на самую первую страницу Главная Карта сайта Археология Руси Древнерусский язык Мифология сказок

 


ИНТЕРНЕТ:

    Проектирование


КОНТАКТЫ:
послать SMS на сотовый,
через любую почтовую программу   
написать письмо 
визитка, доступная на всех просторах интернета, включая  WAP-протокол: 
http://wap.copi.ru/6667 Internet-визитка
®
рекомендуется в браузере включить JavaScript


РЕКЛАМА:

Хранитель Прави

главы из книги В. Новикова «Хранитель Прави. Внуки Божьи»


изм. от 20.05.2020 г ()
<< предыдущая

 Вся наша жизнь - это лестница, которая постепенно все более усложняется во всех своих ипостасях. Жизненные ступеньки по мере развития проходят через различные ипостаси своего совершенствования. Последовательность и совершенствование лестницы жизненных перетеканий образуют семь царств природы: 1-3 - маломальское, 4 - каменное, 5 - растительное, 6 - животное, 7 - человеческое. Все эти ступени развития, от 1-го до 7-го, называются «жизненной волной». Таким образом, в камнях тоже существует жизнь. Она существует в невидимом мире ниже камней и развивается выше человека. Под ведением Вышнего в течение долгого периода времени первые ступени жизни образуют цепи, которые после формирования всех качеств материи этой цепи возвращаются обратно к своему источнику, Вышнему, от которого вновь берет начало формирование следующей цепи материи. Каждая последующая цепь хранит в себе память и переживания предыдущих, их способности и качества. Следующая ступень одушевляет материю тонкого мира. Под его давлением возникает каменное царство. По ведению Вышнего, маломальские частицы соединяются в образы, внутри которых двигаются жизненные силовые узоры. Итак, жизнь в камне постоянно течет, хотя она не такая, как в нас, а замкнутая. В некоторых камнях есть такая жизненная сила, что сила любого человека в сравнении - ничтожна...

 На ночной небесный купол высыпали, казалось, все звезды, мерцая и перемигиваясь, они в мире Прави внимательно слушали тайную беседу двух мудрецов. Звезды о тайне мироздания знали почти все и удивлялись, сколько ведает Хранитель, он доходил до святая святых, до самой сути мироздания. Даже пряха звездная, Макошь, чуть не остановила свое вечное веретено, заслушавшись Внука Божьего, древний шепоток, как дымок, взвивался вверх, в бесконечную Правь - мир Вышнего.

 - В мире нет ничего случайного, все целесообразно и представляет собой единый коло-круг, в котором ведается могучая длань Творца. Вот ты сам, верховный, в храме одежи надеваешь ритуальные и ведаешь, что у вас древним ритуалом предписано цвета на каждое свое. А цвет является могучим средством воздействия на человека. Все привыкли любоваться красивым цветом драгоценных камней, красками природы, дивную музыку слушать, различать вкусовые ощущения, но только посвященный ведает, что цвет, звук, вкус взаимосвязаны, в мире нет ничего случайного, взять цвет, это не только красота. И мы любуемся неповторимыми красками солнечных или алых тонов, дающих ощущение вечности и безопасности, при этом в сочетании особых звуков, той или иной высоты и частоты, происходит эффект излечения от той или иной болезни-напасти. Все зависит от внутренней красоты, от того, какая планета оказывала влияние на наше формирование изначально и в момент рождения - от этого у людей строятся те или иные цветовые предпочтения, загадка - узор крови, общий силовой тон и возможные болезни. И если нарушается жизненный Ведогон, изменяется цвет, возникает болезнь тела. При застойных явлениях кровь становится темно-бордовой, при малокровии - светло-красной. Меняется цвет желчи при определенных заболеваниях от цвета сливы до темно-коричневого и зеленого. А в мирах тонких в какие яркие, дивные тона окрашен Ведогон чар и родников у тех, кто обладает духовным здоровьем и совершенством. Поэтому людей, у кого начинает расторгаться ум и здоровье тела, я отсылал на лесные опушки, на Малые Овсени, где их покрывают фиолетовые покрывала; они, любуясь фиалково-аметистовым цветом вереска, создавали у себя состояние успокоения, они залечивали те раны в нервной системе, что получали при расторжении ума.

 Но давай, верховный, порассуждаем вот о чем: достаточно ли человеку знать, что он существует? Достаточно ли иметь тело людского существа, чтобы заслужить обращение - человек? Но я точно ведаю, что для того, чтобы стать настоящим духовным человеком, что под этим образом подразумевается, человек сперва должен заново пересоздать самого себя, то есть тщательно очистить свой ум и дух не только от преобладающего влияния эгоизма, себялюбия и других нечистот, но также и от заразы суеверия и предрассудков. Редко бывает, что люди рассматривают какое-либо явление в правильном или ложном освещении, пользуясь своим собственным свободным суждением. Как раз наоборот. Обычно выводы делаются слепым подчинением ходячему мнению среди тех, с кем человек в то время водится. А вот когда человек пересоздаст себя, дух и ум его становятся чистыми, как кристалл света, это первая ступень приближения к Богу Эгоизм ему безразличен, потому что это ненужный камень преткновения. Ему интересно только то, что приближает его к Вышнему. И открываются ему звуки-слова, силу небесную имеющие, что сокрыты от простых смертных за ненадобностью. А так как дух очистился от никчемного, его место занимает Воля. Но это не то избитое понятие, что вкладывают люди поверхностного знания, а та сокрытая Воля, что меняет Силу. Мать-Земля наша имеет силу той же природы, что и мы наблюдаем, если потрем янтарем кусок шерстяной ткани - все волоски потянутся к куску янтаря, но притягиваются только разноименные силы - назвать их можно как угодно, от этого замысел Вышнего не изменится. А вот одной природы силы будут отталкиваться, понимаешь, о чем я, верховный?

 - Пока не особо, но нить мысли держу, сопоставляю.

 - Так я о том, что новый человек посредством Воли, особых звуков-слов, иногда за счет силы кристалла-камня, воздействуя на чары-родники, может менять природу своей силы. Ну и если его сила станет одноименной с силой Матери-Земли, то...

 - Да, Хранитель, я иду по нити твоей мудрости и дальше, человек должен отталкиваться от земли, неужель он может летать?

 И тут верховный жрец вдруг уперся взглядом в пояс Аравана, тот свободно парил в воздухе. А когда он спокойно воспарил выше его головы, то чуть не упал на пятую точку.

 - Хранитель! - Голос его заметно дрожал. - А по воде, по морю сможешь пойти и не утонуть?

 - Я же тебе объяснял природу духа камней, воды, растений, в них идет Жизнь - жива, я читаю их мысли и могу управлять ими.

 Голос Хранителя еще звучал с высоты, но жрец все-таки упал на пятую точку, и было от чего... Хранитель в воздухе исчез, но слова его вились повсюду и звучали завораживающе:

 - Ведаю я древние преданья. Боги снисходили к человеку, поверяя тайны мирозданья.

 Яр, слегка улыбнувшись, наблюдал за пораженным верховным жрецом и твердо рек:

 - В течение того времени, пока развоплощенный человек живет в своем воздушном одеянии, он подчинен року, то есть злу и соблазнам, будучи привязан к земным интересам, и поэтому он не совсем чист. Только тогда, когда он сбрасывает это одеяние первой природы и становится Другим, - только тогда он убеждается в своем бессмертии.

 Жрец Ваала встал с земли и в изнеможении присел на резную лавку, обычного величия давно уже не было на лике его.

 - Ты, Яр, вот совсем молодой, речешь простым языком такие истины, которые я, проведя всю свою жизнь в храмах и хранилищах, не сумел познать, а Араван - мудрейший человек, если его вообще можно назвать человеком.

 В сумраке среди деревьев появился хозяин дома, бережно неся поднос с угощениями, за такими гостями он не позволял прислуживать слугам, только сам.

 - Не помешал я вашим мудрым беседам? А где мудрейший Хранитель? А то ночь уже на исходе.

 Яр провел круг дланью:

 - Да здесь он, он везде, если захочет, а тебе, гостеприимный хозяин, надо уже думать о здоровье будущего наследника.

 - Так я и так ее только с золота кормлю, а что надо еще делать, только скажите, я век благодарен буду.

 - У вас тут такое изобилие фруктов, так вот выжимайте из них сок, и какого цвета сок, такого же цвета подбирайте и камень-самоцвет, особо сок вишни - подарок от Вышнего, а в него кладите камень яхонт, кувшины выставляйте на восход Ра-Светила, пусть впитывает через живые камни Силу Ра. Но знай, что камни, даже одной природы, каждый отдельно имеют только свою, как и человек, свою силу. А подбирать камни вашей жене очень просто: на ночь к левой длани, с внешней стороны прикрепить кристалл-камень, какие сновиденья ей будут сниться: если сон-путешествие радужное, то камень ей другом будет, но есть и с другой силой, будут ночью кошмары сниться - расставайся с кристаллом без сожаления.

 И ту г раздался-разлился глас Хранителя:

 - Верно, все верно речешь, Яр, Перун послал тебе дар понимать язык и птиц, и трав, и камней.

 Из призрачного лунного луча света выявился Хранитель. Хозяин дома и верховный жрец от неожиданности вздрогнули:

 - Хранитель, как это все делается?

 - Здесь нет никакого чуда, а вот пользы много. Пока Яр ведал вам о лечении камнями, я побывал в храме Ваала, и чистота нравов там у тебя невысокая, двое помощников, не ведая, что они под незримым надзором, взяли-украли три десятка серебряных монет из жертвенника, но они не сознаются, потому что веры в них нет.

 Жрец налился негодованием, велев позвать стражу, стоявшую на улице у ворот. Когда стражники вошли, верховный жестко приказал им привести двоих помощников сюда после восхода светила.

 А тем временем хозяин дома принес целую шкатулку из слоновой кости, полную дорогих камней-самоцветов. Он высыпал все камни на стол, попросив Яра подобрать из них нужные для лечения. Гордий, великолепно разбиравшийся в самоцветах, тотчас присоединился к Яру, они долго внимательно рассматривали кристаллы, в конце концов отобрали два: один - великолепный яхонт, величиной и формой напоминающий голубиное яйцо, насыщенного цвета, переливался под звездами небесными, другой кристалл на вид скромнее, но он был необычен - самый твердый среди собратьев, когда на него упал лунный отблеск, заискрился и выдал волну, как радугу, всех цветов, кристалл алмаза был очарователен. Потом Яр, подумав, выбрал овальный топаз винного оттенка. Затем Яр взял чашу чудного финикийского стекла, совершенно прозрачную, налил ее родниковой водой, положив в нее яхонт, - и полился чудный сокровенный узор звуков и слов, звуки, как песня, сливались и завораживали, и все окружающие видели, что Яр прекрасно понимает язык и дух камня, и что самое чудесное, кристалл яхонта отзывался Яру. Все увидели центр внутри яхонта, из которого наружу шло излучение двух видов сил. Оба вида сил вращались вправо и проходили через запутанное соединение. Это было постоянно движущееся свечение, излучающее силу из центра к краям, и затем оно, изгибаясь, создавало сплошные узоры, после чего сила возвращалась обратно. Тут Яр указал, что это два типа силы в узоре, которые можно расценить как полностью противоположные.

 Игра сил в алмазе была совершенно иной. В алмазе было два уровня сил, которые приходили в кристалл извне и выходили из него вновь, причем один силовой поток напоминал заплетенную косу, а другой двигался в центре камня и производил впечатление исходящего из него. Сердцевина камня была лучезарна и казалась туго связанной. Огромная сила Светила, вся стихия огня была подобна скрученной спирали, и этот кристалл обладал всей его силой.

 Когда наблюдали топаз, видели совершенно иной силовой рисунок. Сила топаза исходила в форме треугольника. Силовой узор закручивался влево и возвращался к центру, все время изгибаясь и образуя треугольные пирамиды.

 - Ну вот, все готово.

 Яр вытер бисеринки пота, выступившие на челе, и устало откинулся на спинку лавки.

 - Пользуй камни с соками, по цвету, как я говорил, а как плоду будет тридцать седьмиц, встречай с женой восход Ра-Светила, и жена пусть обнажает лоно-живот, а ты успевай первые лучи пропускать через этот чудный живой яхонт и через него переводи силу Ра через яхонт на лоно, на сына своего, у тебя будет не торговец, а родится герой...

 Хранитель молвил:

 - Тот, кого мы называем Вышний, есть жизнь настолько огненная, духовная, быстрая, светлая и Другая, как сам свет. Это есть дух жизни, везде тот же самый. Всяко тело лишено способности действия, если она не одушевлена этим духом. Этот дух поддерживает и камни, и растения, и животных, и человека в их своеобразном состоянии. Его находят в природе свободным от всех пут, а тот, кто знает, как соединить его с обновляющимся телом, тот обладает сокровищем, превосходящим всякое богатство. Яр ведает, как применять этот святой дух, и может направить его на какое-либо одно тело или камень, и он совершает божественное действие. Но знайте, что высшие силы никогда не становятся достоянием тех, кто погряз в порочных наклонностях. Только чистые сердцем видят Бога или пользуются божественными дарами. Только такие могут исцелять телесные недуги. Только такие могут излить мир на души своих встревоженных братов и сестер, ибо целительные воды не изливаются из отравленных источников, виноград не растет на терне, и чертополох не родит винных ягод.

 Звезды стали бледнеть, пока не стали совсем призрачными в посеревшем небе, утро заленивилось, но все же стало наступать, подгоняемое первыми пурпурными отблесками зари, заметался утренний пожар по краям облаков, где-то в дальних дворах закукарекали петухи. С первыми лучами солнца вынырнули первые слуги из купеческого дома, засуетились, садовник принялся обрезать да обкапывать дерева плодоносящие, водонос начал носить воду, наполняя большие бронзовые чаны во дворе, в калитку постучали. Вошла стража, вводя двоих чернявых храмовых помощников. Те стояли уверенно, хотя и переминались с ноги на ногу. Верховный жрец жестом отослал стражников на улицу. Встал, грозно вперив свои очи из-под косматых бровей:

 - Ну что, поддерживали ночью жертвенный огонь!

 - Конечно, верховный, разве могут быть сомнения. Для нас великое благо служить в храме Ваала. А что не так?

 - Пока я встречался здесь с дорогими гостями, сдается мне, что серебра на жертвенном алтаре поубавилось.

 Храмовые помощники вскинулись, в полной уверенности, что их никто не видел, упирались в своем оправдании, приносили разные клятвы, пока Хранитель, проницательно смотревший на них, не изрек:

 - Правда есть всегда одна, Мера Совести покажет, праведна ли была для вас сия ночь. Скажите, ничего недостойного сегодня возле полночи не сотворили?

 - Верховный, почему этот жрец иноземный нас подозревает, в чем нас уличить хочет? Мы всю ночь бдели, подливали масло в жертвенный неугасимый огонь, честно несем службу, чтим Мелькарта, Астарту, но более всех веруем в Ваала.

 Два служителя были уверены, что ни одна живая душа не видела их кражи, между собой они поклялись, что серебро они поделят поровну и будут молчать, уличить их некому, тем более на алтаре серебра было много, и его еще никто не пересчитывал. Араван же тем временем налил в простую чашу родниковой воды, развернул древний, никому не ведомый свиток, воздел длани над чашей, и пошли звуки, читаемые со свитка, звуки переливчатые, много веков никем не произносимые, тембр менялся с низкого гула до высоты небесной пустоты, затем полились слова сакральные, сходили и они в тихий древний шепоток. Само по себе действо завораживало, а в храмовых служителях вызывало смутное чувство тревоги.

 - Ну, готовы вы Меру Совести принять?

 Служители повелись, но потом гордая безнаказанность возобладала, и уверенно один вступил на шаг вперед.

 - Что нужно сделать, неверующий чужеземец?

 Хранитель протянул чашу с водой, внимательно взглянул в очи:

 - Ты даже не ведаешь, перед кем ответ держать будешь, реки, что ты прав и призываешь Меру Совести, после выпей чашу...

 Храмовый служитель нахмурился, злая гримаса исказила его лик, но тут верховный жрец грозно рявкнул:

 - Повторяй и пей!!!

 Служителю ничего не оставалось, и он повторил все, призывая Меру Совести, и выпил чашу, хотел усмехнуться, но гримаса боли передернула лик его, судорога сотрясла все тело. И все вдруг увидели, как низменные качества проявились, вылезли откуда-то из глубины сути, малые очи заметались-забегали, вылезли в них липкая жадность и тщеславие, губы исказили складки похоти, волна пробежала еще раз, взгляд стал высокомерным, и такое унизительное презрение ко всем и всему сквозило от всей плоти служителя. Вдруг пространство, сам воздух вокруг него завибрировал, Ведогон в виде яйца стал явным, и проявление было серым, грязно-размытым, всполохи цвета болотной жижи метались по границе Ведогона, страх и отчаяние наполнили всю фигуру.

 - Говори!

 И тут служку как прорвало, он быстро говорил, как устал казаться, устал от скучных храмовых обрядов, ночных бдений при поддержке огня, устал от скудной еды и как они первый раз, сговорясь, взяли жертвенные деньги и, переодевшись, убежали ночыо на другой край бухты, где в доме развлечений в порту всю ночь гуляют, есть девки распутные для утех, вино льется рекой и жарится на вертелах сочное мясо. Слова все быстрее и быстрее лились не переставая из уст говорившего, что в этом распутном месте утех им очень понравилось и с жертвенным серебром покупалось все, что они ни пожелали, и чувствовали они себя всемогущими, и им позволено было все. А сегодня ночью они осторожно, точно зная, что их никто не видит, уже в шестой раз взяли тридцать монет и закопали у южной колонны храма под оливой, чтобы в следующую ночь предаться утехам и винному угару. Падение духовное и нравственное было столь очевидно, что жрец замахнулся резным посохом.

 - Стой! Сейчас будет вторая половина, очищение Мерой Совести!

 Хранитель взял опять чашу, и тут второй служка, стоявший до этого в ступоре, упал на колени, закричал-запричитал, распростерся ниц, он плакал навзрыд, просил прощения, вид их был жалок...

 Хранитель тем временем выплеснул остатки воды, позвал Яра, тот простер правую длань над чашей, и слабое свечение вышло из нее, круговым движением очистил чашу и вновь зачерпнул воды. Теперь уже двойной глас вился-переливался над чашей, вода отзывалась-впитывала чарующие звуки, ходила кругами, то темнела, то светлела. Голоса с тонких нежных звуков неожиданно переходили в грозное предупреждение и вода-водица живой певой подымалась, то опадала, сжимаясь. Тайная песня святого причащения смолкла, голос Хранителя обладал такой завораживающей силой, что прекословить не было сил.

 - Встань! Имей силу изменить себя, свет всегда рассеивает тьму, а тьме внутри вас я реку: вед-отвед отменяю! Пей Меру Совести.

 Чашу пили пополам люди падшие. Но это первая чаша была чашей выявления и проявления, а эта чаша была очищения и осветления. И упали оба, и забились в конвульсиях, рыча и катаясь по земле.

 - Тяжело освобождаться от низменного, темные слуги Черного Идола цепляются за облюбованные жилища, их дело ум-разум человека расторгать и похоть обладания собственного возводить до уровня святости, но Мера Совести - это голос Всевышнего внутри каждого, пить эту Меру надо каждому, маленькими глотками, чтобы сверять свой путь жизни со Стезей Прави!

 Наконец двое на земле затихли, члены их расслабились, лики их осветлели и короткий восстановительный сон раскинул по Матери родной земле, она их приголубила и питала силами добра, присущими ей. Верховный жрец все еще грозно смотрел на них и задумчиво молвил:

 - Что же с ними? И как поступить дальше с ними...

 - Все темное и подлое с них Мера Совести выгнала, а сейчас Мать-Земля восстановит все силы, проснутся они чистыми, а как поступить - воля твоя, но дать возможность оступившимся встать на правую стезю надо...

 Надолго задумался верховный жрец, долго гонял-перекатывал волны дум своих и наконец заговорил:

 - Хранитель с северных краев, поражен я многим у вас, но главное, какая божественная чистота мыслей, слов, и тут же делом все показываете, редко это можно увидеть, думаю, кто с вами дела имел, уже никогда не свернет на скользкую тропу плотских удовольствий. Пока вас не было, много я общался с Иешуа Назарянином, задуматься он заставляет, удивляет чистотой помыслов, лечил многих, но я видел, что, когда он натыкался на стену неверия, у него опускались руки и чуда не происходило, да и много противоречий у него внутри было, уходил он, отряхивая пыль с сандалий, да и когда не знал ответа, уходил, витийствуя словами мудро, но непонятно. Другое дело у вас - мысли чисты, познания настолько глубоки, а силы такой я никогда не встречал. Склоняю голову свою перед мудростью вашей, и позвольте в память о нашей встрече вещь удивительную подарить.

 Он достал трубку, красиво отделанную черненым серебром и златом, но чудо было в другом: в трубке были искусно выточенные из горного хрусталя линзы и они поворачивались. Яр глянул в нее и испуганно отшатнулся: направив трубу в сторону моря, он увидел морской прибой и корабли у своих ног, на что он ни направлял трубу, до всего было рукой достать. Он передал трубку Хранителю, а тот посетовал, что-де жаль, что не ночь, звездами Божьими, да Макошыо полюбоваться поближе бы. А тут от дома засеменил купец, спешил дюже хозяин дома, держал он сверток бережно.

 - Хранитель! Уж прости меня, не от корысти, а знаю я, что ни злато, ни серебро, ни камни самоцветные тебя не интересуют, ты живешь выше, а вот молодого Яра одежу прошу принять, он вернулся вон в каком хитоне, цельный, ни единого шва, люди так шить не умеют. А у меня что было лучшего в доме, пурпур не из лавки, этот не продается, он только для царского сана. Хоть Яр и не царь, но, думаю, он будет выше царей.

 Развернул одежи, вид был потрясающий, пурпур был редкостный, вечный, по краям и по низу ручным волочильным златом был расшит. Яр хоть и был к роскоши равнодушен, но примерил великолепную одежду. Хранитель и Гордий одобрительно кивнули.

 - Будешь после меня Хранителем Прави на Свят-Ра-реке, по праздникам на люди будешь выходить, да вспоминать о дальних краях, о благих людях финикийских. Да будет по тебе одежа! А нам пора путь держать до Генисаретского озера, очи вскинуть на путь Иешуа.

 А Яр, вскинув длани, беззвучно двигал устами, взывая к тому, кого ведал духом своим. Вдруг воздух загустел, запахло грозой, но на небесах не было ни единой тучки. И тут легкое свечение стало проявляться в дланях Яра. Тем временем храмовые служители очнулись от оздоровительного сна и во все очи глядели на священнодействие. Свечение стало ярче, наконец в каждом свечении появилось по маленькой яркой точке, они ширились, набирая силу, и, наконец, вспыхнули ярким пламенем, языки каждого огня разошлись на три лепестка, на острых языках пламя доходило до синего цвета.

 - Дайте две чаши!

 Жрец и хозяин дома стремглав кинулись к Яру, неся в дланях простые чаши, Яр с величайшей осторожностью поместил в каждую чашу сакральное пламя.

 - Пусть этот дар будет и в храме, и в твоем доме, да очистится каждый страждущий над ним, это будет неугасимый огонь, ему не нужны ни дрова, ни масло, суть его другая, природа его от Вышнего. Его не потушит ни дождь, ни ветер, оно потухнет только тогда, когда Вера исчезнет на Свят-Ра-реке, на Ураковой горе...

 Хранитель одобрительно смотрел на Яра:

 - То Благо людям, а нам пора в путь, пойдем к Иешуа...

 А теперь, уважаемый читатель, вернемся в нынешний двадцать первый век. Представьте, что вы скажете, что верите в таинственную связь между жизнью некоторых растений и жизнью человека, думаю, вы сразу станете предметом насмешек. Но реальность такого родства была всегда, люди заболевали одновременно с выкорчевыванием дерева, посаженного в день их рождения. Когда умирало дерево, умирали и они. А также деревья увядали и умирали одновременно с тем человеком, чьими братьями-близнецами они являлись.

 Нынешнее поколение людей, которые ни во что не верят за пределами поверхностной очевидности их чувств, - несомненно, отвергнет саму идею о такой силе взаимоотношений, существующей у растений, животных и камней. Некий покров, закрывающий их внутреннее зрение, позволяет им видеть лишь то, чего никак нельзя отрицать.

 Сегодня, в двадцать первом веке, божественность уходит, почти ушла из человека, когда он перестает прислушиваться и верить чему-либо относящемуся к небесам, когда все небесные голоса для него неуклонно затихают. Но небесные Колеса Сварога крутятся независимо от того, открыли их или нет тщеславные ученые. И находились мы в низшей точке цикла, находясь в переходном состоянии, но колесо скоро начнет поворачиваться, и скоро сокровенные силы растений, животных и кристаллы драгоценных камней духовной силой начнут общение с Высшими. Божественный дух человека в совершенстве будет осведомлен об этих низших. Но когда колеса небесные проходят темные, бездуховные периоды, то духовное зрение большинства людей настолько слепнет, что человек теряет всякое понятие о высших силах своей собственной божественной души, с неотразимой силой разразился всеобщий скептицизм и разносится он, как заразная болезнь. А божественный разум затуманен в человеке, а животное начало в мозгу одно философствует...

 А теперь, читатель, вспомни о древнем свитке Меры Совести. Нужен он, нужен!!! Много ли церковных священников, испив ее, смогут остаться в стенах храмов. А люди, представляющие закон? К ним к первым прилюдно нужно применить Меру Совести. И полетят с мест теплых, насиженных и судьи, и мэры-губернаторы, министры, проявится их истинный лик и скорежит их так, как посчитает Божественный голос внутри человека, потому что, напоминаю, Совесть - это не сегодняшнее выхолощенное понятие, а голос Бога внутри вас. Но дело в том, что древний свиток дожил до наших прагматичных времен, и очень скоро придет время достать его из мест сокровенных. Нужен он! Очень нужен!

 Остались позади Арабельские теснины, долина Геннезара, прибрежное селение Магдала; Генисаретское озеро появилось неожиданно, красой невиданной раскрылось перед очами наших путников. Горы нависали над водной гладью такими кручами, отвесными скалами, для дороги оставалось лишь узкое место. Очам тяжело было различать, где оканчивается озеро и начинаются небеса. Яр не выдержал, восхищаясь:

 - Очень похоже на вид с Ураковой горы, у нас Свят-воды с небесами сходятся, и здесь мне очень напомнило о родной стороне.

 Ближайшие холмы окрашиваются темно-фиолетовым цветом, а более дальние выглядели бледно-голубыми. Хранитель остановился, как бы принюхиваясь:

 - Я ведаю, что его нет в Капернауме, он уплыл на лодке на ту сторону, во-он там, за зеленым перелеском холмы-горы синеют, он там, переплывем - и нам место и ночлег на горе будет...

 Вечером, на закате светила озеро, похожее формой на грушу, представлялось как бы уснувшим, воды без малейшего ветерка как бы застывали без всякой ряби, принимали металлический оттенок. Берег дальний, если глядеть на утренник, озеро сливалось с землей, и только светлая полоска, как клинок акинака указывала, где начинается берег. Невысокие горы отражаются неясными широкими, волнистыми полосами фиолетового цвета на зеленеющем фоне. Но вот легкий Стрибожий ветерок легким дуновением спустился с гор и произвел легкую рябь на прекрасной неподвижной поверхности озера, но не привел его в волнение, так что озеро как будто только вздрогнуло. Вечер постепенно наступал, и оттенки озера мало-помалу исчезали и, подобно небесным оттенкам, принимали серо-фиолетовый цвет. На берегу странники нашли рыбака с лодкой, что согласился перевезти их на тот берег. Где-то на середине озера на небосклоне высыпали звезды, ветерок посвежел, волны разбегались по валунам, ласкали купы олеандров и колебали высокий тростник. Озеро пробуждалось и шумело, но шум этот был необыкновенно нежен.

 Множество небольших городков и поселений омывались водами Генисаретского озера - среди них Капернаум, Вифсаида, Меджель, Юлия, Керса, Гамала, Тарихея, Гиппос, Куфеир. Но этот берег был почти безлюден, лодка, наконец, ткнулась в берег. Путники уже в сумерках пробирались между цветущими олеандрами, наполняющими своим ароматом воздух у берегов озера. Дальше дошли до одинокой пальмы, и начался довольно крутой подъем горы, затем обогнули две небольшие овражные расщелины и поднялись на вершину. Гору, как купол, обняло небо, звезды горели необычно ярко, полная луна мерно освещала вершину горы и прибрежные дали, в мерцающем воздухе явно слышалось жужжание небесной прялки, свивала небесная Макошь незримые серебряные нити судеб и жизней человеков.

 На освещенной вершине, на сером камне сидел Иешуа. Тихо разговаривал он с Отцом Небесным, уповая на слабость Воли, что народ иудейский, насквозь пронизанный догмами стяжательства и внешней обрядовостью книжников и фарисеев, не внемлет его чистому зову искренней любви к царству Отца. Что стена неверия, которую он не может пробить, что многие тыкают его низким происхождением, его наследственным плотницким ремеслом. Просил дать ему силу духа... Но слышал ли его Отец? Слышал или нет, но посланцев послал, и они к нему подходили не с небес, а по-простому, по-человечьи, ногами по каменистой земле. Встреча была теплой, искренней. Расспросы бестолково натыкались друг на друга, пока Гордий не собрал окрест хворост и разжег небольшой костер; язычки пламени жадно пожирали сухие дрова, Яр поставил небольшой походный котелок на огонь и скоро духмяный запах Ван-чана разнесся по всей вершине. Тут же беседа приняла плавное русло, полилась ручейками благих речей.

 - Да Египет чудная страна, ты же, Иешуа, сам бывал там, а нам довелось бывать в местах потаенных, куда люди смертные не спускаются. Силы египетские там хоронятся, дар тебе от них...

 Яр достал из сумы бережно свернутый хитон, без швов сотворенный, Иешуа рассматривал, бережно ощупывал дар из дальней страны.

 - Да, одежда необычная, посвященная, не видывал я такой, вот только на Яре зрю такую же.

 Хранитель улыбнулся, вспомнив:

 - Да, сумели и мы подивить их своим даром, источник силы им вернули, оказались силы сокровенные благодарными, самое ценное - древний свиток вернули, Меру Совести, это еще рахманы от Вышнего в дар получили, чтобы не сойти со стези Прави. У алтынцев он многие века хранился, а потом следы его затерялись. Давай, Иешуа, надевай обнову, а я достану чашу древнюю яхонтовую, будем свиток с тобой ведать. Все это придаст тебе волю и силу, тебе ее очень не хватает.

 И пошло действо тайное, песни реклись великие, переливалось и возносилось к небесам. Оум. И выпил Иешуа чашу, но только свет пошел от него, лик изменился, стал тверже, кротость его стала волевой. И продолжали они ведать до утренней зорьки Меру Совести. И были открыты Иешуа пять ключей сакральных Меры, пять из семи. Так решил Хранитель.

 И стояли они на вершине, встречали восход Ра-Светила, Иешуа стоял обнаженный, воздев длани свои:

 - Светом Божьим облакаюсь! Землей родной матерью обтираюсь, водой - росой Божией умываюсь...

 И была возлита чаша яхонтовая с водой освященной на главу его, на родники его. Одет хитон цельный белый был на него. И молвил Хранитель:

 - Теперь сила и воля в пять раз больше, тянуться к тебе будет народ больной твой, и исцелять будешь его. Не тяни к себе власть и богатство имеющих мирские, они тленные, но они возненавидят тебя и будут стараться уничтожить тебя, лови к себе низких и падших, вылечи их Духом Божиим, и они очистятся и будут вечно с тобой.

 Осветленный Иешуа, преисполненный сил, спустился с горы и переправился на другой берег, ближе к Семиключью, недалеко от берега стоял дом Симона. У берега его встретил Андрей, младший брат Симона, Андрей был млад годами, чист ликом и немного наивен. Ранее он был учеником и сподвижником у отшельника Иоанна, когда тот исступленно проповедовал о царстве Божием на Иордане, ждал прихода того, кто принесет больному-заблудшему народу Путь в это Царство. Он исступленно обличал нравственные пороки заблудших людей, обличал и царя Ирода, за кровосмешанный брак, нарушающий все устои нравственной чистоты, за это и был посажен в темницу, где и был подло убит по наущению коварных женщин, погрязших в блуде и разврате роскоши.

 Сначала Андрей невольно сравнивал их обоих. И не всегда сравнение было в пользу Иешуа. Были даже моменты слабости, когда Андрей хотел уйти, вернуться к служению у Иоанна... Но вот Иоанн убит подло, и идти некуда. И Андрей все больше тянулся к Иешуа, хотя часто убеждался, что и у того опускаются руки, когда он наталкивался на стену холодного неверия от невежества, у Иешуа нередко больные не получали исцеления и уползали разочарованные. Но временами на Назарянина находило мудрое просветление, очи горели спокойным огнем, и он одним наложением рук исцелял всех страждующих.

 Но сегодня Андрей, встречая Иешуа у берега, был поражен. Лик того был просветлен и преисполнен какой-то внутренней силой, а тут еще красиво-благородные белые одежды. Они обнялись, и Андрей говорил:

 - У брата Симона собрался полный дом больных, да и весь двор занят, принесли двоих тяжелых на носилках. Не знаю, как ты справишься, некоторые ропщут, был даже голос подлый, что ты самозванец, по остальные все веруют, они ждут тебя...

 Иешуа, преисполненный силой, решительно зашагал к дому Симона, Андрей поспешил за ним.

 - Андрей! Измени к лучшему себя - и мир вокруг тебя тоже станет лучше. А пока должен работать над собой, учиться ощущать потоки Силы Отца, учиться открывать сердце.

 А люди ждали, они заполнили весь двор и дом Симона бор Иона. И в это утро, как и в следующие, Иешуа оправдал, и даже более, их ожидания. Словом и наложением рук излечивал он любой недуг страждующих. Но требовал он с них не грешить более никогда, не пускать в свое сердце блуд и стяжательство, прощать друг друга. Что все это мирское ничто по сравнению с Небесным Царством Отца его, что все это есть внутри у каждого, и забыли об этом, что Царствие Божие они получат через него. Люди мало понимали его, но веровали в него, и от веры в него вставали неходячие, были и исступленные, пораженные духами низкими, кои легко находили приют в телах слабых людей, и была в Иешуа та Сила, что выгоняла низких духов, возвращая людей к живой силе их. Радостная весть разнеслась по Капернауму. Дом Симона стал надолго его домом. Выйдя из дома, Иешуа встретил молодых юношей Иакова и Иоанна, сыновей рыбака Заведея, за оградой росли Акации, олеандры, миртовые кустарники с белыми цветами. У берега лазурного озера, среди зеленеющих рощ и холмов, напоминал он о том, что красота земли есть отражение вечной красоты неба. И так пошли день за днем, слава Иешуа разносилась по Галилейскому побережью, Симон и Андрей, а также Иаков и Иоанн везде следовали за ним. У Андрея исчезли все сомнения, видя Иешуа в новом чудном одеянии, он уже души не чаял, видя, как молодой учитель словом и руками излечивает всех страждующих, часто он вечерами уплывал на другой берег и ночевал на горах. Возвращался оттуда просветленным, и внутренняя сила все сильнее и сильнее притягивала к нему молодых людей. Уже большая толпа сопровождала Иешуа в его прогулках по берегу озера, иногда он уходил далеко, в Вифсаиду, и прочие городки ловили каждое его слово, но понимали мало. Как-то Иешуа вышел от дома Симона и направился вдоль озера, в сопровождении толпы, по пути учил всех, на развилке путей находилась таможня, где взимали пошлины, на мытнице сидел сборщик податей, мытарь, именем Левий, сын Алфеев. Иешуа проходя, не останавливаясь молвил ему:

 - Следуй за мной.

 Этих слов было достаточно, мытарь - человек зажиточный - бросил все и последовал за Иешуа, не имевшим ничего из мирских благ, даже угла своего. Здесь нужно сказать, что притеснения были общим свойством мытарей, само звание к этому располагало. У римлян они принимали на откуп подати, да и сами они в убытке не оставались. Народ видел в них орудие римского порабощения, а что на это место шли иудеи, вызывало ненависть всего народа. Поэтому звание мытарь среди честных людей стяжало дурную славу. Иудеи считали грешниками всех тех, кто придерживался закона не так, как это было принято у фарисеев, проклинавших народ, который не знает закона... Книжники считали всех больных грешниками. Болезнь, согласно основанному на законе учению о возмездии, считалась божьим наказанием, книжники засчитывали отдельные грехи с определенными болезнями. А иудеи, принявшие должность мытаря, были отлучаемы от храма. Законники запрещали менять у них деньги, и они, изгнанные из общества, общались только между собой. Фарисеи с благочестивым ужасом отступали с дороги в сторону, чтобы не вдыхать даже воздуха, зараженного дыханием погибшего сына дома Израилева, который продал себя на столь постыдное занятие. Было запрещено сидеть с мытарем за столом и вкушать у него хлеб. И вот такого человека Иешуа позвал за собой, и тот бросил деньги, службу и стал ревностным учеником. Немного спустя новый ученик устроил в своем доме роскошный пир для Иешуа. Так он оказался среди тех, кого фарисеи называли грешниками. Фарисеи полагали, что спасение достигается как награда за соблюдение бесчисленных обрядностей, и выше всего ценилась известного рода внешняя благопристойность. И возлежал за столом Иешуа со своими учениками в обществе Левия Матфея и его другами, такими же мытарями...

 А книжники и фарисеи давно с превеликим любопытством присматривались, что творил-говорил молодой учитель из Назарета. Как он излечивал людей, подымая неходячих, им все это казалось чудесами, в глубине сердца просыпалась искра мысли, не есть ли он новый пророк, кто-то из книжников даже высказал мысль, уж не Мессия он. Следуя Священному Писанию, он во многом походил на него, но только не своим поведением. Другим был назаретянин, не соблюдал он внешнего благочестия, хотя и читал, часто по памяти, Пятикнижие и Пророков в субботние дни в синагоге, но трактовал их по своему: брал на себя взвешивание каждого слова в Священном писании. И - о, ужас! - мерил какой-то своей мерой поступки Отцов Израиля. Когда священнослужители спрашивали о том, кто ему дал право так вольно понимать Писание, то он устало улыбался, а как-то обмолвился, что ему дана Мера Совести и по ней все, и даже Писание, видится в ином свете, в Свете Истины. Священники находились в замешательстве, сколько они ни спрашивали, никто из них не слышал ни о какой Мере Совести. Узнав, что Иешуа часто в сумерках переправляется на другой берег и ночует где-то в горах, они посылали за ним нескольких соглядатаев, разведать, что там, да как. Но когда двое соглядатаев вернулись оттуда с расторгнутым умом, сколь их не спрашивали, они ничего не помнили, да и не узнавали самих священников, а остальные вообще сгинули, желающих разузнать поубавилось, а потом и отказались из-за страха, и Иешуа стали побаиваться, не похожи были его речи на речи книжников и фарисеев, смущало их, что он нигде и ни у кого не учился. При храме в Иршалаиме священнослужителей готовили левиты, готовили долго, строго по букве Священного писания. Каждая буква из двадцати двух священных сефиротов имела свое цифровое значение, в расшифровке было очень много тайн, читая по цифрам, менялся сокровенный смысл написанного, но Иешуа, не проходя нигде тайного обучения, был посвящен во все его тайны. Книжники мучались - откуда? А тут Назаретянин сам допустил такую оплошность, сел пировать с изгоями, с которыми ни один ортодоксальный иудей, даже помирая с голоду, не сядет за стол и не примет ломоть хлеба. Он не уважает Закон! Еще смеет смущать людей своим учением! Набрал самого низкого сброда и обучает их не уважать устои и сам Закон! Сплетни и низкие разговоры полились грязными ручейками о новом учителе. Но чистота Иешуа оказалась выше всех охулов, шли седьмица за седьмицей, месяц за месяцем, хотя многие ученики уходили от него, но притяжение чистоты слов его было все сильнее и сильнее, толпа последователей разрасталась все более и более. Все чаще стали видеть рядом с молодым учителем молодую деву по имени Мария из Магдалы, ранее ум ее был расторгнут, часто она была вспыльчива, но рядом с Иешуа постепенно она становилась другой. Мягкая и поистине преданная, с огромной любовью в очах она всегда внимала речам молодого пророка и с нежностью провожала его. А Иешуа находил успокоение только с ней наедине, ее преданные длани ласкали его. Когда Яр, который, одевшись в простые одежи, иногда переплывал с того берега в Капернаум, впервые увидел Марию, был поражен сходством с его земной матерью Дарой; она, конечно, была моложе, но суть в ней проявлялась та же, такие же очи, вызов всему миру и покорность, все было в лике ее - сила и любовь всеобъемлюще исходили из нее, Яр поражался все более, ведь в разных сторонах света жили они, но как неразделимо они были похожи друг на друга.

 Яр приплыл в священный для иудеев день субботний, Иешуа проповедовал по обыкновению в синагоге, а когда вышел оттуда в сопровождении учеников к берегу да попросил Симона с Андреем изловить свежей рыбы, дабы утолить голод, то Яр увидел картину, от которой встревожился. Вышли священники из синагоги, к ним примкнули книжники из соседних городков, и стали при большом стечении народа обличать молодого учителя, поводов для обличения было море, но основные были в том, что Иешуа стал настолько близок с мытарями, с падшими женщинами и простыми рыбаками, а сам сторонится от общения с книжниками и другими чистыми людьми, которые соблюдают все обряды и заветы. Но самое страшное было то, что многие, бывшие в окружении Назарянина, поддержали книжников. Он сел на корму лодки, вздохнул горестно:

 - Горе вам, несмышленым, с кем мне вас сравнить? Вы подобны детям, которые сидят на рыночной площади и кричат тем, с кем играли: «Мы играли вам на свирели, а вы не танцевали. Мы рыдали, а вы не горевали и не били себя в грудь». Когда пришел к вам Иоанн, он не ел, не пил, а люди говорили: «В нем демон». Но горе вам, пришел сын человеческий - ест и пьет, а эти люди говорят: «Вот человек, обжора и пьяница, друг сборщиков налогов и больных грешников». Но говорю вам, праведность мудрости подтверждается ее делами. Ведь вы Тир и Сидон держите за язычников и нечистых, а я говорю вам, что если бы я вылечил стольких людей и делал те дела, что здесь делаю, то они бы давно раскаялись и посыпали головы пеплом. Поэтому реку вам, что Тиру и Сидону будет легче выстоять в день суда, чем вам.

 Иешуа сидел, глядя с таким укором на священников и книжников, и сказал он им:

 - Отец мой Небесный, славлю тебя перед всеми, за то, что ты скрыл это от мудрствующих лукаво и открыл чистым сердцам младенцев. Угодно тебе это, мой Отец передал мне все, и никто не знает обо мне как о Сыне, кроме Отца, и никто не знает всего об Отце, кроме сына и тех, кому Сын захочет открыть. Придите ко мне все уставшие, и я освежу вас. Возьмите на себя мой груз и научитесь от меня, ведь я кроток и смирен сердцем, и вы найдете освежение своим душам.

 Тут к нему подошел один начальник и стал умолять Иешуа:

 - Моя дочь, наверное, умерла, но возложи на нее свои руки, соверши чудо, ты можешь оживить ее...

 Священники и книжники внимательно и зло глядели на Назарянина, послышался ядовитый шепот:

 - Ну вот, здесь, перед лицом смерти ты будешь посрамлен самозванец, назвавший себя Сыном Бога.

 И тут встал Иешуа, за ним Яр, а за ними многие ученики и просто любопытные, присоединились и злопыхатели книжные.

 У дома начальника царил переполох, прислуга суетилась и отовсюду слышалось:

 - Умерла, умерла такой молодой, все поздно! Что теперь может этот молодой целитель из Назарета.

 Яр тронул за рукав Иешуа:

 - Помни, смерти нет, есть изменение меры жизни. Все получится. Войдя в дом и увидя девочку лежащей, Иешуа громко рек:

 - Выйдите все отсюда, не умерла она, это сон.

 Книжники стали подзуживать народ и насмехаться над ним. Но Иешуа попросил начальника выгнать всех вон, что слугами и было исполнено. Дверь Яр запер изнутри, ожидание началось. Через некоторое время по толпе пошел ропот, злобный шепоток травил людей, ядом слов расшевеливали ненависть к Назарянину. И тут вдруг дверь с шумом распахнулась. На крыльце стоял в белом хитоне Иешуа, за руку он держал девочку...

 Яр незаметно выскользнул в толпу.

 Книжники были посрамлены. И много народа сопровождало назарянина, преданность и непонимание проглядывалось в очах ближних. Ближе к вечеру они направились к Вифсаиде, расположились за городком на цветущих лугах. Иешуа вел беседы проникновенные, необыкновенная сила привлекала к нему всех находящихся, а он испытывающе глядел многим в очи. В сумерках Яр шепнул ему, что его ждут на горе, и растворился. Иешуа закончив последнюю притчу, тоже встал. Вся душа его пела и хотела поделиться с Хранителем своими успехами, что пробуждение воли дает свои плоды, плоды созревают и падают к его ногам. Теперь ему ведомо, что кто развил в себе душевные и Духовные способности, осознанно управляет Силой Золотого Царства, достоин называться Сыном Человеческим. Подымаясь по крутому каменистому склону, Иешуа почуял, как мощные волны упругого воздуха свиваются в тугие узлы и увиваются ввысь, он улыбнулся понимающей улыбкой. Уже не один раз он наблюдал, как Хранитель с Гордием занимаются замысловатым набором движений. Хранитель поведал ему еще в начале, что это один из Путей единения с Силой Отца Небесного. Через царства по центру проходит ось священной для первородной Расы горы Меру, или духовная ось, в виде некоей веревки Свили. Но эта веревка имела то же значение, что и слово Вера.

 Иешуа поднялся на вершину, поневоле залюбовался посланцами первородной Расы. Он уже был знаком с Расенской лестницей, своего рода семь ступеней, что ведались как этапы роста личности. Это были ступени развития, движения человеческого Духа. Силовые центры у посланцев выглядели вращающимися крестами, но каждый центр вращался в свою сторону. Коловрат - навстречу светилу и посолонь - по ходу солнца. Иешуа глядел во все очи, как девять вращающих центров образуют крест. Хранитель как-то говорил, что из седой древности назывался он Крестом Жизни.

 Гордий стоял на высоком камне, уравновешивая потоки Силы, настраивал струны жизни, расширял сознание, и это давало ему Силу. Его Ведогон вокруг тела был огромен, как гигантское яйцо, заостренное кверху. Но Хранитель давно достиг совершенства, Сила этого мудреца была безгранична и равна была Силе Небес. До самого, видно, края от него исходили волны, а верх Ведогона терялся в Небесах. Хранитель над отвесной скалой как бы завис, а его мысле- формы звучали колоколом в голове Иешуа. Жить по Правде, соблюдать законы круга жизни. Истоки болезней тела лежат в болезнях души. Болезни души начинаются с греха, а излечение - с победы над грехом.

 И только сейчас, когда луна выплыла из-за облаков, Иешуа увидел в сторонке Яра. Тот сосредоточенно выполнял Свод Здравы, Дыхание Перуна впечатляло, Яр перекатывал огромные камни на расстоянии, иногда огромные валуны взвивались в воздух и вибрировали там. Ведогон у Яра был меньше, чем у Аравана, но он светился немного ярче и переливался всеми цветами радуги. А у верхнего заостренного конуса мерцала серебром витая нить и уходила в небеса, где Макошь свивала и пряла яркую Живу-Судьбу младого ведуна. Хранитель, закончив движение Коло-круг, не поворачивая плеч, негромко молвил:

 - Иешуа! Мир тебе, проходи, присаживайся, мы уже заканчиваем. Своды Здравы тебе не успеть освоить, да и Путь у тебя иной. Сегодня ночью в этом храме под куполом небесным и звездами Божьими даны будут тебе глубинные силы.

 Закончили свое действо и Яр с Гордием, обнялись с Иешуа. Яр кинулся ставить котелок с Ван-чаном, а Гордий, сжевав два куска вяленого мяса, вытащил свой чудесный клинок, занялся отработкой приемов Матери Сва-Славы. Движения были медленные, но отточенные, клинок, отливаясь лунным светом, делал замысловатые петли, рассчитывая движения на волосок. И только в этих медленных движениях было видно, сколько многолетнего труда и ручьев пота положено, чтобы в совершенстве освоить древний воинский Путь. Гордий преображался, все его движения были, как расплавленное серебро, текучее и мерцающее, перетекающее в спирали коловрата, из которого медленно выходил разящий меч; то ступня выдвигалась на уровень коленки, а то и на уровень горла, замирала на долю мгновения и возвращалась назад, круг Сва перетекал, и оттуда медленно вылетала длань, сложенная в виде копья, и опять - петля и выпады разящего клинка. Пока Гордий оттачивал древнее искусство Матери Сва, поспел Ван-чан, духмяно разлился аромат по вершине горы. Подошел и Хранитель, бережно неся яхонтовую чашу с чистой родниковой водой, долго выставлял ее на плоском камне, соизмеряя что-то, глядя на звездный купол, наконец свет Седавы-звезды отразился в чаше, и вода замерцала-оживилась.

 - Ну что, Иешуа, вспомни молитву, что ты обращал к Отцу Небесному.

 Немой вопрос застыл в очах Иешуа. Пауза затянулась.

 - Молитву, что ты сотворил, когда еще не был зачат в чреве матери земной своей Марии.

 Иешуа был в легкой растерянности.

 - Но я не помню своих прошлых воплощений, хотя знаю, что был изначально.

 - Помнишь ли ты изначально, я тебе ведал, что по крови можно читать всю жизнь, пока духовная суть твоя меняла одежи, в крови Отец Небесный оставлял невидимые письмена. Протяни длань свою...

 Над чашей Хранитель, взяв запястье, слегка нажал черным ножом, с длани Иешуа брызнула алая струйка, проливаясь в чашу яхонтовую. Затем провел правой дланью коло-круг над ранкой, едва слышно шепча:

 - Встань на камень Алатырь - кровь не капит, встань на чело - не будет ничего...

 На месте, где была ранка, светилось чистое запястье. Хранитель тем временем достал и развернул часть свитка Меры Совести.

 - Иешуа, сядь удобнее, расслабся, вытяни длани над чашей и не закрывай свет, нисходящий от Седавы-звезды. Отключи свое сознание, забудь про мать земную и родных, забудь про всех, включись на то, что тебе покажет свет звезд Божьих.

 И полились звуки-песни грозно-величавые, и воды с кровью смешались со звездным светом, заискрились. И вскрикнул Иешуа:

 - Вижу! Неужели это я?!

 - Да!.. Долго длилось это небесное действо. Уже небо засерело, осветлилось, когда замолк последний звук. Иешуа сидел потрясенный.

 - А теперь выпей сию чашу, прими силу прежних воплощений и помни их. Теперь иди и выбери себе осветленных помощников-братов сокровенным числом двенадцать. Дай им часть своей силы, и пусть идут по четыре, на утренник, полуденник, вечерник, а на полуночник не ходите, пусть лечат больное племя во всех его коленах. Для чего ты и был послан Отцом Небесным. Оум!

 Его ждали. Ждали с большим нетерпением. Но в основном это были его ученики, а просто любопытные разбрелись по лугам и другим окрестностям. Иешуа созвал бывших постоянно при нем учеников. Но до сего времени их отношения с учителем были совершенно свободны и ничем не связаны. Это были люди не знатные и неизвестные даже в своей местности. Грамотным был только мытарь Левий, а другие были или лодочниками, или ремесленниками, впрочем, как и их учитель. И произнес он слова, и были те слова избранием двенадцати «чистых». И глядя прямо в очи Симону-рыбаку, он молвил:

 - Вас мне дал Отец мой, вы его еще не знаете, а я знаю...

 Двое сыновей Заведея замерли в восхищении:

 - Равви! А кем мы будем при тебе?

 - Вы обновленные и будете со мной в царстве Божьем, но это потом, а сейчас колосья хлебные созрели, а вы будете жнецами и посланниками чистыми. Много трудов предстоит вам, ведь хлеба созрели.

 И сел он, и передавал им сокровища мудрости и святости. Сколь он обере¬гал для них свои сердечные излияния. Ни один нечестивый человек не стеснял искренности этой беседы. О таких вещах их мир не имел и понятия. Иешуа говорил им обо всем, просвещая их простые и новые сердца, объясняя им все. Часто, вглядываясь в очи, спрашивал:

 - Поняли ли вы это?

 В восторге двенадцать отвечали:

 - Taк, господин!

 Иешуа прибавлял:

 - Всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое... И прошу вас, братья, не называйте меня равви, господин, отец, так как я один учитель, а Бог один нам Отец. Самый большой должен быть слугою остальным... Входя в каждый дом, произносите пожелание мира этому дому.

 Сыновья Заведея вопросили:

 - Ведь это приветствие является знаком приобщения к вере, разве это правильно по отношению к людям сомневающимся?

 Иешуа ответствовал:

 - Не бойтесь, если никто в доме не достоин вашего мира, то мир ваш возвратится к вам.

 В облике Иешуа все они чуяли что-то неотразимое, что заставляло их бросить все и идти по городам, нести весть новую.

 И пошли обновленные числом двенадцать по ближайшим поселениям. И сами они удивлены были, сила появилась у них подымать больных, ходили они недалеко и возвращались поделиться с Иешуа успехами своими, но он становился с каждым днем все суровее, все требовательнее. Как-то к нему приблизился очень знатный и богатый юноша, он очень хотел стать учеником его. И упал он перед Иешуа на колени и воскликнул:

 - Учитель благой! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

 Укорил его Иешуа за льстивый титул, посетовал за отсутствие сердечной простоты. Изобличение было сделано высоким предложением:

 - Если хочешь быть совершенным, пойди продай, что имеешь, и раздай нищим, будешь тогда иметь сокровище на небесах, тогда и приходи, следуй за мной.

 Опечалился юноша, был он раб своего богатства и не имел сил расстаться с ним. И отошел он с большой печалью.

 Подошел второй юноша, сказав:

 - Я пойду за тобой, но дай мне пойти похоронить отца своего и проститься с домашними моими.

 - Иди за мной и представь мертвым погребать своих мертвецов.

 Суровое и печальное чувство отвращения к иудейскому миру с его пониманием мироздания, двигало его к грандиозным предчувствиям.

 - Сберегающий жизнь свою потеряет ее, и потерявший жизнь свою ради меня и ради благой вести - сбережет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?

 И он требовал от своего общества полнейшего отрешения от всего земного, абсолютной преданности делу. Не брать с собой в дорогу ни денег, ни провизии, ни сумы, ни второй одежды для перемены. Они должны быть совершенно бедными, жить подаянием и гостеприимством.

 - Что вы получили даром, то и отдавайте даром,

 И он постепенно посвящает их в свои намерения, проникает их своим Духом и хочет сделать их единым целым.

 Но по вечерам он так же уединялся от народа и учеников и уходил на гору. Познавая Свет истинный по ночам, он с горечью осознавал, какая пропасть лежит между светлыми посланцами со Свят-Ра-реки и законами левитов, с лукавством и показной набожностью фарисеев и книжников. В глубоких сомнениях он делился с Хранителем, как показать Путь света народу своему, видел он в чаше, кому поклоняются священники и книжники, и пропасть проходила в сердце его. В долгих чаяниях пришло к нему твердое решение - дать новые заповеди овцам заблудшим...

 И как только встретили восход Светила, наполнили себя Светом Божественным, спустился Иешуа с горы, дошел до места, где оставил народ свой, и увидел, какое множество людей ожидают его. Чтобы его было лучше зреть и слышать, выбрал он склон близлежащей двугорбой невысокой горы, сел выше по склону, и Светило засияло за его спиной, озаряя горним светом главу его. Народ восторженно зашептался, видя сияние вокруг чела его. По правую руку его сверкала зеркальная поверхность пробуждающегося озера, поселения просыпались, не догадываясь, ч то Иешуа открыл уста свои произнести слова, которые со временем услышит весь мир. А на полуночник величаво вздымался в рассветном мареве исполинский Ермон, снеговая вершина которого горела разноцветными огнями в ярких лучах восходящего светила. Вся природа, и даже птицы как бы замерли в блаженном безмолвии, чтобы слышать проповедь, равной которой не было в земле Израиля.

 Много сынов иудейских сидело округ склона двугорбой горы, но мысли и чаяния были их такими, какие они были по сути своей. Они были чрезвычайно горды своим избранничеством, и очень им было тяжело примириться с потерей своей самостоятельности. Они мечтали о приходе такого мессии, который освободит их от владычества чуждого, чтобы всех врагов постигло мщение. Воцарится и поработит все народы на земле народ Израиля во главе с их мессией. Да оденет он свой народ в багряные одежды, да даст им манну небесную, что будет слаще той, что посылалась Моисею в пустыне. И вот все ожидали, что час настал, что вот он, долгожданный мессия, что он вот-вот провозгласит себя Царем Израиля, и ждет их блаженный золотой век величия над всеми.

 Яр, оставив наверху Хранителя с Гордием, спустился вниз и, подходя, услышал звонкий глас, разносящийся по всей долине, глас как бы сходил с небес на землю:

 - Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо утешатся. Блаженны кроткие, ибо наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо насытятся. Блаженны милостивые, ибо помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо узрят Бога. Блаженны миротворцы, ибо наречены будут сынами Божьими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

 Этого ослепляющего света никто не видел и не слышал доселе, не было ничего похожего ни в Левитских Законах, ни в фарисейских свитках. Никто из книжников не мог догадаться, откуда взяты эти немногие слова, что опровергли то, чему учили многие свитки Ветхого Завета. Как и главы «Благословений и проклятий» Второзакония, эта проповедь начиналась благословениями, но сходство на этом и заканчивалось. Второзаконие сулило благо только материальное, в виде захвата чужих земель, да что говорить, на чужой захваченной земле они и жили, добычи и истребления всех врагов в награду за строжайшее соблюдение тысяч, порой глупейших, законов и предписаний, большая часть из них приписывала прямое убийство. Но эта проповедь Иешуа не обещала никаких материальных наград, он учил глубокой нравственности, старанию жить по Правде - миру Божьему, чистоте и миролюбию. А идти стезею Прави - благословенно само по себе и вознаграждается духовно. Во Второзаконии за благословениями следовали проклятия. У Иешуа никаких угроз не было, он не требовал, чтобы нарушитель был побит камнями, повешен на дереве или искупил свое прегрешение ценой омовения рук в крови телицы. О чем он молвил, что самое страшное это быть наименьшим в Царствии Небесном, а кто идет стезею Прави - быть наибольшим в Царствии Небесном. Эго было изречение Чистого Света среди чуждого больного мира. Но были ли силы у людей, слушавших его, подняться до высот Света горнего. Другое могучее притяжение владеет ими, пригибая к земле, носят на шее камень заботы, проводят отпущенные им драгоценные дни, утопая в дрязгах и мелочных заботах. Им более близок голос того, кто искушал Иешуа в пустыне, являлся еще на горе и не оставлял странника Божьего без внимания. Они верили в Темного, они требовали чудес, они всегда опьянялись насилием. А Иешуа с посланцами видели, что у этого народа на Пути к Богу были сердца, полные корысти и себялюбия. И над головами этих людинов звучали слова:

 - Будьте совершенны, как Отец наш небесный совершенен...

 Иешуа спустился ниже, верные ученики окружили его, но ясный голос его достигал ушей каждого:

 Блаженны очи, видящие то, что вы видите. Ибо говорю вам: многие пророки и цари хотели увидеть то, что вы видите, и не видели, и услышать то, что вы слышали, и не услышали.

 Яр стоял среди народа и слушал, некоторые шептали в восторге:

 - Значит он - Мессия? Долгожданный утешитель Израиля?

 Но много и яда лилось из уст злых сердец:

 - Он ставит себя выше храма. Ведь он отменяет то, что завещали отцы и сам Моисей! Он называет себя господином субботы.

 Но у всех сложилось, что проповедует он, не как книжники и фарисеи, а ведает он, как власть имеющий. Многие были поражены, как он ставил слово:

 - А я говорю вам...

 Это утро грянуло как гром среди ясного неба, равнодушных не осталось. Полетели гонцы в Иршалаим докладывать в Священный Синедрион о колебателе устоев; ученики в большинстве своем были в ожидании чуда, прихода Царствия Небесного и своих высоких мест в нем, даже они не могли до конца понять сут ь учения Иешуа, и сущность его была ими не понята и не принята. Иудеи, несомненно, знали Бога своего, они верили в Бога грозного и жестокого в своей мстительности и ревности. Но они плохо его знали. Они не ведали, кто Он. В противовес им каждый из расенов ведал, что идет борьба Белобога с Чернобогом, из древнего источника они ведали, что Бог означает «Большой Огонь». Но Чернобога исповедовали редкие изгои, им подчинялись темные духи, таких людинов со злым сердцем находили в стороне Лебединии и уничтожали безжалостно. А в этой стороне был его культ, культ личности Бога Израиля, имеющего десять имен.

 Шли дни, седьмицы, трещина раскалывалась все глубже и глубже, двенадцать избранных были тоже в растерянности. Устои Левитских Законов не давали воспринимать новое светлое учение Иешуа. У еврейских вероучителей было в обычае давать своим ученикам для постоянного повторения наизусть молитвы, в которых не позволялось под страхом всех проклятий изменять ни одного слова. Иешуа же рек твердо:

 - Не повторяйте в молитве заученно мертвые буквы. Перед Отцом моим нужно быть искренним и чистым сердцем, как ребенок, научитесь находить слова в душе своей, научитесь творить молитву совершенной, и тогда Отец услышит вас, а мертвую букву он не слышит. Но ученики в отчаянии вопросил:

 - Равви, покажи пример, как ты творишь молитву?

 Иешуа смотрел на учеников, столько в очах его было любви и света.

 - Имейте веру в Бога. Истинно, истинно говорю вам, кто скажет горе этой: «Поднимись и бросься в море» - и не усомнится в сердце своем, но будет верить, что совершится то, что он говорит, будет ему.

 Иешуа встретил очами взгляд Яра и налился силой Духа.

 - Власть над природой входит в замысел Божий о человеке. Если он достигает слияния-единения с Духом, то для него нет ничего невозможного. Здесь иная глубина меры, где преодолеваются законы тленного мира и царствует Воля созидательная. Когда человек доходит до этой меры, то он достиг Царства Божия.

 А молитву творите так: она из моей крови, создана мной до того, как я был зачат во чреве матери моей земной. И вы творить учитесь. «Отец мой, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небесах. Хлеб насущный подавай нам на каждый день; и прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого».

 Множество людей как онемели, тишина стояла полная, только шмели жужжали на луговом разнотравье. Многие из людей мало что поняли о слиянии с Духом и всесилии человека над тлетворной природой, но молитва очаровала буквально всех.

 - Как же, Учитель, достигнуть этого?

 Взгляд Иешуа озарился, и он поведал притчу, коими он очень любил пользоваться:

 - Положим, что кто-нибудь из вас, имея друга, придет к нему в полночь, и скажет ему: «Друг! Дай мне взаймы три хлеба! Ибо друг мой с дороги зашел ко мне, и мне нечего предложить ему»; а тот изнутри скажет ему в ответ: «Не беспокой меня, двери уже заперты, и дети мои со мною на постели, не могу встать и дать тебе». Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит. И я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

 Притчи люди понимали лучше. И пошли расспросы-разговоры. Но Иешуа чуял, что пришло время говорить о самом главном. И произнес он слова, что привели собравшихся в полное замешательство:

 - Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий мою плоть и пьющий мою кровь имеет жизнь вечную; и я воскрешу его в последний день. Ибо плоть моя истинно есть пища, и кровь моя истинно есть питие. Ядущий мою плоть и пьющий мою кровь пребывает во мне и я в нем. Как послал меня живый Отец, и я живу Отцом, так и ядущий меня жить будет мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек.

 Со стороны книжников и фарисеев, прибывших из Иршалаима, раздался громкий взрыв смеха. Это был злобный смех темных сердец, понимающих букву Божественного откровения буквально. Сколько злобных уловок и капканов ставили эти ущербные учителя, служа Темному Властителю. Особо насмехался священник, посланный Кайафой, служащий в Храме, злобные насмешки и оскорбления лились из нечистых уст его. Но никто не заметил из темных, как вблизи явился Яр, его круговые движения и посыл Силы правой дланью тоже никто не увидел, но все увидели, что на группку книжников и священников напал ступор, а служка Темного Князя вдруг выпучил глаза, и зловонная струя хлынула из грязных уст. Обляпанные приспешники отскочили от него, словно от прокаженного, видели они непереваренные куски мяса и прочей некошерной пищи, а был праздник шатров, пост был строгий. И у священников, как повелось, начался раздрай и словесная ругань. Вдруг раздался голос Иешуа: Нет большой беды в том, что вы кладете в рот непозволительное глупыми предписаниями, а большая беда, и бойтесь ее, то, что грязное из уст ваших выходит.

 Иудеи все стали спорить между собой, были возгласы:

 - Как он может дать нам есть плоть свою?

 Даже ученики его смутились до крайности. Некоторые из них зароптали:

 -Трудно это слово. Кто может его слушать? Иешуа в отчаянии пытался объяснить им, что все реклось в духовном смысле:

 - Слова, которые я сказал вам, - это духи, это жизнь. Но есть между вами такие, которые не веруют...

 И смотрел Яр на них, стоявших, как стадо овец, и горько ему было, перед кем его друг метал бисер. Настолько приземленные были их души, а плотская душа смертна. Из них никто не искал Истины, и она все более и более отнималась от них. Семя зарождалось в них вновь, и это было семя сомнения и неверия. И с этого времени многие из учеников его отошли от него и уже не ходили с ним.

 Многие в растерянности говорили:

 - Не он ли Иешуа, сын Иосифа, отца и мать которого мы знаем? Как же он теперь говорит, что он сошел с неба.

 Возле синагоги остались лишь двенадцать избранных, но и они были в растерянности. Они не знали даже, что сказать ему. А Иешуа подходил к каждому и пытливо с любовью заглядывал в очи:

 - Не хотите и вы отойти?

 Симон тотчас воскликнул:

 - Господи! К кому нам идти? Ты имеешь секрет вечной жизни.

 Но скорбно сидел Иешуа, непередаваемые муки отражались на челе его. Двенадцать избранных безотрывно смотрели на осунувшийся лик Иешуа. Наконец он заговорил:

 - Не двенадцать ли вас избрал я?

 И понизив скорбно голос почти до шепота:

 - Но один из вас Темный противник...

 Все замерли, от этих слов всех обуял ужас, кроме одного. А книжники и фарисеи, специально прибывшие сюда из Иршалаима, продолжали ухищренно следить за ним и готовили-собирали все сведения для формального обвинения его перед верховным судом Синедриона, обличая его в подрыве закона Моисеева. А последнее его откровение озлобило и привело в ярость фарисеев. Они отправили посланца тайного в Иршалаим, что бы гам к празднику Пасхи приготовились к приходу ненавистного пророка, схватили его и отправили вслед за Иоанном-пророком.

 А в ночь на горы спустилась Доля - дева небесная, послала ее Макошь - пряха небесная, что прядет нити серебряные судеб и жизней человеков. Дева небесная была прекрасна в своей неземной красе. Уважительно поведала тайны сокровенные Хранителю, благожелательно отнеслась к Яру, дар поднесла ему в виде кристалла лунного, чтобы светлый молодой ведун лучше ведал и считывал Пути звездные и переводил их на пути земные. Снисходительно спросила о слугах Темного Противника, получается ли у Странника Небесного направить их на служение Отцу Вышнему. Выслушала сетования Иешуа на людинов, происшедших из праха земного и люто служащих Темному Властелину. В сочувствии своем махнула рукоделием своим и показала гибель Странника в Иршалаиме, как терзали его темные прихвостни, и поведала строго:

 - На Пасху не ходи в Иршалаим, служи здесь; здесь получится, гам нет. Погоди со своей жертвой до следующей Пасхи. Светильник нельзя тушить раньше времени. И порвала на нити серебряные свое рукоделие.

 А посланцы с далекой Свят-Ра-реки, проводив Иешуа на служение по окрестностям Генисарегского озера, продолжили свой труд праведный, кроме Иешуа у них был тяжелый урок для создания защиты Веры изначальной. Находили они древние свитки в укромных местах, изучали, сопоставляли по звездным путям, ведая, как из этих земель, изначально принадлежащих их родам Светлой Расы, земля называлась Палестиной, то есть Палящий Стан. И вот из этой когда-то родной земли, что завоевали беглецы из земли рукотворных гор пятнадцать сотен лет назад, нарастала страшным нарывом опасность. Опасность заключалась в извращении понимания Мироустройства. Обман был самым сильным и изощренным оружием левитов. Левий был братом Моиса и особо ревностно принял культ Черного Идола, коим являлся, и заключил завет с Моисом на горах Хоривских, так они изначально назывались и принадлежали Первой - белой расе, но затем иудеями переименованы были в Синайские горы. У Яра возникло много вопросов к Хранителю, и он часто вопрошал о том, что и Аравану приходилось туго, чтобы не отступать от Стези Правой.

 - Хранитель, но откуда изначально взялось семя иудеев? Почему они другие?..

 - Да, Яр, вопросы у тебя замудренные, но пора тебе уже вступать в высшую ступень посвящения. На твою жизнь земную выпадает много трудностей, ты будешь седой уже, когда повернутся Колеса Сварога к лютой эпохе Рыб, много тяжелого выпадает Внукам Света Изначального. И поэтому ты должен ведать все тайны Мироустройства. Мы каждую ночь смотрим на семь звезд, семь творящих начал Духа Божьего. Там и творил Вышний наших пращуров из крови своей святой, затем они были доставлены на летающей вайтмане на нашу прародину, что сейчас стоит на полуночник, вся обледенелая, так как ось Мира поменялась. Там, на острове стояла Священная гора Меру, с ней связана была ось Стожар мироздания, и связь с Вышним была всегда. Но был и есть противник Темный у Всевышнего, и захотел он не уступать Источнику Истинного Света, и стал творить из праха земного, но не Человека, а людинов; создал, и пошли у них дети, до сих пор семя Каина-братоубийцы топчет землю Святую. Но созданы они были много позже нас. А очень давно, в седую древность, тридцать восемь тысяч тридцать шесть лет назад, веды, Яр, любят точность, прилетел на вайтмане наш первопредок, это был его третий прилет на землю. И ему богом Перуном были продиктованы на горе Меру Сантии Веды Перуна, состоящие из девяти книг. Глубочайшие знания отражены в них были о земле и что на ней было сотворено в течение шестисот тысяч лет. Также в них есть предсказания Перуна о грядущем на сорок тысяч сто семьдесят шесть лет вперед. Дело в том, что Хранители существуют с тех пор, в их древних харатьях описано, что все предсказания сбывались до мелочей. Предсказаний осталось на две тысячи сто сорок лет вперед. Все веды по своей основе делятся на три группы: осантии - это пластины из злата или, как наша Мера Совести, из небесного металла, затем пластины скреплялись тремя кольцами и складывались, либо на них творили дубовый оклад; охаратьи - это свитки либо листы из выделанной кожи с текстами. Самые древние это осантии, но и в них упоминается о еще более древних ведах, Яр, они были древние еще тридцать восемь тысяч тридцать шесть лет назад. Многие из них были уничтожены в древних войнах, особо поднаторели в этом египетские жрецы и людины с кожей цвета земли. Здесь, на этой земле был стольный кром Тирца, или Тиверца, да и Египет раньше именовался Кемь - Та-Кеми. Но большая часть осантий схоронена в местах Силы, ты видел только дверь златую туда. В осантиях записаны самые сокровенные Древнии Знания. А харатьи всегда были копиями с осантий и предназначались для пользования среди жрецов. Самые древни харатьи - это Харатьи Света, или по-другому Книга Мудрости. У нас они есть за златой дверью, и тебе их хранить.

 - Араван! Скажи по Правде, ты заходил в ту дверь?

 - Да, Яр, Первому Хранителю всегда можно входить в ту дверь, выносить ничего нельзя. Тогда ты еще не прошел все ступени посвящения, право у тебя было только на ту пещеру, где ты черпал соль знаний. После этого похода ты станешь Первым Хранителем, помнишь, я говорил тебе, что когда ты почуешь усталость от лет своих седых-древних, то по звездам сам подберешь себе преемника, будешь учить его всем ступеням посвящения. А свет все Веды должны увидеть через двадцать веков. Уж очень они нужны будут, к тому времени от нашей Святой Веры ничего не останется, на смену ей придут религии ущербные, обрядовые. Волхвари и охаратьи будут выискивать злые сердца и выжигать каленым железом ведунов и волхвов, будут сжигать на кострах. А святой урок Хранителей - сберегать двадцать веков Свет Изначальный. И Свет явится в самое жестокое время безверья, где деньги будут править Миром, а все деньги будут в дланях колена левитов. Вот поэтому мы здесь, этот урок очень тяжел, нам нужно дать Иешуа столько света, Любви и Воли, чтобы он сумел этот народ-племя повернуть от Темного к Свету. Но ты часто ходишь с ним, есть ли из избранных по-настоящему преданные-светлые сердца?

 Яр призадумался и молвил:

 - Его чистоты и глубины никто не понимает, да и слов его ущербные сердца принять не могут. Хотя нет, среди них мне очень нравится Андрей, младший брат Симона-рыбака, он лучший среди них.

 - Ты, Яр, сойдись с ним поближе, когда Иешуа закончит здесь свой Путь, то позови Андрея в Лебединию, да покажешь ему некоторые харатьи с Ураковой горы, осантии ни ему, ни кому другому не показывай.

 - Араван, а когда были записаны Харатьи Света?

 - Отвечу точно, на Малые Овсени двадцать шесть тысяч семьсот шестьдесят три года назад.

 - Да, древность седая. А почему, Араван, считается время сотворения мира пять тысяч пятьсот восемь лет назад? Я читал Пятикнижие и другие иудейские свитки, так у них вообще летоисчисление и сотворение мира свое идет.

 - Большего обмана мир и не знает, ты, Яр, всю свою жизнь в Яви будешь изучать древние свитки, спасать и находить их, как мы спасли Меру Совести, и хранить их до того времени, когда восторжествует Свет Первоначальной Святой Веры и уличат народ из праха земного, и сокрушат иного личного покровителя. А сотворением мира мы, Яр, называем другое, харатьи Авеста были записаны пять тысяч пятьсот восемь лет назад с описанием первой мировой войны арийской белой Расы с желтыми народами Поднебесной земли. Победа осталась за белой Расой. Во славу этой победы до сих пор Гордий очень любит творить образы Егория - суть Ярило - победителя дракона. Егорий-змееборец - один из любимых образов расенов. А заключение мира между воюющими сторонами называлось Сотворением Мира в Звездном Храме. А Звездным Храмом назывался год по нашему древнему календарю, в который был заключен мир, это событие было настолько потрясающим, а победа - настолько значима для Белой Расы, что послужило точкой отсчета для ведения нового летоисчисления. И вот с тех пор все белые народы считают лета от Сотворения Мира.

 Самый полный знаменитый текст Авесты ты уже, Яр, знаешь, был записан на двенадцати тысячах воловьих шкур.

 Но я тебе рассказывал, как египетские жрецы, а не боги, избрали Искендера Македонского, сыном Амона, как полторы тысячи лег назад жрецы, а не боги Египта, посвятили в тайны сокровенной мудрости Моиса, и заключил с ним Завет Темный Противник, и за счет этого народа из праха земного он рвется к Власти по всей Земле.

 - Араван, а где жили эти народы до Египта, здесь? Ведь они считают свою землю Святой?

 - Нет и еще раз нет, исконно эта земля была нашей, а размножившись из праха земного, эти племена пролезли, подобно гадам ползучим, в страну, что получила название Мессопотамия, то есть смешанное потомство.

 И жили они, пастухи из пустынь, с родами Белой Расы. Но завистливые и ревнивые, добирались они до Священных текстов, читая и познавая их, горечь и ревность разъедала их злые сердца. Обворовывали они чистых сердцем ариев, приписывая себе Божье происхождение, тяжело им было мириться с их низким происхождением. Искать стали они лучшей доли, но долго бродили по весям, алчно взирая на чужое добро, на цветущие сады Палестины, ревностно глядели, как живут в Паленом Стане, ни в чем не зная нужды. Так и добрались они до стороны рукотворных гор - Та-Кеми. В своих свитках они пишут, что народ их был в рабстве в Кеми, но это не так, не любили они работать. Взяв на вооружение тайные силы посвященных жрецов Кеми, их вожди взялись из своих племен вывести новый избранный народ, способный покорить весь мир. Ну, что Авеста была уничтожена Искендером Двурогим по наущению египетских и иудейских жрецов - это ты, Яр, знаешь. Очень они боялись, что Сотворение Мира в Звездном Храме прольет Свет на их вымышленное сотворение Мира, описанное и очень выверенное писцами под диктовку ревнителей левитских, в их Торе. И все события они сверяют с Торой, называя их ис-Тории. Больше всего они хотят уничтожить Свет Истины, что разметался по всем весям и просторам нашей Матери сырой Земли. Но храним мы в сокровенных местах все Веды осантии - и в нашей Ураковой горе, и в Аркаиме, и в горе Ямантау, и в горе Эльбурс, и на Тибете. Наши древние Веды объединяют все четыре основные письма - по числу Родов Белой Расы. Самые древнии осантии, как и наша Мера Совести, записаны древней х'Арийской руникой, это своего рода тайные образы, передающие огромный объем Древних Знаний. Они включают в себя десятки знаков, записываемых под общей чертой, называемой поднебесной. Образы обозначают и числа, и буквы, и отдельные свойства, и явления очень важные. В седые времена х’Арийская руника послужила основой для создания упрощенных форм письма: древнего Самскрита, Черт и Резов, Деванагари; Один унес на полуночь скандскую упрощенную Рунику, у нас развилась Буквица и Молвица. Но, Яр, истинная красота первичными образами записана, вот она! Это Мера Совести!

 Яр, эта и другие осантии - основы основ Истинной Веры, это глас Всевышнего. Его действа ты видел, кто не идет Стезею Прави, гот не выдержит гласа Совести. Ты же сам зрел очами, когда знакомил Иешуа с основами Меры, как он расцвел, как воля влилась в него.

 - Араван, но по земным родителям он иудей?

 - Яр, я по крови его чигал и ведал, он Светлый Странник, и он из высших. Противоборство Темного очень сильно и слуг его легион... Но Иешуа много и своего привносит, пользы много от его всеобъемлющей Любви. Он настолько свято верит в свое предназначение, что легко принесет себя в жертву. Многие Тайные и хотят из него сделать жертвенного агнца, но своим тайным мистериям. Многие, многие силы хотят использовать Иешуа в своих целях. В сей чаше яхонтовой по воде мы видели Путь его. Дело, Яр, в том, что левиты захотят на его учение, которое по сути наше, только направлено на излечение больного племени, вот это учение они возьмут на вооружение. Целый легион будет переписывать, извращать, сопоставлять каждую мертвую букву по Каббале с числами, выстраивая и составляя совершенное оружие, с помощью которого они будут выстраивать рабское сознание, а путеводной звездой оставят Иешуа, создадут из него Бога. И будет этот Бог ревнив, и не будет он терпеть никакого другого вероучения.

 - И как же нам быть? Ведь по сути Иешуа излечивает больное племя, несет Свет и сподручников себе выбрал из простых-чистых людей, но не могут они понять и принять истинную суть его.

 Уважаемый читатель, не желая умалить и тем более оскорбить религиозные ценности господствующих ныне религий и их догматических воззрений, настоятельно веду красной нитью вопросы: Почему так получается, что мы так мало знаем о тех событиях и о той Святой Вере Света, которую я с такой любовью и значимостью пытаюсь открыть перед читателем, ведь она существовала многие тысячелетия, да и в разные времена, да в разных народах? Так где же ответ? Все это произошло вследствие строгого соблюдения тайны посвящения. Другую причину можно отыскать в уничтожении и полной утере рукописных материалов по тайнознанию седой древности. А кто их уничтожил, кто боялся, что человечество с ними ознакомится, чтобы не открылись наиболее сокровенные тайны мироздания? Уничтожали ревниво Веру, которая приводит к участию в свойствах самой божественности. Она, по сути, раскрывает сущность деятельности природы и приводит к созерцанию небесных сил.

 Очень мало так называемых христиан, понимающих, если они вообще, что-нибудь понимают в Ведах, потому что для них это наиболее затемненная загадка. А те, у кого не спит Родовая память, те, которые ведают Истину - не хвастают об этом. Мачо ведающих, но они являются избранными наследниками мудрецов, которые первые открыли сияющие истины, проливающие Свет на Божественную мудрость. Но они не могут дать больше знания, чем позволено знать смертному на этой земле. И ни один, даже из тех избранных, не может переступить черты, проведенной перстом самого божества. Все Веды целиком обоснованы на обширном знании различных, теперь забытых отраслей естествознания.

 Клеймить как язычество, а именно так клеймили христианские богословы, сами не зная истинного Иешуа, ведунов, что могли творить чудеса, которые даже в наше просвещенное время могут казаться сверхъестественными. Клеймить эту Веру, как обман, является оскорблением человечества. Ведающие Ра осуществляли на практике нравственную и физическую чистоту вместе с некоторым аскетизмом, развивали в человеке жизненную силу духа, дающую самоозарение. Давая этим человеку возможность управлять своим собственным бессмертным духом. Клеймили тех посвященных, кто в белых одеждах в полночный час в священных дубравах - храмах природы, учили тайнам вселенной, гармоническому движению небесных светил, образованию земли и более всего - бессмертию души. Они узнавали, чем когда-то был человек и кем он станет. Там божественная Макошь, лунная богиня, сама проливала Свет на их чело, увенчанное дубовыми листьями, И они знали, как разговаривать с одинокой Макошью среди звездного свода.

 На мертвой почве давно прошедших времен стоят теперь их священные дубы высохшие - их духовное значение содрано ядовитым дыханием ущербных религий и материализмом. Священные вершины гор, где происходила целомудренная связь с Небесами, опошлена и заклеймена как язычество. И кем заклеймена? Их называли на нашей Святой Земле попами. Поп - это аббревиатура трех букв на образном языке - прах отцов поправшие.

 Но для Человека с Родовой памятью эти дубравы и горы пребывают такими же зелеными и роскошными, и полными глубоких и священных истин, как в тот час, когда посвященные Хранители совершат свои исцеления одного человека и целых народов. Вере, отраженной в Ведах, столько же лет, сколько и человечеству, которое стало просыпаться и сбрасывать с себя чуждые догмы. А золотые пластины сантий и Мера Совести вот-вот будут вынесены Человеку на берегах Свят-Ра-реки. Ура!

 Путь Иешуа Назарянина шел своим чередом. Много новых последователей и учеников следовали за ним, но многие от него отходили, и пропасть становилась все глубже. Равнодушных к нему не осталось, его либо ненавидели и боялись, либо были слепо преданны и любили, но знать его никто не знал. Путешествия его были все более дальние и обширные. На праздник шатров он был в Самарии, несмотря на недовольство последователей, он был искренне рад встрече со старыми знакомыми, посетил гору Горизим. Священники расспрашивали о Хранителе и его другах, он отвечал, что он с ними вместе, они в большой Силе, и он через них Свет ведает. И многие из самарян приняли его и словам его внимали, потому что сердца были добрее, оттого и суть его проповедей была им ясна, а последователи и ученики его не входили в поселения самарянские, чем очень огорчали Иешуа. Радушно провожали его самаряне, такое же тепло он встречал перед этим у финикийцев, близ Тира и Сидона. А из родного Назарета пришлось еще раз бежать не солоно хлебавши. Страшные испытания ложились на его плечи. Не только фарисеи и книжники представляли для него угрозу, отрицал он устои, возведенные в ранг Закона Моисеева, а это было подписанием смертного приговора. Но еще большей занозой для Иешуа была его родня, эта родня была для него едва ли не самым страшным испытанием. Мать его Мария считала Иешуа безумцем и вместе с другими членами семьи исступленно шла за ним по пятам, хуля его перед верящими в него и, мало того, пытались его пленить и изолировать от учеников его. Книжники видели в его семье помощников себе. Они говорили:

 - В нем нечистый дух... Он имеет Темного, и изгоняет бесов силою Князя Темного.

 Он и это горе принял на себя - быть непонятым самыми близкими родственниками, даже братья его не верили в него и поносили всячески. А ведь по нормам Закона он должен был подчиняться семье, это была его обязанность. Мать его и ее сыновья, Иаков, Симон и Иуда, своими исступленными преследованиями опустошали его изнутри. И горько он повторял:

 - Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве и в доме своем.

 Страшны были обличения его матери перед лицом учеников его. Жестко рек он перед людьми в ответ:

 - Кго мать моя и братья мои? Кто будет исполнять волю Божию, тот мне брат и сестра, и матерь.

 Иешуа всегда был строг, когда требовал покаяния в грехах, ученики обязаны были раскаиваться. Вообще, это было в духе Пятикнижия, гак как насаждалось книжниками, что людины зачаты в грехе, из-за своего первородителя Адама, вкусив запретного плода, тот нарушил наказ Бога, а наказание ложилось на весь род людской. Требуя от всех раскаяния, Иешуа сам этого никогда не делал, многие из учеников говорили, что, видно, он без греха, не ведали они того, что видел в Святой Чаше Иешуа, по крови своей видел он прошлые свои воплощения, и был исток их из крови Всевышнего, а не из праха земного. Да и не называл он Бога никаким именем, а в Иудее было у личного их Владыки десять имен. Иешуа же всегда называл Отцом... Но эго была его великая тайна. Если бы соглядатаи от Синедриона прознали за его святую связь с посланцами Расы светлой, то гибель была бы неминуемой. Но Иешуа, уходя от врагов домашних, шел навстречу врагам-служителям Темного Князя. Ведь сколько братья его по матери насмехались над ним, со словами:

 - Пойди и прояви себя во славе в мире, если ты велик в словах и делах, то иди в Иршалаим.

 Но ответствовал им Иешуа:

 - Мое время еще не настало.

 Хотя сам он в тайне от всех с Яром пошел в Иршалаим. Там многие уже слышали о новом учителе, но мнение было крайне противоположным. Появились они ближе к середине праздников шатров, Яр был ошеломлен крикливым городом, сначала растерявшись от шума и суеты, затем стал держаться незаметно, и от Иешуа отводил глаза всем ищущим его, опасность витала в воздухе, уже соглядатаи фарисейские рыскали в праздничной толпе, ища Назарянина.

 Но Воля и Любовь к Свету толкнули их на отчаянный шаг - в середине праздника они подошли к храму, и Иешуа стал учить людей. Иудеи в большинстве своем были поражены учением его, с какой простотой убеждал он к любви, говорил он, что ведает Отца, как никто в этой земле, речи его были драгоценным жемчугом перед толпой заблудших:

 - То, чему я учу - не мое, а того, кто меня послал. Кто хочет исполнить его волю, тот узнает, от Бога ли это учение или я говорю от себя. Кто говорит от себя, тот себе славу и ищет, а я ищу славы пославшему меня, и истина за мной, и нет во мне неправедности.

 Яр, стоя незаметно рядом, был на страже. Толпа колебалась:

 - Он хороший человек!

 - Но разве он, как и мы, не раб Божий, а называет себя сыном Божьим. Он попирает Закон Моисея.

 Услышав их Иешуа рек:

 - Каждый, каждый из вас может стать Сыном Отца моего, взращивайте Дух свой, а не душу животную; взращивая Дух свой, взойдете к Отцу моему, мирское и животное, и ваша тяга к деньгам - ничто, по сравнению с Царствием Небесным.

 В толпе стали говорить:

 - Не тот ли это человек, которого хотят убить? А он стоит и говорит открыто, и никто ему ничего не может противопоставить.

 А Иешуа продолжал:

 - Я пришел не сам от себя. Пославший меня на самом деле существует, но вы его не узнаете. А я знаю его, потому что я пришел от него. Он послал меня.

 Старшие священники тем временем послали стражу схватить его. Опасность Яр почуял еще загодя, издалече, дал знак Иешуа. Затем стал творить звуковую защиту, звук, почти неслышный человеческим ухом, оказывал очень сильное действо и составлял Тайну. Храмовых стражников взяла оторопь, а речи Иешуа вызывали в них противоречие, но неслышные звуковые волны склоняли их к покою и блаженству. И стояла толпа и стража с ними и внимали Иешуа:

 - Побуду с вами еще немного и пойду к пославшему меня. Вы будете искать меня, но не найдете там, где буду я, не сможете прийти.

 И ушли они от храма, Яр шел впереди, и Сила его никому не позволяла схватить Иешуа, хотя желающих, даже без стражников, было достаточно, оторопь обуяла их члены. И ушли они за город, на Масличную гору, а ученики остались в городе. А в толпе перед храмом произошло разделение, камнем преткновения было то, что Мессия, а многие его принимали за пего, должен быть из потомков Давида, да будет из Вифлеема, деревни, где жил Давид. А этот пришел то ли из Назарета Галилейского, то ли из Самарии, с горы Гаризим.

 А стражники вернулись потерянные, первосвященники подступились к ним, да никак не могли понять природу растерянности. А те стали рассказывать, что никогда не слышали, чтобы кто-нибудь так говорил, как он. Священники огорчились, долго плевались и стали держать совет, за счет чего этот Назарянин всех зачаровывает, решили погубить его.

 На Масличной горе Иешуа и Яр нашли Хранителя с Гордием. Поведали о всех событиях и задумались. Хранитель молвил отрешенно:

 - Скажи, ты встречался в этой жизни с греками-платониками, кои производят тайные мистерии, а в конце посвященного приносят в жертву, как агнца, как кровавое искупление?

 Да, три года назад втягивали они меня в диспут, сначала мне приглянулось стройное мышление, расчеты числовые пленяли меня, но на тайных игрищах все круги посвящения внушили мне тайные тревоги, и ушел я от них.

 - Нет, нет! Опасность не оттуда, хотя и они свою длань приложат, скажу больше, в Александрии, где мы были, будет создана при библиотеке целая школа мудрствующих лукаво, что так будут все переворачивать-извращать, что ты речешь перед людинами.

 Хранитель продолжал добросовестно, в легком, решительном и страстном стиле, с легко понятной и разносторонней аргументацией.

 - Суть, Иешуа, смотри с воды, это будет, согласно древним египетским традициям, установлено понятие о троице. Вот куча досок, на которых образы твоей земной матери Марии - это восстановленное обожание Изиды с младенцем Гором, стоит она, по традиции, на полумесяце. И мать твоя Мария будет в славе выше тебя и зваться Божьей Матерью...

 Иешуа смотрел на чашу с водой и горько усмехался:

 - Сколь несу я света этому народу, слугам Темного Противника, и здесь, и после меня одолевают домашние враги. Но что делать?

 - Ты часто ведешь себя безрассудно, вышел сегодня обличать в храме, а если бы не было Яра? У тебя же нет защиты последнего посвящения...

 - Нет, но у меня есть Путь, указанный Отцом Моим.

 И тут древний свистящий шепоток поплыл над чашей, увиваясь тонкими струями в звездный купол Небесного Храма. Его уста шевелились, но никто не слышал грозное-произнесенное. Но это и был тот самый язык - Божья Мера Совести. И приложил он уста к уху Иешуа, и произнес слово чуть дыша.

 А после рассвета он снова появился в Храме, и все люди стали стекаться к нему. Здесь он сел и начал их учить. Тем временем фарисеи и книжники притащили женщину силком, собираясь побить ее камнями. Поставили ее в круг, посередине. Священники вопросили:

 - Ее застигли в то время, когда она прелюбодействовала. В нашем Законе Моисей велел нам побивать таких женщин камнями. А что скажешь ты?

 Всячески искали они повод, чтобы обвинить его в попрании Закона. Но Иешуа сидел, опустив очи, вычерчивая на земле образы Меры Совести. Но ему не переставали досаждать, думая, что ему нечего ответить. От Яра прошелестел шепот:

 Л рхом, Х хом, Ш хрум, шо рхим.

 Иешуа поставил последний знак-образ и выпрямился:

 - Кто из вас безгрешен, пусть первым бросит в нее камень.

 И снова он сел и стал чертить на земле образы, так сидел и вникал в образы Меры Совести, и не было для него никого вокруг'. А старейшины книжные, потупив очи, быстро убрались, сетуя на острый язык Назарянина, а за ними и остальные стали расходиться. Много позже Иешуа вскинул очи и увидел одиноко стоящую женщину, он был весь в своих мыслях о вечном, встряхнул головой, как бы вспоминая о происшедшем:

 - Где они? Никто не осудил тебя женщина?

 Она растерялась, потупилась:

 - Никто, господин.

 - И я тебя не осуждаю. Иди и больше не греши.

 Яр почуял новую опасность:

 - Новая схватка ждет, будь готов, Иешуа, они возвращаются.

 Темная толпа приблизилась, Яр принял образ нищего, и на него никто не обращал внимания. Лица, искаженные злобой, окружили Иешуа. Некоторых фарисеев народ прозвал шикми, то есть крепкоплечими, за то, что они всегда старались ходить согбенными, этим показывали, какая тяжесть душеспасительных подвигов ложится на эти плечи. И вот этих людей Иешуа раздражал и пугал. Они видели в нем угрозу и соблазн для их добрых нравов. Приверженцы мертвой буквы, ритуала и старины во все времена отличались одинаковой косностью.

 Он стоял перед ними, спокойный и праведный:

 - Что вам до меня? За что убить меня помышляете? А я говорю вам, что величайшая опасность, которой следует опасаться, происходит от вас, которые подмигивают на порок и поощряют его в качестве средства, которым они могут приобрести власть над своими приспешниками. До тех пор, пока каждый человек будет относиться к другим людям, гак, как он хотел бы, чтобы другие люди относились к нему, и никому не позволит вмешиваться между ним и его Небесным Отцом, - все будет хорошо в этом мире.

 Но грязные выкрики перебили его:

 - Ты кто? Кто тебе позволил так говорить?!

 - Я - Свет для мира. Кто следует за мной, тот никогда не будет ходить во тьме.

 Священники загудели, как рассерженный улей:

 - Ты сам свидетельствуешь о себе, поэтому твое свидетельство не истинное.

 - Я знаю, откуда пришел и куда иду, а вы этого не знаете. Вы судите по плоти моей - я не сужу никого. А если я и сужу, то суд мой истинен, потому что я не один, но со мной Отец, который послал меня. Отец, пославший меня, и свидетельствует обо мне.

 Тогда они вопросили:

 - Где твой Отец?

 - Вы не знаете ни меня, ни моего Отца. Если бы знали меня, то знали бы и Отца моего.

 Тут священнослужители дали знак страже схватить назарея. Стражники грозно двинулись к Иешуа, но он стоял перед ними спокойный и уверенный, вдруг начальник стражи подвернув ногу упал ниц, да и остальных взяла оторопь, члены их налились тяжестью свинцовой. В страхе и злости смотрели на это священники. И тогда Иешуа перешел от защиты к нападению и поведал им притчу, звучащую как прямой вызов:

 - Посадил человек виноградник и обнес стеной, и выкопал точило, и построил башню, и сдал его виноградарям, и уехал. И послал в свое время слугу, чтобы взял у виноградарей от плодов виноградника. А те, взяв его, прибили и отослали ни с чем. И снова послал к ним другого слугу, и того ранили в голову и обесчестили... И был у него еще один сын возлюбленный, послал он его последним к ним, говоря:

 - Устыдятся сына моего.

 Но виноградари те сказали друг другу:

 - Это наследник. Давайте убьем его, и наследство будет наше. И взяв, убили его и выбросили его вон из виноградника.

 Итак, когда придет хозяин виноградника, что он сделает с этими виноградарями?

 Люди из толпы отвечали искренне, а фарисеи презрительно отвечали:

 - Злодеев этих он предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои.

 Таким образом, они вынуждены были дать ответ, который осуждал их самих. Их собственные уста признали это. И поняли они, что о них притчу он сказал. А Иешуа продолжил:

 - Вы из нижних пределов, я из высших. Вы от этого мира, я не от этого мира. И умрете вы в своих грехах. Ведь если вы не поверите, что я и есть тот, кто должен был прийти, умрете в своих грехах.

 В толпе раздался резкий возглас:

 - Кто же ты?!

 - Зачем я вообще говорю с вами? Есть многое, что я могу сказать о вас и за что осудить. Пославший меня истинен, и я говорю миру только то, что слышал от него. Пославший меня - со мной. Он не оставил меня одного, потому что я всегда делаю то, что ему угодно. Вы познаете истину, и истина освободит вас.

 В ответ фарисеи высокомерно заявили, что они потомки Авраама. И ничьими рабами они никогда не были, от чего их освобождать.

 - Истинно, истинно говорю вам. Всякий кто совершает грех - раб греха. Я знаю, что вы потомки Авраама. Но вы пытаетесь убить меня, потому что мое слово не проникает в вас. Я говорю от моего Отца, а вы делаете то, что слышали от своего отца.

 Но они в тупом высокомерии продолжали:

 - Мы потомки Авраама и наш отец - Авраам.

 Иешуа в обличении был прекрасен, даже Яр залюбовался им.

 - Если вы - дети Авраама, то совершайте и дела Авраама. Но вы пытаетесь теперь убить меня - человека, сказавшему вам истину, которую услышал от Бога. Авраам так не делал. Вы совершаете дела вашего отца. Ропот возмущения и негодования выплевывался в ответ ему:

 - Мы рождены не от блуда, у нас один Отец - Бог!

 - Если бы вашим Отцом был Бог, вы любили бы меня, потому что я пришел от Бога и теперь здесь. Я пришел не от себя, но Он послал меня. Почему вы не понимаете того, что я говорю? Потому что вы не можете слушать мое слово. Ваш отец - Противник Темный, и вы хотите исполнять желания вашего отца. Он был убийцей от начала и не устоял в истине, потому что в нем нет истины. Когда он говорит ложь, говорит сообразно своей сущности, потому что он лжец и отец лжи. А я говорю истину, но вы не верите мне. Кто от Бога, тот слушает слова Бога. Вы не слушаете потому, что вы не от Бога, а от праха Противника Темного, а я из крови Отца моего.

 - Ты гой?! Достоин смерти, как и все гои!

 Иешуа стоял, наполняясь Волей и Силой:

 - Смерти нет! И не в ваших силах изменить мне меру жизни, недостойные, усеченные, при всем желании не могут иметь связь с Небесами. А ведаете ли вы, почему левиты не подвергают свою плоть усечению?..

 Яр весь собрался, и от него пошли низкие, невидимые волны, воздух слегка зазвенел.

 Иудеи похватали камни, искаженные злобой лица приблизились. И тут ужас обуял многих из них, они лицезрели голубую Ярь. Очи Яра так ярились, что воздух загустел, первые камни полетели, но... они завязли в воздухе и упали в двух шагах от Иешуа. Тут же стенания и жалобные стоны огласили первые ряды толпы темных. Руки бросивших камни мгновенно парализовало, теперь не злоба, а боль исказила их черты.

продолжение >>>

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7