Эзотерические архетипы времени

изм. от 15.07.2019 г ()

    Традиционное линейное, или горизонтальное, представление о времени заключается в том, что начало, продолжение и конец любого процесса разделены, в общем-то, условно: как это формулирует Козьма Прутков: "Где начало того конца, которым оканчивается начало?" Найти, действительно, нелегко, а еще труднее четко обосновать результат поиска. Когда кончается юность и начинается зрелость? Есть ли качественные различия между ними? Когда заканчивается зрелость и начинается старость, увядание и распад? Минувшая эпоха Рыб не была склонна ставить точки над "и" даже в тех случаях, когда они горели ярким светом и их игнорирование порой дорого обходилось отдельным людям и большим коллективам.

    Если считать, что юность, зрелость и старость суть явления одного порядка, то психологически и юность, и старость становятся не более чем октавами зрелости, то есть юность приравнивается к недозрелости, а старость - к перезрелости. Если посмотреть глазами современной цивилизации, что хорошего в старости? Ухудшаются здоровье, память, зрение, слух, падает работоспособность, теряются физическая сила и обаяние для противоположного пола. Образец, идеал старости для общественного сознания - это несколько сниженная, без сильных изъянов и провалов, зрелость - и ничего сверх того.

    За что мы хвалим старика, когда считаем его достойным подражания? Ясно: если он в свои восемьдесят, а то и девяносто лет сохраняет ясность мысли и чувство юмора, не болеет, не нудит, интересуется окружающей жизнью, даже делает что-то свое, сухопар, жилист, подвижен… но в этом нет ничего качественно нового, положительного и свойственного лишь старости. Конечно, здесь можно услышать вялое возражение: а мудрость, обретаемая с годами? Однако, честно говоря, вопрошаемый и сам себе не верит: мудрость если и появляется, то чаще в тридцать-сорок лет и уж никак не после восьмидесяти, когда как явления господствуют скорее слабоумие и маразм или, во всяком случае, идет существенное угасание умственной деятельности.

    Аналогично детство и юность глазами зрелости есть неполноценная, недостаточная зрелость, которой предстоит еще много трудиться и работать, пока она не станет полноценным бытием. Эпитет "детский" нередко употребляется в переносном смысле: незрелый, неполноценный, и такое употребление ясно указывает на отношение к фазе детства в общественном подсознании; тот же оттенок легкого пренебрежения и снисходительности слышится в выражении "мир детства". Кто всерьез относится к детским писателям? Их любят (со времен детства) - но не уважают, по крайней мере, не так уважают, как "взрослых" писателей и поэтов.

    Таким образом, мы видим (слышим, чуем, даже осязаем), что жизнь бессмысленна - ибо зрелость, ее кульминация, неизбежно превращается в старость, то есть завершается упадком, разрушением и гибелью. Отсюда, в порядке психологической защиты, возникает характерный для нашего времени культ юности как первой фазы зрелости, когда конец жизни еще далеко за горами. Но… "кольчуге не спрятать рубищ" - ярко выраженное пессимистичное настроение эпохи пробивается и через фетишизированные юношеские свежесть, красоту и несгибаемый оптимизм, питающийся глубоким равнодушием ко всему на свете, кроме своего несравненного "я".

    Существует, однако, и другой диалектический архетип, не горизонтальный, а вертикальный, в котором течение времени делится на три качественно различных участка с четкими переходами от одного к другому. Этот архетип не только более глубок и оптимистичен, но и более соответствует наступающей эпохе, и мы переходим к его рассмотрению.

    Как и при рассмотрении четырех стихий, мы будем опираться на великий космогонический архетип (ночь Брамы - утро Брамы - день Брамы - вечер Брамы…). Однако, само понятие времени имеет смысл, лишь если есть проявленная Вселенная, поэтому из четырех фаз цикла у нас остается только три: утро, день и вечер Брамы, то есть творение Вселенной, ее осуществление и растворение. В соответствии с этими фазами можно построить и диалектический архетип, то есть разделить время жизни любого объекта на три фазы: его творение (созидание), затем осуществление (исполнение миссии) и наконец растворение (развоплощение), то есть прекращение его существования как такового.

    Говоря на психологическом языке, есть три фундаментальных архетипа, согласованно ведущих любой объект в течение всей его жизни и влияющих как на его внутреннее развитие, так и на взаимодействие с окружающей средой.

    Характерным для фазы творения является то, что новый объект появляется как бы ниоткуда; иногда кажется, что его порождает само окружающее пространство, но это не так. Более внимательное рассмотрение показывает, что зарождающийся объект несет в себе нечто качественно новое, не вытекающее из свойств той реальности, в которой он появляется, и, более того, по ходу его созидания в нем самом и вокруг появляются информационно-энергетические кванты, чье происхождение невозможно приписать окружающей реальности; в сказках в таких случаях употребляется выражение "неведомо откуда". Это, вероятно, основное переживание свежесотворенной Абсолютом Вселенной: она чувствует, что откуда-то взялась, но откуда именно, понять не может: источник ее творения ей недоступен.

    Однако, хотя процесс творения нового объекта и сопровождается притоком энергии и информации извне, для самой реальности, в которой идет творение, это процесс болезненный и требующий определенных затрат. Она вынуждена освободить ему место, снабдить всеми необходимыми материалами, организовать уборку строительного мусора и т. д. При этом экономические последствия появления нового объекта могут быть достаточно тяжелыми для реальности; типичный пример - токсикоз беременных женщин.

    По окончании фазы творения объект полностью готов к исполнению своей миссии в той реальности, где он появился; поэтому уже в ходе творения не только закладывается, но и в какой-то мере проигрывается, репетируется как его "взрослое" поведение, то есть исполнение основных обязанностей, так и "старческое" бытие, то есть умирание, распад и уход из реальности. Условия, необходимые для такого рода обучения, также организует внешняя реальность, которая на фазе творения обращена к объекту гораздо более мягким лицом, чем на фазе осуществления: игровая площадка с песочницей существенно отличается от знойной пустыни, а игрушечный пистолет - от настоящего автомата.

    Итак, для фазы творения характерны как бы облегченные условия существования - но и совершенно другой характер проблем. Творящийся объект еще всерьез не работает - но он строится, а это вовсе не более легкий вид деятельности.

    После этого краткого введения мы переходим к описанию специфики жизни и мироощущения человека, в судьбе которого максимальную роль играет архетип Творения, а другие два (архетип Осуществления и Растворения) проявляются существенно слабее.

    Итак, перед нами человек творения; каковы же его характерные черты? Чем он дышит, как живет? Что его огорчает, что радует, с чем ему трудно справиться, а каких препятствий он как будто и вовсе не замечает, о чем ему нужно заботиться и каковы его главные враги?

    Тот, кому уже ясны ответы на все эти вопросы, вероятно, сам является человеком творения, - но это не значит, что он до конца сам себя понимает. Для человека творения вообще типично плохое понимание самого себя, и временами его охватывает потребность понять: что же такое я есть и что я делаю на самом деле? К сожалению, продвинуться дальше смутно-интуитивных догадок ему удается редко (человек осуществления в этом отношении счастливее; впрочем, подобные проблемы для него стоят гораздо менее остро).

    Человек творения по сути своей новатор; ему скучно то, что уже есть, освоено, понятно и утилизировано, не говоря уже об отживающих свой век предметах и понятиях. Это, однако, не значит, что он непременно легок на подъем, поверхностен и легко сменяет свои увлечения: его вдохновляет качественная новизна, но это ощущение в первую очередь внутреннее, и в этом состоянии он может находиться, с точки зрения окружающих, довольно долго. Зато как только процесс создания чего-то нового заканчивается, человек творения теряет к нему интерес быстро и навсегда. Архитектора гостиницы, возможно, и порадует, что в ней живут интересные люди, но все-таки основной интерес они составят для администрации этой гостиницы, а его основное внимание будет привлечено очередным строительным объектом.

    С точки зрения окружающих, человек творения - баловень судьбы, которая постоянно его развлекает, бесплатно или по сниженным ценам предоставляя то, что другим идет втридорога, - а он этого нисколько не ценит, бесконечно играя в ответственных ситуациях и не задумываясь о последствиях своих крайне рискованных действий - но почему-то ему все сходит с рук, а если каша и заваривается, то расхлебывают ее другие. Действительно, на первый взгляд, жизнь для него - безопасная игровая площадка, где бесплатно разбросаны разнообразные игрушки, которыми можно забавляться, пока не надоест, а потом почти о них забыть… но трудности в жизни человека творения есть, и немалые. Он постоянно участвует в творении нового, но оно параллельно (или даже с некоторым опережением) прорастает внутри него самого, оттесняя и трансформируя всю его природу, в том числе устойчивые и наработанные программы: как сознательные, так и подсознательные. Бесплатные игрушки и постоянная внешняя помощь нужны ребенку для решения очень серьезных задач развития и трансформации, но серьезность его усилий и достижений не очень видна - о них можно судить лишь косвенно, по результатам работы на фазе осуществления.

    Таким образом, сходство человека творения с избалованным ребенком оказывается лишь внешним. Действительно, окружающая реальность дает ему авансы, как бы не требуя возврата, но он прекрасно чувствует, что его "игрушки" даны ему не для забавы, а для освоения и сопутствующей внутренней трансформации и роста, причем время, отпущенное на это, ограничено. А дальше включится следующий архетип - Осуществления, пойдет качественно другое время, которое подвергнет результаты "игры" далеко не шуточной проверке.

    Вероятно, самое яркое проявление архетипа Творения - это ситуация обучения. Человек творения учится всю жизнь, и для него это более чем естественно; другое дело, как он учится - всерьез или халтурно и насколько глубоки изменения, происходящие в нем в процессе обучения. Надо сказать, что современный утилитарный взгляд полностью подчиняет процесс обучения его цели, то есть обретению тех или иных конкретных навыков, что с философской точки зрения совершенно неправильно. Например, имеет ли смысл учиться чему-то несколько лет, с тем чтобы использовать полученные знания и навыки в течение месяца или вовсе один раз? Здравый смысл говорит: нет. Однако в жизни человека творения такие ситуации скорее правило, чем исключение. При этом со временем он понимает, что добросовестное обучение в течение отведенного судьбой времени не только определит результат прямого "экзамена" по теме обучения, но и будет иметь многочисленные и не менее важные побочные последствия, например, в виде существенного развития человека во многих отношениях и направлениях, не связанных напрямую с целью обучения.

    Учеба под архетипом Творения это наиболее трудный вид обучения, когда человек приобретает качественно новые умения, такие, что вначале ему кажется совершенно невероятным их освоить: хождение по канату, интегрирование дифференциальных уравнений, живопись масляными красками, плавание в глубокой воде, чтение астрологических карт. Соблазн человека творения заключается в подмене такого качественного обучения обучением количественным, когда осваивается, совершенствуется и шлифуется техника, с которой он уже знаком. Иногда это легче, иногда труднее, но это уже другое занятие, ведомое другим архетипом.

    Вообще такие вещи, как глубокая проработка, тщательная отделка и т. п. не типичны для человека творения. Он - первопроходец, и его методы, приемы и достижения нередко производят впечатление грубости, примитива, недоработанности. Так, по крайней мере, они могут смотреться глазами архетипа Осуществления - но зато от них идет качественно новая энергия, они свежи и могучи.

    Человек творения, как правило, самобытен, не особенно культурен (до дикости), глубинно оригинален и обладает магической силой, подчиняющей окружающих (особенно человека осуществления). Ему может быть трудно оформить и донести свои идеи и энергии до окружающего пространства, но, когда ему это удается, оно трещит и уступает под его напором - меньше, чем ему бы хотелось, но больше, чем можно было ожидать.

    В своей эмоциональной жизни человек творения всегда ждет чего-то качественно нового, но получает это, лишь если прилагает должные внутренние усилия, а иногда новизна эмоций оказывается сугубо поверхностной. Его захватывают сильные, глубокие, яркие чувства, и он терпеть не может повторений; если его сильно "завести", он начинает ругаться на удивление оригинально, хотя и не обязательно цензурно. Когда ему по-настоящему хорошо, он переживает это состояние как первый раз в жизни; слова графа Толстого "все счастливые семьи похожи друг на друга" к нему и его семье не относятся - по крайней мере, так он считает. Не нужно докучать ему одинаковыми по форме, сути и эмоциональному наполнению вопросами типа: "Ты меня любишь?" В первый раз он кивнет, во второй скажет: "Да", в третий разозлится и промолчит, в четвертый яростно сверкнет глазами, в пятый заскрежещет зубами, в шестой повесит в комнате большой плакат: "Я тебя люблю несмотря ни на что!", в седьмой - уйдет из дома.

    В любви человеку творения близка психология Дон-Жуана: любая эмоция, а особенно любовная, интересует его лишь пока она нова, свежа и неизведанна. Переспав с женщиной, он не вполне понимает, зачем это делать еще раз: ведь все уже понятно и известно. Поэтому устойчивые связи в его жизни возникают, лишь если партнер сумеет полностью подавить его "исследовательский" инстинкт - или станет сам неисчерпаемым и вечно новым объектом изучения и исследования.

    Вообще человек творения, глазами окружающих, чрезмерно пылок в своих чувствах; иногда это даже утомляет и хочется спросить: зачем столько? Его нужно воспринимать со скидкой, то есть истинный уровень его впечатлительности несколько ниже, чем он демонстрирует; тоска, когда она им овладевает, переживается им страстно, всесторонне и всепоглощающе - но, как правило, недолго. Максимальный набор эмоций вызывает у него свежая идея, которой он увлекся, и, если вы начнете ему возражать, он может (часто этого не заметив) повергнуть ваше астральное тело наземь, так что будьте бдительны. Если он неосторожен (а он обычно таков), он может вдруг резко устать, погрустнеть, впасть в депрессию - но, как правило, настроение быстро восстанавливается. Астральные (эмоциональные) вампиры - его естественные враги, особенно паразиты архетипа Растворения, профессионально играющие в психологическую игру "Ну и что из этого?". Ему нужно научиться их вовремя распознавать и мягко обходить стороной, а если это не получается, всерьез задуматься, той ли идеей он увлекся.

    В событийном потоке человек творения не скучает и чувствует себя комфортно, лишь когда заваривается некоторая каша; впрочем, у него есть талант появляться именно в таких ситуациях, и именно в них он максимально обращает на себя внимание - вольно или невольно. Ему во многих отношениях везет; в глазах окружающих он может выглядеть как баловень судьбы, легкомысленный ребенок и безответственный болтун, но его способность видеть будущее, по крайней мере в общих контурах, выше, чем у человека осуществления и растворения. Иногда кажется, что ему все само идет в руки, - но он не умеет этим распорядиться, бездумно растрачивает щедрые дары судьбы и наследство отцов и дедов. Отчасти это так, то есть на низком уровне у него есть к этому склонность, но и развитые типы не желают сберегать, вкладывать под проценты и вообще воспринимать чересчур всерьез что бы то ни было - они легко получают и инстинктивно чувствуют, что удержать надолго не смогут; это - типичное отношение ребенка к игрушке: влюбиться, поиграть, освоить, разломать, забросить и забыть, увлекшись следующей. В фирме человек творения хорош, когда нужно придумать новый сюжет, привлечь свежих клиентов или подбодрить старых; однако лучше не доверять ему рутинную ответственную работу - здесь его беспокойная творческая натура может разрушить конвейер или, наоборот, он уснет на рабочем месте глубоким сном. Он вовсе не обязательно будет творческой личностью в лучшем смысле этих слов, - но, по крайней мере, он будет стремиться к новизне и разнообразию и утомляться повторением раньше других.

    Человеку творения очень важно понять: то, что идет к нему легко и бесплатно и годится (с его точки зрения) главным образом для игры, должно быть передано другим, которые отнесутся к передаче куда серьезнее; и он должен сам найти этих людей (и ситуации) или, по крайней мере, выделить их среди своего окружения.

    Первый соблазн человека творения - целиком погружаться в свои ситуации как игровые и безответственные, полностью забывая о грядущих последствиях. Второй его соблазн противоположен: чувствуя, что фаза творения есть лишь начало цикла существования, он склонен постоянно как бы откладывать свою жизнь на будущее; это позиция: "Я еще не живу, я только жду, когда настоящая жизнь придет и даст мне развернуться".

    Жизнь - это то, о чем эпосы не слагают. Ткань, плоть бытия настолько прозаична, что в ней можно делать только две вещи: работать и отдыхать, в том и другом случае находясь в достаточно жестких рамках, установленных, кажется, самой природой вещей.

    Рассказывают, что собрались однажды три великих индийских мудреца-отшельника и стали решать, кто самый главный йог в Индии. Долго они думали, спорили между собой, но так и не смогли прийти к одному мнению. Наконец, утомившись, решили они спросить об этом великого бога Шиву, покровителя йогов. Шива им сказал: в такой-то глухой деревне живет женщина с таким-то именем; она и есть самый великий йог в Индии. Делать нечего: собрались три мудреца в дорогу и пошли искать эту деревню. Долго странствовали они, многое повидали и пережили, пока наконец с великим трудом не нашли маленькую деревушку, о которой сказал им великий Шива. С трепетом и робостью подошли они к домику, где жила женщина с указанным богом именем, и спросили ее. К ним навстречу вышла самая обыкновенная крестьянка и, улыбаясь, пригласила странников зайти поесть и отдохнуть. Пристально вглядывались в нее мудрецы, стараясь понять, что же особенное в ней заключается, но так ничего и не увидели. Наконец, уже прощаясь, один из них спросил женщину: "Вы, наверное, очень религиозны и много молитесь Богу?" "Увы, мои дети и домашняя работа почти не оставляют на это времени, - ответила хозяйка. - Лишь иногда, когда у меня выпадает свободная минута, я сажусь на скамейку и немного сижу на ней в тишине".

    Характерными признаками объекта, находящегося в фазе осуществления, являются его отделенность от окружающего пространства, определенность внешних и внутренних задач и баланс с окружающей средой: сколько он из нее берет, столько же и отдает обратно. Рассмотрим эти моменты более подробно.

    Объект, находящийся на фазе творения, отделен от внешней среды лишь частично. Это связано с тем, что она постоянно одаривает его различными благами, так что его ворота во внешний мир должны быть широко раскрыты, подобно рту голодного птенца. В момент перехода в фазу осуществления ситуация "бесплатного" патронирования со стороны окружающей среды кончается; она как бы говорит объекту: "Теперь ты уже большой" - и переводит его на самоокупаемость. Это означает, что объект не только обладает определенной ценностью сам по себе (это было и раньше), но и способен производить ценности для среды, полностью оправдывая свое в ней пребывание. Фаза роста и саморазвития кончилась; началась фаза эксплуатации, которая требует совершенно определенных условий, возможных лишь за высоким забором (вы должно быть замечали, что ограда детских садов существенно отличается от стен, ограждающих серьезные предприятия). Кроме всего прочего, продукция объекта в фазе осуществления достаточно ценна для окружающей среды, чтобы вызвать в ней нездоровый ажиотаж. С этой ситуацией сталкивается любая домохозяйка, выпекающая праздничные пироги для своих детей: если она утратит бдительность, велики шансы на то, что до начала торжественной части ее кулинарные шедевры не доживут. Тот же смысл имеет вооруженная охрана особо ценных членов общества: президентов, банкиров, девушек на выданье.

    Для объекта в фазе творения открытой, хотя и не существенной проблемой был смысл его существования: он был слишком неясен и связан с отдаленным будущим. Например, никогда нельзя точно сказать, ради чего человек учится: неизвестно, какие части и аспекты процесса обучения понадобятся ему в дальнейшем. Наоборот, в фазе осуществления смысл жизни объекта совершенно ясен, даже слишком (фаза растворения дает существенно более глубокое и тонкое его понимание). У объекта есть определенная функция, которую он должен исполнять (маляр красит стены, машинистка печатает рукописи, машинист водит поезда), определенные сбалансированные отношения с внешним миром (я - тебе, ты - мне) и весьма устойчивое (иногда колебательное, то есть динамически устойчивое) собственное бытие, стабильность которого он должен поддерживать.

    Фаза осуществления отличается от фазы творения большей тонкостью: первоначальные идеи, замыслы, исходные материалы часто плохо состыкованы и грубоваты, и в фазе осуществления они, реализуясь, шлифуются, притираются и подгоняются друг к другу и адаптируются к внешней среде. Трудности, с которыми сталкивается объект в фазе осуществления, часто были не видны в фазе творения, поэтому с позиций следующей фазы она может показаться наивной и неумелой, - но не нужно забывать, что у нее своя мудрость и свое умение, которые (или отсутствие которых) в полной мере становятся видны лишь в фазе растворения.

    Рассмотрим теперь особенности человека осуществления, в чьей жизни доминирующую роль играет соответствующий архетип. Для такого человека особую роль и значение имеют понятия адекватности, контроля, устойчивости, эффективности, энергетического, информационного и, если он мыслит в традиционных категориях, материального баланса. Он хорошо понимает, как нелегко все это дается и насколько важно для поддержания нормальной жизни и работы.

    Его кредо - пословица "На Бога надейся, а сам не плошай", причем логическое ударение он поставит на второй части. Интересно, что психологически ему легче представить себе Бога как Творца вселенной, Который, сотворив мир, удалился отдыхать, предоставив его самому себе: в роли Бога, поддерживающего существование мира, он видит себя и близких себе по духу (то есть архетипу Осуществления) людей.

    Творчество он видит как сопутствующее установившемуся процессу и находящееся в его рамках. Он будет приветствовать рационализаторское предложение, позволяющее повысить эффективность сборочных работ на конвейере, и поможет его внедрить, но идея заменить успешно работающий конвейер на что-то качественно другое вряд ли вызовет его энтузиазм: это сомнительно, сложно, не подготовлено идейно и не проработано технически, материально и организационно.

    Человек осуществления не видит в мире ни рогов изобилия, ни черных дыр; слова Экклезиаста о том, что есть время собирать камни (архетип Творения) и есть время разбрасывать (архетип Растворения) не вызовут у него мистического восторга: для него естественно строить из уже кем-то собранных камней дом, который, разумеется, когда-то развалится на составляющие его камни, но перед тем долго простоит и послужит для населяющих его людей приютом, и это главное.

    На низком уровне человек осуществления настроен сугубо на результат, причем понимает его весьма приземленно; его позиция: "А что мне это даст?". Проработка дает видение процесса осуществления целиком как определенного "экологического" баланса между объектом и средой: среда выделяет ему жизненное пространство и снабжает сырьем и энергией, которые объект частично тратит на собственные нужды, а частично возвращает среде в виде нужной ей продукции.

    Человек осуществления не склонен брать большие и долгосрочные займы, предпочитая обходиться своими силами. Если же на нем повисает долг, то он может предпочесть приспособиться к этому состоянию, и тогда оно оказывается чрезвычайно устойчивым: сорвать где-то крупный куш ему не достает везения, а продать семейные драгоценности не хватает духа.

    Типичное порождение архетипа Осуществления - восточное представление о карме как законе причин и следствий; в Евангелии та же идея выражена словами "Что посеешь, то и пожнешь". Ну, все-таки высеиваемые зерна существенно отличаются от пожинаемых колосьев, и наши поступки ведут иной раз к непредсказуемым последствиям, но тем не менее сама идея относительно автономного (от Бога) существования каузального и буддхиального планов, чье бытие регулируется некоторыми постоянными законами, безусловно относится к реальности фазы осуществления. В ее рамках невозможно явление зла беспричинно и ниоткуда ("Здравствуйте, я - зло!"), что характерно для фазы творения, и в равной мере невозможно отпущение грехов (так сказать, кармическая амнистия) без их адекватной отработки, что, однако, есть заурядное явление в фазе растворения.

    Типичный человек осуществления умеет работать - если у него есть рабочее место, материал и соответствующие навыки, но найти себе работу и выучиться чему-то новому для него может быть проблемой, и здесь он не сравнится с человеком творения. Человек осуществления хорошо чувствует, что нужно сделать, взявшись за гуж, и он не окажется в положении дамы, которая, переехав из России в Нью-Йорк, через некоторое время в отчаянии воскликнула: "Я знала, что здесь говорят по-английски, но не до такой же степени!"

    У человека осуществления, как правило, нет сомнений по поводу смысла его существования в целом. Этот смысл для него заключается в тщательной и последовательной проработке тех ситуаций, в которых человек оказывается, с начала и до конца. При этом эффективен он может быть на всем протяжении процесса, кроме его начала и конца, чего нередко не замечает, не придавая им особого (а тем более принципиального) значения. Организация рабочего места и утилизация отходов, с его точки зрения, не главное, - важен основной процесс и его результат.

    По идее, человек творения и человек осуществления вдвоем представляют идеально созданную друг для друга пару (первый создает интересную для другого ситуацию, а второй ее отрабатывает), но они могут этого не осознавать и предъявлять взаимные претензии, в основе которых лежит идентификация партнера с собой, то есть непонимание его специфических талантов и особенностей. Так, человек осуществления склонен считать человека творения легкомысленным и безответственным, не ценящим свалившихся на него даров судьбы, не умеющим ими адекватно распорядиться, а главное - и не стремящимся к этому. Классический пример - отношения банкира (человек осуществления) и удачливого игрока (человек творения). Богатый банкир, с высот своего эгрегора, естественно, пренебрежительно смотрит на игрока, не способного пустить в оборот сваливающиеся ему на голову крупные суммы (выигранные, скажем, на скачках) и тут же спускающего их в кабаке; при этом богач как-то упускает из виду, что капитал, которым он по наследству владеет и который прибыльно и надежно вкладывает, первоначально приобретался совсем иными, достаточно авантюрными методами его прадедом. Прадед же по фундаментальному психотипу был отчетливым человеком творения и скорее бы нашел общий язык с игроком, чем с собственным правнуком.

    Послушаем теперь перебранку двух супругов, живущих в разных временных фазах: жена - в фазе творения, муж - в фазе осуществления.

    Жена: - Какой же ты все-таки зануда!
    Муж: - Ты хочешь сказать, что я люблю все доводить до конца?
    Жена: - А особенно, когда это уже всем смертельно надоело!
    Муж: - По-твоему, лучше бросить дело на полпути?
    Жена: - Главной ошибкой моей жизни было, что я послушалась Ирэн и пошла вместе с ней на вечеринку к Питеру, где сразу в тебя влюбилась.
    Муж: - Ну, мне не показалось, что сразу… Я так и вовсе поначалу не обратил на тебя внимания. А потом, конечно, заметил… И немало потрудился, пока удалось довести тебя до венца, так что теперь терпи.
    Жена: - Ты испортил мне всю мою юность!
    Муж: - А теперь собираюсь сделать то же со зрелостью и старостью.
    Жена: - Ах, милый! (Порывисто обнимает.)

    Человек осуществления, как видим, победил, хотя поначалу его шансы были невелики. Вообще с ним бывает очень тяжело, особенно на его (психологической) территории, поскольку он слишком хорошо знает, что хорошо и что плохо, каковы цель, средства и критерии эффективности. Аргумент, что все в этом мире приходит от Бога и уходит к Нему обратно, для человека осуществления не окажется сколько-нибудь убедительным и весомым; он считает, что Бог создал его и его работу и эту работу нужно добросовестно исполнить. Кто тут возьмется возражать? А, между тем, возражения вполне даже существуют, но для того, чтобы их услышать, нужно изменить качество времени, перейдя в фазу творения или растворения, а это для человека осуществления чрезвычайно трудно (он и на рождение и умирание будет смотреть как на работу).

    В своей эмоциональной жизни человек осуществления эффективен. У него можно научиться искусству проживания эмоций. Чувство, которое им владеет, не покинет его, пока полностью не отыграет и не начнет превращаться во что-то иное (например, в свою противоположность). При этом эмоция может в рамках своего основного содержания постоянно воспроизводиться, варьироваться, выражаться в самых разнообразных видах и формах - умение, необходимое актеру в характерной роли. Правда, исчерпывая свое чувство, человек осуществления рискует исчерпать партнера (а то и все свое социальное окружение), поэтому ему нужно следить за диапазоном и ассортиментом своих чувств, чтобы всегда можно было предложить окружающим хотя бы два-три разных.

    Человек осуществления в своих чувствах не стремится к выраженным открытиям и окончаниям: у него что-то есть (откуда-то оно взялось - непонятно, откуда, да и не важно это), и он с ним занимается. Его нелегко (особенно если он этого не хочет) "завести" с пол-оборота, но если чувство им овладеет, ему трудно с ним справиться, пока оно не пройдет свой путь по его психике. Зато он может успешно работать над овладением своими эмоциональными процессами, их конструктивизацией, высветлением и т. д. Единственное, что будет ему плохо удаваться, - это контроль за возникновением эмоций и их окончательным уходом. Вновь появляющиеся чувства будут им чаще всего регистрироваться как вполне созревшие, и овладеть умением идентификации и истребления сорняков, пока они еще только проклюнулись, ему будет сложно. С другой стороны, ему будет сложно отслеживать и завершение своих переживаний, так что негативное чувство, которое, как ему кажется, давно его оставило, может еще долго бродить в несколько измененном виде по его подсознанию, отравляя его. Ему нужно старательно учиться искреннему и полному прощению, прощанию, забыванию, быльем порастанию.

    Эмоционально он туговат на подъем: его надо "завести", зарядить - и после этого он будет долго переживать, находить все новые и новые оттенки, трансформировать исходный эмоциональный импульс в иные формы и т. д. Например, поход в театр он может переживать месяц и больше, причем его первичные впечатления будут существенно отличаться от тех чувств, которые сформируются позже. В искусстве (и в любви) он предпочитает достаточно длинные, разработанные сюжеты; например, может, не скучая, годами смотреть полюбившийся ему телесериал, не пропуская ни одной передачи. В то же время оценить по достоинству короткий рассказ, где действие, только начавшись, сразу заканчивается, ему трудно. На низком уровне развития это дает фиксацию, застревание как на отрицательных, так и на положительных переживаниях (реакция восторга типа: "Как я ему дал! Ну как я ему дал! И он тут же усрался ! Ну прямо в ту же секунду !.." и т. д. без перерыва в течение целого дня, а то и месяца), на высоком - способность прочувствовать, описать и точно передать эмоциональную динамику - талант истинного человековеда: воспитателя, психолога, духовного наставника, писателя-романиста.

    В своей жизни человек осуществления предпочитает сюжеты, обозначенные четкими рамками - при том, что в пределах этих рамок он не лишен творческого начала. Получая задание у начальника, он попросит обозначить все условия: начало и конец своей работы, оплату, режим трудового дня и т. п., и если они его устроят, то он постарается держаться оговоренных условий, так как они будут его существенно дисциплинировать и в целом помогать. Для него психологически очень важно чувствовать баланс между своими усилиями и результатами труда, с одной стороны, и вознаграждением (оплатой) - с другой; дисбаланс в любую сторону будет его травмировать и он постарается его выровнять, пусть не сразу. Для него нормально, придя в гости, принести что-то с собой в дом, и он ждет этого же от своих гостей, даже если это старые, проверенные друзья. Ему трудно начинать новые отношения. Расспросив его самых близких людей, вы чаще всего обнаружите, что они знакомы с ним с детского сада. С другой стороны, быстрое завершение даже очевидно негативных и деструктивных отношений - не его стиль; скорее он будет долго мучиться, продолжать бессмысленные встречи и вести на них разговоры ни о чем, но решительно оборвать связь ему чрезвычайно сложно.

    Его детство и юность вряд ли будут яркими, учиться он будет, может быть, и старательно, но без блеска и поражающих учителей способностей. Взрослая жизнь покажется ему гораздо легче, так как работать он (когда захочет) умеет, и здесь, на длинной дистанции, он чаще всего далеко обойдет талантливого, счастливого, но недисциплинированного и зачастую откровенно ленивого человека творения. Климакс, выход в тираж, на пенсию - трагедия для обоих, но разная. Человек творения будет мучиться от того, что ему изменяет счастье, все реже приходит вдохновение, исчезает обаяние, ранее безотказно привлекавшее к нему людей и порабощавшее их волю; человек осуществления будет страдать совсем по другому поводу: он почувствует, что завершаются его основные жизненные сюжеты, поддерживавшие его существование, и он перестанет быть необходимым (человек творения скажет о себе: желанным). Поэтому человек осуществления ближе к пенсии начнет толковать о "мягкой посадке", постарается найти себе работу полегче, на полставки и т. п., но в целом остаться в рамках стабильно функционирующей реальности, играя в ней определенную роль. Если ему это не удастся в конструктивном варианте, то после сильного душевного и физического кризиса он может организовать себе такую реальность, например, в рамках больницы или санатория, где будет образцовым больным, до тонкостей изучившим местные правила и порядки.

    Мы переходим к рассмотрению третьей, заключительной и наименее любимой, уважаемой и ценимой в нашей культуре фазы времени, ключевые понятия которой - уход, умирание, разрушение, исчезновение. Общий смысл этой фазы ясен: некогда созданный объект отработал свое, исполнил свою функцию и теперь должен уйти из реальности. Он в его прежнем виде более ей не нужен, а его собственные ресурсы самоподдержания подошли к концу.

    Однако включение фазы растворения вовсе не означает простого ослабления функционирования объекта в рамках фазы осуществления: с объектом происходят многочисленные качественные изменения, и его отношения с внешней реальностью также качественно меняются, становясь принципиально отличными от тех, какие сложились в фазе осуществления.

    Прежде всего разрушается забор, некогда надежно защищавший объект от окружающей среды (точнее, от ее несанкционированного вмешательства в его жизнь) и обеспечивавший его сбалансированное существование. В фазе творения ограда тоже была не слишком прочной, но и большой нужды в ней не было, так как информационно-энергетический и материальный поток шел в основном из окружающего пространства к объекту. Теперь же возникает противоположная ситуация: в заборе, окружающем объект, постоянно возникают все новые дыры, сквозь которые утекает жизненно необходимая для его нормального (с точки зрения фазы осуществления) функционирования энергия, и залатать эти дыры почему-то не удается, несмотря на все усилия. Однако странным образом человека это не очень тревожит, и он почти или вовсе не реагирует на подобные ситуации, хотя они ощутимо негативно сказываются на его работе и общем состоянии.

    Таким образом, объект в фазе растворения становится для окружающей среды чем-то вроде донора (или отравителя, если она не может ассимилировать исходящую от него энергию). Чувствуя это, среда окружает объект различными хищниками. Это хищники с точки зрения самого объекта в фазе осуществления, а с точки зрения окружающей среды это голодающие, остро нуждающиеся в соответствующей энергии, которую сам объект излучает, не будучи в силах ассимилировать и употребить с пользой для себя.

    Одновременно ухудшается функционирование объекта как такового и нарушается его баланс с окружающей средой: теперь он складывается так, что объект потребляет из среды больше энергии, чем выдает ей в виде готовой продукции, которой успешно расплачивался раньше. Частично он пытается расплатиться личной энергией, жертвуя собственными частями (так, постепенно разоряясь, банкир в какой-то момент продает свой дом), но и это не помогает: дыры в заборе все увеличиваются, здание ветшает, оборудование устаревает, персонал спивается, а непьющая часть увольняется, переходя на другую работу.

    Посторонний наблюдатель отметит еще одну особенность: объект в фазе растворения почему-то не особенно сопротивляется происходящим с ним очевидно деструктивным изменениям, а иногда даже как будто идет им навстречу. Так человек, достигший определенного социального статуса и имеющий проверенных временем помощников и друзей, начинает иногда вести себя непостижимым образом: делает заведомо непопулярные (и несправедливые) высказывания, совершенно без всякого повода рвет отношения и предает одного за другим людей из ближайшего окружения. Общее впечатление при этом возникает такое, что им овладел какой-то злой гений, ведущий его прямо к гибели.

    Этот эффект объясняется тем, что наступление фазы растворения сопровождается мощным включением программы саморазрушения, заложенной в объект с самого начала его существования, то есть в фазе творения. Тогда же прошли первые, еще слабые пробные включения этой программы, и несколько раз, уже посильнее, она включалась в фазе осуществления - но на короткое время или же в фоновом режиме, не причиняя объекту существенного вреда. Теперь же она включается на полную мощность и работает до конца, то есть до полного разрушения объекта как такового.

    Серьезные исследования фазы растворения и ее специфических законов еще впереди; в современной культуре ее стыдливо обходили (даже в таких "невинных" ее проявлениях, как сворачивание отработавших предприятий), видимо, в связи с неприятием атеистически-материалистическим мышлением понятия смерти в любом ее виде. Однако совершенно ясно, что старение не есть одно лишь постепенное истирание снашивающихся деталей и понижение эффективности аварийных систем объекта, - в нем всегда ощущается отчетливый активный агент, обозначаемый как программа саморазрушения (самоуничтожения), ускоряющий и в то же время во многих отношениях облегчающий распад и разрушение объекта в данной реальности. Известно, например, что в момент смерти организм человека выбрасывает в кровь большое количество эндорфинов - естественно вырабатываемых наркотиков, снимающих физическую боль, выполняющих еще и другие, пока не исследованные функции (вероятно, это перевод точки сборки в высшие тела - буддхиальное, а затем атманическое).

    В качестве другого примера работы программы саморазрушения можно привести переживания человека, навсегда уезжающего из своей страны. Для того чтобы эмиграция прошла успешно, в частности, чтобы на чужбине его не мучила ностальгия, он должен разорвать свои связи со всеми людьми и коллективами, с которыми был связан на родине, то есть выйти из большого числа тонких полевых структур, и каждое такое расставание сопровождается вполне реальными жизненными эпизодами, которые ему устраивает как бы сама судьба. В результате он отчуждается от своих прошлых друзей, любимых, знакомых, сослуживцев, земляков и сограждан, становясь для них (еще не успев уехать!) чем-то вроде бледной тени или некоей плохо понятной сущностью, покрытой непроницаемым колпаком. Для будущего же эмигранта аналогичными бледными тенями, то есть фактически умершими и сохранившимися лишь в воспоминаниях, делаются они сами, что при обычных условиях (в фазе осуществления, в данном случае - при продолжении жизни на родине) переживалось бы им как непереносимая душевная трагедия, и отъезд был бы невозможен по психологическим причинам. Однако включение фазы растворения меняет характер переживаний - видимо, в психике эмигранта вырабатывается особый "отъездной" эндорфин, существенно смягчающий боль разлуки. Окончательное прощание с государственной полевой структурой происходит в процессе оформления паспорта, визы и взаимодействия с таможней (последняя - очень выразительная манифестация полевой структуры государства), где бывший гражданин получает финальный пинок под зад, энергии которого хватает на перелет через Атлантический океан. Прощание с этнической полевой структурой происходит много позже, когда эмигрант начинает думать на языке своей новой родины, и при этом с ним происходят очень глубокие перемены, в результате которых он вспоминает свою жизнь на старой родине, как будто она была в предыдущем воплощении и на другой планете.

    Однако смысл фазы растворения заключается не только в распаде объекта. По ходу этой фазы он доделывает то, чего не сделал в фазе осуществления, но что определенно было заложено в программу его воплощения. Преимуществом фазы растворения является то, что она проходит в целом на более низких энергиях, но и в то же время на более высоких вибрациях: мудрость приходит на смену уму, и становится виден весь жизненный путь объекта и его недоработки в фазах творения и осуществления. При этом смысл жизненного цикла объекта может предстать совсем иным, чем он виделся на первой и второй фазах: видение фазы творения покажется наивным, а видение фазы осуществления - прямолинейным и плоским, хотя и то и другое является приближением к истине, открывающейся в фазе растворения.

    Таким образом, в фазе растворения решается одновременно несколько задач: окончание работ, которые объект вел в фазе осуществления, его распад, адаптация внешней среды к исчезновению из нее объекта, ассимиляция ею продуктов его распада. Это, так сказать, первый, наиболее отчетливо видимый смысл происходящего. Однако фаза растворения имеет особое тонко-философско-синтезирующее настроение, качественно меняющее пафос происходящего. Творения, осуществления и растворения оказываются едиными; то, что было самым важным в фазе осуществления, теряет значимость - и в первую очередь это относится к эффективности действий и даже целостности объекта, а также поддержанию баланса его отношений со средой. Теперь он отчетливо альтруистичен, медленно реагирует, быстро стареет, изнашивается… но не это его волнует. Теперь в сфере его интересов оказываются тонкости: то, что на предшествующих фазах попадалось на глаза, но как-то не привлекало к себе особого внимания, казалось несущественным, а теперь это можно рассмотреть, оценить и что-то с ним или для него сделать - разумеется, опираясь на опыт фаз творения и осуществления. Если работа объекта в фазе растворения оказывается успешной, то обретается некоторый высший смысл его воплощения, и оно в целом получает оправдание (основание), а данный объект через великий диалектический архетип связывается со всеми остальными объектами всевозможных реальностей проявленной Вселенной.

    Рассмотрим теперь особенности человека растворения, в чьей жизни фаза растворения играет основную роль.

    Не нужно думать, что в обществе он непременно оказывается презираемым, бездельником, монстром, изгоем и т. д. Прежде всего, треть всякого цикла развития есть старение, и с ним в своей работе так или иначе связан любой человек, а некоторые заняты им полностью, например, изучая механизмы коррозии и усталости металлов, занимаясь сжиганием мусора, утилизацией отходов производства, вскрыванием и опустошением жестянок с пивом или сгущенным молоком… вы легко можете продолжить список сами.

    Если коснуться религиозной философии, то эсхатология (учение о конце света) занимает в ней почетное место, и пророчества, пышно живописующие закат земного бытия, изучаются весьма основательно во все времена, в том числе и относительно благополучные. Что-то в людской душе сладко замирает, когда бородатый волхв с горящими глазами грозно сулит грешной пастве суровые испытания с вероятным спасением незначительного процента наиболее духовно вооруженных и продвинутых индивидуумов… Видимо, лишь окончание любого действия придает ему глубину и смысл, и потому специалисты-эсхатологи почитались и ценились всегда.

    Поэтому типичный человек растворения совсем не обязательно зловещ и мрачен или закомплексован выше всякой меры, - его отличает в первую очередь особый взгляд на мир и специфическая расстановка ценностей. Фазы рождения, развития и успешного функционирования (при всем их блеске) не привлекут его внимания; он равнодушно скользнет по ним взглядом и многозначительно скажет: "Мы еще посмотрим, что со всем этим будет чуть позже". Зато процессы распада, увядания, декаданса будут интересовать его чрезвычайно, и здесь он может стать экспертом, способным, кстати говоря, довольно точно восстановить всю жизненную историю объекта по его виду в совершенном упадке. Он мастер рассуждать и делать выводы "задним числом", то есть по окончании событий, и его анализы могут быть довольно глубокими.

    Ему будет трудно учиться, особенно учитывая жизнеутверждающий ключ, в котором по преимуществу написаны современные учебные пособия: "Рано утром бригада девочек сажала розовые кусты. Посадив половину нормы, девочки с устатку полчаса распевали пионерские песни, после чего, чтобы успеть вовремя, увеличили производительность своего труда на 23,7 %…" Гораздо ближе его сердцу была бы задача, начинающаяся в таком стиле: "Поздно ночью темная компания ломала сучья яблони со средней скоростью 2,8 сука в минуту…" Если говорить серьезно, то человеку растворения морально трудно начинать любое дело, а особенно осваивать новые территории, поскольку его с самого начала мучает вопрос: "Ну, потрачу я массу сил, выучусь, отработаю - и что дальше? Зачем все мои старания?" Зачем - станет ясно лишь к концу многочисленных трудов, большая часть которых не будет иметь прямого отношения к истинному смыслу процесса - но все же будет иметь к нему (смыслу) косвенное отношение, и без этих трудов смысл достигнут не будет, - однако принять такое положение вещей человеку растворения очень трудно.

    На низком уровне человек растворения может бездарно угробить все, что попадет ему под руки (включая и собственную жизнь), и при этом еще сильно отравить окружающую среду. Желая покончить жизнь самоубийством, он выпрыгнет из окна девятого этажа так, что спланирует кому-нибудь на спину, и будет долго лежать рядом с ним на вытяжке, философствуя о деснице Божьей, хотя в данном случае уместнее было бы вспомнить о левой ноге сатаны. На высоком уровне человеку растворения будет дан особый дар видения жизненных тонкостей, глубин - то, что называется мудростью в лучшем смысле слова, и второй дар - благословения, о котором нужно сказать подробнее.

    Все мы со школы знаем пушкинское:

    но мало кому приходит в голову вопрос: а что, не сходи он в гроб, благословение было бы слабее? Однако мудрый и наблюдательный Пушкин ничего просто так не писал, и действительно, человек в фазе растворения имеет особый дар благословения для окружающего пространства - если только не прихватывает его части с собой. Это тонко чувствовали древние греки: в битве за Трою никто из великих героев не умирал от вражеского удара сразу, но непременно дожидался, когда его подберут друзья, к которым обращал свои последние слова - просьбу или завещание, имевшие особый вес и значительность. Обычай откровенно и ответственно высказаться перед смертью - или уже после нее, в завещании - имеет очень глубокие основания, так как эти слова воздействуют на судьбы окружающей реальности гораздо сильнее обычных. То же справедливо и в менее драматично выраженной ситуации воспитания ребенка стареющими дедом или бабкой: их тихие и мягкие слова и косвенные воспитательные методы производят гораздо большее впечатление и остаются в памяти дольше и ярче, чем следы громогласного и энергичного родительского надзора.

    Невозможность адекватно передать свое благословение - трагедия для человека растворения, независимо от того, осознает он эту проблему или нет, и возникает она перед ним достаточно рано. Наиболее естественный способ передачи благословения - это жертвенное (со стороны преподавателя) обучение, когда он не только учит в обычном смысле слова, но и передает свой наработанный канал (дар) ученику как бы из рук в руки и лишается его сам. Как говорит восточная традиция, ученик должен сжечь все книги учителя. В Европе существует поверье, что колдунья не может умереть, пока не найдет себе преемницу и не передаст ей свои тайны и власть над миром. К сожалению, современные старики предпочитают держать свои каналы при себе до гробовой доски и этим не только существенно уменьшают гармонию своего перехода в иной мир, но и лишают своих потомков естественной передачи благословения, - таковы неизбежные последствия наивного материализма и фетишизма фазы осуществления, столь характерных для нашей культуры.

    Человек растворения не склонен к мощным прямолинейным однозначным эмоциям; даже если они его посещают, то ненадолго, после чего трансформируются в отчасти неопределенные и многозначные. Любимое его настроение - элегическое, слегка пессимистическое, он хорошо чувствует блюз (что в буквальном переводе с английского означает "печальные настроения").

    Пережив какое-то чувство, он может очень долго питаться воспоминаниями о нем, наблюдать внутри себя, как оно постепенно распадается, и пленяться процессом и продуктами этого распада.

    Раскаяние, покаяние, скорбь - естественная эмоциональная гамма человека растворения, но в эти слова он вкладывает гораздо более богатый (и даже в чем-то жизнеутверждающий) смысл, чем человек осуществления и тем более человек творения.

    Элегическое настроение, сниженность энергетики ("мой путь уныл") придают большую глубину эмоциональному фону жизни, а приближение конца окрашивает эмоции особым светом, который хочется назвать духовным даже у безбожного (по большей части) Пушкина.

    Мы не хотим сказать, что человеку растворения не свойственны светлые эмоции - любви, счастья, радости; но они имеют у него совсем иное звучание - более глубокое, неочевидное, нередко смешанное с легкой печалью, чувством вины, неудовлетворенности и т. д.

    В событийном потоке человек растворения в первую очередь отмечает финалы, окончания, завершения. На фазах творения и осуществления он может быть просто непереносим, например, имея спереди на майке лозунг "Мы еще посмотрим, во что все это выльется". Ему следует иметь в виду, что дар предвидения свойствен больше людям фазы творения, а у него талант совершенно иной: умение довести дело до конца, развязав при этом все завязки, подытожить, сделать нетривиальные выводы… но насколько они пригодятся в будущем, неизвестно, и, во всяком случае, не он будет их использовать в дальнейшем. На низшем уровне человек растворения нередко становится козлом отпущения, мальчиком для битья, на которого переносится вина за крушение того или иного мероприятия. Его типичные высказывания: "Любое дело заканчивается полным провалом", "На всякого энтузиаста найдется свой налоговый инспектор", "На пути от обезьяны к человеку произошел не прогресс, а досадное недоразумение".

    На высоком уровне человек растворения может стать мастером завершения различный дел и ситуаций, в том числе застаревших и болезненных; например, способен прекратить давнюю и бессмысленную вражду родственных кланов, помирив их искусными дипломатическими приемами.

\