Хранитель Прави

изм. от 20.05.2020 г ()
<< предыдущая

 И-о!!! - действо началось немедля. Водная гладь зарябилась-заколыхалась, водяные воронки закрутились, все увеличиваясь, и через какое-то время шумящими потоками вода ушла вся вглубь горы. Каменная чаша была идеально ровной, глубиной где-то в два человеческих роста. А вот на самом дне в середине чаши завораживало все... Два огромных, в рост человека, зеркала были необычны во всем. Наши путники осторожно спустились в каменную чашу и внимательно осматривали все, основание зеркал было столь хитроумным, что они поворачивались во всех направлениях. Но чудесны были и сами зеркала, одно было вогнутое, как чаша, поверхность без малейшего изъяна, сотворено оно было из чистого злата, а отполировано до такого блеска, что больно очам глядеть в него было. Гордий в немом восхищении как мастер-златник оглядывал обработанную поверхность, думал-ведал: не может человечья рука довести до совершенства злато. И глянул он на зерцало напротив, а оно было цвета белого, но не серебряное, подбежал к нему Гордий, металл-зеркало ощупать, да чуть не зринулся вниз, завертелось днище под ним. Все расстояние между зеркалами оказалось каменным кругом, оно вертелось на шарнирах, Гордий, едва удержавшись, встав на четвереньки, разметал пыль каменную; круг был весь изрезан древними знаками-рунами, а в середине, за хрустальным стеклом, дрожала стрелка диковинная, показывала точно одним концом полуночь, а другим - полуденник. Гордий удивленно крутанул колесо, оно медленно двинулось по своей оси, а стрелка задрожала, но осталась на месте, Тем самым каменное колесо совмещало таинственным образом оба чудесных зеркала. Белое зеркало из неизвестного мерцающего металла было, наоборот, выпуклым. Какое-то таинство было заключено во всем этом, Гордий завороженно все оглядывал и ощупывал. Но для Хранителя здесь не было тайн, все его действия были уверенными, он поучал, просил Яра быть внимательным и все запоминать.

 - Главное внимание, Яр, обрати вон на ту каменную плиту с отверстием, за ней нас ждет та земля, которая нам нужна. Мы пока дождемся середины ночи. Посмотрите на чудо звездного неба, на созвездие Белояра, что покровительствует нашей эпохе Белояра - Овна, а то Корова - Земун, суть созвездие Тельца, разливающее по небу Звездное Молоко, суть Млечный Путь. Но нам нужна Седава-Звезда, в эту Полярную звезду упирается небесная ось, у этого стожара есть врата Сварги. Вот на нее мы и направим злато зеркало, и ты, Яр, будешь направлять и отслеживать звезду Седаву. Зеркало-чаша будет собирать всю сакральную силу звезды, а ты, Гордий, становись у белого зерцала и всю луч-силу вбирай с злата-зеркала, и направляй выпуклую чашу на то отверстие в камне-глыбе. А я займусь другим сокровенным делом, - Араван достал свою драгоценную чашу и черным клинком осторожно освободил днище чаши от глины, обнажая великолепный, огромный яхонт. Гордий тем временем мягкой тряпицей протирал, доводил до совершенного блеска оба зеркала. Но вот наступила полночь... Время...

 Яр, собрав все внимание, точно отследил Седаву-звезду. И через какое-то время в чаше зеркала пошло легкое неземное действо. В воздухе проявился тонкий, едва уловимый, но все усиливающийся звон вечных звезд, И вот из легкой звездной туманности, образовавшейся внутри зеркала, проявился- завибрировал малый небесный огонек, звон вибрирующий все рос, рос и огонь, и вот, собравшись строго в середине зерцала, родился луч, небесный вибрирующий свет ударил в зерцало выпуклое, Гордий мягко точно подправил сферу, и луч, отразившись, ударил в отверстие каменной глыбы. Хранитель, читавший заклинания древним шепотом, выбитые на каменном колесе, перешел в середину круга и, выставив чашу дном вверх, яхонтом поймал луч и перенаправил гранями чудодейственного камня луч на отверстие в глыбе, красные сполохи заиграли вокруг.

 И глас его загремел-завибрировал, сливаясь со звездным пением, поэзия Космоса и Земли заполнила всю окружность каменную...

 - Оооумм, Святый Божий, Оум, хайле оум!!! Родная Мать-Земля, силой Божией, силой Любви поменяй Меру расстояния и Меру времени! Духом Божиим, семью силами творящими пропустите чад своих, внуков Божьих в землю Иудейскую, дайте встречу с Вечным Странником. Да будет так. Оум, хайле оум!

 Колесо само медленно повернулось почти на полуденник.

 - Яр, Гордий, давайте в путь, через колесо каменное, по лучу лезьте в отверстие, я буду идти последним.

 Кот Баюн прыгнул Яру на плечо, его лунные глаза завороженно мерцали, и свет Седавы-звезды отражался от них...

 Хранитель, бережно держа яхонтовую чашу, отражающую пульсирующий луч, влез в отверстие...

 Ночь стояла теплая, южная. Даже звездное небо здесь нависало по-другому. Трое путников лежали изможденные на каменистой почве. Все трое перенесли страшные перегрузки. Араван очнулся первый, раскинул руки и стал быстро набираться сил от звезд:

 - Звезды не считаны, небо не меряно, Всевышний мой - вся сила небесная со мной, славлю Матерь Сва, Сварога в его Сварге, все схождения его и Духа Святого. Оум. Хайле Оум,

 Затем Хранитель начал приводить Яра и Гордия в сознание, положил ветви омелы на духовные чары, прошел узловатыми пальцами все нервные окончания, и Яр с Гордием стали оживать, а кот Баюн, как ни в чем не бывало, терся о голову Яра, что-то намурлыкивая ему на ухо...

 Небо стало сереть, и первая полоска зари выткалась по окрестным живописным холмам. Когда путники встретили восход Ра-светила, напитываясь животворными лучами, благо растекалось по всем их членам, всем стало намного легче. Чудная долина, полная дивных деревьев, была окружена четырьмя холмами, небольшие оселения были раскинуты между виноградниками и оливковыми рощами. Вдали, на горе красивыми террасами раскинулся живописно город. Перед путниками лежала-раскинулась земля Самаритянская...

 Первые люди, встретившие наших путников около виноградников, выглядели настороженно, На чужеземцев на всех они глядели предвзято, причина была в иудеях, раздор был древний. Но у первого же оселения местные жители, когда услышали Хранителя, были поражены:

 - Чады Божие, мир дому вашему! Да пусть Лада осеняет крылами крышу каждого вашего дома, да будет благо от Всевышнего роду вашему...

 Лица самарян сразу просветлели, его древнее арийское наречие вызвало слезы умиления, их арамейский язык был того же истока, из небесной крыницы, но за века сильно засорен иудейскими и греческими словечками, услышав речь, на которой говаривали их древние пращуры, все просветлели лицами. Каждый приглашал их в свой кров, наперебой предлагали всяческие угощения, вино. Хранитель выбрал доброе семейство и попросил только чистой воды. Их пригласили, и они прошли в сад, под пологом они расположились с удобствами, несмотря на протесты, нанесли им столько диковинных фруктов, которых ни Гордий, ни Яр никогда не видывали, а Араван, с улыбкой усмехаясь, поглядывал, как у Яра разгорелись глаза, по сути, он еще был мальцом. А он, как всегда, во всем разбирался, посоветовал своим спутникам плоды фигового дерева, рассказывая по ходу, что от инжира бежит старость. Потом попросил хозяина рассказать о житье-бытье. Тот стал рассказывать, что народ небольшой, уже сильно смешанный с семитским семенем, но очень дружны меж собой и очень сострадательны ко всем на свете, часто вспоминаем корни родов и Богов своих. И чтя свои корни, говорят, что мы сами-де арии, оттого и зовемся самаритянами, а иудеи нас не любят и говорят, что название наше от горы Семерон, на коей построен наш стольный кром Самария, которому девять с половиной веков, а они утверждают, что его построил царь Израиля - Амврий, отец Ахава, а мы его захватили вместе с царем Ассирии. Но это ложь, иудеи постоянно лгут. Когда здесь был Александр из Македонии, то они лобызали пыль от его сандалий, и считали его за мессию, и натравливали на нас, говоря, что мы арии. Но мы только добра всем желали, ведь в давние времена, когда иудеев отпустили из Вавилона, мы хотели им отстроить-восстановить храм в Иршалаиме, который воздвиг волшебник Китоврас, а они его называют Соломоновым, так они сами отказались, проклиная и злясь невесть за что. Постоянно наш народ пугают Богом Иеховой, шля на наши головы все зло, зависть и проклятье. У нас многие боятся Иехову, но их раввины утверждают, что это их и только их Бог, и он их защитник и истребит все народы иные...

 Хранитель добро усмехнулся:

 - Чадо Божие, пойми одну истину, Бог - един и множествен во всех своих ипостасях, и под каким мы его именем знаем, сути не меняет, нашему единому сокровенному языку почти шесть тысяч лет, а их ивриту только полторы тысячи лет, поэтому и имени этого не было и не могло быть. А Бог Единый был до начала всех времен. И как Pa-Светило идет по Сварге небесной, светит всем и греет всех, так и Отец Небесный любит всех своих чад, но требует от них идти Стезею Прави, жить по Правде, а не Кривдою. А заключать сделки, чтобы зло творить и других в страхе держать и уничтожать, - это суть служить демонам, слугам Чернобога...

 Хранитель тем временем оглядел семью, собравшуюся под тенью смоковницы, и попросил Яра приготовить отвар:

 - Вон, глянь, жену хозяина давно мучают боли в животе.

 Яр подошел к женщине, почуял дланями болезнь, полез в котомку. Достал молодой ведун травы сушеные: шалфей, корни аира и солодки, ромашку и укроп, попросил воды родниковой, приготовил отвары и со всей любовью и теплом принялся за лечение. Хозяин дома был очень удивлен тем, что гости видят болезни, ведь о них никто не говорил. Яр потчевал женщину отварами, а потом наложил руки, от его круговых движений она расцвела, чуя легкость от отпустивших болей. Но Яр принялся перетирать-готовить березовую чагу, учил добивать болезнь даром Божьего древа.

 Хранитель тем временем интересовался:

 - Послушай, а не слыхали ли вы о светлом посланнике из среды иудейской по имени Иешуа?

 Все присутствующие задумались, но вот один из соседей, пришедший попозже - пожилой гончар, заговорил:

 - С давних пор к нашим жрецам с горы Кармил и с храма на горе Гаризим приходил светлый иудей. Он много общался с нашими старейшими священниками, читал наши древние свитки, писанные на халдейском языке, многие его знали и говорили, что светлее и чище его людей не встречали, он был другой, не такой, как все иудеи...

 И люди сказали, что сходят за своим старейшим священником и попросят его прийти.

 К вечеру явился жрец с горы Гаризим. Вид его был достойный, взгляд умудренный. Увидев гостей, он подошел и долго смотрел в очи Хранителю:

 - Слава Силам Небесным! Что дали народу нашему увидеть гостей дорогих со Свят-реки, нашей далекой и древней прародины, и очи, которые ведают Всевышнего ближе и чище чем мои очи. Мир вам!

 Хранитель обнялся со священником. И это были объятия одного корня - расы Великой. И сели они, и полилась беседа; Яр достал Ван-чан и принялся заваривать старинный напиток, и разговор их лился из древней Крыницы Небесной. Много пробелов о корнях своих было в сокровенных воспоминаниях, но Хранитель добавлял Веды в закрома памяти...

 Но удивлялся и Араван, когда узнавал истоки вражды само-ариев с иудеями:

 - Еще со времен правления Артаксеркса арии принесли царю персов свитки с доказательствами, кем был основан Иршалаим. И не могли иудеи забыть и простить этого изобличения. Хранитель подтвердил, что племена Ерусланов давно вернулись и обосновались напротив святой Ураковой горы на реке Ра. А все семитские племена вместо арийского «с» произносят «ш», вот и идет искаженное Иршалаим. Ну а во всех древних свитках о царе Соломоне, коего все иудейские книжники почитают за самого мудрого, говорится, кого он просил из ливанских кедров воздвигнуть храм, хотя сказано ему было, что Отец Небесный не нуждается в домах каменных, что славить его надо в сердце и в душе, и в Духе Божьем, кои он подарил каждому чаду; славить на восходе Ра на природе, в коей все силы его творящие находятся. Любил Соломон арийские народы, из всех его жен ни одной дщери Израиля не было, а любимая жена нашего рода была. И когда познал он через нее о Вере истинного Источника, понял, что его великие богатства ничто по сравнению с Духом Божиим. И скрывают это по-всякому книжники и фарисеи. И не могут этого простить, ненависть на нас течет из их уст. Но не таков есть Иешуа, ведает он все, что есть что. Больше десяти лет назад он пришел к нам на гору Гаризим. Глянулся он мне сразу, кротость и свет лучились от него. Иудеи все как один чураются хлеб с нами переломить, а он краюхой последней делился с убогими. Просил меня очень дать ему свитки наши древние, и давал ему я их. Хлебом небесным он их называл и помнил все наизусть. Но иногда он заговаривал так непонятно, но высоко, что я был в недоумении, человек ли он. До сих пор думаю, что значат его слова: «Наступит срок, и наполню я светом истины Закон, что потерял свою суть в обрядах, наполню во славу Отца моего... Но как жаль, что послан я только для больного дитя и нет у меня в этом воплощении права с детьми света пить вместе воду Отца моего...»

 И наступила ночь южная, и лилась их беседа мудрая, и сидел Яр, и внимал мудрым словам, наливаясь свежим соком мудрости. И сидел рядом кот Баюн, чутко прядая ушами, слушая незримую прялку лунной Макоши. А в полночь достал Хранитель сокровенную чашу, наполнил ее родниковой водой, поставил на камень, чтобы падал свет от Седавы-звезды, и сливалось его камлание с жужжанием-звоном небесной Пряхи.

 Долго ли, коротко ли, забурлила вода, пошла кругами, марево поднялось над чашей, развеял Хранитель ветвью золотой омелы, и увидели они на воде в чаше - шел Иешуа дорогой каменистой от Иерихона, с ним четверо путников, но вид был их неуверенный, растерянные, не ведали они пути и цели. Старый священник узнал знакомую дорогу:

 - К утру они пройдут гору Гаризим, думаю, путь держат в Галилею... Давай выходить на дорогу, встретить хочу его одного на горе, восход Ра встретить вместе, есть что сказать ему...

 Вот уже небо стало сереть, и звезды затухают, Араван сидел на камне. Чуть ниже вершины перед ними лежали развалины когда-то великолепного храма, в былые годы он соперничал с Иршалаимским и даже держал первенство главной святыни... Но злые сердца левитов не могли допустить этого, и дух разрушения был выпущен на волю.

 Ждал Араван. Ждал, как никого еще, наверное, не ждал за свои века. И на камне стояла чаша невзрачная, якобы глиняная, полная воды певы, ждала чаша Странника...

 Старый жрец с Гордием и Яром пошли по дороге к развилке, ведущей к Сихарю. Вскоре чуткое ухо Гордия уловило движение на дороге, первые отблески зари едва забрезжили-выткатились тихим малиновым звоном по верхушкам оливковой рощицы. И вот из предутренней свежести появился человек, розовые отблески слегка скользнули по запыленному полосатому хитону, белый плат покрывал его голову. Яр внимательно вглядывался, и когда рассмотрел уставший, но ясный лик, то слегка вскрикнул от удивления. Это был тот Странник из каменистой ночной пустыни, что гак достойно отринул все пресловутые блага перед величественным Черным Идолом.

 Вперед на два шага выступил жрец-самарянин:

 - Мир тебе, Иешуа, и твоим спутникам на земле нашей!

 Странник встрепенулся, узнал... обнялся:

 - Свет держащий над самаритянами, как ты меня встретил здесь?

 - Узнал, что и тебе казнь угрожала, как тому, кто перед тобой был, бежишь ты от злых и лукавых, власть земную имеющих...

 - Нет! Время не пришло жертву земную приносить, не показав убогим и обездоленным Царство Отца моего.

 - Ты оставь спутников своих, пусть они не боясь идут в Сихарь, отдохнут, а в полдень встретитесь у колодца на окраине, где роща смоковниц растет, а ты, Иешуа, взойди на гору Гаризим... Ждут тебя там одного...

 Спутники испуганно жались, перешептывались и нехотя тронулись в чуждую им землю самаритянскую, древние предрассудки претили им, старая, заплесневевшая закваска имела глубокие корни, а нового они не могли еще осознать.

 А кот Баюн, до того не слезавший с плеча Яра, прыгнул и закрутился, мурлыкая возле ног Странника. А он постоял задумчиво и решительно зашагал к Гаризимской горе.

 Хранитель встал и очень внимательно, подмечая каждую деталь, всматривался в поднимающегося по крутому склону путника.

 И вот очи их встретились, долго они смотрели друг на друга.

 - Ну, вот и встреча, Посланник с Севера! Чуял я тебя и в пустыне ночной. Что от Отца мне скажешь?

 - Долго ты в тени был того, кто перед тобой шел, что, как Купала, приучал народ больной к чистоте души, помыслов и тела. Не след тебе в тени стоять...

 - Тень не мое место, но змеиное племя книжников и фарисеев так весь народ лукавством обложили, ты еще с ними не встречался, да для них все многобожники на севере...

 Иешуа в сердцах махнул рукой:

 - А если и найдутся такие заблуждающиеся, которые начнут пересчитывать богов, разделяя их в Сварге, они изгнаны будут из Рода, поскольку мы не имеем богов разных. Вышний, Сварог и иные - суть множество, ибо Бог - и един, и множественен. И пусть никто не разделяет того множества и не говорит, что мы имеем многих богов. И вот свет Ирия идет к нам, будем же достойны его!

 Первый луч скользнул по земле самаритянской, и алый лик выкатился из-за холмов. Встречали рассвет вместе, лик Иешуа был столь одухотворенным, и губы его шептали слова сакральные... Хранитель держал чашу сокровенную в вытянутых руках:

 - Оум, Свягый Божий, Хайле Оум! Спусти Веру Тайной Мудрости! - И облако опаловое преобразилось на глазах, как крылья Птицы-Матери Сва объяли их, и спрятало...

 Первым из тающего облака выскочил кот Баюн, завертелся кругами. И вот появились две фигуры, сидевшие на древнем камне, склонившись над чашей.

 Шепот Хранителя шелестел над руинами храма:

 - Вершина Всеведения, Познание Вещей в самих себе... и подойдем к разрешению страшной загадки перед Несказуемой Тайной. Вот, Иешуа, что стоят толкования ваших книжников. Все те, кто пытался дать имя Непознаваемому началу, просто лишь умаляли его. Даже говорить о Небесном Основателе - равносильно попытке закупорить в кувшин первичный Хаос или же наклеить печатный ярлык на Вечность... А теперь смотри в чашу, в ней твой путь в земле иудейской...

 Хранитель смахнул веткой омелы марево над водой сокровенной.

 - Но существует огонь, дающий предвидение будущего, знание и дар благой речи... Какой бы путь ты не выбрал, да будет над тобой Дух Света до конца Пути. И Воля, коей тебе не хватало...

 Долго смотрел Иешуа в сакральную яхонтовую чашу, что творилось с его светлым ликом, больно было глядеть...

 Когда же он очнулся, вскинул очи от чаши, перед ними во всю прекрасную долину сверкала Радуга. Один конец упирался им в ноги.

 Странник сидел, утомленный, на камнях, кругом стоящих возле колодца. Полуденное солнце жгло немилосердно, Иешуа был изможден, но противоречия все отражались на его челе, чаша так и стояла перед очами, человеческая суть боялась, его всего трясло от предстоящих испытаний, но внутри был огонь, который до сего утра только тлел, а сейчас сакральное пламя только распускалось огненным цветком и давало такой импульс к свершению Деяния. Сомнения сегодня на восходе Света были развеяны, вся бредовая, мелочная обрядовость, которая стояла перед Странником мощной, непоколебимой, крепостной стеной, оказалась призрачной и никчёмной. Сомнения у него были в учениках, дух стяжания материальных благ был неистребим у иудейского народа, к которому он был послан. Но какая Воля была у этого Посланца с Севера! Какими ничтожными казались все книжники и фарисеи со своей показной набожностью перед его чистотой, видением Духа, какая любовь у него в очах ко всем людям, а какая Воля... И разжигала она огонь, как кузнечные меха раздувают из тлеющего угля пламя. Губы Иешуа пересохли. И услышал он шаги шелестящие, хотя в это время полуденного зноя к колодцу никто не ходил. По тропинке из-за оливковых деревьев появилась молодая дочь самаритянского народа. Лик ее был красивый, по-южному яркий, но на губах ее играла легкая печать порочности. Изгибаясь стройным станом, она сняла с плеча кувшин и моток веревки, колодец был глубокий. Стрельнув очами на уставшего странника, кокетливыми движениями стала медленно спускать кувшин на веревке...

 Поставив кувшин на край колодца, самарянка изящным движением поправила красивые локоны, вытерла бисеринки пота, проступившие над верхней, красиво очерченной губой.

 - Дай Мне пить.

 Звучало это как «тени на лилиштот», так как иудеи произносили как «ш», а самаряне как «с». По одному этому самарянка сразу узнала, что говоривший с ней был иудей. Она дернулась, обнаруживая глубину своего удивления:

 - Как ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки?..

 - Если бы ты знала дар Божий, и кто говорит тебе: «Дай Мне пить», то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

 Самарянка удивленно наморщила лоб и недоуменно вопросила:

 - Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок. Откуда же у Тебя вода живая?..

 Заинтересовалась самарянка, видя перед собой необыкновенного человека, подумала: «Что за вода такая, а если я ее выпью, то жажды более не будет, да и ходить к колодцу незачем».

 - Всякий пыощий воду сию, возжаждет опять, - пояснил ей Иешуа, - а кто будет пить воду, которую Я дал ему, тот не будет жаждать вовек. А вода, которую я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

 Самарянка еще более смутилась, не понимая смысла о воде духовной, запинаясь, что-то хотела еще спросить...

 Но Иешуа жестко, не терпящим возражения тоном повелел:

 - Пойди и позови мужа своего и приди сюда.

 Самарянка, не понимая еще, к чему клонит Странник, вся зарделась и, потупив очи, вся как-то поникла.

 - У меня нет мужа.

 Лик Иешуа стал кротким, но взгляд очень проникающий:

 - Правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе. Это справедливо ты сказала...

 Самарянка густо покраснела, ком подкатил к горлу. Все самое сокрытое в ее жизни, все горести и последняя краденая радость, все, из-за чего она чуралась толпы, дурные возгласы и шипение змеиное, сопровождавшие ее последние годы. Все! Все как на ладони выставил необычный Странник. Кто он?

 - Господин, вижу, что Ты пророк.

 Поняв или едва осознав, что перед ней тот, который может ясно и точно ответить на любой вопрос, она тотчас же обратилась к вопросу, который сильно занимал народ, к которому принадлежала она, и племена, к которым принадлежал тот, с кем она говорила, поселяя вражду непримиримую. Судьба предоставила ей беседу с Учителем, ведающим Истину. Вот удобный случай разрешить навсегда великую вражду между иудеями и самарянами. Что более свято: вот эта великая святая гора Гаризим, древнейшее святилище, где Авраам готов был принести в жертву сына своего Исаака, где Навин -- полководец Моисея произносил свои благословения, или же храм Иршалаимский?..

 И подняла она длань свою, указывая на разрушенное иудеями святилище:

 - Пращуры наши поклонялись многие века на этой горе, а твое племя говорит, что место, где должно поклоняться, находится в Иршалаиме...

 И увидела она, что очи его - бездонные, и глубже они этого колодца, и видят они все...

 - И наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иршалаиме будете поклоняться Отцу, но на всяком месте в духе и истине.

 Но вот вдалеке раздались голоса спутников Иешуа, возвращающихся с едой из Сихаря. Иешуа замолк, не очень-то хотелось ему открываться перед неуверенными учениками, слабы они были неверием...

 Глубоко была тронута самарянка.

 - Знаю, что придет Мессия. Когда он придет, то возвестит нам все.

 - Это Я, который говорит с тобой.

 Она остолбенела. И в этот момент был ей дарован Свет...

 В этот момент из-за деревьев появились ученики, неся снедь, красивая самарянка стремглав бросилась прочь, забыв о кувшине с водой, пронеслась мимо учеников, крича:

 - Это Он! Он - Мессия, Спаситель Мира!

 А ученики даже не полюбопытствовали узнать, о чем Он говорил с этой красивой самаритянкою.

 Но что удивляться, уважаемый читатель, ведь до сих пор с неодолимым упорством люди отказываются принять Веру в равную ценность всех людей и всех народов пред Небесным Отцом.

 А ученики тем временем разложили всякую снедь на камнях у колодца, поломав лепешки, предложили еду Иешуа. Долго он смотрел на них задумчиво и промолвил:

 - Имею я хлеб другой, вкусивший его обретет жизнь вечную.

 Оторопевшие, они стояли, ничего не понимая...

 А женщина, тем временем вбежав в Сихарь, всполошила весь город криками:

 - Пойдите, посмотрите Человека, который сказал мне все, что я сделала! Не он ли Мессия?

 Слухи поползли по городу - а может быть, здесь находится великий пророк, - привели арийский город в суматошное движение. Народ, жадный на все новости, а особо что касается религии, закрутился, закучковалcя. И вот большая толпа пошла к колодцу патриарха...

 Хранитель со спутниками, наоборот, старались быть незаметными, кто они на самом деле, знал лишь узкий круг посвященных. Он с удовлетворением услышал первую весть. Утреннее священнодействие принесло первый плод, Дух Света загорелся в Иешуа. И услышал он волю Отца...

 Но Хранитель в глубине души понимал, что Сын исполнит волю Отца, сказав в конце действа, что выпьет сию чашу до дна. Но через какие терния и лезвия ножей ему придется пройти своей чистой, босой душой! И поделившись своими сомнениями с Яром и Гордием, решили они тайно оберегать его путь. Хоть и предопределен его жертвенный путь, но кто знает, сколько подводных острых камней надменности и невежества неожиданно могут если не прервать, то исказить луч Света. Хранитель как никто знал-ведал, что не спит Черный Идол и его множественные слуги и приспешники...

 Тем временем галдящая толпа дошла до священного колодца Иакова. Ученики заканчивали трапезу и очень испугались, увидев приближающую галдящую толпу.

 - Бежим, Равви! Бежим в Галилею, неверные растерзают нас всех.

 И они со всех ног побежали. Подошедшая толпа застала Иешуа одного у колодца. Он был здесь, сидел на плоском камне, но, взглянув в его очи, посвященный бы узрел - его здесь не было. Наши спутники с двумя местными священниками обошли жаждущую новостей и чудес толпу и встали по бокам Странника.

 - Иешуа, мы здесь! - прошелестел древний шепот.

 Он мгновенно встряхнулся, как бы сбрасывая оцепенение.

 - Что вы жаждете услышать? Чья гора священнее, чьи обряды правильные?

 Он просидел некоторое время в молчании. И вот лик его преобразился, как бы луч солнечный искупал его и рассеялся по длинным волнистым прядям.

 - Вы дити Божии! Но не горе ли вам будет, идущим в темноте по дороге и не зажигающим светильник, и неся выше сей светильник, чтобы освещать дорогу и не упасть в глубокую яму, коих много, и одна другой глубже, а вы спорите, у кого дорога лучше и шире, у тебя или соседа. Все дороги ведут к Отцу. Их много, но какая лучше?.. Дорога в Свете. Я есть Светильник любому бредущему в темноте. И в Свете есть полнота и источник жизни. Ваши же жены арийские показали путь к Отцу царю Соломону, и пошел он, увидев, что он лучше. Но перед вами больше чем Соломон. А у вас есть Воля - Отец ее всем дал. Выбор - в яму падать или поднять Светильник и идти Путем Правым!..

 Толпа ахнула, загомонила, пришла в волнение.

 - Мы с тобой, с тобой, ты - Спаситель! Мы видим Свет, что ты несешь!

 Перемены в толпе были разительны. Хотя общий состав населения был неоднороден, всеобщий человеческий котел переселений и войн коснулся и этого отдаленного арийского народа, коим он по сути уже и не был, много различных верований с пришлыми людьми засорили первозданную древнюю чистоту, да и семитские иудейские племена имели большое давление, исходящее из устоев их «богоизбранности».

 Священник, стоящий рядом с Хранителем и его близкими, вопросил мягко:

 - Иешуа! Мы тебя давно знаем и принимаем речь твою святой и благостной. Но у нас есть древние свитки, что храним мы из поколения в поколение. Многие тысячи лет им. И пела в свое время эту вещую книгу песней птица Сирин, «возносясь дорогой радуг». Есть и раскрытый источник-крыница, из нее льется святая вода, «мед поэзии», которая суть само Ведическое Знание. Бережем мы предание о волшебном Асгасте Сварожиче. Согласно этому приданию, из этого источника родился волшб Китоврул, он и построил храм в Иршалаиме. И хотим спросить, так что они, не святы и стоит ли чтить их?..

 - Да кто я, чтобы судить об этом, кто меня поставил судить о Прави - понятию этого любомудрия? Он поставлен Всевышним. Согласно этому справедливому закону, существует мир. Пришел к вам Хранитель Севера, и ему все об этом ведомо...

 А о чем мне ведомо, притчей расскажу. Было два юноши, один старший, уже возмужавший, другой младший - больной да завистливый. У старшего от родителей осталось древнее ожерелье из жемчуга ценного, завещали они сыну беречь, как зеницу ока, а подарить его можно по великой любви. Показывал он его любимой девушке, которую хотел замуж взять. Любовалась она, говорила потом:

 - Как придешь к Отцу меня просить, покажешь жемчуга дорогие, это и будет всем знаком, что будем мы вдвоем одним целым.

 Радовался юноша, ждал своего часа. А младший смотрел да завидовал, да и украл жемчуга ценные. Пришел к Отцу девушки и показывает-дает ему жемчуга, да дочь-красавицу себе просит...

 Имеющий уши да услышит. А Отец мудр, во всем разберется...

 Хранить заветы-жемчуга надо как зеницу ока. Больные да завистливые всегда ждут удобного случая и думают, что Любовь неземная для них только...

 Призадумались крепко арийские люди, а особо священники, ведомо им было, о чем притча любомудрая.

 А люди все приходили, и уже не слышно им было Странника. И встал он, и пошел на гору Гаризим, сел выше на склоне и начал говорить людям самарянским, что округ сели, и всем видно и слышно его было. Как закат озарил пурпурным отблеском красу-природу самарянскую, стали люди расходиться. А встречая красивую самарянку, с восторгом говорили ей:

 - Уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель.

 А Иешуа нашел Хранителя, Яра с Гордием. Взошли они на гору и сели они в ночной тиши под звездами небесными. Гордий прилег чуть ниже и чутко охранял их беседу от неведомых гостей.

 И делился Иешуа сомнениями. Много он дивился ясному и глубокому любомудрию молодого Яра. Слушал, с какой любовью эти посланцы ведали о Святой Pa-реке, где она соединяется с Ирийским Источником. Посланцы поражали его глубочайшей древней чистотой и гармонией. А когда Хранитель заговорил о Свят-горе Алатырской - Эльбрусе, то Странник, оказалось, очень хорошо был с ней знаком. И сам поведал о том, чего и Хранитель не знал. Потом долго глядел на Яра и молвил:

 - Будешь глубоким старцем и у горы Святой увидишь и узнаешь меня не по образу, а по сути, и будешь рядом...

 Хранитель отчего-то достал ветвь омелы и черным сакральным железом стругал-заострял толстый конец золотой ветви. Кот Баюн, до этого спокойно взиравший на Млечный Путь, что-то заурчал, выгнув спину, зашипел. Вдруг в темноте зашелестел-закрутился вихрь, мрак сгустился, и в темноте явилась величественная фигура в черных одеждах. Черный Идол воплотился из небытия Нави.

 - Так ты принял Путь Славы Спасителя, думаешь, сумеешь пройти его?! Ты?! В слабом теле человека, на что надеешься, нигде тебя не примут, и тебя гнать будут, а ученики бежать от тебя будут, как сегодня, где они? А потом они же и предадут тебя и продадут, как вещь никчемную. Никогда народ этот не расстанется с тем, что Я даю, злато и власть. И духовный путь плотника из Назарета никто не примет и не поймет. А если кто пойдет, то мои слуги научат их, как извратить само учение. Из тебя сделают Бога-мученика, окружат обрядами, против коих ты выступаешь, так в этих обрядах спрячут всю твою Истину. И за каждую букву обрядов будут убивать друг друга. А гляжу, ищешь ты Силу у посланцев Севера...

 Черная фигура выставила длань вперед, и палец почти коснулся груди Хранителя.

 - Чуял я тебя еще в пустыне со своим выкормышем, но так скажу - не приняли вы мою власть у себя на Свят-реке, и он, жалкий плотник, не принял. А за это его именем вас, Хранителей Прави, уничтожат, и хоть сильны вы верой своей в Вышнего, но каленым железом выжгут носителей веры вашей и оболгут вас, и назовут вас идолопоклонниками. Будут его именем из Внуков Божьих делать рабов послушных...

 Речь его злобно-величавая прервалась, Яр, не выдержав темных угроз, с криком «Абарра!» метнул в темный лик полную пригоршню травы-полыни со свят-могил от родной Урак-горы.

 Жуткий клекот, переходящий в чихание, содрогал величавую черную фигуру. Плащ взметнулся веером и озарился темно-бордовым отблеском, Яр отлетел наземь, выставив вперед ладони, остановил град мелких острых камней, карающая длань взметнулась и нависла над ним. Сзади взвизгнула сталь черного акинака, и Гордий молниеносно прыгнул вперед, но отлетел, отброшенный чудовищной силой. Если бы не его кошачья ловкость, разбился бы он об острые скалы. Он, как пардус, распластался по земле. Отвлекшись, Черный Идол пропустил страшный даже для него удар, Хранитель хлестко вогнал ветвь омелы острым концом в гортань, черная струя заклокотала и ударила на землю, жуткий вопль потряс округ все, изрыгая немыслимые проклятия, черный столб завертелся-закрутился и стал таять, всхлипы и стенания постепенно затихли. Хранитель поднял Яра и молвил с сожалением:

 - Ранили мы Противника, но не добили, сила его в Нави, и велика она. Но власть его на этой земле велика, соблазняет лукавый более легким путем. Да и рану оставил он в сердце, ведаю, что слов на ветер не бросает.

 Яр потирал ушибленную спину, но улыбался:

 - А не по нраву ему наша свят-полынь, а уж омела золотая...

 - Всегда мы могли, Яр, противостоять мраку, на то мы и Сварожичи.

 Иешуа сидел задумчиво на камне, да дивился, какая сила духа у этих чистых людей с Севера.

 - Мрак не бесконечен, зайди в пещеру - темень полная, спустись в самые недра - темень такая же, ничуть не полнее она, конечно. А свет!.. От светильника свет озаряет округ на несколько шагов, зажги священный костер из бревен кедра ливанского - на сотню шагов вокруг светло, а взошло светило - и вся земля рассияла под золотыми лучами, а есть звезды много-много ярче солнца, а значит, свет бесконечен в отличие от тьмы. И свет всегда рассеет тьму...

 Утро было хрустально тихое. Встретив восход, наши странники присели в ожидании Ван-чана, который так любил готовить Яр. Собирая хворост, он наткнулся на россыпь необычных черных блестящих камней:

 - А ведь это, должно быть, кровь, место то самое, где Черный Идол стоял, приложился добре ты, Хранитель...

 - Яр, собери осторожно в кош кожаный, этим мы и угостим его в следующий раз, ведаю, не в последний раз он появился. Ну да ничего, у нас есть еще, чем его попотчевать.

 Иешуа был рад такой защите, не ожидал, что хоть кто-то может дать такой отпор Противнику.

 - Хотел вам сказать по вчерашней притче, говорил я об украденном жемчуге, кой выдают за свой, но в укор прямо им поставить - будет смерти подобно. Но была там одна жемчужина, блеск и ценность воры не смогли открыть- оценить и понять. Да и не по ним жемчужина сия была. Долго бились над ней книжники, но не знали они, что ключ к ней Отец дал детям своим первым. А когда пришел Искендер из Македонии, разгромил Тир, а затем вошел в Иршалаим, то многие книжники сочли за Мессию и отдали сей свиток ему. Тот вертел его и так и сяк, а затем отослал своему учителю - Аристотелю. Но и тот, мудрствуя лукаво, сколь ни бился, не сумел его понять. Но знал он, плутая в собственных измышлениях, что достоин этого свитка только тот, кому Отец этот Свет дал изначально, кто хранит Правду. И отослали этот свиток в Александрию Египетскую, в Храм Книги.

 Яр слушал, вникая в каждое слово, и не выдержал:

 - Иешуа! А что же, по сути, в том свитке?..

 - Мера Совести заключена в сей драгоценной жемчужине, по ней Отец судит, на что каждый человек годится и чего стоит...

 Хранитель долго сидел задумчиво, пока не изрек:

 - Ведом мне сей ключ, и негоже этой Святой Мере пребывать у людей невежественных.

 Иешуа долго своими необычными очами глядел на задумчивого Аравана, на Яра, дерзко блестевшего очами, на спокойного, но уверенного Гордия.

 - Вижу, не усидеть вам здесь, зовет вас жемчужина драгоценная... Как бы мне хотелось пойти с вами, добудете то, что ваше по Праву. Дойти в ваши земли, до Святой реки и наполнить новым Светом вашу Чистоту. Но у меня иной путь, сегодня буду здесь, а завтра пойду в Галилею, я послан к больным, они нуждаются. Сила в том, чтоб среди слабых и ничтожных поселить Дух Божий, чтобы они из ничтожных стали сильными и несли Слово мое. Я пойду сейчас в город, добрые люди живут здесь. Дух их не загажен, и мои добрые семена упадут в благодатную почву.

 А еще хотел сказать вам, пойдемте со мной в родную мне сторону, Галилею, оттуда вам будет недалеко до Тира, он большой портовый город, оттуда каждый день отходят корабли до Александрии. Я вижу, что ваши помыслы о том свитке, он вам принадлежит по праву, да и что там говорить, и мне Отец не все открыл, часто сомнения меня одолевают...

 Но давайте оставим наших странников, уважаемый читатель, и взглянем на них непредвзятым взглядом.

 Название Сын Божий стало для Иешуа равносильным с Сыном Человеческим. Сын Человеческий - это было качество судьи в расторгнутых умах того времени. Сын Божий - его участие в высших промыслах и его могущество. В этой сути он не знает пределов, Отец определил ему великую власть. Он вправе давать новое определение субботнего дня. Отец дал ему право судить. Природа повинуется ему. Но она повинуется также Хранителю, даже в гораздо большей степени. Кстати остались древние самаритянские свитки, в коих написано, что в те времена вместе с Назарянином среди самарян появился чудотворец, которого они почитали великой силой Божией. Здесь нет загадки, просто Вера всесильна, не путать с различными концепциями религий вторичных, где в изобретении различных догм и обрядов погрязли оскудевшие умом священники самых различных конфессий. Чем, читатель, они отличаются от тех книжников и фарисеев, против которых выступал Спаситель? Да не особо многим, по внешней форме многим, а по сути - ничем!

 Иешуа нельзя судить с точки зрения нашей мелочной условности. И нужно заметить, что слова «сверхчеловеческий» и «сверхъестественный», заимствованные у нашего скудного богословия, не имели никакого смысла в высоком, чистом сознании Иешуа.

 Охваченный бесконечной любовью, он забывал о тяжелой цепи, связывающей ум. И он легко переносился через непреодолимую для всех пропасть, которую слабость человеческого понимания поставила между человеком и Богом.

 Вся беда от начала и до наших дней в том, что слабость человеческого понимания, помноженная часто на фанатизм и возвеличивание своего непогрешимого понимания истин, толкало людей наклеивать вульгарные ярлыки на чистоту и Свет. И придумывая догмы обрядовости, возвели Истину в кучу низкопробного сектантства. Читатель, только на минуту представь, Иешуа появился сегодня в твоем городе, и что?.. На ум сразу приходят психлечебницы, Лубянка, отлучение с амвона и куча проклятий... Вот то-то же!.. И представьте, насколько ничтожными перед Богом выглядят те ущербные богословы, которые через призму своего оскудевшего миропонимания дают оценку Света и создают постулаты, в которые загоняют суть Сына Божьего.

 А истина, как и все гениальное, проста, чтобы понять Спасителя, надо стать таким, как он. Он на своем собственном примере показал, что человек в своем естестве может быть слит, то есть един с Богом.

 Хранитель и Яр понимали его, потому что и их человеческая суть всегда была соединена серебряными нитями любви и чистоты с Всевышним. Не такие были люди в Иудее, в том числе и ученики... Не такие и сейчас...

 Наши странники спустились с горы и вошли в Сихем. Хранитель со спутниками дошли до дома священника, где их встретили с радостью. Иешуа люди узнали на площади, увлекли разговорами, и он, сев невдалеке от местного храма, был быстро окружен толпой. Его слова ложились в благодатную почву.

 А в доме священника постепенно собрались старейшие люди, умудренные жизнью, много старинных преданий лилось из их уст. Хранитель, в свою очередь, раскрывал древние Веды, начиная от исхода с Северной прародины, и прослеживал весь ход расселений древних ариев. Его слушали и впитывали каждое слово с упоением. Многое, конечно, очень многое забылось, стерлось из памяти самарянского народа, но Веды текли и ложились животворящим словом на их генетическую память.

 А когда прибежали за одним старейшиной, сказав, что его сын упал в колодец, сильно разбился и сейчас лежит в горячечном бреду, родные боятся, что жизнь вот-вот уйдет из детского тела, Араван попросил срочно отвести их к мальчику. Дальнейшее действо разнесло славу о Хранителе как о великом чудотворце. Одним словом, малец к концу дня бегал уже со сверстниками и был задорнее и веселей прежнего. Радостная весть разнеслась по городу, и Иешуа тоже пришел с окружавшими его людьми, он обнял мальца и говорил, что он в чистоте своей наследует царство новое. Потом посетовал, что в Иудее в этот субботний день никто бы малого и не вытащил, что у этого змеиного племени все сводится к уже мертвой букве Закона.

 Араван вопросил:

 - Так что по закону любить и помогать ближнему нельзя? Суббота - чтить Бога, что он отдыхал на седьмой день? Так, по Колу-Сварогу, один большой день идет двадцать тысяч лет. Так какой день они освятили, что ближнему не поможешь, в небесной книге будет записано, и это Кон Небесный, а он выше Закона!

 И если уж на миру говорить правду, то в самом первом-древнем Завете для Внуков Божьих Вышний завещал: «Почитайте вы три дня в неделе - среду, пятницу и воскресенье».

 В среду из-за того, чтобы кровь родная не лилась в битве трех Родов, Золотая Крыница вскрылась!

 Ну а в пятницу Макоши-матушки день, предсказала Дажьбогу Великий Потоп.

 В воскресенье Дажьбога Жива-Лебедь спасала, оживляла Живой водой и сняла со скалы. И на крыльях своих лебединых подняла, унесла в Ирий-сад, к Алатырским горам.

 Если кто в воскресенье работает, то не будет ему прибытка, ни по жребию, ни по таланту, во другие шесть дней без изъяна. Друг ко другу ходите, друг дружку любите, будет радостно вам - пойте песни богам.

 Весь народ в немом восхищении слушал Северного Чудотворца. Потом стали роптать, вспоминая высокомерное чванство иудейских раввинов, сами по себе самаритяне между собой были очень дружны и друг другу помогали, как одна большая семья. Стали спрашивать, как им быть, как устали они от постоянных обманов, от унижений своих высокомерных соседей.

 И рек тогда Северный Чудотворец дальше о Завете Всевышнего:

 - Чады вы Мои! Знайте, ходит Земля мимо Солнца, но Мои слова мимо вас не пройдут!

 Дети Рода небесного! Родичи! Знайте, люди, законы Мои!

 Почитайте Бога Всевышнего! Чтите все Его нисхождения! Убегайте от Кривды и следуйте Правде, чтите род свой и Рода небесного.

 Познавайте Явь, Правь и Навь! И ищите мудрость повсюду - хоть на самом Крае Земли, в безднах моря, средь частых звезд!

 А если кто не уйдет от Кривды - напущу я великие казни, и войною поднимется царь на царя, и восстанет отец на сына, на отца сын, и брат на брата, и сосед пойдет на соседа - и начнется кровопролитье.

 Невеселая встанет година, и поднимется птица Обида, вступит девой на Матушку-Землю, лебедиными крыльями всплещет и прогонит годы обилья. Вы начнете ковать крамолу и про малое молвить - большое, говорить: «Се - мое, то - мое же!»

 И придут языци неверные, и прольют они вашу кровушку за неправду и беззаконие.

 Поспешите вы на могилы - ко усопшим своим родителям и попросите их, чтоб пустили вас - вас не пустят к себе усопшие!

 Кто сему посланью не верит, тот, кто скажет, что все здесь можно - тот получит вечную муку, и в конце жизни - смерть ужасную, а не в Ирии жизнь счастливую.

 Толпа почтенно безмолвствовала, но тут вперед выступили сторонники, что пришли с Иешуа:

 - Вот человек из Иудеи - Назаретянин. Но он не такой, как они все, от него Свет идет, он нам о царствии Божьем весть принес, что ты о нем поведаешь Северный Чудотворец?

 Хранитель стоял, подняв очи, как бы читая на небесах, тишина стояла долгая, все напряженно ждали его веского слова.

 - Не я скажу, про него Вышний сказал: «Кто все эти законы возлюбит, будет Бога Всевышнего славить, станет толком слова толковать Мои - от того отойдут все несчастья, станет тот наследником Ирия! И при жизни взойдет он Правой Стезей в Ирий Святой! И пробудится к жизни вечной! И через него упадет с ваших глаз пелена, вы восстанете ото сна!

 Вы свивать начнете Снопы, станете трудиться в полях на святой ниве! Урожай вы здесь соберете в закрома Сварога небесного. Ибо то богатство иное!

 Вы увидите Птицу Славу. Как она вся, сияя светом, бьет крылами в саду Ирийском! И все перья ее иные: золотистые и серебряные, также розовые и белые, также синие и зеленые!

 Вы увидите степи райские в небе синем, в пречистой Сварге. И та синь идет от Сварога. И пребудете вечно с Правыо.

 Знайте истину Божьих Вед! Ныне, присно, от века в век».

 Толпа была похожа на расцветающее поле цветов, души их расцветали в понимании Божественной красоты.

 Это был путь признания Иешуа, а для многих и путь познания. Его окружили люди, Иешуа положил руки на плечи подошедшего Яра.

 А многие самаряне не могли до конца понять и все вопрошали:

 - Чудотворец Севера! А кто же он - ангел или один из малых божеств?..

 - Се есть человек, Сын Человеческий по своей плоти, а по духу он есть Луч Света от Единого Сущего...

 Почти для всех самарян эти два дня в Сихеме были великим праздником, и все разговоры в каждом доме шли только о происшедшем. Наши странники с Иешуа собрались в путь - в Галилею! Путь их лежал через город Самарию.

 Раннее утро разметало мириады брызг Божьих солнечных лучей по всем окрестностям живописной Самарии. Дорога вилась по полям в город Самарию, что был где-то в трех часах пути от Сихема. Перед самым городом странники устроили привал. Хранитель объяснил, что их суть должна быть сокрыта, никаких проповедей и исцелений не должно быть. Здесь опасность была явной.

 Самария лежала на возвышенном холме. К тому времени она находилась в том блестящем положении, в каком оставил ее Ирод. Это не была уже старая Самария, а великолепная Севастия, переименованная так хитрым идумеянином в честь римского императора Августа. И когда наши странники проходили через нее, то перед ними стройными рядами тянулись ее громадные общественные здания, среди которых выделялся великолепный храм, воздвигнутый богохульным раболепством Иродов в честь их земного бога Августа - огромные колоннады, триумфальные арки, термы и театры. Все эти здания находились внутри знаменитой стены, имевшей двадцать стадий в окружности.

 Никто ни наших странников, ни Иешуа здесь не узнал, гак бы и прошли они незаметно, но наемных храмовых стражей смутил независимый вид Гордия. Они втроем окликнули группу путников. Старший из стражников ткнул грубо в плечо Гордия тупым древком копья, спросив, не из зелотов ли он.

 Нужно пояснить, что в то время зелоты (греч.), или по-арамейски - канаиты, ожидали, как и все, мессию, но мессию-воина. Они отрицали любую власть над народом Божиим, кроме власти самого Бога. Зелоты призывали к вооруженной борьбе против Римской империи. Самые ярые сторонники - сикарии (кинжальщики) - избрали путь нападений на римских воинов и тайных убийств.

 Вот это подозрение и пало на Гордия. Иешуа пробовал объяснить, что они мирные добрые люди, идут в Галилею к родственникам. Но стражники были неумолимы, старший протянул смуглую волосатую ручищу, схватить- сграбастать Гордия за грудь. Но в следующее мгновение его кисть была вывернута и за пальцы поднята вверх, что стражнику пришлось подняться на носки, и вопль, жуткий вопль раздался бы, если бы вторая ладонь смачно не залепила ему выщербленную пасть. Хранитель буркнул с досады, крутнулся на пятках, выставил ладони, соединив большие и указательные пальцы в треугольник. Звук звенящий выходил из низа живота, вибрировал в воздухе, стражники, сначала оцепенев, впали в ступор. Затем, быстро подскочив к каждому, глядя в очи, нажал большим и указательным пальцами, сжал с боков чело и, сделав дланью коло-круг движение перед очами, проговорил каждому утробным голосом:

 - Видел - забыл...

 И они быстрым шагом дошли до окраины города, Гордий же шел теперь ссутулившись, и опуская очи долу - не привлекая к себе ненужного внимания.

 В Эн-Ганниме, «источнике садов», на южном склоне великой равнины Ездрилонской дорога пересекла самарийскую границу, и, перейдя ее, наши путники вступили в пределы Галилеи.

 Через два дня перед их взором сияло первозданной красотой Генисаретское озеро. Изумительная природа предстала перед ними во всей красе. Фруктовые сады, пальмы и виноградники окаймляли голубые воды. Как огромный голубой топаз упал и лежал в этом чудном крае.

 Почти в уровень с озером открывалась равнина. Это была прелестная ярко- зеленая роща, обильно изборожденная водами. И красивая дорога, узкая, глубоко высеченная в скале, служила сообщением между равниной Генисарета и северным скатом озера. В четверти часа оттуда переправа через небольшую речку с солеными водами, выходящую из-под земли широкими ключами в нескольких шагах от озера и впадающую в него среди густой зеленой чащи. Пять небольших городов были рассеяны по живописной местности, обрамляющей озеро Генисаретское. Множество лодок бороздили поверхность зеркальных вод. Рыбы здесь было столько, что только ленивый мог остаться голодным. Первым до нее добрался кот Баюн.

 Странники любовались всей этой красой. Хранитель задумчиво говаривал:

 - Есть глубокий смысл в том, что первое Слово о Свете будет произнесено иудеям в этой стороне, Голос зазвучит не в душных, пыльных столицах, а у берегов лазурного озера, среди зеленеющих рощ и холмов, пусть задумаются, что красота земли есть отражение вечной красоты Неба.

 Иешуа выбрал небольшой городок Капернаум. Берег из камней и галек, точно берег небольшого моря. Небольшие мысы, покрытые олеандрами, тамариндами и каперсовыми колючими кустами. У берегов были душистые цветники, где волны докатываются, замирая в сплошных газонах и цветах. Яр с Гордием вышли на небольшой лиман с красивейшими ракушками, тучи плавающих птиц покрывали озеро. Горизонт ослепителен светом. Воды цвета небесной лазури глубоко врезались в ослепительно палящие скалы, опаловые облачка курчавились, уходя на север, к снежным лощинам Гермона, что сли¬вались с ними своими белыми силуэтами. Сказочная сторона Генисарета не подозревала, что в голове этого мирного Странника таилась ее будущая судьба. Опасный соотечественник, Иешуа стал роковым для этой стороны, удостоившейся страшного почета - быть его родиной. Станет она для всех предметом любви или ненависти, местом или полем боя двух соперничающих религиозных фанатизмов. Но разве в ответе сеятель, что сеял зерна добрые, а взошло...

 С сердцем, полным скорби, возвратился Иешуа в Галилею. Когда-то его отверг Назарет, столь близкий ему город. Его не приняли и Иршалаимские власти, что стояли над его народом. Ему пришлось вернуться в окружение... коварной вражды. Здесь его и застала печальная весть о мученической смерти Иоанна. Любимый, им пылавший небесным огнем, больше чем пророк, был умерщвлен самым постыдным образом.

 Весть горькую ему поведал рыбак Андрей. Ему пришлось бежать с берегов Иордана, где они и виделись первый раз. У Андрея здесь было много родни. Они были родом из близлежащей Вифсаиды. Когда умер их отец Иона, они с братом Симоном переселились в Капернаум, занимались рыбной ловлей. Яру очень понравился Андрей, он с детства бредил рыбалкой. Наши северные странники поселились на близлежащей к озеру горе, Хранитель пояснил Иешуа, от лишних глаз. Да и не особо приняли бы чужеплеменников здесь, где почти все были связаны узами родства. А Иешуа поселился у брага Андрея - Симона, тот жил с тещей, и у него была большая семья, но Иешуа приняли здесь радушно. Его душевные слова нашли глубокий отклик у простодушных рыбаков. Еще одна рыбацкая семья Зеведея, зажиточного рыбака, владельца многих лодок, радушно приняла Иешуа. У Зеведея было двое сыновей: Иаков - старший и молодой Иоанн. Оба они не отходили от Иешуа ни на шаг и очень переживали, когда их учитель уходил на прибрежную гору, он всегда уединялся от всех. И долгие ночи проводил под звездами небесными, в духовном общении с Хранителем и Яром, Гордий всегда бдительно охранял их. И лилась- изливалась на них Небесная Крыница, Мед Мудрости Вышнего возвеличивал их Дух и облагораживал их души. Яр был зачарован глубиной ведовства Аравана, открывались все новые и новые вехи мудрости Небесной, казалось, что не было темных углов истории всех родов и племен, коих не ведал Хранитель Прави. Вот здесь Яру и пригодилось учение в сокровенной пещере на берегу святой Pa-реки, ведическое сознание позволяло понимать любую речь. Он легко понимал греческий язык, на котором тоже хорошо изъяснялся Иешуа. И часто спускаясь на озеро встретить Андрея да порыбачить, он слушал, как говорят об Иешуа, все чаще слышал, что он Мессия, то есть Помазанник, но были сомнения. Что он не царского рода, а из семьи простой - плотницкой. И вот как-то возле синагоги Яр услышал греческое слово - Христос. И вот сидя под звездами втроем, он вопросил Хранителя о значении этого слова. Хранитель, черпающий свою Мудрость из Крыницы Небесной, ответствовал:

 - Сей язык корень имеет тирский, то есть финикийский, а тот в свою очередь исходит из самскрыта. Самскрыт является дочерним с изначального Полуночного Севера, где он был дан в нашей сакральной родине Вышним, то есть Схождением его Колядой. Но язык грецкий - витиеватый. Много в нем мудрствования лукавого, есть также язык, где буквы сопоставляются с цифрами. Храм в городе Дельфы посвящен нашему Купале, искажен, правда, грецким языком и звучит как Аполлон...

 Есть и там место Алатырное, Оракул, где служат жрицы-пифии. Много мудрости они взяли египетской. Тайные мистерии, что проходят в полнолуние, в дни схождения звезд небесных, имеют они множество ступеней посвящения. Они нам ведомы, как и тайный знак - кадуций, что был добыт в древности Гермесом в Пенже, когда пришли туда арии. Так вот, это слово по ступеням посвящения имеет много значений, но возьмем два: «Хрестос» - это добрый, мирный странник, а «Христос» - путь этого доброго человека. А Купала - как схождение Сына от Всевышнего Отца, оставил сакральное учение, оно оберегается Хранителями. Суть его - в обыденной жизни человек не всегда осознает себя как... для этого необходимо, чтобы он оказался в пограничной ситуации, то есть перед лицом изменения Меры Жизни. Обретая себя как... человек впервые обретает и свою свободу. Тем самым свободный человек несет ответ за все, совершенное им, а не оправдывает себя «обстоятельствами». Чувство вины за все, совершающееся вокруг него, - это чувство свободного человека.

 Последний шаг-ступень - принести себя в жертву во имя Света Горниго. Тем самым, при полной чистоте Духа, принимая смерть тела, через три дня Семь Творящих Сил Духа Всевышнего дают Преображение. Исчезает то, что находится в Чаше Забвения, которую дают выпить после изменения Меры Жизни, поэтому все люди при этой жизни не помнят прежних воплощений...

 Долго Хранитель молчал, но потом остро прянул очами на Иешуа, у которого лик горел неистовым огнем, а в глазах было отчаяние:

 - Твой час еще не пробил, твой Путь не пройден, и чаша, которую ты видел и что в ней видел, еще не выпита!!!

 Пока все семь печатей перед тобой не будут сняты, и ты не познаешь семь Творящих Сил, твоя жертва-агнец будет бессмысленна...

 Так и шли дни, шли и ночи звездные, Путь Иешуа продолжался. Заходил он и в синагогу, что была рядом с домом Симона. Брал Книгу, читал и давал свое объяснение по субботам. Жители Капернаума находили его пояснения более святыми, чем даже свитки. Иешуа почти всегда сопровождали три-четыре женщины, они соперничали между собой, кому ухаживать за молодым равви - учителем. Но его чистота не давала им никогда переходить грани дозволенного. Как-то вечером, сидя на горе, любуясь великолепным видом, Хранитель вопросил Иешуа:

 - Если ты остаешься здесь, тут твой Путь восхождения, то нам надо вызволять затерянный свиток, дойдем до Тира финикийского, оттуда удобнее всего до Александрии Египетской, добудем мы Меру Совести в их хранилищах. Ведаю я, что скоро сгорит там все...

 - Знаешь, хорошо мне здесь, зерна падают в добрую землю, и уже жду ростки хорошие. Но гложет меня одно, что начав Путь, не побывал я в местах, где вырос, хочу пройти до Назарета...

 - Не ходи! Тебя там знают сызмальства. А в слепоте своей люди верят больше очам своим, чем душе живой. Без Веры в тебя людей ничего сильного ты сделать не сможешь. Корни твои сыграют над тобой злую шутку...

 У тебя же осталась детская привязанность заходить в синагоги, хотя ты сам знаешь, что нет дома на земле для Всевышнего. Ты же начнешь в этих пыльных каменных домах говорить об Истине. Но те, кто своровал чужое, тот его стережет ревнивее, чем свое. Ты же в этих землях вынужден будешь ссылаться на Тору, иначе тебя не воспримут. Ты же был во многих землях и знаешь, что к чему. Когда ты родился в теле младенца, ты от матери слышал, что к тебе с заутренних земель пришли волхвы поклониться и принесли дары, среди которых были золотые пластины. Ты читал, что там вырезано?..

 Мудрость восходит к нашему Северному Аркаиму. Давай не будем давать имена, что в разных языцах звучат по-разному. А назовем, чтобы понятнее было, Белобог и Чернобог. Есть в древних свитках легенда, что Тахмурад ездил верхом на Чернобоге, как на лошади, тридцать лет, ведь не буквально же это понимать, ведь ты сам устал от книжников, от их поверхностного уровня буквального понимания. Эту аллегорию следует истолковывать как подвиг древнего царя, как обуздание злых страстей и сдерживание Чернобога в сердце человека...

 Мир таков, каков он сегодня, двойственен, будучи творением двух враждебных начал: доброго и злого. Все, что есть доброго в мире, произошло от первого, все плохое же в нем произведено последним. История мира - это история войны между ними, о том, как Чернобог вторгся в мир Белобога и испортил его, и как он будет в конце концов изгнан оттуда. Человек является действующей силой в этой войне. И обязанности, возложенные на него, заключены в законе, открытые Белобогом на нашей северной прародине и данные нам. Когда наступит назначенный срок, появится сын закона, Чернобог и его царство будут сокрушены, люди восстанут из мертвых. И наступит мир счастья и благоденствия...

 Но ведь все эти свитки даны и записаны сакральным языком. Понимать их надо образно, ведь они все для посвященных. Поэтому посвященный знает, что сила Чернобога является воплощением низшей природы человека с ее неистовыми страстями и нечистыми помыслами, а «его ад» следует искать и помещать на земле. Да и не может быть никакого другого состояния, сравнимого с этим состоянием особого человеческого несчастья. Никакое неугасимое пламя, или «червь, который никогда не умирает», не может быть хуже жизни в безнадежном страдании на этой земле. Но поскольку эта жизнь имела свое начало, она должна также иметь свой конец. Один лишь Белобог, будучи божественным и потому бессмертным и вечным символом «Беспредельного Времени», - это надежное прибежище и духовное небо человека. Так как Время двояко, и Колесо отмеряет и конечные периоды времени внутри Беспредельного, то Чернобог является лишь периодическим и приходящим Злом.

 Как на небесах, так и на земле. Как вверху, так и внизу. Но для тебя, Иешуа, Божественный Свет в человеке, Высший Дух - Душа, формирует, включая и себя самого, Семь Сил Духа Божьего. Но Чернобог, животная душа, имеет тоже Семь Сил. Эти злобные Силы, их присутствие излучают Зло и наполняют мир моральными и телесными болезнями, бедностью, завистью и гордыней, предательством, несправедливостью и жестокостью, гневом и кровопролитными убийствами. Такое положение вещей прекратится только тогда, когда Белобог в семи божественных силах примет свое седьмое имя, или образ. Тогда он пошлет свое «Священное Слово» и оно победит Чернобога. Но колесо Сварога еще не дошло до этого, а ты послан с другим уроком, Отец Небесный дает последний шанс твоему народу, но это же не та задача, которую ты уже видишь. Неужели только за этот народ ты прольешь Свят-кровь Священных воплощений. По крови, как по священному свитку, можно прочесть весь Путь прошлых воплощений. Поэтому человек, который достиг «назначенного времени» конца периода грубой плоти, будет при особых изменениях плоти способен к ясному, духовному восприятию Истины. Освобождение от плоти есть сокровенное освобождение от греха. Много есть таких людей, для которых увидеть - значит, поверить и... воскреснуть из «мертвых».

 А вот одна глубокомысленная притча из одного древнего свитка. С самого первого начального Колеса Цикла возникновения силы Темного он и его злобная армия демонов противостояли Силам Света во всех их деяниях. Демоны похоти и гордыни, продажности и грубости всегда разрушали созидания Святых.

 Это они сделали прекрасные цветы ядовитыми, изящных змей - смертоносными, наполнили яркий огонь, символ божий, зловонием и дымом. Они принесли в мир смерть.

 Свету, чистоте, Правде, доброте и знанию они противопоставили Тьму, грязь, ложь, жестокость и невежество. В противоположность полезным и чистым животным Темный создал диких зверей и кровожадных небесных хищников. Он также нанес оскорбление, осудил и высмеял мирные и безобидные создания Светлого Созидателя.

 - Это все твоя зависть, - сказал однажды Светлый нечистому злому Духу.

 - Ты неспособен создать прекрасное и безвредное существо.

 Темный рассмеялся и сказал, что он может это сделать. Затем он создал самую прекрасную птицу изо всех птиц, которых когда-либо видел мир. Это был величественный павлин, символ тщеславия и эгоизма, которые на самом деле есть низкопоклонство перед самим собой.

 - Пусть он будет Царем Птиц, промолвил Темный, - пусть человек поклоняется ему и поступает по его примеру.

 С этого дня Посланец Павлин стал особым созданием Темного, и посланцем, с помощью которого некоторые призывают главного демона, и все остальные умилостивляют его.

 Уважаемый читатель! Если у тебя остались еще силы и желание читать и начинать Ведать, то давай оставим странников на горе, возле Генисаретского озера вести величественные беседы об Истине и взглянем на сегодняшний день с позиции величайших воинов, что несли Свет людям почти две тысячи лет назад. В чем кардинальные различия, и есть ли они?

 Битва продолжается с еще большей яростью, чем когда-либо, после того, как человек стал эгоистичным и личностным существом, таким, каков он и ныне.

 И нет никакой надежды на ее завершение до тех пор, пока ложь не будет заменена Правдой, и высшая справедливость не воцарится в сердцах людей. До этого момента шумная битва будет бушевать непрестанно. И в особенности это касается эгоизма, любви к Себе, превосходящей все, что есть на Небе и на Земле, которой способствует тщеславие - она является виновником семи смертных грехов.

 А как часто я сегодня слышу: «Люблю себя любимую! Короче! Я так хочу, потому что себя люблю, и все тут...»

 По телевизору слышу каждый день набившую оскомину рекламу: «Вы этого достойны! Любите себя любимых!» Не помню, за что достойны, то ли за колготки, то ли за тушь, то ли за прокладки...

 Конечно, тяжело! Прежде чем «бедное» создание, пребывающее ныне в тисках Тьмы, освободится при помощи Света, оно должно познать себя. Человек должен познакомиться и приобрести власть над каждым уголком и укромным местечком своей непостоянной и разнородной природы, прежде чем он сможет научиться различению между СОБОЙ и своей личностью. Для выполнения этой трудной задачи необходимо соблюсти два условия - человек должен полностью осуществить на практике прекрасную заповедь: «Добрые мысли, добрые слова, добрые дела» и навечно запечатлеть ее в своей душе и сердце, а не просто на словах или в форме обряда или ритуала. И главным образом необходимо разрушить личное тщеславие по отношению к тому, что будет после воскресения.

 Сколь часто можно видеть сильных и решительных людей, движимых настойчивым устремлением к идеалу, об истинности которого они знают, успешно борющихся, судя по всему, с Темным, и побеждающих его. Их личности были полем битвы в наиболее ужасном, яростном сражении между двумя противоположными Принципами, но они стояли твердо - и победили. Темный враг кажется побежденным: он на самом деле разбит настолько, насколько это относится к животным инстинктам. Личный эгоизм - это жажда самости и только самости, источник наибольшего зла исчез, и всякий низший инстинкт, тающий подобно грязной сосульке под благодатными лучами Света, ослепительного Ра-солнца, исчезает, освобождая пространство для лучших и более чистых устремлений. Да, но в них таится их старое и лишь частично уничтоженное тщеславие, та искра личной гордыни, которая должна, в конце концов, умереть в человеке. Она дремлет в них, сокрытая и невидимая ни для кого, включая и их собственное сознание, но она все же есть там; пусть она пробудится лишь на мгновение, и тогда личность, которая казалась исчезнувшей, вновь возродится к жизни и зазвучит во весь голос, восставая из могилы, подобно отвратительному вампиру, вызванному в полночь темным колдуном. Час, нет, даже минута жизни под ее смертельно-тупиковым воздействием могут уничтожить годы самоконтроля и тренировки, и многотрудное служение Свету и вновь раскрыть широко дверь для Темного. Таков результат молчаливого и негласного поклонения единственному прекрасному творению Духа Эгоизма и Тьмы.

 Взгляните вокруг и оцените то ужасающее духовно-нравственное опустошение, которое было вызвано этим последним и наиболее коварным из творений темного, невзирая на всю его внешнюю красоту и безобидность. Тысячелетия и столетия, и год за годом все изменяется, все что угодно развивается в этом мире, лишь одна вещь никогда не изменяется - человеческая природа. Человек накапливает знания, создает религии и философии, но суть остается той же самой. В своей непрерывной погоне за богатством, славой и обманчивыми блуждающими огоньками пропиаренной новизны, удовольствия похоти и амбиций самоутверждения он вечно движим одним и тем же - тщеславным эгоизмом. В наши дни так называемого технического прогресса, когда свет знания, как утверждают, полностью заменил повсюду тьму невежества, много ли вы увидите сподвижников, которые прибавились к армии Божественного Света? Увы, рядовые Темного превышают их с каждым днем все больше и больше. Они заполонили весь мир, эти поклонники Чернобога, но чем более они просвещаются, тем легче они гибнут. Это очень естественно. Подобно времени, безграничному и конечному, Свет также двойственен: Божественный, вечный и искусственный свет, который, по сокровенному и точному определению, является тьмой Сатаны.

 Посмотрите, на какие цели расточается лучшее в энергии познания, сильнейшая человеческая активность и силы изобретательности в человеке расходуются в наши дни: на создание и совершенствование ядерных запасов, создание гигантского коллайдера - ну хочет человечье эго сравниться с Творцом. Великие государства, управляемые тайными ложами, стремятся превзойти друг друга в изобретении лучших средств для закабаления всего мира в паутину банковских кредитов, для подчинения более сильными и могущественными более слабых и бедных, и все это только для единой цели - чтобы накормить своих павлинов тщеславия и эгоизма.

 На что же тратятся бесчисленные богатства, накопленные личной предприимчивостью наиболее просвещенных людей за счет гибели менее образованных? Не облегчения ли человеческих страданий во всех их видах искали нувориши с такой жадностью? Нет, конечно. Ибо сегодня, как и две тысячи лет назад, нувориши не пренебрегают никакими средствами для того, чтобы отгородить себя от бедных. А если и есть самодовольные лица, что расточились в своей благотворительности, то только лишь потому, что страстно желают увидеть свое пропиаренное имя, возвещенное миру, при помощи всех видов современной рекламы.

 Велика сила Темного! Бежит время, с каждым днем оставляя века невежества и суеверий далеко позади, но принося нам взамен лишь столетия всевозрастающего эгоизма и гордыни. Человечество растет и умножается, увеличивая свою силу и книжную мудрость. Оно заявляет о своем проникновении в глубочайшие тайны физической природы, оно запускает коллайдер, воздвигает в своем мнимом могуществе небоскребы, сотовой связью с каждым днем все более и более объединяет человечество в одну «счастливую» семью, но все это только ради того, чтобы снабдить эгоистичного и коварного человека всеми средствами для обмана менее эгоистичного и более непредусмотрительного. Поистине, «высшая» десятка клановых семейств нуворишей и так называемых продвинутых ученых подчиняет своей ласковой воле и желаниям воздух и землю, океан и огонь. Наш век - это воистину век прогресса, эра проявления человеческого гения. Но какое же добро принесла эта цивилизация и техниче ский прогресс миллионам людей «простого» происхождения? Прибавили ли эти проявления человеческого гения комфорта жизням бедных и нуждающихся? Разве не верно будет сказано, что страдания и голод сегодня в сотни раз превосходят те времена, которые описывает ваш покорный слуга? Дают ли чудеса электроники лишнюю корку хлеба голодающему? Когда, спросим вместе, читатель, в какое время в истории человечества, в какие темнейшие времена невежества, когда было известно о таком ужасающем положении нашего крестьянства? Когда бедный человек плакал и страдал так, как он плачет и страдает в наши дни? К примеру, в нашей столице, в элитных клубах и ресторанах- казино, где каждый «элитный» посетитель ежедневно ужинает и выпивает на сумму, на которую можно накормить полдеревни людей простой, добротной пищей. Под самыми окнами элитных ресторанов, в которых каждая деталь лучится роскошью и богатством, мимо проходят, устремляя свои потухающие очи, бомжи и нищие старухи и дети, пытаясь уловить хоть запах с роскошной кухни и... идут дальше, исчезая в мрачной и унылой темноте, чтобы голодать, дрожать и в конце концов умереть в замерзающей грязи какого-нибудь темного подземного перехода.

 Наши предки, народ Расы великой, не знали всего этого, их древнее настоящее общество никогда бы не допустило возникновения внутри себя никаких нищих, и в последнюю очередь - появление голода!

 Эгоизм - это главная движущая сила нашего века. «Каждый за себя, Бог за всех» - вот его лозунг.

 О Свете Божьем, о мироощущении наших пращуров мы, сегодняшние люди, или не знаем вообще ничего, или излучаем столько высокомерного презрения, что никогда не признаем в нашем Свароге божественный Свет. Из всех цветов современной культуры, наиболее пышно расцвели цветы благовоспитанной, культовой Лжи, Тщеславия и Самовосхваленной обрядовости.

 Но есть ростки, что всходят (Время пришло...), они убеждены, что они - Внуки Божии. И они видят, что под блистательной поверхностью нашей технократической цивилизации и культуры скрываются и таятся, отказываясь удалиться, все внутренние мерзости и пороки, которые были созданы Чернобогом. И истинно, что наиболее правдивым символом этого времени является последнее творение Высшего Злого - прекрасный Павлин.

 Утро. Восход застал четырех путников в дороге, уже далеко от Капернаума. Вышли затемно, Иешуа настоял, что пойдет в родной Назарет. Хранитель с другами направлялся в финикийский Тир, но и бросить Странника он не мог, как всегда, угрозу он чуял заранее. И досада отражалась на его челе. Он вопросил Странника:

 - Праведный, ты видел самарян, как они восприняли твое откровение, а также своих земляков, кто чище душой воспринял твой Свет?

 - Я отношусь с большим снисхождением к их взглядам, но надежд я на них возлагаю больше, чем на иудеев. Царствие Божие перейдет к ним. Когда хозяин недоволен своими виноградарями, что он делает? Он отдает виноградник тем, которые приносят ему добрые плоды. И здесь ты прав, пусть Царствие Небесное наследуют люди со всех сторон света, тогда как законные наследники Царства будут извергнуты.

 Страстная борьба, идущая внутри его, выплескивалась иногда в странных противоречиях. Но милосердие у него всегда было выше, чем принадлежность к той или иной религии.

 Хранитель глянул чуть суровей:

 - Перевод хитрых слов, экзегеза - есть сплошь игра слов, произвольно выбранных чужих цитат - сыграют злую шутку, ты, Иешуа, назвал себя в такой игре Словом, а ты знаешь дотошность книжников, ведь они будут трактовать мертвую букву Закона дословно, а это значит, что Слово создало все бытие, и землю, и небо, и воду, значит, тебе предъявят, что ты называешь себя Творцом Единым, а дальше запутают Истину в паутину. Осторожней, Иешуа, играй словами!

 Долгий путь прошли они за весь день, и лишь затемно вдалеке показались редкие огоньки - то был Назарет.

 Переночевать решили, не входя в городок, у оливковой рощицы протекал маленький ручеек, тут и расположились на ночлег.

 Разожгли костер, пока Яр заваривал духмяный Ван-чан, Иешуа с Гордием жевали черствые лепешки, Хранитель мудро смотрел то на них, то в небсса звездные, как бы вслушиваясь в неизмеримую глубь космоса. Когда взяли чаши с волшебным напитком, повеяло таким родным, вспомнились духмяные расенские степи. Яр запоем рассказывал Иешуа о вечерах на святой Ра-реке, какие дубы в священной роще, как открываются небеса на Ураковой горе, что Ван-чан, коего Иешуа до них никогда не пробовал, растет повсюду, устремив свои розовые стрелы в небеса. Что вся земля их Лебединия напоена любовью, и какой лад у них душевный, среди Внуков Божьих; сказав за родной дом, пригорюнился, вспомнив матушку...

 Хранитель тем временем достал чашу сокровенную, молвил:

 - Вы не забыли, сегодня полнолуние и ночь Пряхи Небесной - Пятница? Все мы соскучились по Даре нашей любимой, увидеться самое время.

 Яр вскочил, бережно взяв чашу, набрал ее полную ключевой водой, глядя, как из фляги Араван налил в малую чашу черненого серебра сомы-сурьи, и в нетерпеливом ожидании сел.

 Луна водила с тучами игру, Хранитель встал... камлание переходило медленно в звездно-небесный резонанс, вибрирующие волны с едва уловимым неземным светом опускались на странников. Яр с первого удара кресалом зажег трут и ждал Хранителя, тот тем временем взял освященный малый трезубец, а Яр поджег чашу с сомой-сурьей, загорелась она едва уловимым синим пламенем. Хранитель окунул трезубец и вывел в большой яхонтовой чаше горящей сурьей сакральное имя - знак небесной Пряхи.

 - Мати Небесная, Пряха Лунная, дай нам, Внукам Божьим, проторенную дорожку с любой нами Внучкой Дарой, что на Pa-реке в расставании по нам мается, дай с Долей вместе дорожку-связь лунную.

 Легкое лунно-звездное сияние окружило чашу, Хранитель мягко провел дланью над закипающей водой. Все сгрудились вокруг чаши, даже кот Баюн забрался на плечо Яра и устремил лунные очи на проясняющуюся поверхность воды, где стала проявляться родная горница, большая дубовая корчага и милое, родное лицо.

 - Дара! Дара!!! Милая Дара! - тройной крик прорезал вибрирующую тишину.

 Слова песни лились с двух сторон, разных сторон земли, и Матушка Макошь лунно благоволила-плела серебристо эту нить-связь.

 О, Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, когда полночь,

 Не дай мне умереть, покуда Все Ваши жизни - книги для меня.

 Ты, мудрый, скажешь строго:

 - Терпи, еще не кончен срок.

 Ты сам мне подал слишком много!

 Я жажду сразу всех дорог!

 Всего хочу, с душой расенской Скакать под песни на коне,

 За всех страдать под гуслей звуки И амазонкой мчаться в бой.

 Гадать по звездам на Урак-горе,

 Вести дитя вперед, сквозь тень...

 Чтоб был легендой день вчерашний,

 Чтоб с Божьим Светом - каждый день!

 Любовь, одна всеобъемлющая любовь во всех ее проявлениях царила везде. Иешуа был растроган:

 - Вот чудная Дева-Мать, я не видел таких очей, такой любви и преданности. Для меня было бы подлинным счастьем жить среди таких людей на вашей Свят-реке, но это невозможно...

 Яр ему вторил:

 - Иешуа! Твою жертву у нас никто бы не принял, каждый расен положил бы себя в жертву, что ты нес Свет Божий, тебя берегли бы все и любили, и жил бы ты с Нами и Семью Творящими Силами на Ураковой горе. Все равно ничего красивее восхода над Pa-рекой нет, там Ворота открываются, и Небеса сходятся со Свят-Водой.

 Уже и образ из чаши ушел, и дымка звездная растаяла, и Макошь все поблагодарили, а странники сидели, крепко обнявшись у затухающего костра. Лишь перед самым рассветом Иешуа с Яром сморил сон, Баюн тоже свернулся калачиком у главы Яра. Хранитель с Гордием встретили тем временем восход Ра. Как только красный край выполз над каменистой местностью, расены вскинули длани, напитываясь радостью и Светом Любви. Хранитель, весь погрузившись в действо, прищурил-закрыл очи, вдруг дернулся правой дланью, ощутив чуждое, очами увидел, что на лик восходящего Светила наползла косматая тень.

 - Дурной знак! Говорил Иешуа, чтоб не ходил в Назарет, опасность нависает над светлым челом. Гордий, мы в городок заходить не будем, а останемся возле во-он той скалы, беда должна там нагрянуть. Но свою силу нам воочию показывать нельзя. Давай-ка, Гордий, пока Иешуа с Яром спят, отработаем скрытый бой в виде пьяного человека.

 С этаким искусством Гордий не был знаком, да и давно, уж сколько лет не видывал Аравана в бою. А тот начал показывать такую виртуозную технику, что Гордий диву давался. Для непосвященного вся картина выглядела самым обычным образом: сильно пьяный человек, иноземец с безумно пьяными очами шел еле-еле живой навстречу толпе и, равняясь с ней, начинал падать, хватаясь за окружающих. Но в итоге незаметно, как бы случайно, вокруг пьяницы падали все, а вставать было ой как тяжело, так как вроде пьяный, несуразный размах руками был, по сути, точным нажатием точек на теле, после которых в итоге был то болевой шок, то потеря ориентации и общая слабость, после которой каждому человеку было только самому до себя. И вот этому хитроумному способу Хранитель учил Гордия. Через два часа, когда Иешуа с Яром проснулись, они долго непонимающе наблюдали за Гордием. Яр вообще никогда не видел отца выпившим, а тут такая картина - Гордий, весь мокрый- всклокоченный, вытворял такие падения, но в движениях в самом конце просматривалась какая-то законченность. Иешуа даже подумал, что в Гордия вселились духи темные, и он стал одержимым.

 Но тут Хранитель хлопнул в ладоши:

 - Хватит, уже неплохо Гордий, а главное ты очень похож на пьяного сирийца. Что Иешуа, заблудился? Это ты идешь в свой городок с чистым сердцем, бесхитростно нести Свет темным. А мы находимся в чуждой сторонушке, и у нас свои способы, как заботиться о безопасности своей, но а если честно, то больше о твоей. А под личиной пьяницы можно сделать то, что в обычном виде вызовет много ненужного шума.

 - Пойдемте вместе в мой город детства, правда, мать с братьями переехали в Кану жить, но вас здесь встретят приветливо, здесь все мне знакомо с детства, погостите, а уж потом направляйтесь в Тир. Думаю, недолго вы плавать будете в Александрию, а я дождусь вас здесь.

 - Иешуа! Мы до вечера будем ждать тебя у той отвесной скалы, до вечера мы увидимся.

 Странник умылся в ручье и бодро зашагал в сторону Назарета.

 Войдя на первую улочку, Иешуа ударился в добрые воспоминания, часто его окликали, приветствовали. Многие из жителей помнили его как неплохого плотника и как сына плотника, немало добротных лавок и столов стояло в домах назарейских. Но вот он вышел на небольшую площадь, здесь же стояла единственная в городке синагога. Она, как и все синагоги в иудее, состояла из простой четырехугольной залы с портиком из колонн греческой архитектуры. Святилище находилось в самой отдаленной стороне, обращено было со времен Соломона к Иршалаиму, называлось оно киблег, то есть «священное направление». Передний фасад был сделан из белого мрамора и украшен грубыми рельефами, изображающими виноградную лозу и гроздья. На входных дверях был начертан текст Торы. У входа с одной стороны стояли сиденья для мужчин, на другой стороне, за решеткой, по обыкновению сидели женщины, завернутые в свои широкие покрывала. На одном конце находился теобаг, или ковчег, из раскрашенного дерева, заключавший в себе свитки Писания, а в стороне была устроена бима, или возвышенное сидение, для чтеца. Сама синагога называлась Беф Кенезеф, дом собрания. Часы этих собраний были: 3-й (шака- риф), 6-й (минха) и 9-й (ирабиф).

 Такой вот была вся несложная обстановка, да и весь порядок этих собраний. Но каждый благочестивый иудей присутствие на них почитал для себя священной обязанностью. Только особые причины могли заставить его уклониться от исполнения этого долга...

 Читать и толковать закон и пророков мог всякий, признающий себя способным на то. Читающий обычно стоял во время чтения, а когда начинал объяснять прочитанное, садился.

 И стоял Иешуа перед домом, куда он ходил еще ребенком, держась за руку матери.

 И в день субботний Он явился в синагоге...

 И подали ему книгу пророка Исаии. Иешуа развернул свиток, быстро нашел место, где было написано: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу...»

 По рядам сидящих пробежал трепет возбуждения, и ожидание чувствовалось в сердцах иудеев.

 Вернув свиток служителю, Иешуа сел. Перед тем, как дать объяснение прочитанному, он выдержал паузу. Ведал он, что собравшиеся, и даже родственники его, полны сомнений, слухи доходили о его проповедях и посланничестве, но сомнений было еще больше. Тишина затягивалась, и отчетливо прозвучало:

 - Ныне исполнилось писание это, слышанное вами...

 Различные впечатления вызвали его слова, многие изумлялись и дивились. Мудрость его не вызывала сомнения, но тут в задних рядах раздался презрительный голос:

 - Не плотник ли он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли среди нас его сестры?

 Ропот стал громче:

 - Когда он успел, нигде не учась, стать учителем, раввином?

 - Займись лучше плотницкими поделками, у нас есть заказы!

 Толпа взволнованно вместе с Иешуа выкатилась из дверей синагоги. Некоторые из его домашних хотели отторгнуть его от толпы, причитая, что он потерял ум, а что толпе надо от сумасшедшего.

 Но Иешуа отошел от толпы и от родных, повернувшись к ним, звенящим голосом молвил:

 - Истинно говорю вам, никакой пророк не принимается в своем отечестве. Бог посылает их, кому хочет.

 Нашлись и такие, что желая проверить слухи, дошедшие из Капернаума и земли Самаритянской, предложили Иешуа совершить какое-нибудь чудо. Притащили даже троих больных, Иешуа начал их лечить, но исцеления не произошло. Сила Света, данная ему, натолкнулась на глухую стену враждебного неверия. Поражен Иешуа был безнадежной черствостью этих людей.

 - Вы, земляки мои, считаете меня достойным не славы, а презрения, потому и я знамений не творю, а в Капернауме, да даже в Самарии, считают меня достойным славы Света Божьего, и знамения я творил и лечил, и принят ими. И скажу вам, недостойны вы быть свидетелями знамений, а самаряне по своей вере станут народом Божьим, а не вы...

 Реакция была незамедлительной, наиболее ярые похватали камни, намереваясь во исполнение Моисеева закона о наказании за богохульство побить Иешуа камнями...

 Но местные старейшины, раздраженные тем, что он поставил самарян выше их - «народа избранного», шипели зло и ядовито, фанатизм их избранности не знал границ. И в своей злости они повелели людям схватить его и скинуть со скалы, как богохульника.

 И схватили его злые люди, знающие его как плотника и как сына плотника, и, изрыгая ругательства, потащили его. А так как Назарет гнездился на южной впадине горы, крутые утесы во множестве торчали на ее склонах. На самый крутой утес, издавна пользовавшийся дурной славой и скалистыми обрывами, и потащили они Иешуа, чтобы оттуда сбросить его.

 Процессия в два десятка человек шла, колыхаясь, шевелясь и изрыгая проклятия по дороге, трое старейшин, жестикулируя руками, шли на пять шагов впереди.

 - Разве плотник должен освободить народ и восстановить престол Давидов?..

 Узкая дорожка петляла, и последний изгиб вокруг замшелого огромного валуна открывал широкую площадку над пропастью.

 И тут из-за валуна появился жалкий, сгорбленный сириец в светлом оборванном балахоне, весь он был какой-то безликий, но самое нелепое - он был смертельно пьян, а дальше, возле скалы, сидел какой-то нищий проходимец, весь трясущийся, с искаженным проказой лицом, в горле у него что-то булькало, и тонкая струя пенящейся слюны, стекала вниз по клочковатой бороде.

 - Что за отребье здесь крутится? Нищего гнать взашей, а сирийца - сирийца? Да он же язычник - значит, гоже богохульник, значит, народ, так: сирийца вместе с Иешуа со скалы!!!

 Четверо иудеев резво, подобрав полы своей длинной одежды, рванулись к пьяному сирийцу, но сирийца плохо держали вихляющие ноги, и он, неловко подвернувшись, рухнул прямо под ноги иудеев. Двое сразу упали, а третьего сириец как-то коряво схватил за лодыжку и тот, пронзительно завизжав, закрутился волчком, сириец же, пытаясь встать, почему-то попал головой в пах последнему иудею и, чтобы не упасть снова, двумя пальцами схватился за мошонку, болевой шок опрокинул последнего. И тут пьяный сириец, прокатившись по каменистой земле, оказался за спинами старейшин, прямо перед несчастным Странником, которого продолжали, упираясь, тащить озлобленные односельчане.

 А старейшины оказались лицом к лицу с обезображенным убогим, один из них приказным жестом махнул дланью, хотел прикрикнуть, чтобы убогий убирался вон, но вдруг жуткая тошнота подступила из недр его, схватившись за грудь. Он приостановился, бросил взгляд на убогого, но тошнота стала нестерпимой, и фонтан нечистой пищи с пеной хлынул на камни Второй старейшина в изумлении глядел на него и начал обличать:

 - Так ты в субботний день ел некошерную пищу... - обличения лились из него с таким негодованием, переходя в остервенение, как вдруг он запунцовел, и неудержимый поток такого же некошерного дерьма хлынул из горла на камни. Несколько минут они что-то порывались сказать друг другу, указывая пальцами на блевотину другого. Но вот их утробные сотрясения приостановились, и они с неистовой злобой кинулись друг на друга, вцепившись в бороды и рвя богатые одежды. Толпа остановилась в растерянности. А пьяный сириец, как-то смешно скукожившись, пьяно гыгыкая, опять резко шатнулся, толкая одного из державших Иешуа, а тот, в свою очередь, дернувшись, головой ударил соседа в лицо, разбив ему нос; сирийца в ответ толканули так, что он неловко ткнулся в другого разъяренного иудея, при этом как-то по-журавлиному всплеснув руками, и лапа, державшая Иешуа за руку, оказалась мгновенно сломанной. Через минуту почти вся толпа дралась между собой, а Иешуа, никому не нужный, в растерянности стоял посреди беснующейся толпы. И тут он увидел кота, который потерся о его ногу и луноглазо позвал его в сторону, Странник двинулся за ним следом. Несколько человек, не участвовавшие в этой безумной давке, дернулись за ним с намерением схватить, но непонятно откуда на них сверху посыпался град камней, крупный камень ударил переднего нападавшего прямо в чело, брызнувшая кровь отрезвила остальных, да тут еще на всех накатила какая-то непонятная слабость, что никто и внимания не обратил, что пьяный сириец и прокаженный нищий вместе с Иешуа и котом скрылись за поворотом, что молодой парень, окинувший последним взором воющую вакханалию, спрыгнул с валуна и скрылся вслед за путниками.

 Через два дня на третий наши странники подходили к приморскому Тиру. Иешуа только-только стал отходить от потрясения, испытанного в городке, в котором он вырос, конечно, он был поражен чудесным спасением, долго он не мог узнать в пьяном сирийце и в убогом нищем своих друзей. И когда беглецы дошли до первого источника и приобрели свой первоначальный вид, изумлению его не было конца. Долго пересмеивались и подшучивали друг над другом наши герои, старались оторвать праведного Иешуа от бездны отчаяния. А тот, как в ступоре, повторял исступленно:

 - Нет, нет и не было никогда пророка в своем отечестве! Никогда мои ноги не ступят более в Назарет, я отряхиваю свои сандалии от пыли тех мест, где меня не приняли...

 А финикийский Тир живописно лежал у безбрежно-лазурного Срединного моря, старая часть его располагалась на острове, а материковая часть красивой подковой огибала две бухты - Сидонскую на севере и Египетскую на юго-востоке. Островной Тир соединялся с материковыми кварталами - Палетиром, почти размытой дамбой - память об осаде: 365 лет назад к стенам Тира с армией явился Александр Македонский и попросил пустить его в город, якобы для принесения жертвы Мелькарту - финикийскому божеству. Отказ тирийцев повлек за собой семимесячную осаду, вот тогда и был насыпан этот перешеек от берега к острову. Финикийцы защищались отчаянно и не без успеха. Но большой флот, составленный из враждебных Тиру финикийских городов, и злополучная дамба сделали свое дело. Хотя царь Азимилк и богатые вельможи, спасшиеся в храме, были пощажены, но восемь тысяч защитников погибли, а тридцать тысяч финикийцев были проданы в рабство. Но сам город сохранился и не был разрушен. Хотя Тир и не восстановил былого морского могущества, но оставался одним из центров образованности. А в иудейскую войну город выступил на стороне римлян, против иудеев.

 На север, на день пути, лежал в узкой приморской долине другой древний финикийский город, Сидон, означающий «рыбная ловля».

 На протяжении всей своей многовековой истории эти два финикийских города, населенных одним народом, говорящим на одном языке и верующем в одних и тех же богов, но в отличие от Тира покровительницей Сидона была богиня Луны Астарта, соперничали и враждовали друг с другом. Ненависть к персам заставила Сидон пойти на союз с Александром Великим и даже помогать ему с Тиром.

 В римское время город пользовался самоуправлением, имел сенат и народное собрание, назывался навархией.

 Финикийцы - народ торговцев, моряков и пиратов, хотя морскому делу и всем премудростям они научились у критян - кои были от корня расенского.

 Рано стали строить корабли с килем и шпангоутами и боевые корабли с носовым тараном. В открытых морских путешествиях им не было равных, свои услуги в разные вехи они предлагали египтянам, ассирийцам, персам и иудеям. Хранитель ведал из старинных свитков о путешествиях финикийцев, а сейчас, на подходе к городу, он пересказывал, что сам ведал: у финикийцев 630 лет был заключен договор с фараоном Нехо, это было сказочное путешествие, эскадра прославленных мореходов вышла в Красное море. За три года отважные мореплаватели видели столько сказочных земель и называли огромную землю, расположенную на полдник, Африкой, записывали, что у чернокожих людей были большие развитые города, а вернулись через Геркулесовы столпы. А в другом свитке было записано, что за Геркулесовыми столпами на вечерник, если плыть, умно пользуясь ветрами и течениями, то проплывешь безбрежный океан и достигнешь земли с людьми цвета меди.

 Вот к этому легендарному городу подходили наши странники. К воротам двигались бесчисленные караваны и группы людей. Пристроившись к группе сирийских купцов, путники подошли к восточным воротам, ни Яр, ни Гордий никогда не видывали таких высоченных стен, да и весь город, огромный, яркий, разношерстный, производил непередаваемое впечатление. Римские стражи внимательно расспрашивали, а иногда и досматривали входящих. Но Хранитель так отвел им глаза, что они еще долго стояли омороченные. Внутри город их оглушил, здесь торговали везде и всем. Долго они пробирались по крикливым улочкам и широким, мощенным камнем улицами Палетира, пока не вышли к портовым бухтам. Здесь на холмах стояли храмы, у северной сидонской бухты стоял на возвышении храм Астарте, у южной окраины Египетской бухты стояли жертвенники Ваалу, а в середине, на самом высоком холме, стоял храм покровителя Тира - Мелькарта. Странники гуляли по портовым-торговым улицам, восхищались изделиями сидонского стекла; чаши, вазы и бусы были столь ярких цветов, стекло очень напоминало драгоценные лалы и яхонты, переливаясь на свет всеми цветами радуги. А Яр рассматривал восхищенно в торговых рядах особых моллюсков, ракушки сушили, нагревали и перетирали, получая яркий пурпур - краску, ценящуюся на весь мир дороже золота. Возле этих рядов крутились самые богатые купцы. Пурпур отвешивали на весах в малых чашках. Один богатый купец, окруженный слугами, подозвал водоноса - худого, темнокожего парня с большим узкогорлым кувшином с прохладной ключевой водой. Купец кинул ему медную лепту, и водонос, бережно сняв с плеча кувшин, наливал в серебряную чашу дорогую влагу. Жара стояла страшная, и парень сам жадно глядел на струйку воды, и сухой кадык жадно двигался в горле. Налив чашу, водоноса вдруг повело в сторону, кровь хлынула у него из носа, и он упал оземь, сильно ударившись головой, кувшин со звоном разбился о мостовую. Купец завизжал, а слуги беспомощно столпившись, безучастно глядели на бедного водоноса, вокруг которого разливалось две лужицы: одна - с водой, а другая, сливаясь с ней, медленно окрашивала ее в розовый цвет.

 Вдруг из группы странников рванулся мужчина в полосатом длинном хитоне, растолкав никчемных слуг, быстро припал на колени возле бедного водоноса. Он положил руки на чело юноши, проговорил что-то негромко, плохо различимое в шуме торговых рядов. И о чудо! - водонос сел на пятую точку и ошарашенно озирался вокруг, увидев разбитый кувшин, закручинился, загоревал.

 А торговец пурпуром в восхищении воскрикнул:

 - Чужеземец! Не знаю, кто ты, но маг ты сильный, скажи, своей волшбой ты любого можешь поднять?

 Иешуа, а это, естественно, был он, ответствовал:

 - Сын я Человеческий, а сила моя в вере, а тот, кто стоит ближе к Отцу Небесному, у того и сила Света.

 А купец, коему водонос воду наливал, закрутился вокруг Иешуа.

 - Что тебе купить, чем тебя одарить? Яви еще чудо?!

 Торговец пурпуром ему жестко сказал:

 - Ты, уважаемый, вместо того, чтобы расточать свои богатства, купи лучше бедному водоносу новый кувшин с водой, видно, он весь день бегал, всех поил, а сам и капли не попробовал...

 - А я ему его разбил что ли? Сам виноват...

 Иешуа, грустно улыбаясь, обратил речь свою:

 - Послушайте притчу о богатом купце. Жил он в своем городе, торговля приносила ему богатство, и жил он заносчиво, общался только с себе подобными, а на бедных соседей глядел с высока-высокомерно. И вот возвращался он на корабле, полном товаров, с дальних земель. В море напали на них разбойники, побили всех, товары разграбили, а купца в плен забрали, целый год сидел на веслах на корабле разбойников, греб от зари до зари, а вместо еды больше плетей получал. Через год сумел сбежать из плена. Дошел еле живой, весь избитый до дома. А его родня и другие богатые купцы не узнают, так как думали, что он погиб, и все добро его поделили, не признают в этом убогом больном купца богатого да толстого и гонят его палками. Заплакал побитый купец и пошел вон. Да подломились ноги, и упал он возле домика бедного соседа. Сосед не узнал его, но занес в дом, вылечил, откормил, делясь последним куском, одел в одежду простую, но лучшую, что у него была. А потом узнал, что это его заносчивый и богатый сосед, да помогать стал еще больше, заботясь о нем.

 Так вот я вас и спрашиваю, кто из них богаче? Какой мерой меряете, такой и вам отмеряло будет. А я говорю вам, что на небесах бедному соседу Отец Небесный отмеряет богатство по душе его. И все злато мира будет ничто против того богатства.

 Торговцы загомонили, обсуждая услышанное. Купец что-то пролопотал, и слуга побежал на дальние ряды, быстро принес новый кувшин, отдав его водоносу, тот обрадовался, но заглянув вовнутрь и убедившись, что он пустой, опечалился:

 - У меня дома больная жена с ребенком, и мне сегодня их нечем будет накормить...

 Иешуа простер руки над кувшином, а после обнял водоноса:

 - Я тебе дам другой воды напиться, после которой другой ты пить не захочешь, и хлеб жизни у тебя будет иной, коим ты всегда сыт будешь...

 Водонос хотел взять кувшин, но он оказался тяжел и полон. И он, обняв кувшин, прижав его к груди, попятился, но в его очах было столько восхищения и любви. А богатый торговец пурпуром выскочил из-за прилавка и с благоговением обратился к Иешуа:

 - Позволь, праведный человек, пригласить тебя в дом мой, жена у меня больная, второй год не ходит, я уже всех лекарей приглашал и жрецов их храма Мелькарта, но все бесполезно, помоги, праведный, золото отсыплю, тебе до конца дней хватит.

 - Не за золото, добрый человек, а за то, что ты отнесся к бедному, как к ровне, так и Отец Небесный к тебе относится, а домой к тебе прямо сейчас пойдем, я с друзьями, лучше которых на земле я не встречал, готовь угощение. А жена твоя вышла встречать тебя.

 Недоверие промелькнуло на лике торговца:

 - Зачем даже ты, праведный, смеешься над моим горем, ведь ты даже не видел и не лечил ее...

 - Истинно, истинно говорю, за доброту к бедным и униженным, за любовь к ближнему той же мерой вам будет отмеряно Отцом моим в Царствии Его.

 Собравшаяся толпа, загомонив, двинулась за два квартала к дому торговца. Многие в сомнении спрашивали друг друга:

 - Как он говорит от имени Отца Небесного?

 - Может он жрец верховный?

 - И как он мог поднять неходящую, даже не видя ее?

 - Пойдем, пойдем, вот увидим и разберемся!..

продолжение >>>