был овчар!

 - Жалеешь? - посмотрел на меня с удивлением охотник.

 - Не предупреди тебя стая, она бы привела нас к твоему костру, когда ты был ещё в спальнике.

 - Это так, - согласился я с промысловиком. - Кто-нибудь в Туре знает, с кем ты поехал на лодке?

 - Точно сказать не могу. Наверняка, кто-то должен знать.

 - Тогда тебе нужна легенда.

 - Нужна, - согласился со мной новый друг. - Вот я и не знаю, что придумать?

 - В этом деликатном деле тебе поможет собака, - стал размышлять я. - Она не застрелена, а это дело упрощает. Скажешь, что твой напарник ушёл разбираться с теми, кто убил его овчара, то бишь, с волками, и сгинул. А тебя близко не было. Мы же убийцу похороним так, что его никто никогда не сможет найти. Мы оба - старые таёжники, и подобное мероприятие нам под силу.

 - То, что ты не лыком шит, я заметил, - слабо улыбнулся охотник.

 Через пару часов всё было кончено. Демона в человеческом облике придали земле, точнее каменной россыпи, и настал момент прощания.

 - Как закончишь дела, - посмотрел на меня повеселевшими глазами промысловик, - сразу ко мне. Лучше, чтобы тебя никто в Туре не видел. Я не знаю, чем ты занимаешься, и куда идёшь, но верю тебе. Вполне возможно, что тот, кого мы только что похоронили, прибыл из Красноярска не один. Наверняка, в Туре у него должны быть сообщники. Они могут оказаться в районной милиции.

 - Хуже, если это так, - заметил я.

 - Думаю, мне это скоро удастся выяснить, - вздохнул мой новый товарищ.

 - Хорошо, - перевёл я разговор в иную плоскость. - Допустим, я доберусь до тебя незамеченным, а дальше что?

 - Я тебе помогу добраться на лодке до Енисея. А там водная магистраль, сам понимаешь. Идёт? - протянул он мне свою руку на прощание.

 - Конечно! - кивнул я ему.

 Стоя на берегу реки, я долго смотрел вслед удаляющейся лодке.

  «Вот так, нежданно-негаданно, нашёл я себе нового надёжного друга. Удачи тебе, славный человек! Наверняка, скоро опять встретимся».

 Когда я подошёл к своему биваку, то увидел невдалеке от места, где горел мой костёр, лежащего на земле громадного волка. При моём появлении зверь встал и, нехотя, отошёл к соседним кустам. Я тоже остановился и, посмотрев ему в глаза, сказал:

 - Ты настоящий друг, серый, век тебя не забуду. Благодаря тебе и твоим братьям я остался жив и встретил хорошего человека».

 Вслушиваясь в интонации моих слов, волк наклонил голову и медленно скрылся в кустарнику. Уничтожив следы своего пребывания, я отправился дальше.

  «Дорога только началась, а сколько всего уже пришлось пережить, - думал я. - Интересно, что ещё ждёт меня впереди?»

 В этот день я преодолел не более десяти километров. Так как река была пустынной, я решил далеко от неё не отходить.

  «После случившегося, лучше не залезать в дебри, - рассуждал я. - На Туре-Туру масса стоянок. Не разобрать: мой костёр или чей-то ещё. Надежнее быть ближе к берегу».

 Разбив свой лагерь так, чтобы его не было видно с другой стороны реки, и удобно устроившись у костра, я стал обдумывать недавно произошедшее.

 До меня никак не доходило, зачем, ни с того, ни сего, на меня организовали настоящую охоту? Сначала в Красноярске, теперь здесь, на реке. Кому я нужен? И что я такого сделал, чтобы кому-то пришло в голову обязательно меня укокошить?

 Поразмыслив, я пришел к выводу, что два этих события между собой не связаны. Они наверняка разные, если и есть связь, то оккультная.

  «Первый случай загадочный и совершенно непонятный. Второй, наверное, можно как-то объяснить. Но как? Неужели он связан с какой-то тайной, которая скрыта в этих горах? Получается, что о таинственных подземных городах Таймыра, плато Путорана и Эвенкии знают не только хранители, но и их противники из Ордена. Но тогда выходит, что представителям тайных обществ о моей деятельности хорошо известно. И за мной внимательно наблюдают. Но как эти ребята нашли меня в тайге? Такое дело вряд ли под силу даже профессионалам из разведки. Был бы «хвост», я бы его сразу почувствовал.

 Неужели в моей одежде или в рюкзаке спрятан «жучок»? Но когда и где его могли воткнуть? Может быть, в камере хранения?»

 И я снова взялся за изучение всего, что у меня было.

  «Стоп! - остановил я себя. - Не в одежде надо искать, а в паспорте. Я не так давно поменял паспорт. Если у них отлаженная сеть слежения, то в паспорт могут воткнуть всё что угодно».

 Подсев поближе к свету, я стал внимательно изучать каждую страницу своего документа.

  «Так вот, где тебя спрятали! - засмеялся я, разглядывая еле видимый стерженек, встроенный в корешок маленькой книжки. - Да ты оказывается не один! - нашёл я второй такой же. - У вас «друзья-приятели» дело идёт с размахом. И ещё с каким! Везде свои люди, даже в паспортном столе! Если ты проявляешь себя как-то не так, не вписываешься в струю, то получишь при обмене паспорта или другого документа такую штуку, благодаря которой тебя найдут и на том свете. Хорошо, что я сжёг документы убитого. Интуитивно почувствовал, что надо это сделать. Наверняка у него они были тоже с «жучками».

 Ещё раз перелистав свой паспорт, я выдернул из него оба устройства и бросил их в горящий костёр.

 - Передайте привет тем, кто ждёт от вас сигналов, - напутствовал я электронику на прощание.

 Вечер был на редкость тёплым, лезть в спальник мне не хотелось. И я позволил себе пару часов поваляться на нём, как на матраце. Греясь у костра, я невольно вспомнил свои недавние странствия по Эвенкии. Прошло еще не так много времени, и эти воспоминания были яркими и красочными. Тогда я жил на фактории Суринда. В Байките её называли почему-то «штатом Техас». Хотя население посёлка было такое же, как и везде по Эвенкии. На фактории жили оленеводы и охотники. Люди, в основной своей массе, сердечные и добрые. У меня среди них появилось немало друзей. Это Володя Савин, Юра Гаюльский, его сестра Людмила, братья Харбоновы и другие славные ребята. Увидеть бы их сейчас!

 Но для этого пришлось бы свернуть со своего маршрута, двинуться на юго-запад и через пару недель добраться до милой моему сердцу Суринды. Понятно, что в данный момент такое мероприятие представлялось невозможным. Передо мной плыли дорогие лица друзей-эвенков, и от тоски по утраченному защемило сердце. В Суринде у меня была особая школа. Школа не менее важная, чем те, которые я прошёл раньше. Не раз оленеводы показывали мне странные оплавленные чудовищной температурой скалы и говорили, что в незапамятные времена в этих местах злой дух Харги насмерть сражался с добрым хранителем жизни Хэвэки. В борьбе духи применили силу небесного огня. Звёздный огонь плавил гранитные скалы, и они текли как вода. Добрый дух одолел злого демона Бездны, но следы той великой битвы видны и в наше время. Как они были правы, мои учителя эвенки! Так оно и было. Только под образами духов скрыты могущественные цивилизации далёкого прошлого. Один и тот же миф по всей Евразии. Но на севере и в Сибири он более конкретен. Из рассказов оленеводов я узнал о разрушенных силой небесного огня древних городах, о поросших лесом грандиозных пирамидах. Великолепные охотники, следопыты и оленеводы показывали мне рукотворные каменные курганы, вросшие в землю циклопические базальтовые блоки и рассказывали, что очень давно, на заре времен, на этой земле жил звёздный народ. Он был союзником у доброго Хэвэки в его битве с Харги. После великой войны звёздные люди снова ушли на небо. Только некоторые из них остались на выжженной и разрушенной родине. Пришедшие через тысячи лет в северную тайгу эвенки назвали их потомков народом «эндри». Как я позднее понял, эвенкийское «эндри» означает «народ великого Индры».

  «Всё предельно просто. Но кроме следов погибшей в этих местах допотопной цивилизации, есть здесь что-то такое, что привлекает к себе пристальное внимание тёмных. По всей вероятности из каких-то тайных источников о «нечто» они знают. Но, похоже, не представляют, как до него добраться, вот и отслеживают любую подозрительную личность. Как бы она вперёд них не натолкнулась на запретное. Местных они не опасаются. Они люди суеверные и умеют держать язык за зубами. Присматривают в основном за приезжими», - сделал я для себя вывод.

 И тут мне вспомнился феномен Тунгусского дива. Почему гигантский взрыв произошёл именно здесь, в Эвенкии, а не в другом месте? И опять воздействие того же небесного огня, который описан в местных преданиях.

  «Что это? Совпадение? Скорее всего, нет. Наверняка невидимая закономерность. Но как всё это доказать? - задумался я. - Значит, после той допотопной грандиозной битвы сил тьмы и света кое-что всё-таки уцелело. И это надо было срочно скрыть. От кого? От нас - потомков ариев, или от всего человечества? Вопросы и ещё раз вопросы, а ответов пока нет. Вот бы их отыскать», - думал я, поглядывая на огонь.

 В это время где-то совсем близко раздался вой волка.

  «Твоя тропа свободна, двуногий брат. Людей близко нет».

 - Ещё раз благодарю, - ответил я воем. - Доброй охоты!

  «До чего же молодцы мои лесные друзья! А я хорош, о них совсем забыл, не наловил для угощения рыбы! Ничего, завтра наверстаю, - успокоил я себя. - Сейчас лето. Они должны быть сыты. Волки в это время года не голодают».

 И мысленно я перенёсся к Чердынцеву.

  «Кто, как ни он, посвящен в тайну Таймыра и этого бескрайнего, обступившего меня со всех сторон плоскогорья? Интересно, в какие тайны он посвятил Иосифа Виссарионовича? Сталин прожил в предгорьях плато Путорана целых четыре года. Срок немалый. Как вынес горячий, легковозбудимый горец необычный нрав своего наставника? Или хранитель гор был тогда помоложе и характер имел иной? Так или иначе, молодой Джугашвили от него не сбежал. Наоборот, Иосиф Виссарионович месяцами жил с ним в тайге. Конечно, не на охоте, тем более страстным охотником он никогда не был. Coco Джугашвили находился с тем человеком, который был ему интересен. Может, и мне надо будет набраться терпения, - сделал я для себя вывод. - Другого пути нет».

 Я подкинул в костёр несколько сушин и, усевшись на валун, мысленно общаясь с огнём, задумался о предстоящем.

  «Наверняка Чердынцев устроит мне экзамен. Куда бы я ни приезжал, и с кем бы ни встречался, без экзаменов не обходилось. Интересно, что он придумает. Может, уже придумал?»

 И я невольно снова перенёсся на далёкий русский север в маленькую общину псевдостарообрядцев. Людей, которые сохранили нашу древнюю культуру, и что самое ценное, не мистическое, а философско-научное отношение к Мирозданию.

 В этот момент сильный порыв ветра вернул меня к действительности. Над костром поднялся вихрь искр, и во все стороны разлетелись мелкие головешки.

  «Надо срочно укрепить палатку, - подумал я, подымаясь со своего места. - Такой ветер может очень скоро нагнать дождь».

 Включив фонарик, я подтащил к своему биваку несколько каменных плит и придавил ими углы своего укрытия.

  «Надо было разбить лагерь в ложбине! - ругал я себя. - Тут слишком высоко. Залить не зальёт, но с ветром придётся повоевать».

 Собрав свои вещи, я бросил их в палатку и, забравшись в спальник, стал ждать приближения непогоды. Через несколько минут по тонкому брезенту моего укрытия забарабанили крупные капли дождя. Потом дождь превратился в настоящий ливень, крыша палатки прогнулась от тяжести воды, а ветер только усиливался.

  «Выстоят каменные плиты или нет? - раздумывал я над происходящим. - Не дай бог, понесёт вниз по склону вместе с палаткой! Хорошо, если где зацеплюсь, а если нашашлычит на сухую лиственницу? Что тогда?»

 А между тем порывы ветра всё больше усиливались. Палатку трепало из стороны в сторону, как тряпку. Но, удивительное дело, и шнуры, и каменные плиты держались.

  «Сколько же продлится этот ураган? - думал я, лежа в своём спальнике. - Если палатку не разнесёт в клочья до утра, это будет для меня великим счастьем. Ведь мог же разбить свой лагерь в лесу! Под прикрытием больших деревьев, где никакой ветер не страшен! Но зачем-то полез на бугор в мелколесье?!» - спрашивал я себя, вслушиваясь в рёв бури.

 И в этот момент я услышал посторонний звук. Он с каждой секундой приближался.

  «Что ещё за напасть?» - вылез я из своего спальника.

 Ничего подобного я никогда не слышал. Но вот, шум стал ближе и обойдя стороной мой лагерь понёсся куда-то вниз в распадок.

  «Так ведь это сель!» - догадался я.

 Вода, мелкие камни, ветки деревьев и стволы упавшего сушняка. Всё вместе. От такой догадки на голове зашевелились волосы.

  «Не дай бог, если бы моя палатка оказалась не на бугре, а как я мечтал, в лощине? В эти минуты меня бы уже встречали предки! Значит, интуиция сработала чётко, - отметил я про себя, снова забираясь в тёплый спальник. - Ветер с дождём - не беда, как-нибудь до утра дотяну, а там, когда станет светло, приведу лагерь в порядок».

 Через пару часов я услышал шум второй приближающейся сели. На этот раз она пронеслась от моей палатки справа.

  «До чего же ты, Жора, молодец! - восхитился я сам собою.

 - Лагерь сейчас, как на острове! Со всех сторон беда, а у меня рай божий! Живи, не хочу! Можно даже песни попеть».

 И я под аккомпанемент ветра и дождя стал распевать свои любимые песни.

  «Со стороны, наверное, картина не для слабонервных, - думал я про своё положение. - Кругом дикие безлюдные горы, ветер, как из пушки, и дождь не как из ведра, а словно из цистерны! И ночь, хоть выколи глаза! И посреди такой дали и дикости, сквозь рёв урагана из-под куска брезента звучат русские народные песни! Кто может их распевать? Конечно, только фанатик, который за свою жизнь так и не научился сгибаться ни перед чем, будь то ночной ураган, или катящееся в никуда общество».

 Действительно, оставалось только петь песни и ждать рассвета. Через некоторое время в палатку стал проникать лютый холод.

  «Не было печали, так черти накачали, - думал я. - Не хватало ещё снега!»

 Последний не заставил себя долго ждать. Сначала по брезенту палатки ударила ледяная крупа, потом пошёл снег, и началась свирепая метель.

  «Хуже некуда, - думал я над тем, что творилось в природе.

 - Начало сентября, и вот оно, дыхание зимы! Когда кончится эта буря? Такая непогода может стоять неделю, а то и дольше. Похоже, я застрял. - То, что снег растает, у меня сомнений не вызывало. - Но когда? Придётся некоторое время идти по снегу в резиновых сапогах. Хорошо, если не стукнет за минус десять».

 И накинув куртку на свой спальник, я попытался уснуть. Согреться мне удалось. Но сон под вой пурги так и не пришёл.

 Когда более-менее рассвело, мне пришло в голову развести огонь. Выйдя из палатки, я не узнал местность: вокруг была самая настоящая зима! Метель бушевала всё с той же силой. Куда-то идти было бессмысленно. Оставалось только ждать и надеяться.

  «Что же делать? - оглядел я свою присыпанную снегом палатку. - Была бы хоть какая-то печурка, можно было бы особо не беспокоиться. А что, если её сложить из камня? - пришла мне в голову идея. - Его тут под снегом, сколько угодно. И земля ещё не промёрзла. Но как смастерить подобие трубы? А что, если поискать в окрестности трухлявый ствол дерева? Изнутри его выскоблить и обмазать глиной? Какое-то время он наверняка послужит».

 И я стал выкапывать из-под снега подходящие плоские куски щебня.

  «Что, если посадить все эти камни на глиняный раствор? - вспомнил я про промчавшуюся рядом сель. Глины здесь сколько угодно, и искать её не надо».

 Решение было принято. Ветер со снегом пронизывал до самых костей, но я упорно таскал в палатку мокрые куски щебня и голыми руками переносил туда смешанную со снегом глину. Через пару часов мне удалось сложить у входа в своё укрытие нечто похожее на каменный ящик. Теперь дело было за трубой. Надо было поискать кусок трухлявого дерева. Кое- как отогрев руки, я взял топор, сайгу и отправился в соседний лиственничный сухостой. Ветер буквально валил с ног, снег слепил глаза, но я упрямо продвигался вперед, к лиственич- нику. Зайдя под защиту деревьев, я остановился: сушняка вокруг хватало, но ни одного пня с гнилой древесиной я так и не встретил. Так, бредя от дерева к дереву, я пересёк редколесье и незаметно для себя вошёл в массив старого сосняка. Зелёная хвоя сосен раскачивалась под порывами ветра, и на секунду мне показалось, что я не в горах Эвенкии, а у себя на Роди- не - среди бескрайних сосновых лесов Западной Сибири. От волнения я даже остановился.

  «Голос Родины! Он звучит в каждой моей клетке, - отметил я. - И никуда от него не деться».

 Но тут я почувствовал, что меня кто-то с интересом изучает. Резко повернувшись, я увидел в прогалине среди деревьев трёх лосей. Было видно, что ещё недавно звери лежали, потому что их спины и загривки были покрыты снегом.

  «Значит, я вас спугнул, - пронеслось в сознании. - Что ж, простите! Не хотел», - сделал я попытку отойти в сторону.

 Но к моему удивлению, огромный бык, вместо того, чтобы пойти за важенками двинулся прямо на меня.

  «Ты что с ума сошёл? - обратился я к нему мысленно. - Я же тебе не соперник. Твои коровы мне не нужны, как и ты сам, ступай себе за ними!»

 Но бык, медленно переступая через валежины, продолжал идти в мою сторону. И я невольно скинул с плеча свою «Сайгу».

  «Ты точно бешенный! - посмотрел я ему в глаза. - Что не видишь, что у меня нет на голове рогов, и я хожу на двух, а не на четырёх ногах? Понимаю, у тебя вот-вот гон. Время драк. Но разве я похож на лося?

 - Неужели ты думаешь, что я до того озверел, что у меня проявится интерес к твоим красавицам? - последние слова я сказал вслух.

 Услышав мою речь, гигантский лось остановился. И я, наконец, увидел, что у зверя не прижаты уши и не поднята, как положено при драке, грива.

 - Э-э, да ты не ссориться, а познакомиться? Тогда привет! Меня звать диким человеком Жорой! Есть такой вид двуногих. А тебя как?

 К моему великому удивлению, из глотки лося раздался короткий стонущий звук.

 - Значит, такое у тебя имя? Мне понравилось, красивое! - закинул я своё ружьё на плечо. - Бывай, удачи тебе, рогатый!

 И я опять направился в сторону сухостоев.

  «Ну и дела! - оглянулся я на стоящего и рассматривающего меня зверя. - Они что, читают мои мысли? Никакого страха! На этого хоть верхом садись.

 Когда я ещё раз оглянулся, лося на прежнем месте уже не было. Наконец, мне повезло. Пень, на который я наткнулся, оказался и пустым, и довольно длинным. Теперь надо было как-то вымазать его изнутри глиной. Для этой цели я намотал на палку свой шарф и, обмакнув его в жидкую глину сели, стал действовать подобным инструментом, как шомполом. Через полчаса труба была готова. Установить её на импровизированную печь особого труда не представляло. Наконец, я застегнул палатку и развёл долгожданный огонь в своём изобретении. Печь заработала отлично! Длинная труба, выходящая через клапан, дымила как паровоз.

  «Всё! - радовался я. - Теперь выживу! Мяса у меня на месяц, дров вообще немерено. То, что они мокрые, не беда. Ветер их скоро высушит».

 Через несколько минут в палатке было уже тепло. А когда разогрелись камни, стало жарко. Наконец-то пришло время скинуть с себя мокрую одежду и заняться её просушкой.

  «Пусть бесится пурга, - отогревал я свои руки у печки. - Пускай хоть месяц с ума сходит! Теперь мне ничего не страшно. Беда позади! Ещё два, три перехода, и я у цели. Но лось... - вспомнил я про зверя. - Как объяснить его поведение? Всё- таки я изменился. Интересно, в какую сторону?»

 Спать не хотелось. Я лежал на спальнике в одной рубахе. Рядом горела печь. Отблески пламени освещали дергающиеся на ветру стены моего убежища, и я ловил языки пламени глазами. Приятно было смотреть на огонь. Он спаситель, он друг. Не будь его, не было бы и человека. Постепенно мои мысли стали снова уноситься в недалёкое прошлое. Туда, где осталась часть моего сердца. Передо мною снова возникли стены библиотеки и милые добрые лица дорогих мне людей!

РУННОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ

 Может попробовать остановить бурю и создать для себя коридор нормальной погоды?»

 Мысль была неплохой. Тем более в данный момент времени она не противоречила природе.

  «Ещё полную силу не набрала осень, а демон севера организовал зиму! Явный непорядок. Но справлюсь ли я?»

 Невольно мне припомнилось мое рунное посвящение. От воспоминаний мне стало не по себе. Как мой организм перенёс такую нагрузку, до сих пор остаётся загадкой. Я лежал в полубреду в маленькой, утонувшей в снегах таёжной избушке. Не было даже сил встать и растопить себе печь. Меховое одеяло не грело. Меня трясло, как осиновый лист. Температура держалась сорок и выше. Когда я проваливался в беспамятство, ко мне являлась одна из рун и начинала популярно рассказывать о себе: что она собой представляет, какие силы она может активировать, и как с ней обращаться. Потом я приходил в себя, некоторое время отдыхал, но стоило мне опять провалиться в беспамятство, появлялась другая руна. И опять я слышал лекцию о том, кто она такая. За что она отвечает, и как с ней обращаться. На севере Европы известны 24 руны, так называемый футхархский порядок. Лёжа в полубреду, я умудрялся считать приходящие руны и ждал, что после двадцати четырёх визитов мои страдания закончатся. Но не тут-то было. Давно миновала цифра двадцать четыре, но руны всё продолжали идти и идти. Такие, о которых никто, кроме особо посвященных, не знал. Я понял, что мне дают иной ряд. И надо было теперь держаться и держаться. Но самое главное - всё услышанное запомнить. Запомнить до мелочей. Когда о себе рассказала последняя руна, в сознание я уже не пришёл. Меня унесло в неведомую загадочную бесконечность. Теперь моё сознание вошло в контакт с информационными полями Сварги. Это была учёба ещё более сложная, чем знакомство с рунами. Когда я, наконец, пришёл в себя, то, не открывая глаз, почувствовал, что в избушке кто-то есть. В печи трещали дрова, в ней было тепло и уютно.

 - Ну, вот и всё, - раздался мягкий девичий голос. - Слава предкам, ты не сгинул! Если честно, за тебя даже «Он» боялся. Досадовал на себя. Что не подготовил тебя, как следует.

 Я приоткрыл глаза и увидел перед собой миловидную незнакомую девушку. Она окинула меня весёлым взглядом и, показав на стол, велела подниматься.

 - Давай, прошла неделя, как ты сбежал из нашего мира. Подымайся и за стол. Пора восстанавливаться.

 Я сбросил с себя меховое одеяло и сел на кровать. Голова кружилась, немного тошнило, но особой слабости я не ощущал.

 - А ты кто будешь? - посмотрел я на девушку. - Похоже, мы никогда не встречались.

 - Не встречались, - подтвердила она. - На Мезене я бываю не часто. Моё место здесь, на Печоре. Давай, давай, подымайся к столу. Тебя ждут пельмени из сёмги, я их только что сварила, и наш таёжный чай. Ты должен сейчас поесть и пойти немного погулять. Здесь в сосняке жить тебе ещё трое суток. Так положено. Всё, что видел, необходимо ещё раз прогнать в памяти и запомнить, запомнить на всю жизнь. А я в этом тебе помогу.

 - В чём? - не понял я.

 - Если что забудешь, то у меня можешь спросить.

 - Так кто же ты всё-таки? - посмотрел я на девушку с интересом.

 - Можешь считать меня местной жрицей, - улыбнулась она. - А можешь просто посвященной. Как хочешь.

 - Я не думал, что жрицы могут быть такими молодыми и красивыми, - пробурчал я, усаживаясь на лавку.

 - Это я тебе такой кажусь, - засмеялась загадочная девушка. - На самом деле ты имеешь дело с бабушкой Ёжкой.

 - С бабой Ягой?!

 - Да, да, с бабушкой Ягой. Меня так здесь и зовут.

 - Скажи мне, бабушка, - покосился я на молодую жрицу. - Зачем мне это гигантское знание, которое я получил только что? Неужели оно мне может когда-нибудь пригодиться? У меня такое чувство, что я владею не своим.

 - Знание лишним не бывает. Придёт время, и ты до него дорастёшь. И даже скажешь всем нам за свои муки спасибо. Ты получил могущество, которое не можешь себе представить. Поверь, придёт время, когда оно тебе понадобится.

 И вот сейчас, находясь в сердце эвенкийской тайги, лёжа в своей маленькой заносимой снегом палатке, я вспомнил слова печорской бабы Ёжки.

 - А что со мною произошло? Откуда взялась такая сумасшедшая температура? - спросил я её тогда.

 - У тебя искусственно было вызвано воспаление лёгких, - с милой улыбкой посмотрела она на меня. - Настой особых трав и отключение на время защитной системы организма.

 - Но ведь я чуть не скопытился?

 - Чуть у нас не считается. Я всегда была рядом, - озарила меня новой улыбкой прелестная двадцатилетняя бабушка. - Ты вот что должен для себя уяснить, - вдруг посерьёзнела молодая ведунья. - Западная мифология пытается навязать миру, что якобы руны получил Один и передал их человечеству. Это поздний миф, и сложен он после переселения части азиатских племён на север. Подлинный Один увёл свой племенной союз из предгорий Памира через священное плато Устюрт сначала в Причерноморье. Некоторое время ассы жили рядом со своими родственниками - русами севера, по-гречески скифами, и многому у них учились. Вот, где люди Одина получили знание рун. Но им дали не полный ряд, который ныне называется рядом Футхарха. Как ты знаешь, в нём всего 24 символа. Знание двенадцати высших сакральных рун, пришедших с юга, не получили. Спрашивается, почему? Потому что часть туранцев, покинувшая в великую смуту свою южную Родину, их подлинного значения всё равно бы не поняли. На север с предгорий Памира пришли совершенно другие по духу люди. Древние знания ими были утрачены, и получить их в полной мере они уже не хотели. На прародину они пришли не в поисках знания, а в поисках новой Родины. Земли, где можно было спокойно разводить скот, пахать, сеять, словом, заниматься чисто житейскими делами. Поэтому будущие северные германцы и получили минимум. Тот, который бы им обеспечил идентификацию - резкое культурное отличие от финских племен, с которыми им предстояло соседствовать на Скандинавии. Жрецов у южных родственников не оказалось, так как они были перебиты во время смуты, то сакральные символы были даны уцелевшему воинскому сословию. Отсюда и родился миф о подвиге Одина, который ради получения знания рун пригвоздил себя к священному ясеню копьём и девять дней висел кверху ногами. Мне не хочется объяснить тебе настоящее значение этого мифа. Хочется сказать вот что: подлинный смысл рун ты всё равно не получил. Он намного глубже. Когда начнёшь с ними работать, тогда поймёшь. До тебя дойдёт, что руны никто не выдумывал. Знание их - великий подарок Высшего нашим северным предкам. Люди открыли их в любви, как дар для всего человеческого рода, поэтому обращаться надо с ними бережно. Тебе были даны три великие тайны, - задумчиво измерила меня своим пристальным взглядом печорская бабка Ёжка. - Пока ты о них не догадываешься... В моей практике такое произошло один раз.... И я не знаю, что с тобой делать?

 На несколько секунд ведьма задумалась. Сидя напротив, я внимательно рассмотрел её умное красивое лицо, расшитый растительным орнаментом, толстый, очевидно, льняной халат и войлочные подшитые кожей обутки.

 - Не знаю, что с тобой делать? - повторила нараспев жрица.

 - Да ты не смущайся, сейчас буду пить чай. Он у вас какой? Травяной. Побольше туда веха или ещё лучше борца, глядишь, к вечеру я лапки свои и протяну.

 От моих слов девушка вдруг развеселилась. Когда я увидел её смеющееся солнечное лицо, то понял, что она пришла к какому-то решению.

 - Видишь ли, глубокое знание рун мало что дает, - подняла Она чайник со свежезаваренным чаем. - Кроме таких вот знаний тебе дали кое-что ещё. Первое - умение организовать вызов нужной руны или ключа к потусторонней силе и знанию. Второе - закон связи рун. Закон тайный, его знают очень и очень немногие. О том, что ты его получишь, даже «Он» не предполагал. И третье, пожалуй, самое важное! Тебе показали, как надо проводить активацию рун! Сейчас в голове у тебя каша. Но продет немного времени и о том, что я тебе говорю, ты догадаешься без посторонних.

 - Поэтому ты и торопишься поскорее налить мне своего настоя? Наверняка он у тебя с чемерицей, лютиком, борцом и бледной поганкой...

 - Не обижай Ёжку! - положила девушка свою нежную руку на мою взлохмаченную голову. - Чай действительно с травами. Но с такими, от которых улетучится всякая слабость. Давай пей и не бойся! Посвящение позади, твой организм позиций своих не сдал. Нас удивляет скорость твоего движения. Ты получил могущество, которое не должен был получить. Причем всё сразу. Такое бывает очень и очень редко...

 - Наверное, так надо, - отхлебнул я из кружки горьковатую жидкость.

 - Наверное, - снова нараспев сказала молодая ведьма. - Получается, что мы тебя недооценили. Даже «Он» ошибся. Дело исправили там, «наверху». Но всё равно помни, что обращение к силе оправдано только в крайнем случае. Понимаешь, в крайнем, когда нет другого выхода! И перед активацией её ты обязан, и это закон, спросить у высшего разрешения. Только после того, как получишь положительный ответ, ты имеешь право на выбор, связь и активацию. Заруби это себе на носу. Только чёрные маги, не спрашивая, лезут в потустороннее. Ты рождён иным, поэтому всё тебе идёт навстречу.

 - Мне вот что кажется, - взглянул я в озабоченное лицо девушки. - Для меня самым лучшим будет, если я, разобравшись в полученном знании, оставлю его в покое. Буду им пользоваться только тогда, когда окажусь в тупике, из которого самостоятельно не смогу выбраться. Мне и от людей не всегда нравится получать помощь. Всё стараюсь делать сам. Так что ты зря беспокоишься.

 После того памятного разговора прошло несколько лет. Но я о нём всегда помнил. Поэтому никогда, если мог что-то сделать сам, не прибегал к помощи того, что получил во время своего рунного посвящения.

 И вот пока я лежал в своей маленькой палатке и поглядывал на пляску спасительного пламени в импровизированном камине, мне пришла в голову идея попробовать.

  «Будь что будет! - рассуждал я. - Если получится, будет шанс добраться до скита Чердынцева. Не выйдет, что ж, ничего не потеряю. Придётся бороться со стихией в одиночку. Жаль, что патронов захватил с собой мало. Но если их беречь, то зиму пережить реально. Но для этого необходимо соорудить юкагирский национальный чум - «урасу». Он делается из жердей и лиственничной коры. И того, и другого в округе сколько угодно. В таком жилище не требуется печь, в нём от костра теплее, чем в любой палатке и можно будет даже ходить. Всё время лежать на боку просто невыносимо. Решено!

 - поднял я себе настроение. - Сначала превращусь в северного арийского мага. Если маг из меня окажется липовый, построю урасу, и перезимую, как «фон барон», с мясом, в тепле и в одежде из лосиного меха».

 Выбравшись из палатки, я в который раз вгляделся в ночное дышащее ветром и снегом небо.

  «Ни звёздочки! Непогода, всё тот же беспросветный снежный хаос! Неужели на то, что происходит можно как-то повлиять? Надо попробовать на эту тему обратиться к своему глубинному бессознательному. Интересно, какой придёт ответ?» - раздумывал я, забираясь снова в палатку.

 Улегшись поудобнее, я отстегнул мышечное напряжение, отключил внутренний диалог и задал вопрос своему второму «я». Вскоре я получил «зелёный свет» к действию, и уверенность, что оно у меня получится. Осталось только совершить магическое таинство. С мыслями, что не всё так плохо, мне удалось заставить себя уснуть. Как и следовало ожидать, разбудил меня забравшийся в палатку холод. Когда в моем несложном камине снова заплясали языки пламени, стало светать.

  «Пора, - взглянул я на тяжёлое свинцовое небо, выйдя из своего убежища. - Рассвет - самое подходящее время».

 В десяти метрах от своего лагеря на плоском вросшем в землю камне я развёл маленький ритуальный огонь и, усевшись рядом с ним по-русски на колени, мысленно вызвал весь северный рунный ряд. Вскоре все 36 символов, ключей к знанию и силе встали перед моим внутренним взором. Зная, что все руны наделены сознанием, я обратился к их ряду с задачей, которую был вынужден перед собой поставить.

  «Кто-то из вас должен мне помочь в изменении погоды. Вы наверняка лучше меня знаете, что происходит в атмосфере, поэтому, прошу вас, дайте мне силу, которую сами найдёте нужной».

 После моих слов большая часть рун исчезла. Осталось всего три символа. Если бы я сам выбирал из рунного ряда себе помощников, вряд ли бы я их выбрал. Из всей тройки только одна руна отвечала за изменения, вторая была ответственна за защиту, третья за благополучную дорогу. Подумав, я приступил к конструированию из рун единого целого. В моём сознании все три руны слились по определенному правилу. И теперь их осталось только активизировать. С последней задачей я справился довольно легко. Прошло менее десяти минут, и рунная магия вступила в своё действие. Теперь предстояла задача отвлечься и на время забыть о включении силового противодействия стихии.

  «Что бы придумать? - размышлял я. - Может начать снова петь песни? Что-то вроде: «Вихри враждебные веют над нами. Тёмные силы нас злобно гнетут...» Идея-то неплохая, только сознание песнями не переключишь. Лучше всего вспомнить что-нибудь очень хорошее из своей жизни! Это самый надёжный способ отключиться от настоящего. Хорошо, так и сделаю, - принял я решение. - Только сначала перекушу и попью горячего чаю».

 Наскоро поев и подкинув дров в печурку, я опять улёгся на своё место и мысленно перенёсся к близким и родным по духу людям, пусть и таким далёким сейчас.

НОЧНОЙ ВИЗИТ

 Через силу я заставил себя оторваться от воспоминаний. Было такое ощущение, что в погоде что-то начало меняться. Выбравшись из палатки, я огляделся. Ветра почти не было. Его резкие порывы чуть шевелили верхушки деревьев. Перестал идти и снег. Облака, что еще утром были низкими и тяжелыми, стали заметно выше и прозрачнее. Я стоял, разглядывая небо, и гадал:

  «Случайно ли всё, что происходит с погодой, или причиной тому моё воздействие? Точнее, влияние на реальность нашей древней северной магии. Если последнее предположение верно, то это уму непостижимо! Мне удалось то, о чём сутки назад я не смел и мечтать! Уже сейчас можно идти дальше. Снег в тайге не помеха. Он больше лежит на кронах деревьев. Плохо то, что будет виден мой след. Если придёт тепло, то снежное покрывало вскоре растает. Но когда оно придёт? Завтра надо выступать, но как идти по снегу в резине, да ещё в такую стужу? Надо что-то придумать. Шерстяные носки в данной ситуации не спасут. Во-первых, надо положить стельки из сухой мелкой болотистой осоки. Она будет тянуть влагу. И, во-вторых, из оленьих камусов надо сшить подобие носков. Камусы хорошо высохли, и их можно выскоблить и отмять. Этим я сегодня и займусь», - заключил я, отправляясь на поиск осоки.

 Спустившись к подножью склона, я увидел несколько кочек среди занесённых снегом валежин. На них росло то, что я искал. Срезав ножом пучки жёлтой сухой осоки, я вернулся в палатку и, разведя в печурке огонь, взялся за выделку оленьих камусов.

  «Интересно, где мои друзья-волки? - думал я. - Наверное, непогода заставила их уйти за хребет. Там меньше снега и ветра. Но Бог с ними. На первых порах они мне здорово помогли. Пусть себе идут своей дорогой».

 Выскоблив охотничьим ножом и куском базальтового щебня снятые с оленьих ног шкуры, я отмял их руками и приступил к раскройке импровизированных носков. К трём часам ночи меховые обутки были готовы. И я, подкинув в печурку дрова, со спокойной совестью лёг спать. Проснувшись чуть свет, я разобрал палатку. Сложил в рюкзак всю свою поклажу и, уточнив маршрут, петляя между сваленными бурей деревьями, двинулся вниз по склону. Когда совсем рассвело, я был уже далеко от своего лагеря. С каждым часом облака на небе становились всё тоньше и тоньше. К обеду сквозь них стало просвечивать голубое небо. Когда я подошёл к небольшому ручью и стал искать через него переправу, выглянуло долгожданное солнце.

  «Наконец-то, - поприветствовал я его. - Целую вечность тебя не видел! Давай помогай, растопи всё это безобразие, - показал я ему на белое покрывало. - Осень только началась. А тут без тебя зиму организовали!»

 Мне показалось, что Солнце обратило внимание на мою реплику и согласно кивнуло.

  «Вот уже и со светилом вошёл в отношения, - отметил я про себя. - Совсем как в русских сказках. А моя дорога? Чем не сказка?! Кого я только на своём пути не встретил. И ещё встречу. Один Чердынцев чего стоит! Сколько осталось до озёр? По прямой километров семьдесят, не больше, но по тайге и горам может перевалить и за сотню».

 Перебежав по стволу упавшей лиственницы через водную преграду, я двинулся вдоль вставшего на пути хребта, чтобы обойти заросший ерником распадок. Из-под ног вылетел ошалелый заяц и помчался, петляя, между деревьями прямо в гору.

  «Хитёр, - посмотрел я ему в след. - На возвышенность бежать ты молодец, это с горы тебе не очень... Давай, счастливой дороги!»

 Через некоторые время я спугнул пасшийся на склоне табун оленей. Стадо было небольшое. Они, как и заяц, направились в гору.

  «Может, мне пойти за «дикарями»? - остановился я. - Если есть оленья тропа, то и человек по ней пройти сможет».

 И, поправив рюкзак, я направился вслед за убежавшими оронами. Прошло меньше часа напряжённого пути, и я вышел на плато. Впереди возвышались голые, покрытые снегом тупые зубцы хребта. Позади тёмной полосой надвигалась тень от уходящего на закат солнца.

  «Где-то здесь надо разбить бивак. На хребет полезу завтра. Сегодня, если судить по времени, прошёл километров двадцать пять, а может, и больше».

 Сбросив рюкзак, я занялся разбивкой лагеря. Под деревьями снега было немного и, сделав себе лежанку из желтого лиственничного лапника, я решил спать без палатки. Осадков ночью не предвиделось, и к тому же стало заметно теплее. Разведя костёр так, чтобы его дым не ел глаза, я постелил на лапник палатку и, наконец, разулся. Несмотря на меховые носки и осоку, ноги всё равно были сырыми и настывшими.

  «Надо сушиться и прокалить сапоги, иначе из меня завтра ходок будет никудышный», - сделал я заключение.

 Развесив вокруг костра свою обутку, я, наконец, приступил к приготовлению ужина. Но не успел я надеть на берёзовые шампуры кусочки застывшей оленины и повесить над огнём котелок с чаем, как моё подсознание забило тревогу. «Периметр» уловил приближающееся к лагерю «нечто». Это нечто было таким, с чем я никогда ещё не встречался. Солнечное сплетение вдруг сразу оледенело, и я, бросив котелок в сторону, передёрнул затвор «Сайги».

  «Опасность! - думал я. - Но не человек. Тогда кто? Зверь? Но звери вокруг чувствуют, что я не враг. Скорее один из «них». Что за чертовщина?»

 Я ощущал, как из темноты мой лагерь и меня изучают чьи-то внимательные глаза. Метнувшись в сторону от света костра под защиту темноты, я упал на снег и прислушался. Вокруг была мёртвая тишина, ни звука. Но она больше всего меня и настораживала. И вдруг до моего напряжённого слуха донёсся надрывный знакомый вой матёрого. Он доносился откуда- то снизу из распадка:

  «И не люди, и не звери...» - предупредил меня вожак стаи.

  «Кто ж такие? И не люди, и не звери? - ломал я себе голову. - И почему враги? Чем я им мог навредить? Тем, что оказался на их территории? Но кто они, эти тайные визитёры?»

 Я лежал на снегу, прижавшись к земле, не ощущая голыми ногами холода, и прислушивался. Тревога только нарастала.

 Утешало одно, что я не чувствовал на себе злобного враждебного взгляда.

  «Похоже, «они» меня не видят, - размышлял я над своим положением. - А волки по следу за мной всё-таки увязались, оказались верны своему звериному слову. Серые, в отличие от людей, не умеют предавать. Не правильно я о них подумал! Но почему они меня предупредили так поздно? Наверное, и сами недавно обнаружили опасность».

 Не двигаясь, затаив дыхание, я ждал. Указательный палец правой руки лежал на спусковом крючке полуавтомата, сам же я весь превратился в слух. Минут через тридцать костёр стал догорать. И тут я услышал позади него лёгкий треск. Взглянув в ту сторону, я обомлел: в шаге от моей лежанки стояло какое-то человекообразное существо. Оно было ниже среднего роста, но широкое и как медведь лохматое. Жуткое полузвериное-полу- человеческое не то лицо, не то морда повернулось в мою сторону и уставилась на меня горящими и, как мне показалось, полными злобы глазами. В этот момент так же бесшумно из тьмы выступило второе такое же безобразное создание. В лапах и у того, и у другого полузверя-получеловека я заметил что-то похожее на импровизированные метательные копья.

  «Так вы, господа, вооружены, и довольно серьёзно», - оценил я их дротики.

 В это время вторая зверюга, ссутулившись и опираясь на свою палку, неслышно подошла к догорающему костру и, бросив в мою сторону колючий угрожающий взгляд, медленно уселась на корточки. Я хорошо понимал, что оба лохматых человекоподобных упыря отлично знают, где я лежу, и держат меня под своим постоянным наблюдением.

  «Что же делать? - искал я решение, следя в свою очередь за каждым их движением. - Эти полуобезьяны пришли не просто так. И вообще, кто они?»

 То, что передо мной не «йэти» и не легендарные чулуканы, я понял сразу.

  «Тогда кто? Может, озверевшие дудинские и туруханские бомжи? Но до такой степени деградировать? Что-то тут не так. И вообще, они ведь знают, что я вооружён и опасен, но почему-то вышли на свет?»

 И тут только я почувствовал, что лохматые уроды особого страха у меня не вызывают. Холодок в солнечном сплетении куда-то исчез, зато смертельно замёрзли голые ноги и руки. Я стал понимать, что дальше находиться в своём укрытии мне нельзя. Надо что-то делать... Но что? И тут только до меня дошло, что человекообезьяны читают мои мысли и знают язык леса. Наверняка они поняли, что сказал своим воем матёрый. Потому они безбоязненно и вышли на свет.

  «Как-то не очень получается, - посмотрел я на их звериные морды. - Вы, «джентльмены», греетесь у моего огня, а я мокрый и грязный лежу на земле в снегу и дрожу от холода! Так не пойдёт!»

 И поставив «Сайгу» на предохранитель, я поднялся со своего места и направился к своему костру. При моём появлении оба урода вскочили и, схватив свои увенчанные костяными наконечниками палки, бормоча что-то нечленораздельное, отбежали шагов на пять-шестъ в сторону.

 - Что, страшно? - посмотрел я на них. - А вы меня не бойтесь. Я вам вреда не причиню!

 В ответ на мои слова одна обезьяна что-то проворчала. Из невнятного ворчания я понял, что человек всегда враг, даже такой понятный, как я.

 - Идите сюда! - позвал я уродов жестом. - Меня нечего бояться! Людей я и сам недолюбливаю. Особенно в лесу.

 Наклонившись над костром, я быстро раздул пламя и положил в него несколько сушин. Костёр стал разгораться. Оглянувшись на своих гостей я увидел, как обе человекообезьяны, поставив свои дротики к стволу лиственницы, двинулись снова к костру. Тут только я смог по-настоящему их разглядеть. Больше всего меня поразил их маленьких рост. Самый высокий еле доходил до моего плеча. Оба были покрыты жесткой, очень плотной серо-бурой шерстью, на лице короткой, на груди и животе более редкой. Но как они двигались! Совершенно не как люди: согнувшись вперёд всем своим телом. Ноги при этом были в полусогнутом положении и ступали не сразу, а поэтапно. Сначала чуть касаясь земли, только потом на неё опирались всем тело.

  «Вот почему вы ходите по тайге неслышно, как тени-! - догадался я. - Ничего не скажешь, здорово!»

 - Раз вы мои гости, то я вас буду сейчас угощать, - обратился я к усевшимся у огня обезьянам.

 - Мы не голодны, - проворчала та, что постарше, просто пришли на тебя посмотреть.

 - А вы кто будете?

 - Живём здесь, - отозвалась вторая лохматая зверюга.

 И я понял, что, несмотря на издаваемые звуки, наше общение идёт на телепатическом уровне.

 - Понятно, если лето, - показал я на небо и стоящие в темноте деревья, - а как зимой? - взял я в ладонь горсть снега.

 И тут обе обезьяны, жестикулируя, наперебой залепетали.

 - Вы что-то хотите мне сказать? Но что?

 Расслабившись, я увидел внутренним взором костёр, вокруг него сидящих рядами таких же уродов и высокие стены грота. Некоторые человекообезьяны что-то жевали. Когда до меня дошло, что они разрывают зубами и заталкивают себе в рот, то меня чуть не стошнило: уроды поедали летучих мышей!

 - Понятно! - поднял я руку. - Они, летучие мыши, зимой спят, а вы их собираете. Прямо скажем, неплохо придумано!

 Я достал из своего рюкзака пачку галет и, разделив их пополам, подал своим гостям.

 - Попробуйте! Вы такого ещё не ели... А вот и жареное мясо, - положил я перед ними берёзовые шампуры с нанизанными кусками оленины. Оно повкуснее ваших мышей!

 Мне показалось, что человекообезьяны с жадностью схватят мои угощения и будут вырывать их друг у друга. Но я ошибся, оба урода безо всякого интереса понюхали предложенные галеты. Попробовали их на вкус и вежливо отложили в сторону.

 - Что, не нравится? - удивился я.

 - Непривычно, - сделал гримасу лохмач, что постарше.

 - Тогда ешьте мясо!

 Оленину оба визитёра немного поели. Но тоже без жадности. От чая они вообще отказались.

 - Чем же вас угостить? - терялся я в догадках. - У меня даже сахара нет. Только соль и специи. Будете соль?

 Я насыпал перед каждой обезьяной по щепотке соли. Они её понюхали, потом попробовали пальцами. Затем свои пальцы облизали и поморщились.

 - Разве такую дрянь можно есть? - проворчал один из визитёров.

 - А мы вот немного едим, - развёл я руками. - У нас жизнь одна, у вас другая.

 Разглядывая лохматых уродов, я никак не мог понять, к какому ископаемому виду их можно отнести?

  «Это не неандертальцы. Те всё-таки люди, и они значительно крупнее. И не питекантропы. Последние, хоть и примитивны, но, по сравнению с этими - гиганты! Неужели передо мной что-то наподобие австралопитеков? Но ведь австралопитеки жили, как известно, в Африке? Хотя был вид и азиатский, его назвали рамапитеком. Может, передо мной как раз рамапитеки? Вытесненные в незапамятные времена с юга они перебрались на север, и теперь ведут полуподземный образ жизни? Ночью бродят по поверхности, а днём скрываются. Зимой же вообще остаются под землёй. Натаскивают побольше дров в гроты и ловят летучих мышей... Наверное, таких вот или похожих на них в Скандинавии именовали гномами. На Руси подземной чудью, а здесь, в Эвенкии, их называют маленькими чури. У эвенков о чури масса легенд. Скорее, передо мной сидят эти самые чури. Чулуканы и чури одного корня. И те, и другие - пережитки давно минувшей эпохи. Знали бы наши кабинетные учёные, с кем я сейчас у костра беседую? Лопнули бы от зависти! Или от злобы. А меня назвали бы сошедшим с ума».

 Я ещё раз оглядел своих ночных посетителей: маленькие, лохматые, крайне уродливые. С длинными не то руками, не то лапами и короткими кривыми ногами. Но глаза у них почти человечьи. Кроткие и очень грустные. Почему они ко мне пожаловали? Всё просто, потому что я давно стал частью их мира. Они меня понимают и знают, что я не опасен. Точно так же на Урале посещают старожилов-таёжников лохматые «Якмор- ты», к охотникам ненцам приходят гиганты «Тунгу», к оленеводам эвенкам «Чулуканы», и, наверное, вот они - чури. На Гималаях местные тибетцы заводят дружбу с «йэти»... только академикам такое не под силу. Потому что они никак не могут взять в толк, что можно общаться не только с живой реальностью. Не только с растениями и даже не только с такими, как они, сидящими у огня, но и с миром неодушевлённым. Для этого надо знать всего лишь один единственный высший закон мироздания - закон равенств. И уметь управлять своей частотой, настраивать её на частотные показатели окружающего. В дохристианское время, если верить нашим сказкам, даже русские дети могли это делать. А сейчас? Я еле-еле к сорока годам смог освоить эту технологию!

 Посидев ещё с полчаса, человекообезьяны стали собираться восвояси. Посмотрев на меня своими глубоко посаженными и, как мне показалось, печальными глазами, они что-то наперебой залепетали.

 - Если ты снова придёшь на это место, мы снова увидимся, только не зимой, - понял я ими сказанное.

 - Хорошо! - улыбнулся я лохматым уродам. - Только без подарков вы от меня не уйдёте.

 - Да нам ничего не надо! - махнула лапой зверюга постарше.

 - Надо, надо! - запротестовал я. - Тебе от меня вот этот нож, - подал я растерявшемуся рамапитеку свой охотничий.

 - У меня ещё есть. А тебе - топор! Вот так будешь его точить о камень, - показал я, как затачивается лезвие.

 - Второго топора у меня нет, но есть кое-что другое, обойдусь! Забирай! - вложил я инструмент в лапу человекообезьяны. - Ты умный, разберёшься.

 Несколько секунд маленькие лохматые уродцы, не зная, что делать, топтались на месте. Но потом, взяв мои подарки, посмотрели на меня такими глазами, взгляд которых в жизни мне уже никогда не забыть. Они исчезли так же бесшумно, как и появились. А я добрых десять минут смотрел им в след и думал:

  «Кто вы всё-таки? Нет, судя по поведению, вы не звери, а почти люди! В вас есть то, чего нет у животных: гордость и достоинство. Вам бы помочь! Вы ведь наверняка на грани вымирания. .. Но как? Я знаю место, где мы всегда можем встретиться, значит, в следующий раз я принесу вам и топор, и ножи, И вообще научить бы вас работать с металлом! Но сначала мне надо самому выжить!»

 Вскоре специфический запах полуобезьян, витавший рядом с моим костром, исчез. И всё стало, вроде бы, как раньше. Только я стал совсем другим. Я всю ночь сидел, подкидывая в костёр дрова, и думал о случившемся. Некоторые исследователи полжизни тратят на то, чтобы пообщаться с такими вот ископаемыми. Но у них ничего не получается. Потому что все эти «як-морты», «тунгу мангики», «чулуканы» и «чури» их читают. Читают, как книгу. И понимают, что ничего хорошего им от учёного мира не светит.

  «Так кто же более высокоорганизован? Эти реликтовые лохматые странные создания или солидные доктора наук и академики? Скорее, обезьянами являются доктора наук. Те, которые только что отсюда ушли, владеют телепатией, они более совершенны! Вот визит так визит?! С ума сойти можно! «Они» приняли меня почти за своего. Значит, внутренне я стал такой же обезьяной! Что ж, это не так уж и плохо. Интересно, что меня ждёт впереди?»

РУИНЫ ПОГИБШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

 Под утро я всё-таки на три часа заставил себя уснуть. Потом, когда совсем рассвело, достал из своего рюкзака большой американский складник. Сунул себе его в карман и на всякий случай, чтобы не потерять, привязал нож к поясу. Затем вытащил свёрнутое в кольцо полотно лучковой пилы и, срезав молодую лиственницу, соорудил себе неплохую замену бывшему топору.

  «Всё, теперь можно наскоро позавтракать и вперёд».

 Несколько раз мне приходило в голову сходить посмотреть, в какую сторону подались два ночных урода. Тем более, их следы, крупные и отчётливые, похожи на человеческие и на снегу были хорошо видны. Но, подумав, я от таких мыслей отказался.

  «Чего доброго, решат, что я их выслеживаю? - подумал я.

 - Тогда конец доверительным отношениям. И потом они отправились на южный склон. Там снег ещё вчера сошёл, следов не увидеть. Попив чаю, я двинулся в гору.

  «Интересно, - размышлял я, - чем дальше на северо-восток, тем больше загадок. Скоро за хребтом начнётся долгий спуск, и мне придётся пройти недалеко от вершины Вилюя. Там где-то расположена знаменитая долина Смерти. По рассказам местных эвенков из маленькой фактории Эконда по тайге разбросаны какие-то металлические котлы. Что это за странные артефакты, никто не знает. Но люди, которые рядом с ними долго находились, всегда серьёзно заболевали. Отсюда и зловещее название - долина Смерти. И ещё эти котлы иногда взрываются. Да так сильно, что вся долина Вилюя содрогается. Местные якуты и эвенки не любят эти места. Так что встреча с ними мне не грозит. Но всё равно, надо быть крайне осторожным». Обходя мелкие кряжистые лиственницы, я упорно двигался вперёд к вершине перевала.

  «Где-то здесь, под землёй, в этом, забытом богом и людьми плоскогорье, живут роды лохматых маленьких чури, - думал я, вспоминая ночных визитёров. - Интересно, хватит у них ума освоить мои подарки? Возможно, выкинут их в первый попавшийся ручей? Но судя по их благодарным глазам, они знакомы с металлом. Если так, то может, и не выкинут...»

 Наконец, лиственник уступил место зарослям карликовой берёзки, продираться через которую стало неимоверно трудно. Но вот и она закончилась. Теперь впереди до самой вершины лежал один щебень и редкие плоские валуны. Когда я вышел на хребет, было уже за полдень. Низко висящее осеннее солнце освещало гигантскую всхолмлённую страну. То там, то здесь, на вершине холмов виднелись сказочные останки каменных изваяний. Ярко-жёлтый с тёмно-зелёнными полосами сосновых лесов лиственничный ковёр покрывал всё это сказочное пространство. Где-то там, на горизонте, сквозь дымку тумана, виднелась долина Вилюя.

  «Мне, к счастью, не туда», - отметил я про себя.

 И сам удивился своим мыслям. Чему я радуюсь? Тому? что не увижу места, куда в незапамятные времена, после гибели в космосе гигантского корабля матки, села флотилия космических модулей? Когда-то мне снилась долина Смерти, а теперь Я её почему-то боюсь. Стоя на вершине перевала, я изучал раскинувшийся перед глазами гигантский дикий пустынный край. Теперь мне стало понятно, почему старик Чердынцев нашёл для себя именно такое место. Отсюда люди сбежали давным-давно. Одни испугались взрывов загадочных котлов. Другие - того, что все, кто посетил эту долину и побывали в котлах, вскоре ушли из жизни. Третьи, это было уже в 60-е, побоялись испытаний ядерного оружия. При Никите Хрущёве почему-то именно в этих краях его и испытывали. Я смотрел на разлом долины Вилюя и вспоминал всё, что о ней знал. Впервые ещё в позапрошлом веке написал об этом загадочном месте известный путешественник Ричард Маак. Это он впервые упомянул о страшных котлах. В частности, описал речку «Алгый тимернит». С якутского название можно перевести, как «большой котёл утонул». Исследователь древних культур Якутии А. Архипов тоже писал о непонятных металлических котлах. Это у него упомянута речка Котельная или Олгутдах.

 На ней, по его исследованиям, лежит больше всего загадочных железных котлов... Невольно я перенёсся в 1908 год, когда недалеко от этих мест прогремел страшной силы взрыв. То самое «тунгусское диво», споры о котором идут и в наше время.

  «Может, и в бассейны Чуньки и Подкаменной Тунгуски тоже попали древние модули, и один из них взорвался?» - невольно мелькнула мысль.

 Но я тут же её отогнал. Если бы в тех местах в земле были зарыты некие металлические предметы, эвенки бы о них знали. Значит, взорвался не котёл, а что-то другое. Скорее всего, имел место ионосферный пробой. Было использовано оружие невероятной разрушительной силы.

  «Но кто его использовал? Да ещё в том далёком 1908 году?»

 - вернулся я к прежнему предположению.

 Оно не давало мне покоя. Мучительно хотелось понять, что же тогда произошло? Интуиция подсказывала, что на Земле, кроме разумного человека, присутствует ещё чей-то разум. Скорее всего, нечеловеческий. Тогда какой? Здесь, в этих горах и дебрях, он организовал ионосферный взрыв. Вывод один: попытаться от нас, людей, что-то скрыть. Но что? От таких вопросов и от бессилия что-либо понять у меня закружилась голова. Я чувствовал, что подошёл вплотную к разгадке какой-то тайны, но сознание упёрлось во что-то непреодолимое. В какую-то невидимую стену, сломать которую сил у меня не было. И тут мой взгляд остановился на обломке скалы. Камень лежал метрах в двухстах от меня, но в лучах заходящего солнца был хорошо виден. Две стороны его походили на гигантский кирпич. И я невольно поймал себя на мысли, что подобные грани вряд ли могут быть созданы природой. И мне захотелось рассмотреть глыбу поближе. Спустившись по осыпи, я подошёл к скале и остолбенел: передо мной лежал зарывшийся в щебень гигантский каменный блок. На северной его стороне виднелся не стаявший снег. Он своей белизной чётко обрисовывал грани огромной ровной плоскости. Сознание отказывалось воспринимать это. Предо мной была глыба, вырубленная явно руками человека!

  «Откуда она здесь взялась? - ломал я себе голову. - Не могла же она свалиться с неба? А почему нет? - стал я озираться по сторонам. - Может, она на самом деле сюда прилетела?»

 Рядом с гигантским «кирпичом» мои глаза наткнулись на торчащие из земли обломки ещё одного такого же параллелепипеда. Его край покрыт лишайником... Только тут я заметил, что огромная площадь откоса была покрыта не обычным щебнем, а кусками разбитых гигантских блоков. На них стояли кусты карликовой берёзки, рос лишайник, валялись сухие тощие лиственницы, но это были части гигантских каменных блоков. В этом я не сомневался.

  «Откуда такие руины? И почему все эти каменные плиты разбросаны на таком огромном расстоянии? - вертелось в голове. - Может, их смыла гигантская волна цунами? Но тогда, почему многие из них поломаны. Скорее всего, не цунами. Что-то другое. Тогда что?»

 Я ходил между торчащих из земли поросших мхом каменных блоков и никак не мог понять, какая сила разбросала их на такое большое расстояние.

  «Неужели это был взрыв? - думал я. - Но тогда, какой же он был силы? Если камни весом в десятки, а может, и сотни тонн, летели по воздуху, как пылинки? Узнать бы, что из этих каменных блоков было сложено? Наверняка где-то здесь рядом то место, откуда они взялись».

 И, забравшись на торчащий из земли каменный блок, я стал изучать местность. Моё внимание привлекла поросшая лиственничным лесом гряда, что-то в ней было не так. Привлекла её высота и резкий уступ перехода на равнину, где лежали занесённые лёссом блоки. Этот уступ мне показался уж слишком ровным. Нигде в природе подобных линий мне наблюдать не приходилось. И я решил пройти вдоль грани этого разлома. Было понятно, что глыбы слетели с рядом лежащей гигантской платформы, откуда я только что спустился. Больше им взяться было просто неоткуда. Не могли же они на самом деле упасть с неба. Я шёл вдоль грани разлома, медленно обходя сухие лиственницы, и никак не мог дойти до его края.

  «Неужели ошибаюсь? - думал я. - Хорошо бы проверить, - и, свернув налево, я снова вышел на равнину.

 На этот раз передо мной наполовину ушедшие в землю лежали сразу три каменных блока. Все сомнения рассеялись, я шёл в правильном направлении. Просто разрушенное строение было невероятно огромным. И я снова вышел к платформе и двинулся вдоль её грани.

  «Когда же она кончится?» - думал я.

 По моим расчётам я прошёл не менее километра. Но вот, наконец, грань покрытой лёссом циклопической платформы резко свернула в сторону. И я увидел вторую её грань. Она также терялась где-то вдали, но на ней было меньше лёсса. Кое-где виднелись явные провалы.

  «Вот бы заглянуть, что там, под толщей всей этой глины? - мелькнуло в голове.

 И мои шаги стали невольно быстрее. Через пару минут я подошёл к одному из провалов и, раздвинув куст ерника, полез вниз. Прошло немного времени и глаза, привыкшие к темноте, стали различать что-то впереди. Под ногами осыпался битый камень, хрустели неведомо как попавшие в провал ветки, а со стороны платформы на меня надвинулась ровная, сложенная из циклопических каменных блоков стена. Причём гранитные кирпичи, которые я осветил своим фонариком, были в два, а то и в три раза больше, чем те, которые валялись на равнине. От волнения меня бросило в жар. Руки скользили по шероховатой поверхности камня, а сознание кричало, что этого не может быть. И что я нахожусь не в реальном мире, а во сне. И рассматриваю не подземную часть циклопического каменного комплекса, а стену Баальбекской платформы в Ливане. Отступив от каменных монолитов, я опустился на землю и, лёжа на спине, стал освещать фонариком верх каменной кладки. Слабый свет натолкнулся на нависший каменный уступ и лежащие на нём лиственничные брёвна. Вот почему в этом месте кладку не занесло лёссом, догадался я. Какой-то ураган в давние времена свалил с платформы тысячи брёвен и часть из них, зацепившись за край каменного плато, образовали нечто похожее на нишу. Благодаря ей мне и удалось вплотную проникнуть к стене платформы. Не будь такого феномена, добраться до циклопической кладки было бы практически невозможно. Мне несказанно повезло. Сев на трухлявое бревно, я выключил фонарик и, оставшись в полумраке, задумался. Со стороны лаза слабо проникал свет. Он касался базальтовых монолитов и освещал покрытый мхом щебень. Вот оно, вещественное доказательство того, что когда-то здесь, в ныне диких и безлюдных горах, процветала древняя великая цивилизация. Я припомнил свой путь по плоскогорью и понял, что мне пришлось несколько раз пересекать нечто подобное. Просто я не обратил на то, по чему шёл, никакого внимания. Не попадись на моём пути гигантский каменный блок, мне бы и сейчас ничего не удалось увидеть. От такой мысли я пришёл в уныние.

  «Ну и дела! Под землю ушли руины погибшей древней цивилизации, и никто об этом не знает... Остались какие-то смутные воспоминания в виде преданий и легенд. Больше ничего. Интересно, почему она погибла?» - думал я, разглядывая застывшую перед собой стену. - Налицо следы чудовищного разрушения. Что же здесь взорвалось, если каменные блоки в десятки, а может и в сотни тонн весом, как бабочки летели по воздуху?»

 На секунду я попытался представить тот ад, который когда- то бушевал на этом месте, и мне стало не по себе.

  «Интересно, когда всё это произошло? - размышлял я. - Наверное, в Первую великую мировую войну, ту самую, которая осталась на памяти человечества как война богов и титанов. Б мифе говорится, что титаны забрасывали богов гигантскими камнями, а боги жгли их огнём молний и обрушивали на оппонентов чудовищные ураганы. Всё правильно. Камни на самом деле имели место, только не боевые, а те, что разлетались в разные стороны после обрушения зданий пирамид и храмов. Интересно, что это было? - опять подошёл я к каменной кладке. - Основание какого-то огромного каменного комплекса. Может, это была терраса, что-то наподобие Баальбекской. А может, всё, что уцелело от гигантской пирамиды? Надо попробовать выяснить. Платформу хотя и плохо, но всё ещё видно. Вот бы её измерить!» - посетила меня внезапная идея.

 Но выйдя на дневную поверхность и взглянув на небо, я понял, что всю намеченную работу придётся делать завтра. Солнце почти коснулось горизонта, а значит, через час станет совсем темно. Решение пришло в голову мгновенно. Безусловно, ночевать удобнее всего рядом с кладкой у стены. Под землёй укрытие лучше не сыскать. Жаль, что я не нашёл его раньше, перед снегопадом. Час ушёл у меня на поиски сушняка. И когда совсем стемнело, в подземной нише у циклопической стены горел приличный костёр. Дым от него подымался куда-то к верху. Рядом с огнём было тепло и уютно. Наскоро поев, я решил, что перед завтрашней трудной работой хорошо бы как следует выспаться. Но как я ни старался уснуть, сон не приходил. Слишком сильны были впечатления от увиденного. Глаза видели, руки трогали, а сознание отказывалось верить реальности. Глядя на пляску пламени, я никак не мог понять сам себя:

  «Ну, что здесь было для меня новым? Да ничего! Я же хорошо знал, что в этих местах тысячи лет назад процветала высокоразвитая орианская цивилизация людей белой расы - наших предков».

 Но знать - одно, а убедиться своими глазами - совсем другое. Увиденное потрясло меня до глубины души.

  «Но почему отказала интуиция? - размышлял я. - Она же меня никогда не подводила? Неужели над всей этой гигантской территорией, начиная от Таймыра, заканчивая Подкаменной Тунгуской, а может, и южнее, наложено особое заклятие «вечного сна». И оно до сих пор отлично работает. Люди ходят, смотрят себе под ноги, бурят скважины, что-то строят, но ничего подозрительного не замечают. А если и видят, то относят всё это к причудам природы. А может, всё дело в бездне времени. Если великая катастрофа произошла 40-45 тысяч лет назад, какие следы от неё могут остаться? Практически никаких! За такой гигантский срок все руины ушли под землю, и на поверхности почти ничего не осталось... »

 Интуиция наверняка мне что-то шептала, но я не прислушивался к её шепоту, потому что думал совсем о другом. Скорее бы найти в этих дебрях загадочного старика Чердынце- ва...

  «А может, это одно из моих очередных посвящений? - вдруг ни с того, ни с сего пришло мне в голову. - Когда я, наконец, найду, кого ищу, он меня спросит, что я по дороге увидел? И если окажусь слепым, то он мне велит убираться восвояси. Нет, дорогой дедушка, я не влип. Завтра же, пускай шагами, но всё равно измерю эту платформу и нанесу её на свою карту... »

 С такими радужными мыслями я медленно погрузился в сон. Усталость взяла своё, и я почти до утра спал, как убитый. Разбудил меня нестерпимый холод. Вскочив на ноги и разведя костёр, я ещё раз осмотрелся. Каменная стена осталась на месте, никто её не украл. Всё было по-прежнему.

  «Значит, мне не приснилось, - взглянул я на каменные исполины. - Хотя всё кажется сном...»

 И тут из темноты провала я почувствовал на себе чей-то цепкий взгляд. Сняв с предохранителя «Сайгу», я быстро оглянулся. Из чёрной глубины провала на меня, не мигая, смотрели два зелёных глаза. Увидев их, я тут же успокоился и опустил оружие. Интуиция подсказала, что на меня смотрит не враг.

 - Это ты, матёрый? - спросил я тихо.- Я! - раздалось приглушённое рычание.

 - Я уж думал, что вы меня давно покинули...- Своих мы так просто не бросаем, - прорычал волк и медленно вышел на свет костра.

 Положив на землю свой карабин, я присел на камень и посмотрел на волка. Зверь был явно встревожен.

  «Мы всегда были рядом, - произнес матёрый и сел напротив меня. - Дальше стая не пойдёт за тобой, человек-волк...»

 - прорычал волк.

  «Да мне и не нужна ваша помощь, людей здесь нет, и я почти дошёл. Благодарю и тебя, и серых братьев», - мысленно передал я волку.

  «Здесь наша помощь тебе как раз и нужна, - показал свои клыки четвероногий. - Поэтому матёрый останется с тобой».

БЕСТИЯ

 Я смотрел на серого, не понимая, что он хочет мне сказать. Молчание длилось больше минуты.

  «Я знаю одну серьёзную опасность. Эта опасность - люди», - перешёл я на язык зверя.

 От моего рычания волк вздрогнул.

  «В этих местах есть кое-что хуже людей, - пробасил мне в ответ матёрый. - Поэтому будь осторожен и слушай меня...»

 Не проронив больше ни звука, зверюга встал на ноги и, пройдя в двух метрах от меня, медленно направился к выходу. Я проводил его взглядом. И задумался.

  «Что же на Земле может быть хуже человека? Вот ещё одна загадка. Наверное, что-то такое, что не вписывается ни в какие рамки моего понимания. Волк наверняка знает об этих местах намного больше моего, поэтому надо слушать».

 И тут только я понял, что матёрый спал со мною рядом...

  «Вот те раз! - посмотрел я вслед ушедшему зверюге. - Этой ночью серый охранял мой сон... Чего он боится? Значит, среди здешней тайги и руин обитает что-то такое, чего надо всерьёз опасаться. И это нечто обо мне знает!»

 Последнее я ощутил всей своей кожей. Руки невольно потянулись к заряженной «Сайге»... И я весь превратился в слух. Медленно я пытался отогнать от себя чувство опасности. Но оно почему-то не исчезало...

 - «Что за чертовщина! - ругал я себя. - Почему я такой впечатлительный? В конце концов, я же не один, со мной всегда будет рядом матёрый. Он предупредит вовремя».

 Взглянув на часы, я отметил, что до рассвета осталось совсем мало времени. Надо было успеть что-то перехватить и собраться.

 Выбравшись на дневную поверхность, я отыскал угол платформы и по мере возможности стараясь идти прямее, пошёл вдоль её грани. Длина шагов везде оказывалась разной. Я это понимал, но по бездорожью между деревьев иначе было нельзя. Каждые сто шагов я записывал себе в блокнот и ставил на том месте колышек. Когда я наконец добрался до второго её угла, подсчет показал, что сторона платформы в длину составляет девятьсот два шага. Сколько это будет в метрах, я решил подсчитать позднее. Отдохнув немного и осмотревшись, я направился измерить вторую грань платформы. Сначала всё шло хорошо, я отсчитывал сотни шагов, ставил колышки и был крайне внимателен. Но в какой-то момент мне вдруг стало очень тревожно. Невидимые клещи страха стали медленно, но упорно сжимать моё солнечное сплетение. В одно мгновенье сбилось дыхание, и я снова схватился за заряженную «Сайгу». Однако ощущение подсказывало, что от неизвестного врага пулевой выстрел меня не спасёт. В руках у меня не то оружие. Моё спасение во мне самом, в умении противостоять этому холодящему кровь психическому давлению. Я опустил карабин и вышел из лиственничного мел- коча на более открытое место. В этот момент моя психика поймала вторую волну надвигающегося страха. Волна приползла со стороны лиственничного бора и мёртвой хваткой попыталась вонзить свои кривые острые зубы в моё сердце. Усилием воли я остановил надвигающуюся напасть и стал искать возможность от этой беды защищаться. В этот момент перед моим внутренним взором возник облик старой эвенкийской шаманки. Много лет назад она подарила мне защитный амулет. Клык медведя- людоеда, того самого, который убил моего друга - Юру Сурова. Этот подарок я умудрился оставить дома и теперь чувствовал, что мне его катастрофически не хватает.

  «Она же сделала для меня амулет бесстрашия, - ругал я себя за беспечность.

 Тогда при встрече с чулуканом - сибирским йети, подарок шаманки смог нейтрализовать психическое воздействие лохматого монстра. А сейчас меня трясёт от страха, как осиновый лист. Даже зубы выбивают дробь.

  «Что же делать?»

 И тут опять перед моим внутренним взором мелькнуло лицо эвенкийской хранительницы тайного знания. И я услышал её тихий спокойный голос:

 - Представь, что клык амикана висит на тебе, Гоша. Хорошо представь... В этом твоё спасение...

 И лицо старушки исчезло... Я мгновенно сделал, как она велела. Даже ощутил тяжесть висящего на шнурке талисмана. И навалившийся страх на самом деле стал понемногу отступать. Меня перестало трясти, и я огляделся. Рядом со мной стояли пожелтевшие молодые лиственницы, а на пригорке маячил старый смешанный с сосняком лиственничный бор. Кругом царила такая тишина, что от неё веяло чем-то зловещим.

  «Кто же надо мной так шутит? - размышлял я. - Настоящий генератор инфразвука. Ещё немного и от страха можно было обезуметь... »

 От такой мысли меня покоробило.

  «Неужели в этих гиблых местах я опять натолкнулся на знакомого мне по прошлым экспедициям «чулукана» или по- якутски «чучуну»? Получается, что я брожу по его владениям. И хозяину это не нравится».

 Когда страх утих, я снова вышел на тропу своего исследования. И тут мне пришло в голову, что кому-то не нравится то, чем я сейчас занят...

  «Вот так чудеса! - уселся я на первый попавший на глаза валун. Вся эта груда развалин ещё и охраняется! Непонятно только, кем? Причем, волки местного хозяина, похоже, побаиваются...»

 И тут до меня долетел вой матёрого.

  «Значит, надо быть начеку, опасность не миновала, она наоборот приблизилась».

 Я осмотрел свой карабин и понял, что в новых условиях он может очень пригодится. «Нечто» явно состоит из плоти и крови. Иначе бы волки его не боялись... Главное, что отступил страх, теперь мои шансы в борьбе с невидимым противником более-менее выровнялись... И я снова стал отсчитывать шаги и ставить колышки. Но не прошёл я и трёхсот метров, как с платформы прямо на меня полетел здоровенный ствол лиственницы. Сушина сорвалась с места и понеслась в мою сторону с такой скоростью, что не будь я на чеку, мне бы несдобровать. Едва я отскочил в сторону, как на место, где я только что стоял, обрушилось корявое тяжёлое бревно, и на откосе, среди мелкоча, послышалось чьё-то злобное не то завывание, не то бормотание. Я вскинул карабин, но в прицел никого так и не увидел. До слуха долетели чьи-то торопливые шаги. «Нечто» под прикрытием леса быстро поднялось на платформу, и всё опять стихло... Я взглянул на огромную сушину и невольно покрылся холодным потом. На вид бревно было весом не менее полутоны...

  «Какой же силой надо обладать, чтобы кидаться такими «палочками»? - потрогал я кору лесины. - Вот это враг, так враг! Пострашнее любого шатуна!»

 Больше всего меня беспокоило то, что я не ощущал на себе взгляда неведомого врага. Его как бы не было. Но в то же время он присутствовал везде, за каждым камнем, за каждым кустом. Но даже на такой уровень восприятия опасности я еле вскарабкался. Что-то мешало, не давало ни слышать, ни видеть, ни чувствовать... До меня стало доходить, что я начинаю терять ощущение реальности...

  «Неужели «Леший», - так я назвал своего противника, - владеет ещё и гипнозом? - приводя своё сознание в порядок, я прислонился к дереву. - Не многовато ли для одного? В конце концов, с кем я имею дело? Может, это «чучуна», местный йети? Но реликтовый гоминид не агрессивен. Он всегда уступает человеку, уходит с его пути и не пытается убить последнего. Тогда кто? Не Кощей же Бессмертный? Тот мог присутствовать одновременно везде и конкретно нигде. Надо попробовать найти его след, тогда станет ясно, с кем я имею дело. Но какой след может остаться на щебне и лишайнике? Разве что от крупного медведя? И всё-таки, надо попробовать,

 - сделал я себе установку».

 Сконцентрировавшись на окружающей реальности, отогнав от себя марево наваждения и хватаясь за деревья, я стал быстро подыматься на платформу. Едва я сделал несколько шагов, как вдалеке послышался треск: что-то большое и тяжёлое стало быстро продвигаться в мою сторону.

  «Это что, вторая атака? - снял я «Сайгу» с предохранителя. - Прёт прямо в лоб. Что ж посмотрим: ты или я?»

 По телу прошла невольная дрожь, и всё моё существо приготовилось к самому худшему. Через секунду треск и топот приблизились вплотную, и через лесную поросль я увидел холку и голову громадного медведя. Зверь на галопе бежал прямо на меня. Когда я свистнул, он чуть свернул в сторону, но ход так и не сбавил. Зверюга пробежала буквально в трех метрах. Спустившись с платформы, мишка галопом помчался дальше. То, что зверь смертельно перепуган, было хорошо видно. Я проводил его взглядом и обернулся туда, откуда зверь прибежал. Огромный бурый медведь, фактически царь здешних мест, бежит, как перепуганный заяц. Причем налетел на человека, на своего злейшего врага, и не свернул.

  «Кого же он так перепугался? Наверняка столкнулся с Нечто и чуть не помер от страха. Ну и загадка? Кто же этот жуткий хозяин здешних мест, от которого даже матерые мишки спасаются бегством?»

 От такого вопроса по спине снова прошёл холодок. И всё-таки, взяв карабин наизготовку, я двинулся поискать следы странного существа. Вскарабкавшись на платформу и оглядевшись по сторонам, я неслышно двинулся между кряжистыми молодыми лиственницами. Малейший шорох в одно мгновенье приводил меня в полную боевую готовность. Весь превратившись в слух, я взял наизготовку свою «Сайгу» и одновременно внимательно рассматривал, что у меня под ногами. Взгляд натыкался на следы оленей, один раз я заметил лежку старого лося. Но никаких других следов на своём пути я так и не заметил.

  «Чтобы швырнуть в меня сухостой, надо непременно пройти здесь, - недоумевал я. - Но следов нет... Неужели эта бестия умеет летать? - остановился я, внимательно озираясь.

 - Если так, то с кем мне всё-таки приходится иметь дело? Понятно, что не с духом. Но тогда кто этот таинственный враг?»

 Выбрав удобное место, я поднялся на возвышенность и стал изучать местность. Вдруг я всем своим существом почувствовал на себе леденящий душу взгляд. Таинственное существо за мной наблюдало. Мне это сразу стало ясно. Оно было рядом, но я его не видел, только ощущал ветер ненависти и злобы. Что за чертовщина! Солнечное сплетение похолодело и сжалось. И в моё сознание вторглось что-то такое, чего я никак не мог разобрать. Наконец, я понял, что мне пытался телепатически передать мой враг.

 - До чего же ты нагл, пришёл в мои владения и устроил на меня охоту...

 - Я на тебя не охочусь, это ты пытаешься меня убить. Мне же хочется понять, кто ты! - немного подумав, ответил я, настроившись на волну взбесившегося «лешего»..

 - И убью, - донеслось со всех сторон. - За тобой стоит немалая сила, но всё равно ты меня не видишь, а я тебя вижу...

  «Значит, зверюга владеет техникой изменения частот, - отметил я про себя. Техника в общем-то нехитрая. Мне когда- то подробно рассказывали и учили, как это делается, но развить в себе подобное качество мне до конца так и не удалось. А жаль. Я на самом деле у этой бестии, как на ладони, но она практически везде и в то же время нигде».

 С такими мыслями я двинулся назад по своему следу. Хорошо бы завершить измерение и остаться целым. Подобный исход дела - уже великое везение. Спустившись с платформы на свою тропу, я несколько минут стоял, раздумывая, что делать дальше. Идя по своему маршруту дальше, я на самом деле подвергал себя серьёзной опасности. Взбесившемуся «лешему» загнать меня в ещё одну западню труда не представляет. И тогда я решил отойти от платформы на такое расстояние, чтобы она была видна, но в то же время никакой опасности от неё для меня не было. Задумано - сделано. Теперь я шёл между лиственницами, включив на всю мощь свою интуицию. Шёл, считая шаги и ставя через каждую их сотню колышек. Через полчаса я закончил свой маршрут и остановился передохнуть. Каждая сторона платформы оказалась около девятисот моих шагов.

  «Значит, метров восемьсот, не меньше, - размышлял я, поглядывая в сторону платформы. - Ничего себе махина! Но что это было? Сейчас можно только предполагать. Может, здесь стоял гигантский фундамент храма. Но почему он строго квадратный? Впрочем, некоторые храмы, например, в Вавилонии были тоже в своём основании равносторонними, да и в Египте встречались квадратные платформы для храмовых комплексов».

 Ещё раз я направился к тропе и остановился, почувствовав на себе злой недобрый взгляд своего преследователя,

  «Ты же видишь, что я ухожу, дай мне спокойно покинуть твои владения. Все норовишь сделать из меня врага. Зачем тебе это? Давай расстанемся друзьями, - посмотрел я в ту сторону, откуда ощущался поток злой силы».

 На мгновенье мне показалось, что впереди среди зарослей мелких корявых лиственниц что-то зашевелилось.

  «Надо же, какой ты упрямый, бес бы тебя побрал!» - подумал я про себя.

 И, взглянув на солнце, понял, что если до заката не доберусь до чистого места, то ночью мне несдобровать. Эта упрямая тварь в зарослях и в темноте подойдёт ко мне вплотную. И тогда шансов у меня не будет. Прибавив шагу, я вышел ещё на одну еле заметную звериную тропу, и, взяв наизготовку карабин, направился по ней в сторону распадка.

  «Рядом с харальгоном проще, - думал я. - Там есть какое- то пространство, да и со стороны ерника ко мне не приблизиться. Главное - успеть натаскать на ночь побольше сушняка».

 Через час напряженного хода вдоль ерниковой заросли я наконец нашел подходящее место для ночлега. На пригорке, в тридцати шагах от каменной осыпи, возвышался старый матёрый лиственничный лес, сквозь жёлтую хвою которого просматривались сухие стволы погибшего молодняка. С другой стороны пригорка, у самой кромки харальгона, журчал маленький ручеёк с чистой родниковой водой.

  «Вот здесь, прямо на камнях, я и поставлю палатку», - решил я.

 Но тут же отогнал от себя такие мысли.

  «В палатке, как в ловушке! Нет, спать придётся у костра. Да и придется ли вообще сомкнуть глаза? За мной идёт'самая настоящая охота. И если днём эта зверюга в какой-то мере меня опасается, то ночью она, или оно, наверняка обнаглеет. Спать не придётся однозначно, - заключил я. Не дай бог, если осатанелый и нахрапистый попрётся за мной и дальше. Тогда ни днём, ни ночью мне не отдохнуть. На полминуты прикорну и останусь без головы. Возьмет измором. Если начнётся такое преследование, выход будет один: самому превратиться в охотника. Тогда или он, или я! Третьего не дано!»

 С такими мыслями я занялся заготовкой дров. Прислушиваясь внимательно и озираясь по сторонам, я натаскал к каменной насыпи приличную груду сушняка и стал его пилить на короткие чурки. Ночь обещала быть холодной, и я решил разжечь не одну, а две небольшие надьи и устроить место своего ночлега между ними. То, что я буду хорошо виден своему противнику, меня не смущало.

  «Скорее всего, демонюга видит ночью, как и днём», - вдруг, ни с того, ни с сего пришло мне в голову.

 Кроме того, интуиция подсказывала, что зверюга уже здесь и внимательно за мной наблюдает.

  «Смотри, не прогляди свои бельмы, - обратился я в сторону, откуда почувствовал поток злого внимания. - Пулю бы тебе между них! Что ты ко мне привязался? И вообще, кто ты такой, и что тебе от меня надо?!»

  «Хочу твоей смерти!» - донеслось из глубины бессознательного.

 - Но ведь я тебе не враг! - сказал я громко, разводя свой первый костёр.

  «Люди всегда мне враги, и ты скоро умрёшь!»

 В этот момент в вечерней тишине раздался заунывный вой матёрого.- Берегись человек-волк, «он» совсем рядом, будь осторожен!- Сльшгу, - прорычал я по-волчьи и мгновенно вскинул карабин в сторону, откуда накатила волна холода и злобы.

 Но «Сайга» тут же выпала из моих рук и сам я, уворачиваясь от летящего огромного камня, чуть не оказался в собственном костре. Как я его увидел, а скорее, ощутил своей шкурой, до меня так и не дошло. Главное, что противник промазал. Теперь уже лёжа, я нащупал свой карабин и, прижав его приклад к плечу, два раза выстрелил в ту сторону откуда прилетела глыба. Внутренним взором я уловил силуэт чего-то огромного, бесформенного и попытался в него попасть. Сразу после выстрелов по кромке ерника и леса пронесся ураган. И что-то большое и тяжелое, ломая всё на своём пути, стало подниматься в гору. От услышанного я покрылся холодным потом.

  «Каким образом этой бестии удалось неслышно подойти так близко? - недоумевал я. - Она же была буквально в двадцати шагах от моего лагеря! И это вечером, когда ещё всё видно, а что будет в полной темноте ночью?»

 Через несколько минут после того, как треск между деревьями стих, я опять услышал вой матерого:- Кровь! Ты его ранил, он уходит.

  «Всё-таки, повезло! - уселся я на кучу поваленных брёвен. - Попал, но куда? Может только обозлил? Если плохо попал, то залижет рану и вернется. Хорошо бы минут тридцать вздремнуть. Сразу стало бы легче. Чуть что, внутренний страж разбудит, да и матерый пока меня не бросил».

 С такими мыслями я разжег второй костёр и, положив под голову палатку, лёг на расстеленный спальник. Тепло с двух сторон быстро меня согрело, но сон почему-то не приходил.

  «Кто же это такой? И почему у него столько злобы к человеку? Сейчас сам нарвался на пулю. Но винить наверняка станет меня... То, что это никакой не дух, я понял ещё при разговоре с волком. Но почему эта тварь не оставляет следов? В то же время, когда бежит, деревья ломает, как трактор... Сколько сразу загадок. Неужели я опять имею дело с реликтовым го- минидом? Но откуда у него взялась такая сила?»

 Поднявшись со своего места, я нашёл недавно летевшую в меня глыбу и с трудом оторвал её от щебня. Больше пятидесяти килограммов.

  «Как подобную тяжесть можно метнуть, да ещё на такое большое расстояние?» - задал я себе вопрос, окончательно растерявшись.

 Лёжа на спальнике и наблюдая за подымающимися в небо клубами дыма, я не знал что думать.

  «Может, этот бес обладает способностью мысленно изменять гравитационное поле? Именно поэтому он не оставляет следов и может легко поднимать громадные веса?»

 Другого объяснения произошедшему я не находил.

  «Но тогда кто он, наконец, и что здесь делает? - терялся я в догадках. - Неужели Нечто охраняет все эти руины и недоволен, что я их обнаружил? Чертовщина какая-то! Может, я схожу с ума, и всё это мне грезится? Если так, то дело моё плохо! Долго я не протяну». ,

 На какое-то время мне удалось отключиться... Открыл я глаза не от тревоги, а от холода. Мои костры стали догорать и уже почти не грели. Мне казалось, что я почти не спал, но на самом деле я провёл больше четырех часов в полудрёме. Наскоро кинув дрова на догорающие угли, я снова обратился к эхолоту своей интуиции. Вокруг было всё тихо и мирно. Злого полевого воздействия не ощущалось.

  «Значит, моя пуля его серьёзно задела, иначе бы он опять нагрянул, - уселся я на свёрнутую палатку. - Надо дождаться рассвета и уходить. Уходить, как можно скорее! Сколько дней я уже потерял? Один снегопад отнял больше недели и тут два дня занимаюсь исследованиями. А время идёт. Но какие руины! Можно сказать, открытие века! На обратном пути надо быть повнимательнее, может, что ещё удастся обнаружить. Хорошо бы без такой охраны, - вспомнил я про Нечто.

 Дождавшись, когда совсем рассвело, я не спеша позавтракал и, взяв наизготовку «Сайгу», стал искать тропу своего старого маршрута.

продолжение >>>

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15